е-что. Необходимо было как-то выравнять положение.
   - А у вас, значит, все еще царизм? - спросил Тараска.
   - У-это, как - царизм? - не совсем понял принц.
   - Ну, значит, король там правит, капиталисты. А у нас вот, между  прочим,
скоро уже коммунизм станет.
   - У-это, как - станет?
   - Ну, значит, каждый  будет  работать,  сколько  он  может,  в  силах,  а
получать сколько надо. Принц радостно закивал головой:
   - У-это, у меня уже есть, у-это, коммунизм. Чего умей -  делай,  чего  не
умей - не делай. Сколько, у-это, хочу - давай-давай.
   Ярослав Несметнов посмотрел на него со снисходительной насмешкой:
   - Умный ты, а еще принц. Чудило ты заморское, сообразил... Коммунизм  для
всех, а не для одного.
   - А если для одного, это и есть типичный царизм, - дополнил Тараска.
   Тут из-за куста опять вылез никем не замеченный  Ростик.  И  как  он  тут
оказался, никто не понял. Но Ростик успел просунуться к принцу, и  было  уже
поздно удерживать его.
   - А кто главнее - король или  царь?  -  сказал  Ростик.  Он,  собственно,
собирался спросить, кто  хуже,  но  у  него  хватило  деликатности  смягчить
вопрос.
   Ответа он не успел дождаться, так как  ему  пришлось  срочно  удирать  за
кусты.
   Вид у Ярослава Несметнова был достаточно многообещающий.
   Решили потолковать о делах, которые, вероятно,  допекают  всех  ребят  на
свете, будь они даже принцы.
   - Учишься ты где? - спросил Несметнов. - Школа  есть  при  дворце  или  в
общую ходишь?
   Принц вздохнул и сказал, что заниматься ему приходится дома,  во  дворце,
уроков задают много, и готовить их приходится тоже со специальными учителями
- придворными наставниками.
   Ребята даже посочувствовали. Нелегкое это дело - заниматься  с  глазу  на
глаз с учителем одному, а вокруг даже и подсказать некому.
   - Да, ребятам еще везде живется не ах, - согласился Тараска.
   Гелька Пафнулин незаметно толкнул его локтем в бок и показал  глазами  на
принца.
   - У нас-то, положим, - сказал он, - давно уже счастливое детство.
   - "Счастливое"!.. - Тараска усмехнулся. -  Больше  получаса  купаться  не
дают. Иди ты знаешь куда!..
   Гелик обиженно отошел, показывая всем глазами,  что  Тараска  ведет  себя
нетактично при принце. А тот заинтересовался:
   - Куда ты, у-это, его погонял?
   - Пусть к лешему свинячему идет, - охотно отозвался Тараска.
   - У-это, хорошо. А у нас, когда хотят погонять, скажут:
   "У-это, уходи в дыру желтых муравьев".
   - Тоже неплохо, - одобрил Тараска.
   Потом принц показал марки, на которых был его  брат,  король  Джутанг.  И
когда ему дали справочник "Коротко о странах" и он увидел там  флаг  и  герб
Джунгахоры,  то  принялся  пояснять   ребятам,   что   там   изображено.   У
джунгахорцев, оказывается, есть поверье, что лунные ночи, отраженные в море,
рождают  жемчуг,  поэтому-то  на   двухцветном   флаге   Джунгахоры   солнце
красовалось посредине алой полосы, луна же была на верхнем синем поле. А  на
нижней синей полосе белела большая раковина с  жемчужиной.  И  принц  привел
джунгахорскую пословицу: "Солнце светит  с  высоты  всем,  луна  сопутствует
бодрствующим, а жемчуг доступен лишь тем, кто не страшится глубин".
   - Крепко завинчено, ловко сказано. Только кто его заиметь-то может,  этот
жемчуг? Небось тот, кто и не  нырял  сроду  с  головкой,  -  сурово  заметил
Несметнов.
   Принц тут же объяснил значение герба Джунгахоры, который был  вышит  и  у
него на рубашке. В большом  круге,  увенчанном  короной,  на  которой  сияло
солнце, изображался  слон,  топтавший  ногами  и  душивший  задранным  вверх
хоботом змей. Принц пояснил, что этот герб  выражает  девиз:  "Один  могучий
слон добра растопчет сотни ядовитых  змей  зла".  Все  с  интересом  слушали
принца, и он, видно,  почувствовал,  что  завладел  общим  вниманием.  Чтобы
окончательно укрепить  свой  авторитет,  он  вдруг,  хитровато  оглядевшись,
доверительно сообщил:
   - А я еще, у-это, могу качать брови. Эта - так, эта - так!
   И на смуглом круглом личике его брови заходили быстро: одна вверх, другая
вниз. Вверх - вниз, поочередно, как чашки весов. Ребята попробовали  сделать
так, но никто не мог столь ловко управляться со своими  бровями.  Долго  все
гримасничали, морщились, щурились. А принц охотно показывал свое  искусство,
за которое ему дома при дворе не раз крепко влетало.
   Словом, ребята уже тихонько говорили  друг  другу:  "Нет,  видно,  ничего
парень этот принц. Молоток! Определенно свой".
   Но принцу и этого показалось мало. Вдруг он вынул из красивого, расшитого
золотом и украшенного узорами жемчужин карманного  блокнота  фотографию.  На
ней был снят сам принц Джунгахоры Дэлихьяр Сурамбук, а рядом с ним - кто  бы
вы думали? - Юрий Гагарин, вот кто! Они были сняты  вдвоем  на  фоне  дворца
Джайгаданга под сенью кокосовых пальм. Первый космонавт мира обнимал  принца
за плечи, а  на  фотографии  стояла  личная  подпись:  "На  память  от  Юрия
Гагарина".
   Тут уж все обомлели вконец. Шутка ли, личный автограф самого Гагарина!  А
принц пояснил:
   - Он у нас был, у-это, гость в Джайгаданг. Мы с ним, у-это, ходили гулять
на море.
   Как тут было не зауважать принца! У кого еще была фотография  Гагарина  с
личной подписью космонавта?
   Положение спас Тараска. Он сумел поддержать  репутацию  лагеря  в  глазах
принца.
   - У меня, между прочим, - неожиданно изрек  он,  -  двоюродный  дядька  -
главный конструктор этих самых космических ракет, если хочешь знать.
   Принц не пытался скрыть, что ему очень хочется знать.
   - Ой, у-это, очень здороуо! Ты меня с ним  води!  У,  у-это,  буду  тоже,
у-это, комсомолец.
   - Космонавт, - поправил его Несметнов. - Много  захотел,  это  не  всякий
может.
   - Я буду его приказать, когда стану король.
   - По королевскому указу пока что-то не больно в космос летают.
   Принц продолжал с явным восхищением смотреть на Тараску,  а  тот,  и  без
того пухлый, совсем раздулся от гордости. Но когда все  двинулись  на  обед,
из-за большого  олеандра  показалась  осанистая,  подобранная,  как  всегда,
фигурка Тониды. Строгим пальцем она поманила к себе Тараску.
   - Ты чего же раньше не  говорил,  кто  у  тебя  дядя?  -  с  нескрываемым
уважением спросила Тонида. - Я сейчас слышала. Чего молчал?
   - Ну,  во-первых,  ведь  троюродный  только  даже,  а  не  двоюродный,  -
забормотал  Тараска,  озираясь  по  сторонам,  -   а   во-вторых,   это   же
государственная тайна.
   - А с чего же ты сейчас всем раззвонил, если тайна?
   -  Слушай,  Тонида,  -  совсем  тихо  сказал  Тараска,  -  ну   чего   ты
прицепляешься?  Я  же  это  нарочно  сказал,  чтобы  этот  принц  не   очень
зазнавался. Я свободно, может быть, даже ему и не наврал нисколько. У  моего
отца троюродный брат - он мне дядька,  значит,  -  так  он  правда  какой-то
секретный профессор, изобретатель. Почтовый ящик вместо адреса.  Кто  знает,
может быть, он как раз и есть главный конструктор. Он же мне не скажет. Могу
я, в конце концов, так считать про себя?
   - Про себя можешь, а других не путай. Транзистор!.. - проговорила  Тонида
и не очень больно щелкнула Тараску в выпуклый лоб.
   Тараска для вида потер место, куда его щелкнула Тонида,  ухмыльнулся  про
себя и побежал догонять ребят.
   Глава VI. ТЕНЬ, НА КОТОРУЮ НАСТУПИЛИ.
   Произошло это на физкультурной площадке  лагеря.  Сначала  там  играли  в
волейбол. Судила физкультурница Катя - Екатерина Васильевна. Принц свистел и
хлопал, болея за мальчиков, - они, как ни старались,  проигрывали  девочкам.
Очень уж трудно было принимать мячи, которые как снаряды неслись от  сильных
ладоней  Тониды  и  прямо-таки  вонзались  в  площадку.  В  общем,  мальчики
проиграли и с трудом  нашли  в  себе  мужество  прокричать  "физкультпривет"
победительницам.
   Потом Екатерина Васильевна ушла, и ребята стали показывать свою  ловкость
и силу кто во что горазд. Дэлихьяр понял, что и тут можно отличиться.
   У себя во дворце среди тех немногих детей придворных, которые допускались
в Джайгаданг, Дэлихьяр слыл за отличного спортсмена. Он мог прыгнуть  дальше
всех, он отлично боролся на поясах и опрокидывал самых  сильных  противников
на землю.
   Но вот стали сейчас прыгать в длину с разбегу. И не только Тоня Пашухина,
лучшая прыгунья лагеря, но и Ярослав Несметнов, и Тараска Бобунов, и  другие
ребята - все врезались пятками во взрыхленный песок далеко за той  отметкой,
до которой был  в  силах  допрыгнуть  Дэлихьяр.  Когда  же  принц  предложил
помериться с Несметновым силами на  поясах,  буквально  через  мгновение  он
оказался прижатым Ярославом к траве.
   Страшное подозрение торкнулось в душу бедного принца. Не хотелось  верить
ему. Но странно: почему он всех побеждал во дворце,  а  тут  оказался  вдруг
среди слабейших? Правда, никто над ним не смеялся.  Все  сочли  дело  вполне
естественным. В лагере многие ребята были хорошими спортсменами - что же тут
мудреного, если принцу пришлось спасовать перед ними.
   Летнее солнце уже садилось за море. Медленно набегавшие  на  берег  волны
были  оторочены  резко  прочерченными  синими  тенями.  По  песку  и  газону
физкультурной площадки за  фигурами  носившихся  ребят  метались  длинные  и
тонкие, как  росчерки,  вечерние  тени.  Песчаную  полосу,  где  только  что
соревновались в прыжках, перерезала узкая длинная  тень,  тянувшаяся  из-под
ног принца. В  это  время  уже  собравшаяся  уходить  Тонида,  шагнув  через
площадку, наступила на тень принца.
   Дэлихьяр мгновенно выпрямился. Тень  его  на  песке  стала  еще  длиннее.
Неожиданно повелительным жестом он направил вытянутую руку с торчащим вперед
пальцем на Тониду.
   - Ты не сметь так становиться, где даже солнца нет от меня, - сказал  он.
- У-это, моя тень. Ты не сметь стоять, где моя тень.
   Все замолчали в изумлении, ничего сперва не понимая. Тонида, пожав своими
прямыми плечами, отошла немного в сторону.
   - Такой есть, у-это, закон - не стоять, где тень короля и, у-это, принца,
- продолжал Дэлихьяр.
   И тогда Тараска, ради озорства, нарочно прыгнул на длинную  тень  принца,
да еще стал пританцовывать на ней, выворачивая пятками песок. Принц  ринулся
прямиком по своей собственной тени. Мгновенно  он  оказался  вплотную  возле
Тараски и залепил ему пощечину.
   На секунду все застыли  в  возмущении.  Но  тут  уже  Тонида  обернулась,
шагнула обратно на площадку. Молча схватила она принца за шиворот и,  прежде
чем тот опомнился, влепила три крепких  шлепка  по  тому  месту,  которое  у
наследников престола предназначается для трона.
   Дэлихьяр вырвался из цепких рук ее. Лицо  его,  всегда  смуглое,  свежее,
стало дымно-серым. Брови судорожно прыгали, слезы наполнили глаза.
   - Шарахунга! - закричал он, потрясая над головой стиснутыми кулаками. Это
было, очевидно, какое-то страшное джунгахорское проклятье. - Дочь змеи! Твоя
душа - жаба! Я, у-это, буду уговорить брата, у-это, короля... Он  вам  будет
объявлять война, убивать, стрелять. - В ярости он сорвался с места и исчез в
аллее.
   Все были смущены. Как-никак  дело  было  неприятное.  Все-таки  гость  из
страны, борющейся против империалистов, к тому же принц. И вот  на  тебе,  в
первые же дни... Тараска опустил руку, которую держал у щеки.
   - Зря ты его, Антонида. - Слава Несметнов  хмуро  всматривался  в  аллею,
куда убежал принц. - Это уж ты набезобразничала.
   - А он не безобразничал? Дает волю рукам, - не унималась Антонида.
   - И ты тоже... Чего ты на его тень вскочил, раз у них там не  полагается,
- укорял Тараску Ярослав.
   - Им там хорошо, на экваторе, - оправдывался Тараска, - солнце прямо  над
макушкой, тени у них короткие. Вот никто и не наступает...
   Пришлось доложить о происшедшем вожатому Юре. Тот очень огорчился и не на
шутку встревожился. Сейчас же бросился искать принца. Уже  начинало  заметно
темнеть, когда Юра нашел Дэлихьяра. Тот сидел в одной  из  плетеных  кабинок
для переодевания на пляже.  И  пришлось  долго  уговаривать  его,  чтобы  он
покинул это свое укрытие. На общий ужин принц не пришел. Вожатый Юра  принес
ему еду в комнату на дачу. Мальчики и Тонида  чувствовали  себя  тоже  не  в
своей тарелке. Все понимали, что дело получилось не очень красивое.  Не  так
надо перевоспитывать принцев.
   Дэлихьяр после ужина повалился на кровать, но Юра заставил его встать.
   - Сначала разбери, раскрой постель, как я тебя учил, - сказал Юра.  -  Ты
вот, говорят, в суворовское готовишься, а военных порядков знать не  хочешь.
Офицер должен сам  себе  приготовить  ночлег,  как  в  походе.  Куда  же  ты
годишься, если постелить себе не умеешь, а утром койку  не  заправишь.  Ушел
сегодня, не прибрал за собой. Это все не дело. Ну, давай я тебя научу.
   - А, у-это, бороть всех ты меня будешь учить?
   - Всему свой черед. И бороться научу. Такие приемы  я  знаю  -  никто  не
устоит против тебя.
   Они стелили постель, а принц, еще всхлипывая, спрашивал:
   - А почему все меня, у-это,  сбороли?  Я  раньше  всех  борол,  а  теперь
меня... Может быть, у-это, у вас не так, как у нас, земля притягивает?
   - Да не в тяготении, друг, дело. Ты не огорчайся, я  тебе  правду  скажу.
Просто они все там, во дворце у вас, поддавались тебе. Ты же принц  -  их  и
заставляли прыгать покороче тебя, и как борьба - так ложиться сразу. Вот  ты
их и борол. Вот тебе и все притяжение, соображаешь?
   Принц всхлипнул и кивнул головой.  Некоторое  время  он  молча  расстилал
простыни, подбивал подушки. Потом сказал тихо:
   - Бабашура... Я, у-это, бабушку свою так называл.  Бабашура  меня  учила,
у-это, играть русские шашки... Там  тоже  так  бывает.  Играют,  у-это,  так
поддамки.
   - Только не поддамки, а  поддавки,  -  сказал  Юра.  -  А  так  правильно
говоришь. Они и с тобой в поддавки все играли. А у  нас  ты  тут  окрепнешь,
натренируешься, совсем другой разговор будет, по чести и совести.
   Уже сыграли давно отбой в лагере и улеглись по-вечернему волны  на  море.
Лишь легкий шорох гальки  доносился  с  пляжа.  Но  напрасно  физкультурница
Екатерина Васильевна ждала у ворот служебного корпуса вожатого Юру,  который
обещал прокатиться с ней вдоль моря на велосипедах  по  шоссе.  Не  мог  Юра
оставить в этот трудный час принца. Дэлихьяр уже лежал и вот-вот  готов  был
заснуть, но все открывал в темноте глаза, находил  руку  Юры,  стискивал  ее
крепко и спрашивал:
   - А как я, у-это, теперь дальше тут буду?
   - И очень просто, - успокаивал  его  в  десятый  раз  Юра.  -  Подумаешь,
большое дело - тень! Вот на горло когда наступают - это паршиво... А  завтра
соберу я вас всех троих: и Бобунова, и Пашухину вместе с тобой.  Друг  перед
другом извинитесь, и конец всему. Все трое виноваты - значит,  и  упрямиться
тут нечего. Но это, конечно, если ты сам утром койку заправишь.
   - Заправлю, - сказал принц. - Я подушку буду бить вот так. -  Он  сел  на
кровати, кулаками поколотил с боков подушку, повернул ее уголком к себе.
   - Ладно тебе, - сказал вожатый. - Заправлять утром будешь, а сейчас,  раз
постель раскрыта, что полагается?
   - У-это, спать.
   - Значит, спи.
   Физкультурница  Екатерина  Васильевна  дождалась  все-таки  Юру  в   этот
вечер... Луна еще не зашла и, когда они катили вдвоем, рядом на велосипедах,
светила им сперва в лицо, а потом сзади,  когда  пришло  время  возвращаться
домой.
   И они ехали - тесно, педаль к педали -  прямо  по  своим  теням,  которые
егозили, то сливаясь, то раздваиваясь перед  ними,  на  облуненном  асфальте
шоссе.
   Глава VII. "ДИКАРЬ" И "НИЧЬЯ".
   Утром принц заправил свою койку уже сам. И она теперь выглядела образцово
- так аккуратно было выстлано легкое одеяло, так крепко взбиты подушки и все
прибрано вокруг и на ночном столике. И полотенце висело там, где полагается.
Тут и явились по вызову вожатого Тараска с Тонидой. Но Тонька и на этот  раз
показала свой скверный характер.
   - С чего это я буду виниться? - пробормотала она. -  Ему  можно  драться,
раз он принц, а ты уж и сдачи не ответь.
   - При чем тут принц? - рассердился вожатый Юра. - Кто бы ни  был  на  его
месте, а порку устраивать ты не имеешь права.
   - Я его не порола, - проокала Тонида, - поддала разок.
   - Три раза, - уточнил принц.
   - А я не подсчитывала, - не сдавалась Тонида.
   - Стыдно, - сказал вожатый. - Приехал  человек  из  колониальной  страны,
борющейся против угнетателей, слышал  там,  что  у  нас  самые  справедливые
порядки,  что  никогда  никого  пальцем  не  трогают  в  смысле   физических
наказаний, а ты - бац-бац... Что человек подумает?
   - А ему можно Тараску бац-бац?
   -  Так  он  же  раскаивается,  -  сказал  Юра.  -  Ты   ведь,   Дэлихьяр,
раскаиваешься?
   - А как, у-это, раскай-вай-ваешься?
   - Ну, ты жалеешь, что так получилось нехорошо?
   - У-это, нехорошо. -  Принц  отвернулся.  -  Только  пускай  и  они  тоже
раскай-вай-ваются!
   - Ну вот,  -  сказал  вожатый.  -  Дэлихьяр  считает  сам,  что  поступил
нехорошо. Значит, он раскаивается. Тарас тоже зря дразнился. Правда, зря?
   - Правда, - выдавил из себя Тараска. - Только я пошутил, а не  дразнился.
Я же ему не на ногу наступил, а на тень только.
   - Ну ладно, ладно, - поспешил вожатый Юра.  -  Словом,  все  ясно.  А  уж
рукоприкладство  Пашухиной  было  совершенным  безобразием.  Короче  говоря,
протяните друг другу руки, вот давайте их сюда... - Вожатый взял  сперва  за
руку Тараску, потом Тониду, свел их  руки  вместе,  а  сверху  положил  руку
принца и накрыл своей ладонью. - Вот так. Раз, два, три! Все повинились, все
поняли. А теперь гоните на пляж.
   Все трое, не глядя друг на друга, побрели  к  дверям  и,  выйдя  из  них,
быстро пошли в три разные стороны, ни разу не обернувшись,
   На одной из аллей, которая вела к морю, принца нагнал Гелька Пафнулин.
   - Плюнь ты на нее, - сказал он, имея в виду, должно быть,  Тониду,  -  на
нее вообще у нас никто не обращает внимания. Она грубая, невоспитанная, хуже
всякого хулигана, из детдома потому что. Ну, это как у вас приют, понимаешь?
Ни роду, ни племени - подкидыш.
   Принц хмуро слушал его и продолжал шагать к берегу.
   Пафнулин семенил чуточку позади.
   - Слушай, давай  поддерживать  друг  дружку,  если  хочешь,  -  приставал
Гелька. - Знаешь, чего я тебе скажу? Подари мне твой транзистор,  и  я  тебе
все обеспечу. У меня тут везде свои ходы, со мной беды знать не будешь. А?
   Принц решительно замотал головой.
   - Что, жалко стало? Тебе же еще из дворца новый пришлют. Эх ты, жадина...
   - Я не джадина, - рассердился принц, - ты  сам  джадина.  У-это,  так  не
говори...
   - Ну ладно, - примирительно сказал Гелька, - там видно будет. Ты от меня,
в  общем,  не  отдаляйся,  не  советую.  Тут,  знаешь,  компания  не   очень
подобралась,  я  тебе  честно  скажу.  Я   бы   мог,   понимаешь,   отдыхать
индивидуально, но маме порекомендовали, чтобы я в  коллективе  лето  провел.
Сказали,  что  коллектив  способен   воздействовать.   Ну   и   пусть   себе
воздействует.  Тебя  ведь,  наверное,   тоже   прислали,   чтобы   коллектив
воздействовал. А ты им не поддавайся, ты плюнь. А хочешь,  так  сделаем,  ты
меня при всех сборешь на обе лопатки? И сразу покажешь себя. Только тогда уж
определенно гони мне твой транзистор. Тебе же все равно новый подарят. А  ты
меня можешь сбороть при всех, пожалуйста...
   - А я тебя, у-это, и так сборю, -  сказал  с  ненавистью  принц  и  вдруг
яростно кинулся на Пафнулина.
   Ему был уже отвратителен этот хлипкий, гнусавый мальчишка с заискивающими
глазами. Принц кинулся тем приемом, который ему показал вчера  вожатый  Юра,
неожиданно для самого себя опрокинул Гельку на песок аллеи.
   Пафнулин поднялся, отряхиваясь.
   - Ну и что? - загундосил он. - Все равно тебе никто не  поверит,  что  ты
меня взаправду сборол. Скажут, что я нарочно  поддался.  А  мне  плевать  до
лампочки! Они меня тут все равно подлизой дразнят. Я им скажу, что  поддался
тебе.
   И верно, никто не повери