подумал я.  В  1988
году в нашем Отечестве людям, не занимающимся аномальщиной, такая литература
была все еще мало доступна.

- И что же "человечки"?

- Всякое про них говорили... Впрочем, кое-что мне и самому довелось увидеть.
Году,  наверное, в 47-м, в сентябре, три или четыре женщины, набрав по мешку
клюквы, возвращались с той стороны озера в деревню.

За день устали.  И тут заметили в лесочке  костер,  вокруг  которого  сидело
несколько  человек.  А  ведь  в  деревнях-то  люди  какие  -  с каждым любят
поздороваться, а коль незнаком - разузнать, кто такой да к кому приехал.

Ну вот,  одна из них мешок на землю поставила и пошла к костру.  А те сидят,
не  замечают.  И  уж  совсем близко подошла,  смотрит,  люди-то ростом вроде
ребят.  Тут один из них голову к ней повернул, она и обмерла: лицо-то у него
зеленое! Увидев ее, они все от костра врассыпную так и бросились.

Придя в деревню, женщины рассказали об этом. Я на другой же день сел в лодку
и поплыл  к  тому  месту.  Действительно,  нашел  кострище,  в нем - остатки
березовых дров;  и рядом лежали заготовленные "дрова" - срез  чистый,  будто
полированный.  А ведь место тут болотистое,  растут все больше сосенки, а до
ближайшего березового леска с километр будет.  Ну  да  не  это  удивительно:
вокруг кострища - следы в виде подковок с тремя шипами. Вот такие примерно -
Александр Петрович нарисовал форму следа на бумаге - Как копыто.

- То есть без ступни? - Для нас это было полнейшей неожиданностью.

- Да, как бы одна пятка!

- А может, след животнооо какого-нибудь?

- Нет! Что ж я, следов зверей не знаю? - уверенно сказал Гусев. - К тому же,
такие точно следы я сам до этого уже раз видел.

- Как это было?

- А вот как.  Году, наверное, в 46-м бабушка моя, Марфа Герасимовна, говорит
мне:  "Завтра,  Саша,  в огороде лук убирать будем".  А это как раз на Ильин
день приходилось.  Утром смотрим - лук весь вырван с корнем  и  валяется  на
грядках. А вокруг - такие же следы. В мягкой огородной земле глубина их была
сантиметра два-три. А сам огород находился метрах в ста от кратера...

Был с бабушкой году в 39-м и еще один случай,  когда утром  она  обнаружила,
что  ночью  в  дом  кто-то  через  окно  забрался,  причем  одна из рам была
выставлена и находилась снаружи дома.  Бабушка припомнила потом, что вечером
накануне ей очень рано спать захотелось...  А под окнами,  на завалинке, все
те же следы!

Но однажды бабушка Марфа видела "зеленого" этого и совсем близко.  Было  это
примерно в 38-м ооду.  Вечером пошла она в хлев к корове.  А хлев тут же,  в
доме,  находился,  надо было лишь по лесенке спуститься.  Только она открыла
дверь - и видит: внизу, у кормушки, стоит человечек, на корову смотрит, а та
как ни в чем не бывало сено жует.  Он руку протянул,  тоже сена взял -  и  в
рот.  Бабушка вскрикнула,  он обернулся,  - а лицо-то зеленое! - сено на пол
бросил и по лесенке-то мимо нее цок-цок-цок... и вышел.

Спокойно шел,  не спешил,  а как мимо проходил,  бабушка хорошо рассмотрела,
что нос у него прямой и одежда в обтяжку.  Бабушка, как от испуга оправилась
- в избу. Говорит мужикам: "На дворето у нас домовой, только что видела!" Те
смеются.  А  на  другой  день  в  доме  все  чистили  и  мыли  - к празднику
готовились,  и вот, когда бабушка стала ту лесенку, что на двор ведет, мыть,
увидела на ней отпечатки подковок и всем их показала.  А в кормушке у коровы
нашли какие-то зеленые таблетки...

Почти все  мы  слушали  старика  внимательно.  Хотя,  честно  сказать,  наше
поколение,  начитавшись  фантастики,  имеет  свой стереотип "контакта":  это
нечто торжественное,  с дарами знаний и технологий, со слезными лобызаниями.
А здесь - все как-то обыденно.  И пусть это даже не пришельцы в традиционном
понимании слова,  а просто какие-то неизвестные с нашей же Земли,  все равно
это - контакт.  Но в таком виде.  В коровьем хлеву...  С одним человеком - и
так часто.

- Ну,  Александр Петрович,  о встречах с неизвестным  иные  люди  всю  жизнь
мечтают,  да  так  этого и не дожидаются,  а бабушке вашей повезло так,  что
позавидуешь.

- А она тайну осарков знала, - спокойно сказал Гусев.

- Как так?

- А вот так. И сама мне об этом говорила.

- В чем же состоит эта тайна?

- Это и я не раз у нее спрашивал,  но она отвечала,  что  говорить  об  этом
нельзя.

- Были ли подобные случаи с кем-то другим?

- Много. Я и сам раз с таким человеком чуть не повстречался...

- Как это было?

Александр Петрович помолчал, припоминая.

- Было  это  опять  же на осарках.  Ходить-то туда приходилось - житницы там
стояли.  Ну вот, пошла туда по делу. Барбашова тетя Дуня. Обратно - бежит. И
я как раз был первым,  кто ей попался. "Такое, - ооворит, - дело: пошла я на
осарки,  смотрю - а рядом с тропинкой торчит из земли пень, как гриб, раньше
его и не было,  да  и  место  там  чистое,  одна  трава.  Я,  -  ооворит,  -
приостановилась,  глядь,  а впереди-то и идет этот;  меня увидел и в житницу
шмыг!  Я уж дальше идти и не осмелилась".  А я сам-то что - молодой, побежал
туда,  в  житницу  забегаю  - никого;  а на стене,  под самой крышей,  висит
большое зеркало и вращается.  Жутко мне стало, вышел. А когда возвратились с
ребятами,  никакого зеркала уже не было.  Мы прутом железным стали под стены
житницы тыкать - и вот,  в одном месте,  под стеной, что к озеру, как бы люк
железный простукивается. Раскапывать то место мы не решились.

Или такой случай был.  Павел Гусев,  мой двоюродный брат,  шел с озера  мимо
житниц.  Видит, стоят "зеленые" люди и меж ними одна женщина в длинной юбке.
В это время началась вибрация.  Он заспешил,  прошел сквозь их строй. К дому
подходит,  а  там  около  липы,  что у его избы,  еще одна "зеленая" женщина
стоит. Он в избу вошел - плохо ему стало. Это было году в 46-м.

Не так далеко от деревни нашей находился  хутор  Печениха.  Жил  там  мужик,
которого в народе почему-то прозвали Печеным,  а как его настоящее имя было,
я не знаю.  С начала века,  говорят,  и в течение пяти-семи лет под домом  у
него  в одно и то же время начиналась вибрация.  И вот однажды к нему в избу
заходят эти и говорят:  "Уезжай! Здесь нельзя: трасса; не изменить". Начал у
него  после  этого дохнуть скот.  Потом жена заболела.  А где-то в 20-е годы
уехал он оттуда...

Но если о всех проделках этих человечков рассказывать, то это будет долго, -
заметил Александр Петрович,  - а дело-то в том,  что происходило и множество
других событий. Да и в рассказах своих я по времени слишком забежал вперед -
лучше бы рассказывать по порядку.

Мы согласно закивали.

- Так вот,  в 38-м году с неба спустился еще один корабль. Опять же видели в
тех местах людей,  но  уже  высоких,  в  серебристой  одежде  и  как  бы  со
шнуровкой.  А  вскоре случилась беда:  загорелись торфяники,  а ведь низовой
пожар - страшное дело!  Пожар возник у другого озера,  где сел  корабль,  но
уровень  воды  в  том  озере  был  низкий,  да  и подойти к нему уже не было
возможности, чтобы прорыть канаву из озера к очагу пожара и залить его - там
уже  провалиться можно было.  Огонь подбирался к нашей деревне с каждым днем
все ближе и ближе,  и было видно, как подсыхали сосны. А ведь вокруг деревни
- хлеба и травы,  все погибнет,  а там и деревне конец.  Что делать?  Решили
канаву рыть из нашего озера навстречу огню.  Согнали людей из всех ближайших
деревень.

Работали быстро,  но не успевали. И вдруг пожар погас сам. Старые люди потом
говорили,  что погасил его корабль,  под землей пробивший канал  из  другого
озера. Но сосны сухие на тех местах, наверное, и до сих пор стоят.

Примерно в  это  же время или раньше случилась и еще одна диковина.  Жили-то
ведь раньше не богато:  хоть хлеб выращивали,  а самим мало что доставалось,
ну  и  мужички  частенько рыбкой на озерах промышляли.  Вот пошли они раз на
небольшое озерцо километрах в двух от деревни  рыбу  ловить.  Приходят  -  и
видят:  еще  вчера было одно озеро,  а сегодня - два!  Новое озеро появилось
совсем близко от старого.  В одну ночь!  Вода была в нем мутная,  живности -
никакой. С одной стороны от этого озера лес был повален, а с другой появился
песчаный  бугор.  Странным  было  и  то,  что,  как  скоро  заметили   -   а
деревенский-то  мужичок  приметлив!  -  уровень воды в новом озере в течение
суток колебался сантиметров на сорок.  Ну и  решили  прокопать  меж  озерами
протоку.  Однажды видят:  поперек протоки стоит ель на сучьях.  Мужики сразу
сообразили,  что на ту ель сети можно вешать:  новое озеро,  как насос, воду
туда-сюда гонять будет - и рыбка сама собою ловиться станет!  Потом к ели-то
подошли,  смотрят - нет,  не нашим  братом  она  сюда  поставлена:  у  комля
поперечником сантиметров в 30 будет.  Чтоб притащить ее сюда,  да через лес,
да с торчащими ветками - нужно человек  двадцать.  А  место  среза  гладкое,
будто обожженное.  Все же лишние ветки пообрезали, стали сети вешать. Рыба и
в самом деле ловилась.

Но первое время вместе с рыбой и водорослями  вытаскивали  в  сетях  большое
количество  легких  стеклянных капелек зеленоватого цвета,  которые тонули в
воде очень медленно.

- А не слышно ли было сильного шума или  удара  в  ту  ночь,  как  появилось
озеро? Не видели ли что-нибудь в небе? - спросил ктото из астрономов.

- Нет. Просто появилось озеро - и все тут.

- И большое оно?

- Да метров около трехсот будет...

- Что же было дальше?

- Ну а дальше и на этом озере чудеса начались. Видели там много непонятного.
Иные рассказывали,  будто бы по воде там  бегают  поросятки,  несколько  раз
видели даже заморского барашка...

- Что же это за барашек такой?

- Не  знаю.  Но так его и называли - "заморский барашек",  то есть не такой,
как у нас.  Появлялся он на дороге, что шла мимо озера, оттого ходить по ней
боялись... Да что говорить! Видели там ведь даже и русалок...

А однажды  такой  случай был.  Пошли мы с мужиками на это озеро рыбу ловить.
Сеть заводили на лодке.  Стали тащить,  а она возьми да и зацепись... Ну вот
Козлов Борис и говорит:  я,  мол,  сейчас спущусь в воду, отцеплю. Остальные
ему помогают.  А он на дно встал,  да и говорит:  "А ведь здесь лист  железа
лежит".  Мужики засмеялись: хватит, говорят, шутить. А он им: "Да не шучу я!
Вот ей-Богу, иду, как по палубе корабля, а она качается!" Мужики попритихли.
Видят,  действительно,  человеку вода по грудь,  но идет легко, не вязнет. А
дно-то ведь там топкое...  Прошел он еще,  наклонился. "Тут, - говорит, - из
железа  вроде  как труба толстая торчит,  мне доходит до пояса".  Стал он ее
ощупывать.  "Сверху,  - говорит,  - она гладким железом закрыта,  а с  боков
отверстия и устройство вроде кардана".

А поперечник той трубы был, по его словам, около полуметра. А я-то рядом был
на лодке, еще говорю ему: "Ты, Борис, как капитан Немо на "Наутилусе". А он:
"Да ведь труба начала в палубу втягиваться..."

Тут уж нам всем не до шуток стало. Вошла труба в палубу полностью, заподлицо
с ней.  Козлова на лодку подняли, и он быстро стал как бы пьянеть... Мы сеть
собрали да и долой с озера - какая уж тут рыбалка!

Борис-то, знаю,  после  этого случая в бане парился,  хворь из себя выгонял.
Погиб он довольно скоро: с машины бревно упало - и задавило его...

На этом же озере году в 46-м Виктор Барбашов видел,  как из воды поднималась
"голова  на  тонкой  шее"  - как бы шар какой-то.  Другие,  говорят,  видели
поднимавшиеся "ушастые шары" - возможно, это одно и то же.

Стали люди замечать, что вибрация воды на озерах и земли меж ними начинается
и  заканчивается в строго определенное время и в определенные дни.  "Корабли
ходят",  - говорили в народе.  Так уж в те дни и часы и опасались  на  таких
местах появляться. Скажем, чтоб кто-нибудь на эти два озера после трех часов
дня пошел, а тем более вечером - ни-ни!

Был еще такой случай.  Рыбачили мы с ребятами на другом озере.  Решили потом
искупаться.  А Павел Лукичев и давай глубину мерить,  то есть опускаться как
можно глубже ногами вниз.  Вдруг наверх выскакивает,  кричит:  "Ноги  обжег,
кипяток  внизу!"  И  -  к  берегу.  Мы  посмеялись,  да видим,  он не шутит,
испугался.  А как на берег-то  вышел,  действительно,  ноги  красные,  будто
горячей водой обварил.

Перед этим  как  раз  я один на озере рыбачил и слышал как бы плотный писк -
даже уши заложило.

Мы слушали молча.  Гусев освоился и  говорил  уже  свободно,  не  подыскивая
слова. "Корабли", "русалки", "барашки"... Конечно, каждая деревня имеет свои
предания о  каких-то  странных  событиях,  в  большей  или  меньшей  степени
измененных или приукрашенных при пересказах. Главными героями таких преданий
часто бывают колдуны, домовые, черти, случается, обстоятельства заставляют и
мертвецов  жертвовать личным покоем ради общественного...  Но вот о бегающих
по озерам "поросятках",  подводном кипятке  и  вибрации  как-то  слышать  не
доводилось.  Что  за  причина заставила людей начать "массовое производство"
легенд в столь сжатые сроки?  И было это ни на что не похоже.  Пахло здесь и
классическим мифотворчеством, никак не могущим обойтись без русалок, пахло и
метеоритами,  и АЯ,  и "тарелками", и "пришельцами". Из каких овощей состоял
этот винегрет?

Обилие имен,  дат,  названий  настораживало,  но - странное дело!  - все эти
данные оказывались довольно плотно увязанными между собою, что не характерно
для историй вымышленных, рано или поздно обнаруживающих тенденцию к досадным
накладкам.

Кроме того,  обилие имен давало возможность проверить рассказанное.  Старик,
судя по всему, не боялся этого.

- А доводилось ли видеть сами "корабли"? - наконец спросил кто-то.

- Да,  видели.  -  Александр  Петрович  повернулся к спрашивающему.  - После
войны,  году в 45-м или 46-м - не помню,  но вот число я запомнил точно - 22
июня,  день  начала  войны,  -  один  репатриант,  инженер  (он  работал  на
лесоучастке лесорубом), ловил утром рыбу на нашем озере. День был пасмурный.
Тут  рядом-то  с деревней заливчик такой есть небольшой...  Вдруг,  говорит,
неожиданно раздались  свист  и  шипенье.  Совсем  недалеко  от  него  всплыл
"корабль".  Был он серого цвета,  нос четырехгранный, наверху имелась рубка,
форма корпуса - "как у сваи". Корабль быстро погрузился обратно.

Инженер, конечно,  поскорей ушел оттуда.  "Корабль,  - он говорил,  - оттого
быстро  и  погрузился,  что с него меня увидели".  После этого случая у него
очень сильно болела голова.

Еще раньше, году в 37-м, рыбачили мы с Иваном Гусевым, председателем колхоза
(он  потом  на  фронте погиб),  на одном из озер - их много там.  В середине
озера как бы островок из песка.

Вдруг началась тряска,  меня,  помню,  сильно трясло.  Я-то  не  видел,  что
происходит, а Иван кричит: "Вон, вон, смотри, корабль-то погружается!" Тут у
колов лодка была привязана.  Мы отвязали ее да и поскорей переплыли в другое
место.

Помню, было и такое:  Матвеев Тихон Тимофеевич,  живший на хуторе близ нашей
деревни,  говорил с моим отцом о взлете корабля из-под воды.  Заметив, что я
прислушиваюсь  к  разговору,  взрослые (а я был тогда еще маленьким) выгнали
меня из избы...

Медаков Павел,  лесник,  говорил мне году в 45-46-м,  что на одном  из  озер
"стоит корабль" и на берегах этого озера часто видят "зеленых",  а на другом
озере "корабль уходит под обрыв".  Да и дядя Кирилл Дробин,  и Патеров  Иван
Никитич  говорили,  что видели корабли на озерах.  Длиной они примерно с две
лодки,  то есть метров по 10-12 Возможно,  это был один и  тот  же  корабль,
который  под землей переходил из одного озера в другое Ведь вот я вспоминаю,
говорили, что корабли эти могут проходить даже сквозь камень .

Но где-то на "двойном" озере, по рассказам, лежал неисправный корабль. То же
говорили и про другое озеро по соседству.

Я помню,  шел  как-то  с  этого  озера  и  повстречал Улю Иванову - мы с ней
учились вместе.  Так вот она сказала мне, что воду с того озера пить нельзя:
там лежит корабль.  Да я и сам знал,  что рыбу,  которую там ловили,  нельзя
было жарить - "вспухала" в объеме раза в полтора,  а как горячий кусок  есть
станешь - сильно жжет горло. Есть можно было только в холодном виде. А лучше
всего - солить и сушить, а уж только после этого варить из нее суп.

А то  еще  такое  было.  В войну-то ведь недалеко от нас находился пост ВНОС
(пост   воздушного   наблюдения,   оповещения   и   связи).   Служили    там
девушки-зенитчицы.  И вот уж в конце войны, году в 44-45-м, заметили оттуда,
как к "двойному" озеру подлетал "оранжевый корабль", на борту которого горел
прожектор. Был даже дан выстрел в воздух - об этом потом много говорили.

Да и недавно,  году в 50-51-м видели,  как на  то  же  озеро  делал  посадку
"корабль с фарами".

Что они там на озерах делают - Бог их знает. Да вот сами посудите. Однажды в
начале века на нашем-то озере, на бережку, видят - на кустах сети развешаны.
Не наши сети, с мелкой ячеей.

Старики-то сразу сказали:  "Нечистое дело,  черт рыбу ловил".  Порешили сети
сжечь. А они в огне не горят - как студень становятся. Стали топорами рубить
- от сетей летят искры. Но изрубили все-таки. Погрузили их на четыре лодки и
затопили на той стороне озера. Говорят, один человек после этого умер.

Все, что рассказывал Гусев, мы сразу же записывали. Впоследствии я много раз
слушал  Александра  Петровича.  Он  приходил ко мне домой и рассказывал.  Я,
боясь что-либо упустить,  вновь начинал записывать.  Потом оказывалось,  что
какой-нибудь рассказ был записан дважды,  а то и трижды.  Но что интересно -
имена и  названия  повторялись  точно.  Годы  назывались  либо  точно (часто
упоминалось и время года или даже месяц),  либо приблизительно,  но  даже  в
этом случае разница в датах никогда не была более одного года.

- А  во  время  войны,  -  продолжал между тем Гусев,  - неподалеку от нашей
деревни был концлагерь Но не немцы там содержались,  а  наши  же,  советские
люди  -  времена-то  тогда  какие  были!  Точно  знаю,  что  много  было там
интеллигентов, даже и из Кремля женщина-врач была, которая меня впоследствии
от болезни вылечила.

- Значит, заключенным разрешалось из лагеря выходить? - спросил кто-то.

- Разрешалось.  Да  и как не выходить:  они ведь работали на лесоповале и на
полях,  в основном картошку для нужд фронта выращивали.  Приходили и к нам в
деревню.  Обычно  приходили  косить  крапиву  на  задворках - они суп из нее
варили.  Ну,  еда едой,  худо-бедно была, а вот мужичкам из лагеря, может, и
винца когда хотелось,  да где ж его взять?  И что же вы думаете?  Наладились
они к строго определенному времени - к часу дня - ходить на осарки, а ведь в
это  самое  время  там  находиться  нельзя было.  Ну,  а им-то что терять...
Придут, постоят, да и захмелеют - вибрация как раз в это время была, корабль
в подземный свой путь отправлялся точно по расписанию.

- Приспособились, значит, - засмеялись мы.

- Да, приспособились, человек-то ведь ко всему приспосабливается. .

- А как же случилось, что вас не обычный доктор лечил, а врач из лагеря?

- Вот это-то и есть один из самых интересных случаев, что произошел со мной.
- Гусев оживился.  - Но начну сначала. Дело было так В 44-м году картошки на
полях собрали много.  Куда ее девать? Сразу-то всю на фронт не отправишь. Ну
и решили на осарках вырыть ямы и хранить ее там. И вот, когда одну яму рыли,
- а уж глубоко вырыли,  метров около трех,  - работник, что в ней находился,
позвал вдруг всех нас. А я как раз там был и видел все как есть собственными
глазами.  Ну вот,  позвал он нас, мы к краю ямы подошли, видим - пытается он
со дна ямы лопатой какой-то шар поднять.  А шар поперечником  миллиметров  в
180-200 будет,  в грязи,  и будто бы известью выпачкан. И никак у рабочего с
шаром этим ничего не получается:  и так он его,  и сяк - никак  не  поднять.
Бросили  ему  лом.  И ломом поднять не может.  А у шара-то уже видны стали с
боков как бы прорези сквозные.  Вот он