росил меня вернуть
     Тома былого чтенья?


     Пускай бы в памяти они
     Легендой милой жили
     И мне напоминали дни,
     Когда мы так дружили.

     А то беда, совсем беда,
     И дни упрямо мчатся...
     О, как опасно иногда
     В былое возвращаться.
     1995



x x x
     Звезда запуталась в ветвях,
     плывет в сосновом аромате,
     кто не участвовал в захвате,
     беднее в чувствах и словах.

     Какая проповедь жива,
     в тех иглах, что сошлись едино?..
     Бессильны звуки и слова,
     но вечна тихая картина.
            1997

x x x
     Третьи лица - чужие глаза, -
     Бережем сокровенные тайны.
     Неприметны, опасны, случайны,
     Те, при ком ничего не сказать.


     А потом публикуем стихи -
     Все наружу - ничуть не скрывая,
     На Руси это мода такая:
     Покаянье при всех за грехи.
        1998

x x x
     Разгоняется ветер по насту
     И влетает в студеный февраль -
     Тут зима коренна, коренаста
     И короче белесая даль.

     Но на Сретенье в пору оглядки -
     За морозным узором окна:
     Далеко
       отшумевшие святки,
     Вдалеке за капелью весна.
        1998


x x x
     Так ветренно и так неповторимо
     Все то, что мне досталось на бегу.
     Но лишь его уверенно и зримо
     Я повторить в строках своих могу.

     Оно в меня вошло и вырастает -
     Из этого тревога и печаль.
     Я отдаю, но ничего не тает,
     И ничего мне для себя не жаль.
     1997



x x x
     Осенний лес светло страдает,
     а я о нем да про свое -
     какая пошлость оправдает
     мое житееское вранье.

     Ему не надо оправданья
     грехов и горестных причин,
     он жив ему страданьем данным,
     как пламя горестью свечи,


     И никакого приближенья,
     сравненья верности людской -
     он капля вечного движенья
     неуязвимого тоской.
         1997




x x x
     За частоколом тоненьких сосенок,
     Между стволовотроческих берез
     Остался притаившийся поселок,
     А новости любые - под откос.

     Как черви, вечность нашу пожирая,
     Мы причинить не можем ей вреда.
     Жизнь только здесь - от края и до края -
     Зачем я там...
       и все стремлюсь сюда?..
          1998


x x x
     Откуда снова холода?
     Они приходят к нам всегда,
     Когда еще совсем не ждешь,
     Когда октябрь так хорош...
     Но вдруг из листьев дождь и снег,
     И ветра ледяной набег,
     Душа, продутая насквозь...
     Не из нее ли все взялось?..
         1998



x x x
     Какое мужество: опять
     Весной листвою наряжаться,
     Когда дано наверно знать,
     Кто будет ей распоряжаться.

     Что просто выбросят ее,
     Сметут, как сор,
     Сожгут, как мусор,
     Упорно повторять свое,
     Упрямо класть ружье на бруствер.

     Тревогой ветренной объят,
     Продут сомненьем и печалью
     Невольный и надежный брат
     С непостигаемою далью.

     Где колокольчики любви
     Не станут бить колоколами,
     И как удачу ни зови,
     Она лишь гостья между нами.
         1999


x x x
     Выпадает снег и тает -
     Сердце снова ждет чудес.
     Все, как в детстве обретает
     Непонятный рост и вес.

     И на этом белом фоне,
     И над этой белизной
     Без следа обида тонет
     Или видится иной.

     Ненадежные надежды
     Непорочной белизны,
     Сбросив суеты одежды,
     Как подснежники видны.

     И приходится поверить
     В этот день и в этот час,
     Чтобы их к себе примерить,
     Может быть, последний раз.
         1998



x x x
     Яблоня, не задумываясь,
     Приносит свои плоды.
     Красота и ценность яблок
     Ничуть не страдают от тиража,
     Что же мы так стремимся
     К оригинальности и единственности
     Своих творений и поступков.
     Отчего так мучительно
     Ищем единственную форму,
     Выражающую неповторимую суть,
     Отчего так страстно жаждем
     Единственного понимающего тебя.
     Отчего чахнем от обыденности
     Прекрасных повторений
     И отвергаем тиражирование чувства
     Так щедро и не без умысла
     Предлагаемое нам веком.
     Как горько и невыносимо,
     Что даже зная ответ,
     Мы вынуждены поступать иначе.
     1982


x x x
     По картофельному полю
     Я иду. По оспам лунок.
     И по змеям желтых стеблей,
     По гороху мелких клубней.

     Где недавно был порядок -
     Гряды ровные, межи,
     Разоренье, запустенье,
     Как всегда после победы.
     И еще не скоро вспашут
     Это поле жаркой битвы
     И засеют, и взлелеют,
     Чтобы снова разорить.

     На обочине недвижно
     Словно брызги солнца пижма
     Над поникшею травой.

     Я вдыхаю запах терпкий,
     Я ломаю стебель крепкий,
     Я несу горячий зонтик,
     Я такая же частица
     Этой осени спокойной,
     Поля этого и пижмы,
     Солнца, неба и земли.
                                 1982

x x x
     От людской утомившись стаи,
     Где не веришь, кто враг, кто друг,
     Километры перелистаю -
     Тут осинки спешат на луг.

     Я хочу тут дружить со всеми,
     Душу им доконца открыть,
     Подставляюсь под  дождь осенний,
     Под холодного ветра прыть.

     Обретаю реальность мира,
     Каждый лист, каждый луч ценю -
     Тут свершенья иная мера,
     Тут иная цена огню.

     Возвращаются слух и зренье,
     И как голос издалека,
     Как пророчество, как прозренье,
     Вновь приходит сама строка.

     Не ищи в пустоте спасенья -
     Ради жизни не стоит жить...
     Не сжигай на костре осеннем
     То, что может еще служить!..
     1985

x x x

     Какие осени уходят!
     Какие тайны бередят!
     О многом говорят в народе,
     Страшнее то, о чем молчат...

     Да что ж испытывать терпенье,
     Пусть до конца не доживешь:
     Сначала самоотреченье,
     А там - и правды не найдешь...

     Но выйду  в поле... на опушке
     Осины рдяные стоят,
     И отбазарили кукушки,
     И пни в осенниках опят.

     Что ж вечно тут? Что сердцу мило?
     Зачем тревога, непокой?...
     Все было. Сколь раз уж было!
     Что будет? - Вот вопрос какой.
     1983




x x x
     Когда дыханье облаков
     Клубамии поле настигает,
     Ложится настом над снегами
     И над папахами стогов,

     Сочится первая капель,
     В полдневный час тревожа память,
     Рябину заставляет падать
     Небережливый свиристель,

     В сыром полупрозрачном дне
     Одно всплывает неизбежно -
     В платке пуховом белоснежном
     Приходишь снова ты ко мне.

     Рисунок твоего лица
     Сквозит в ветвях заиндевелых,
     Его отчаянно и смело
     Взгляд настигает без конца.

     И так сентиментально прост
     В тот день, оторванный от лета,
     Так долго жаждущий ответа
     Все опрокинувший вопрос.
          1998


x x x
     И никак мне теперь не осилить
     Тот пропущенный где-то урок,
     Что с тобой мы не раз повторили
     В темноте бесконечных дорог.

     Мне не каяться страшно и больно,
     Не хула мне страшна, не друзья,
     Но не знаю я слова "довольно",
     И не верю я слову "нельзя".

     Для меня богоматерь ты в храме,
     Как она, ты безумно нежна,
     Знаю я лишь, как день тебя ранит,
     Ты мне клеточкой каждой нужна.

     И не в мочь одному мне осилить,
     Тот пропущенный где-то урок...
     Только сердце, как листик осины,
     Что октябрьским утром продрог.
     1982




x x x
     Пришла любовь,
     И вдруг услышал я
     Обиды трав,
     Тревогу камышей,
     Борьбу холмов
     И жалобы болот.

     Пришла любовь,
     И вдруг услышал я
     Сомненья скал,
     Беспомощность пещер,
     Усталость звезд,
     Растерянность дорог.

     Пришла любовь,
     И вдруг поверил  я
     В ее неодолимость,
     В мгущество сердец,
     Бессмертье слов
     И бесконечность дня.
     1982




























АХ, ВРЕМЕНИ НАПРАСНО ЖДАТЬ


x x x
     У птицы нет души,
     но как она поет!
     А у меня душа -
     и в чем ее полет?
     Чтобы как птица петь? -
     Душа тут ни при чем.
     А камень как поет,
     когда он увлечен!
     Богини давних ней,
     как ими мрамор горд -
     мелодия церквей
     и готики аккорд...
     Не в том дыханье звезд,
     чтобы ответ найти,
     ответ про душу прост...
     Но песней прорасти!..
        1997


x x x
     Ах, времени напрасно ждать,
     Да мне его и не дождаться,
     Захочется ль вернуться вспять,
     Иль стать подобьем облигаций.

     Но есть безбытности удел,
     Апостольство любого века,
     Стихи приходят словно день,
     Они - столетий картотека.

     Трагически звуча вразрез
     Любви, желаниям, печалям,
     В них высшей власти интерес,
     Что мы, страдая, изучаем.

     Тех вечных строк наперечет -
     Провиденье, событий завязь,
     Пусть их никто не перечтет,
     Но для себя они писались.

     И божий промысел спасет
     Ниспосланные вехи эти -
     Им  времени наперечет
     Средь проклинаемых столетий.
     1995


x x x
     Мучительно снова и снова
     еще повторять, повторять -
     все выглядит так пустяково,
     кому на стихи наплевать.

     Достаточно пушкинской строчки,
     услышанной в детстве давно,
     плевать на мои заморочки
     и вместе со мной заодно.

     Он выпьет со мной, потолкует
     на тему Чубайс и Гайдар,
     но вовсе его не волнует
     меня иссушающий дар,

     Попытки все снова и снова
     однажды прорваться к себе...
     так чистая фраза готова -
     живет в золотистой трубе!

     Вот губы мундштук поцелуют,
     и вырвется вздох из груди!
     Я мысли лицую, лицую
     с собою один на один,

     И верится вдруг небывало:
     конец откровеньям настал!
     Но вновь возвращает начало
     полуутвержденный финал.
        1997


x x x
     Я - русский поэт - но не русский
     на родине славной моей,
     а русский я в области Рурской,
     в Израильской гуще людей.

     "Де русо" в Испанской Алькампо,
     Я в Бостоне тоже русак,
     повсюду я русский, однако...
     лишь здесь попадаю впросак.

     Уеду в Стамбул или Ниццу -
     на  родину тянет скорей,
     а переступаю границу
     и сразу я снова еврей!

     Мой голос и слышный и зычный -
     неважно с венком иль венцом -
     в России я - русскоязычный,
     но с явно не русским лицом.

     Живу на Голгофе распятый,
     сожженный в фашистских печах,
     я в гетто Варшавское спрятан,
     отвержен в кремлевских врачах...

     Так после всего неужели
     я вдруг отрекусь... подлецом?...
     На Родине в знак уваженья
     я - русский с еврейским лицом!..
              1997



x x x
     В  бессмысленности
        этой непредвзятой
     ненужности
        понятной и простой
     на  жизни общей
        кажется заплатой
     строфа
        деепричастной пустотой.
     Увы,
                  полвека
        брошены на пламя
     сигнальных беззастенчивых костров,
     но я.
      сказать по правде,
        между вами
     прожить еще
       полстолько же
               готов.
     Не будучи ни тайной, ни обузой,
     не требуя вниманья и наград,
     но без меня  так неглубок и узок
     ваш мир,
      когда оглянетесь назад.
     И все, что вы,
       гордясь,
     изобретали,
     окажется наивной суетой...
     Останутся лишь
      милые детали,
     что вы найдете
       под моей чертой.
     Торжественный
     огонь неувяданья
     поманит,
      пробиваясь между строк,
     и станет после нашего свиданья
     ваш мир
      не так придавлен
        и жесток.
        1997


x x x
     Утро
     Серым грунтует холсты
     Для осенней своей
     Красоты.

     И графит
     Чернотою стволов,
     И рябит
     Пестротою мазков.

     В это время
     Так много красот,
     В это время
     Так много ветров -
     Славу этих картин
     Разнесет,
     И художник
     Отдать их готов.

     Помнит он
     Про короткий свой век,
     Как хрупка и нежна
     Красота,
     И пытается
     Времени бег
     Перебросить
     На серость холста.
        1998


x x x
     За форму прятаться не надо,
     Когда от мысли польза есть,
     Иконы суть - важней оклада,
     Рамыта беззаконьем честь.

     Но есть простое пониманье
     И вовсе не грядущих дней
     Вне осуждений, тайных маний
     И всех ценителей верней.

     Когда, как рельсы под колеса,
     Ложатся души, чтоб катить,
     Где все ответы на вопросы
     С поэтом вместе воплотить.

     Куда неведомо доныне,
     Гонимы волею иной,
     Как рыбаки на хрупкой льдине
     К порогу бурною рекой.
         1998


x x x
     Так удивись -
     Лишь удивленье
     Рождает свежесть и азарт
     И удиви, чтобы мгновенье
     Не увлекло тебя назад.

     Когда по принципу парада:
     Открыто,
     На глазах у всех
     И оправданье и награда,
     Одно сложение - успех!
         1999


x x x
     Владимир Иванович
     Немирович -Данченко
     Прожил жизнь, считаю, удачненько:
     На водах в Европе тесной
     Молодым
     Повстречал старика Дантеса.
     А небезысветному
     Арнольду Ильичу Гессену
     Не меньше
     Повезло, я уверен,
     Он целовал мальчишкой
     Руку Анны Петровны Керн.

     Вот и выходит
     Такая задачка:
     Видел я  Немировича- Данченко
     И знакомство водил тесное
     С уже упомянутым Гессеном.

     Значит, никак нельзя отрицать,
     Что до Пушкина точно:
     Рукой подать.
     Оглянуться.
     Дотронуться.
     Дотянуться.
     Плакать в день похорон.
     И, как ни гляди, со всех сторон,
     Что бы потом возразить ни могли вы
     Современником быть его
     Несчастливым!
         1999



x x x
                                       А.Кулыгину

     Ре-минор   для этой шири
     Не годится - он интим,
     Ну, а если "жили-были",
     Тон иной необходим.

     Может, в си-бемоль мажоре
     Расцветут твой ум и дух,
     В соль-минорном тайном море
     Возрождений и разрух.

     А всего верней в печальном
     Свисте ветра меж ветвей
     Бескорыстном, изначальном
     Горечь Родины твоей.
         1999





РАЗГОВОР  С  СОБОЙ

     Ну, и что, что повторенье,
     Что прожито, прочтено,
     Что одно стихотворенье
     Разным людям не одно,

     Что привычка, как отмычка,
     Что притуплен интерес,
     Это все другим обычно,
     Не согласен наотрез!

     Даст привычка верный тонус,
     С ним в дорогу  дальше тронусь!..

     И не хоженным путем,
     Тот оставлю в стороне,
     Потому что пожил я нем,
     Он давно известен мне.
          1998



x x x
     Что такое: душа не стареет,
     Для чего ей обуза такая?
     Если утро с годами серее,
     И не тронув ее, утекает.

     В небо цвета каспийской селедки
     Утыкаются тупо смычки,
     Фронтовые вчерашние сводки,
     Перед вечным прогнозом очки.

     Ну, а если бы не замечала
     Повторений привычных опять,
     Если б все не хотела сначала
     Повторить и себя отыскать.

     Вот, когда анфилада надежды
     Ей открыла бы тайную дверь,
     Что ж опять понукают невежды,
     А попробуй им просто не верь.

     Это вот что - навстречу вопросу
     И ответственно мир отмыкая,
     Я беру то, что мне не по росту,
     И не в мир, а в себя лишь вникаю!
          1998

x x x
     Античастица пробивает землю.
     Пуля пробивает солдата.
     Утрата пробивает мать.
     Боль пробивает сердце.
     Зачем Бог велел мне
     собирать эту боль в стихах,
     чтоб отдать ее людям?
     Разве мало у них своей боли?
     Разве мы так избавимся от нее?
     Или... нет...
     Не может быть,
     чтобы он хотел этого...
          1997


x x x
     Я не был воском, из меня
     никто лепить не собирался.
     Я неумело сам старался,
     себя по-своему ценя,

     и похвалам не доверял,
     хотя бывало и хвалили...
     Достоинства анкеты скрыли,
     а остальное растерял

     Готов с начала был начать
     я, все отвергший понемногу,
     но ни друзьям своим, ни Богу
     я это не посмел сказать.

     Он сам во мраке и грязи
     нашел меня и дал мне в руку
     перо и тем обрек на муку
     и болью вечной просквозил...

     Неведомы пределы мне.
     Одно: пчелиная работа -
     тут рифма - взяток, строчка - сота,
     строфа - свеченье дня в окне!...
           1997



x x x
     Тянет так неодолимо
     На холмы Ерусалима,
     На безлесные, пустые
     Серожелтые холмы,
     Что же там забыли мы,
     Что же там зарыли имы,
     Что пройти не можем мимо!?.
          1998



x x x
     И вам хотелось бы однажды,
     Как те в далекие года
     Всего для утоленья жажды
     Меня прикончить без стыда.

     Да, в мире тлену все послушно,
     Во взрыве плавится гранит,
     Слабеют, покоряясь, души,
     И только слово не горит.

     Оно одно неуязвимо -
     Не звук, не краска и не знак,
     То слово, что весь мир вместило,
     И не убить его никак!
     1982



x x x
     Над Костромой дожди косые,
     Глухие долгие дожди.
     Читай Олешу и Кассиля,
     Над Заболоцким посиди.

     Учить насильно не заставлю,
     Но лучше уж, чем жизнь во мгле,
     Читай Демьяна в Ярославле,
     А Мандельштама в Чухломе.

     И на гостиничной подушке
     Или в вагонной кутерьме
     Лишь Александр Сергеич Пушкин
     Заменит всех один вполне...
     1983




x x x
     Стихи приходят,
     Как разлука,
     Как боль ночная,
     Как беда,
     Стихи приходят
     И ни звука,
     Ни отголоска,
     Ни следа.
     Но умереть они не могут
     И остаются на века,
     Поскольку тлену не подвластна,
     Как мысль, строка.
     1982


x x x
     Отчаянно гукнет
     прощальный гудок,
     отчаянно брызнет
     из яблока сок,
     отчаянно страшно
     в вагонах пустых,
     отчаянно смолкнет
     оборванный стих.
     1982


x x x
     Эти башни, пруд зеленый
     Неотступно предо мной,
     Я счастливый и влюбленный
     Перед мощною стеной.

     Сколько было здесь -забыто,
     Сколько вынесла стена,
     Сколько здесь врагов убито,
     Сколько видела она.

     Здесь и шляхта бушевала,
     И стрельцы кончали дни,
     Сестры царские бывало
     Горевали здесь одни.

     Здесь торжественные храмы
     Возводили в честь побед,
     Здесь попы, поэты , дамы,
     Уж кого в земле тут нет?!.

     И автографы на стены,
     На ворота, на столбы
     Разбросали откровенно
     Современные жлобы.

     Но теперь совсем иное...
     Помню я иные дни...
     Ты бывала здесь со мною...
     Речки тусклые огни.

     Улиц гул далекий... снова
     Как молитву я творю -
     Каждый взгляд твой, жест и слово
     Сердцем снова повторю...

     И мое воспоминанье
     Мне дороже и нужней -
     Стало каждое свиданье
     Здесь историей моей.


     И сливается с веками
     Происшедшее едва,
     И хранят седые камни
     Наши жесты и слова.
     1982

x x x
     Освобождение от боли и тревог,
     Когда бы день прожить в покое мог.
     Когда бы мог на десять лет сменять,
     Но где мой бог
     И как ему пенять.

     А может, мудрый все предусмотрел,
     И боль моя - залог духовных дел,
     И без нее я слеп и глух, и нем,
     Он так хотел и сделал так затем.
     Мне не дано, быть может, все понять,
     А темнота так клонит проклинать...
     1995



x x x
     Чего-чего, а горечи хватало,
     слез от обид и страха по ночам.
     И потому нам просто не пристало
     растратить наши дни по мелочам.

     И все больней утраты настигают,
     о, Господи, прости - конца им нет...
     Привязанности те