едставление о реальности искажено. Этим можно объяснить, почему, переживая сенсорные сверхвозбуждения, мы испытываем крайнее волнение из-за того, что расплывается линия раздела между иллюзией и реальностью.
ИНФОРМАЦИОННАЯ ПЕРЕГРУЗКА
Если сверхвозбуждение на сенсорном уровне увеличивает искажение, с которым мы воспринимаем реальность, то когнитивное (на уровне сознания) сверхвозбуждение создает помехи нашей способности "думать". Одни люди реагируют на новость непроизвольно, другие сначала осознают и обдумывают ее, и это зависит от способности впитывать, обрабатывать, оценивать и хранить информацию10.
Рациональное поведение, как правило, зависит от непрерывного поступления потока данных от окружающей среды. Оно зависит от возможности индивида предсказать более или менее точно и честно последствия своих собственных действий. Индивид должен быть способен предвидеть, как будет реагировать окружающая среда на его действия. Поэтому здравый ум как таковой строится на этой человеческой способности предвидеть свое непосредственное лич-
381
ное будущее, основываясь на информации из окружающей среды.
Однако когда индивид окунулся в быстро и хаотично меняющуюся ситуацию или в напичканную новостями среду, точность его предвидения стремительно падает. Он не может больше делать разумные корректирующие оценки, от которых и зависит рациональное поведение.
Для того чтобы компенсировать это, чтобы поднять точность своего предвидения до нормального уровня, человек должен схватывать и далее получать гораздо больше информации, чем до того. Он должен это делать с экстремально большой скоростью. Короче, чем быстрее возникают изменения и новизна в окружающей среде, тем в большей информации нуждается индивид, чтобы наиболее эффективно реагировать и принимать рациональные решения.
Однако есть пределы восприятия сенсорной информации, есть генетический ограничитель нашей способности перерабатывать информацию. Говоря словами психолога Джорджа Миллера из Рокфеллеровского университета, это "строгие ограничения на количество информации, которое мы в состоянии принять, обработать и запомнить". Классифицируя информацию, реферируя и "кодируя" различными способами, мы в состоянии расширить эти пределы до тех пор, пока не получим веские основания считать, что наши возможности исчерпаны".
Для того чтобы обнаружить и измерить эти внешние пределы, психологи и специалисты в теории информации используют методы тестирования того, что они называют "пропускной способностью каналов" человеческого организма. Для того чтобы осуществить эти эксперименты, они рассматривают человека в качестве "канала"*. Информация входит в него извне. Она воспринимается и перерабатывается, затем "выходит" в виде поступка, основанного на принятом решении. Скорость и точность переработки человеком информации может быть измерена сравнением скорости подачи входной информации со скоростью и точностью выходной информации**.
* по которому проходит информация. - Примеч. пер. 
** или выходных действий. - Примеч. пер.
382
Информация определяется и измеряется в особых единицах, называемых бит*. Теперь эксперименты устанавливают скорость обработки информации, включая широкий круг заданий: чтение, печатание на машинке, игра на пианино, чтобы создать числовые шкалы или вычислительное устройство. И поскольку исследователи расходятся в мнениях относительно точности получаемых данных, они строго договариваются о двух основных принципах: во-первых, что человек имеет ограниченную "пропускную способность"; во-вторых, что переполнение системы приводит к серьезным нарушениям в поведении.
Представим себе, например, рабочего сборочного конвейера на фабрике, производящей детские кубики. Его работа - нажимать на кнопку всякий раз, когда красный кубик проходит перед ним по ленте конвейера. Пока лента конвейера движется с умеренной скоростью, у него не возникает серьезных трудностей. Его деятельность проходит со стопроцентной точностью. Мы знаем, что, если скорость слишком мала, его сознание будет рассеиваться, мысли блуждать и его деятельность будет ухудшаться. Мы также знаем, что, если лента движется слишком быстро, он будет работать неуверенно, пропускать моменты нажатия кнопки, путаться, возрастет несогласованность его действий и работы конвейера. Он станет напряженным и раздражительным. Он может даже ударить по машине - от полного бессилия. В конце концов он откажется участвовать в тестировании.
В этом случае требования к информации просты, но картина подходит и для более сложного испытания. Пусть теперь кубики, идущие по ленте конвейера, разноцветные. Рабочему полагается нажимать кнопку только тогда, когда появляется определенное сочетание цветов - ну, скажем, за желтым кубиком следуют два красных и один зеленый. В этом задании он должен получать и обрабатывать гораздо
* Бит есть величина информации, необходимая для того, чтобы сделать выбор между двумя равносильными (т. е. равновероятными. - Примеч. пер.) решениями типа альтернативы. Количество битов, на которое должно превышать выбираемое решение, удваивается.
383
больше информации, перед тем как решить, нажимать ли ему на кнопку. Все остальное остается прежним, и у него будут такие же трудности, возрастающие по мере ускорения движения линии конвейера.
В еще более усложненном задании мы не только ставим рабочего в зависимость от количества данных, которые он должен переработать, перед тем как решить, нажимать ли ему кнопку, но мы заставляем его решать, какую из нескольких кнопок ему нажать. Мы также меняем число нажатий на каждую кнопку. Теперь его задание выглядит так: для набора цветов желтый-красный-красный-зеленый нажми на кнопку номер 2 один раз; для набора зеленый-голубой-желтый-зеленый нажми на кнопку номер 6 три раза; и т. д. Такие задания требуют от рабочего обрабатывать большое количество информации, чтобы выполнить данное ему задание. Изменение скорости конвейера в этом случае сразу сведет на нет точность его работы12.
Подобные эксперименты были проведены для того, чтобы оценить влияние дополнительной степени сложности задания на поведение исполнителя. Тесты усложнялись, они включали световые вспышки, музыкальные звуки, письма, символы, разговоры и широкий круг других раздражителей. Испытуемых просили постукивать пальцами по столу, говорить отдельные фразы, решать головоломки, а также выполнять набор других заданий - это приводило их к полной неспособности что-либо делать.
Результаты недвусмысленно показали, что, независимо от характера задания, существует скорость предъявления, превысив которую, задание выполнить нельзя - и не просто из-за неадекватности мышечного усилия, отсутствия проворства, ловкости. Предел скорости чаще навязывался сознанием, а не мышечными ограничениями. Эти эксперименты обнаружили также, что чем больше времени давалось испытуемому на выбор решения и доведение дела до конца, тем больше альтернативных линий поведения ему открывалось.
Ясно, что эти открытия могут помочь нам понять известные формы психологических и даже психических рас-
384
стройств. Руководители озабочены требованиями быстрого, непрерывного и комплексного принятия решений; люди завалены информацией, фактами и все время подвергаются тестированию; домохозяйки противостоят орущим детям, резким телефонным звонкам, сломанным стиральным машинам, воплям рока из комнаты подростков и жалобному вою телевизора из маленькой гостиной. Способность людей думать и действовать существенно ослаблена воздействием, наплывом информации, сокрушающей их органы чувств. И более чем вероятно, что некоторые симптомы, отмеченные у солдат, попавших в состояние стресса во время сражения, у жертв стихийных бедствий и у путешественников, испытавших культурный шок, родственны этому типу информационной перегрузки.
Один из пионеров изучения информатики, д-р Джеймс Г. Миллер, директор института исследования душевного здоровья при Мичиганском университете, решительно заявил, что "насыщение человека информацией в количествах, больших чем он в состоянии переработать... ведет к срыву". Он заявил, что уверен в том, что информационная перегрузка может быть причиной различных форм душевных заболеваний13.
Например, одна из поразительных черт шизофрении - "неточная ассоциативная реакция". Идеи и слова, которые должны быть связаны по аналогии в мозгу субъекта, не соединяются, и наоборот, соединяются те, которые у нормальных людей совершенно не ассоциируются друг с другом. Шизофреник стремится думать в случайных или чересчур субъективных категориях. Если дать набор различных фигур - треугольников, кубов, конусов и т. п., - нормальный человек разберет их, исходя из их геометрических свойств. Шизофреник, которого попросят классифицировать их, скорее всего скажет: "Это все солдаты" или "Они все наводят на меня уныние".
В книге "Беспорядки в информации" Миллер описывает эксперименты, в которых использовались тесты на ассоциации слов, позволившие сравнить нормальных людей и шизофреников. Нормальные испытуемые были разбиты на
385
две группы, у них просили найти ассоциации различных слов с другими словами или понятиями. Одна группа работала в своем естественном ритме. Вторая работала под давлением ограничения по времени, т.е. в условиях убыстряющегося поступления информации. Испытуемые, находящиеся в условиях ограничения времени, выдали реакции, более похожие на реакции шизофреников, чем на реакции нормальных испытуемых, работавших в собственном ритме14.
Аналогичные эксперименты, проводившиеся психологами Г. Уздански и Л. Чапменом, сделали возможным более тонкий анализ типов ошибок, которые совершали испытуемые, работавшие под давлением ограничения времени и высокой скорости предъявления информации. Они тоже заключили, что возрастание скорости реакции среди нормальных людей дает ошибки того же характера, что и ошибки, характерные для шизофреников.
"Можно предположить одно, - заключает Миллер, - ...что шизофрения (как все еще непознанный процесс, возможно, связанный с дефектом метаболизма, который усиливает нервный "шум") снижает пропускную способность каналов, что включает в себя и обработку познавательной информации. Шизофреники, таким образом... испытывают трудности при получении информации, входящей с обычными скоростями, точно так же как нормальные люди испытывают трудности при получении информации с увеличенными скоростями. В результате шизофреники при обычных скоростях поступления информации делают такие же ошибки, какие делают нормальные люди при ускоренных темпах поступления информации".
Короче, Миллер доказывает, что механизм человеческого поведения ломается под действием перегрузки информацией, что может быть связано с психопатологией, а это мы еще не начинали изучать. Но уже сейчас, не понимая ее потенциального влияния, мы увеличиваем скорости изменений в обществе. Мы давим на людей, заставляя их адаптироваться к новым ритмам жизни, сталкиваться с новыми
386
ситуациями и справляться с ними за все более короткое время. Мы заставляем их выбирать быстро меняющиеся предметы. Другими словами, мы побуждаем их обрабатывать информацию с гораздо большей скоростью и в более быстром ритме, чем в медленно меняющихся обществах. Поэтому можно не сомневаться, что мы подвергаем по меньшей мере некоторых из них перевозбуждению сознания. Какие последствия это будет иметь для душевного здоровья людей в технически развитых обществах - еще надо определить.
СТРЕСС РЕШЕНИЙ
Соответствует или нет требованиям людей информационная перегрузка, она влияет на их поведение негативно, подвергая их еще и третьей форме сверхстимуляции - стрессу решений. Многие люди, воспитанные в скучном и маломеняющемся окружении, стараются перейти на новые места работы, меняя роли, которые требуют от них все более быстрых и более сложных решений. Но среди людей будущего эти проблемы также будут. "Решения, решения..." - бормочут они, решая задачу за задачей. Они чувствуют себя опустошенными и расстроенными, потому что быстротечные, совершенно новые ситуации и противоречивые требования держат их мертвой хваткой.
Удар ускорения и его психологический двойник - скоротечность - вынуждают ускорять темп принятия решений и в личном, и в общественном смыслах. Новые нужды, проявления новизны и кризисы требуют быстрого отклика.
Неожиданная новизна вносит почти революционные изменения в природу решений, которые необходимо принимать. Быстрые инъекции новизны в окружающую среду опрокидывают тонкий баланс "запрограммированных" и "незапрограммированных" решений в наших организациях и нашей личной жизни.
387
Запрограммированное решение привычно, повторяемо и легко выполняемо. Например, пассажир стоит на краю платформы, где в 8.05 должен остановиться поезд. Он поднимается в вагон, как он делает это каждый день, из месяца в месяц, из года в год. С давних времен он решил, что 8.05 - традиционное начало рабочего дня, поэтому конкретное решение сесть в поезд является запрограммированным. Это даже более похоже на рефлекс, чем на решение вообще. Непосредственные критерии, на которых такое решение основывается, - простота и легкая различимость, а поскольку все окружение знакомо, он едва ли хочет задумываться о них. Ему не требуется обрабатывать большое количество информации. В этом смысле запрограммированные решения имеют низкую психическую стоимость.
С этим контрастирует другой сорт решений, подобных тем, которые пассажир решает в городе. Должен ли он принять предложенную должность в корпорации X? Как он должен подать совету директоров свои предложения о рекламной кампании? Такие вопросы требуют нетривиальных ответов. Они подталкивают его делать единовременные и впервые принимаемые решения, которые требуют новых навыков и поведенческих стандартов. Многие факторы нужно изучить и взвесить. Огромное количество информации должно быть обработано. Эти решения нельзя запрограммировать. Они имеют высокую психическую цену.
Для каждого из нас жизнь является смесью этих двух составляющих. Если эта смесь содержит относительно много программируемых решений, мы не испытываем проблем, мы считаем жизнь однообразной и глупой. Мы ищем способы, порой бессознательно, внести новизну в нашу жизнь, таким образом изменяя пропорции решений. Но если эта смесь содержит слишком много непрограммируемых решений, если мы постоянно находимся под прессом такого количества совершенно новых ситуаций, что программируемость невозможна, жизнь становится болезненно неорганизованной, изнурительной и беспокойной. У доведенного до крайности человека в конце концов развивается психоз.
388
"Рациональное поведение..., - пишет специалист по теории организации Бертран М. Гросс, - ...сложная комбинация рутинности и творчества. Привычка является существенной... [поскольку она] освобождает творческую энергию для нового, неожиданного ряда проблем, для которых рутинный подход - иррационален"15.
Когда мы не способны программировать большую часть нашей жизни, мы страдаем. "Не существует более жалкого человека, - писал Уильям Джеймс, - чем человек... для которого выкуривание каждой сигары, выпивание каждой чашки... начало каждого этапа работы являются объектом сомнения". Если мы не можем в достаточной степени программировать наше поведение, мы растрачиваем по мелочам огромное количество наших способностей по обработке и усваиванию информации. Вопрос заключается в том, что формирует наши привычки. Давайте взглянем, как некая комиссия прерывает свою работу для ленча и возвращается обратно в комнату заседаний: почти неизменно ее члены ищут те же места, которые они занимали ранее. Некоторые антропологи используют термин "территориальность" для объяснения такого поведения, когда человек требует "отрезать для себя" защищенный и освященный им "кусок дерна". Проще говоря, программированное поведение предоставляет возможность переработки информации. Выбор одного и того же стула избавляет нас от необходимости просматривать и оценивать другие возможности.
В этом же контексте понятно, почему мы способны управлять большей частью наших жизненных проблем с низкой психической стоимостью, если часто пользуемся программированными решениями. Изменение и новизна поднимают психическую цену принятия решений. Например, когда мы переезжаем на новое место жительства, мы вынуждены рвать старые связи и устанавливать новые. Это не может произойти без отказа от сотен запрограммированных ранее решений и выработки полного набора новых, дорогих, первостепенных, еще не запрограммированных решений. В результате мы вынуждены полностью перепрограммировать самих себя. То же можно сказать и о неподго-
389
товленном визите в чужую культуру и о человеке, который, еще находясь в своем привычном обществе, попадает в волну будущего, не подготовившись заранее. Новизна и изменения будущего делают все его болезненно связанные поведенческие привычки устарелыми. Он с ужасом обнаруживает, что привычные решения только усугубляют проблемы, что требуются новые и до сих пор не программированные решения. Короче говоря, новизна нарушает пропорции, изменяя баланс в сторону очень трудной и дорогой формы принятия решений.
Известно, что некоторые люди лучше приспособлены к новизне, чем другие. Оптимальные пропорции различны для каждого из нас. Однако число решений и их тип не находятся под нашим автоматическим контролем. Общество в основном определяет пропорции решений, которые мы должны делать, и скорость, с которой их необходимо принимать. Сегодня в нашей жизни существует скрытый конфликт между давлениями ускорения и давлениями новизны. С одной стороны, от нас требуются быстрые решения, с другой - решения твердые, требующие больше времени на обдумывание.
Беспокойство, вызванное этим столкновением в наших головах, сильно обостряется растущим разнообразием решений. Неопровержимо доказано, что разнообразие выбора, стоящего перед личностью одновременно, увеличивает количество информации, которое необходимо проанализировать для принятия решений. Лабораторные тесты над людьми и животными также свидетельствуют, что чем больше выбора, тем меньше время реакции16.
Острое столкновение этих трех несравнимых требований и вызывает тот кризис принятия решений, который наблюдается сегодня в технически развитых обществах. Этот тройной прессинг соответствует термину "сверхстимуляция решений", который помогает понять, почему массы людей в этих обществах уже чувствуют себя опустошенными, бесполезными и неспособными решать задачи ближайшего будущего. Убеждение, что мышиная возня слишком опасна, что вещи находятся вне контроля, - неизбежное след-
390
ствие столкновения этих мощных сил. Неконтролируемое ускорение научных, технологических и социальных изменений неизбежно опрокинет усилия человека, который принимает разумные, компетентные решения относительно своей собственной судьбы17.
ЖЕРТВЫ ШОКА БУДУЩЕГО
Когда мы объединяем эффекты стресса решений с чувствительной и познавательной перегрузкой, мы производим несколько общих форм плохой индивидуальной адаптации. Например, один из наиболее распространенных откликов на высокоскоростные изменения - это полное отрицание. Стратегия маленького человека заключается в "блокировании" себя от непрошеной реальности. Когда требования принятия решений достигают пика, он решительно отказывается получать новую информацию. Подобно жертве стихийного бедствия, чье лицо "регистрирует" общее неверие, этот маленький человек также не может принять очевидность своих ощущений, т. е. он решительно заключает, что все - неизменно и что все доказательства изменений являются просто кажущимися. Он находит успокоение в таких клише, как "молодые люди всегда были бунтарями", или "ничто не ново под луной", или "чем больше вещи меняются, тем больше они остаются теми же".
Безымянная жертва будущего, маленький человек сам организует свою личную катастрофу. Его стратегия борьбы увеличивает вероятность того, что, когда он будет вынужден адаптироваться, его столкновение с изменениями перерастет в форму одиночного сильнейшего кризиса жизни, а не в последовательность поддающихся управлению и решению проблем.
Другой типичный отклик жертвы шока будущего - это специализация. Специалист не блокируется от всех новых идей или информации. Он