капал.  Множество раз наново комкали свои
"горшки".
     - Вот тебе и "не святые горшки лепят"!  -  сердился Виктор.  -  Выходит
наоборот: как раз святым следует быть в этом деле.
     - Или дикарем, - добавил Мирон.
     Наконец каждый слепил по  "горшочку",  но когда взглянули на них,  даже
носы повесили.
     - Они сразу расползутся, когда начнут сохнуть. А их еще нужно обжигать,
иначе не будут держать воду.  Вот тебе и примитивное производство!  - сказал
Виктор.
     - Нет,  видно,  не обойтись без гончарного круга!  -  решительно сказал
Мирон.
     - Ишь чего захотел: колесо, машину!
     - Какую-нибудь  крутелку  обязательно  надо  придумать.  Тогда  плотнее
слипнутся частицы глины. Сейчас я поищу что-нибудь.
     Через  несколько минут  Мирон  принес  довольно толстый  круглый  кусок
дерева, оскоблил его.
     - Теперь,  - сказал он, - поставим эту штуку торчком. Ты будешь вертеть
ее,  а  я  сверху положу комок глины.  Во  всяком случае,  должно получиться
что-то не хуже этих черепков.
     Подошли поближе к  воде,  приспособились.  Было бы  ничего,  но  чурбак
шатался  от  движений  Виктора.  Пришлось приладить вилку,  чтобы  закрепить
"машину".
     Наконец после долгой возни что-то получилось.
     Правда, это "что-то" не очень напоминало горшок.
     - Что он неуклюжий - не беда, - сказал Мирон.
     - Стенки  уж  больно  толсты,  это  скверно:  потрескаются.  Давай  еще
попробуем.
     И вот родились два неказистых горшка... С удовлетворением рассматривали
их хлопцы.  Однако радость поблекла,  как только оба подумали,  что до конца
еще очень далеко.
     - Сушить их нужно несколько дней,  - сказал Мирон. - Следует начинать с
темного,  влажного места.  А  мотом обжигать несколько дней,  тоже начиная с
легкого огня,  даже дыма. Да и то неизвестно, не потрескаются ли: ведь глина
не подготовлена, не обработана как следует.
     - Э-э!  -  протянул Виктор.  - В таком случае и не дождемся. Пожалуй, к
тому времени мы уже дома будем. Вода и так почти спала.
     - Я  не пожалею,  если не дождемся.  А  если пригодятся,  мы сами будем
рады,  что  сделали их.  Рыбы на  сегодня хватит,  пойдем поищем к  ней  еще
чего-нибудь.
     Как всегда направились в лес. Вскоре нашли несколько маленьких грибов.
     - Смотри, какие красивые сыроежки! - обрадовался Виктор, сорвал и сразу
съел корень.
     - Вкусные, сладкие! - причмокнул он. - Не зря их зовут сыроежками.
     Через несколько шагов наткнулись на лисички.
     - Теплая погода, начинают грибы лезть, - сказал Мирон. - Будет что есть
вместо тетеревов.
     Пересекли лес наискосок и вышли к. тому месту, где в первый день видели
клин, выдававшийся в озеро. Теперь с этой стороны озера уже не было.
     - Смотри-ка, сухо! - крикнул Виктор и бросился вперед. Побежал за ним и
Мирон.  Но скоро убедились, что дальше опять лежит трясина, в которую нечего
и соваться.
     - Все же  теперь можно надеяться на  выход,  -  утешали себя друзья.  -
Завтра пойдем искать его. Тут Мирон обратил внимание на молодой аир.
     - А вот и еще пища!  -  сказал он, вырвал растение, очистил белый конец
возле корня и начал есть.
     - Правильно!  Знаю!  Не раз ел!  -  согласился Виктор и присоединился к
другу.
     - Кажется,  вволю наелись, - рассуждали хлопцы по дороге назад, - а все
время чувствуется голод, чего-то не хватает.
     Под вечер начался дождь,  обложной, долгий. Все время пришлось сидеть в
будке. Хоть и старательно была она построена, но кое-где протекала.
     - Обязательно сожгу ее, когда будем уходить домой! - сердился Виктор.
     Снова  стало тоскливо и  грустно.  Снова немилым сделалось все  вокруг.
Одно  только  утешало хлопцев:  завтра они  окончательно выберутся из  этого
дикого угла. Ведь вода уже спала.


XII

     Снова  неудачная  попытка.  -  Неожиданная встреча.  -  Ежик  помог.  -
Последняя рыба.  -  Новая  попытка.  -  Недолгая радость.  -  В  западне.  -
Последние усилия. - На краю гибели.

     Спали плохо.  Поддерживали огонь,  грелись, сушились. Дождь перестал на
рассвете, и друзья начали готовиться в дорогу.
     Они крепко надеялись,  что теперь,  наконец,  выберутся с  острова.  Не
может быть, чтобы нигде не нашлось отсюда выхода! Пусть даже придется ползти
так,  как  тогда они  ползли по  грязи до  острова.  Что угодно,  -  лишь бы
вырваться!
     Перед отходом Мирон бросил в костер все запасенные дрова.
     - Пусть горит. А вдруг придется вернуться?
     Идти  было  невесело:  земля  мокрая,  с  деревьев капает после ночного
дождя.  Заденет передний какую-либо ветку плечом -  задний кричит,  что  его
облило. Обувь промокла сразу, а после постепенно промокла и одежда.
     Пошли той же дорогой, что и первый раз, - вдоль берега. Но самочувствие
было хуже,  чем тогда.  Тогда сразу было видно,  что впереди вода, значит, и
соваться нечего.  А теперь то и дело приходилось лезть в болото,  пробовать,
нельзя ли пройти, - и тут же поворачивать назад.
     Озера не было видно:  перед ним распростерлось большое болото, покрытое
редким кустарником и отдельными деревьями.  Лишь иногда, с пригорка, увидишь
- блеснет среди зелени вода и снова спрячется.
     Друзья обошли только половину острова,  а устали больше,  чем в прошлый
раз за весь путь. Да и голод начинал мучить. Сначала их поддерживала надежда
найти выход, но скоро и она исчезла. Даже Мирон не выдержал:
     - Так можно пробродить здесь всю жизнь, - сказал он.
     - Теперь только я почувствовал,  каким приятным,  красивым,  уютным был
наш уголок, шалаш, костер! - признался Виктор. - Идем назад!
     - Идем!  -  согласился Мирон. - Все равно сегодня не успеем обойти весь
остров. Завтра начнем с этого места.
     Вернулись в лагерь уже под вечер.  Жар в костре сохранился, но в запасе
не  было ни  сухого топлива,  ни  еды.  Хлопцы так  устали,  что  не  хотели
шевелиться. Надо было собирать хворост, идти за рыбой, однако друзья решили,
что лучше поголодать,  но хорошенько отдохнуть.  Ведь и  прошлую ночь они не
спали.
     Наскоро собрали хвороста,  подсушились, выпили "чаю" и тотчас свалились
как убитые.
     Проснулись  на   рассвете,   проспав  часов  одиннадцать.   Зато  снова
чувствовали себя бодрыми и веселыми.
     "Идем за рыбой!" - была их первая мысль.
     Вскинули на плечи дубины и бегом помчались к пруду:  впереди Виктор, за
ним  длинноногий Мирон.  Бежали  к  знакомому месту,  по  знакомой дороге  и
поэтому даже не смотрели по сторонам.  Вот и  кусты на берегу пруда;  Виктор
уже обогнул их.
     В  то  же  мгновение произошло что-то  такое,  чего Мирон никак не  мог
понять.
     Послышался  крик,  рев,  стук,  и  навстречу  Мирону  выскочил  бледный
безоружный Виктор.
     - Удирай!  -  успел он крикнуть и  полетел как стрела.  Мирон и  сам не
заметил, как уже мчался следом за ним.
     Ветер свистел в ушах,  ветки хлестали по лицам, а хлопцы все продолжали
бежать.  Оглянулся Мирон,  ничего по заметил,  но не отставал от друга. Лишь
возле костра Виктор остановился, но все еще с опаской поглядывал назад.
     - Что... такое? - запыхавшись, спросил Мирон.
     - Медведь!  -  коротко  ответил Виктор.  Как  ни  всматривались друзья,
никого не было видно.
     - Может, тебе показалось? - насмешливо спросил Мирон.
     - Ничего себе "показалось", когда я сам хватил его дубиной по голове, -
ответил Виктор и,  пригнувшись,  начал красться в  том  направлении,  откуда
только что бежал как ошпаренный.  Он приглядывался и так и этак.  Последовал
за мим и Мирон. Шагов на пятьдесят продвинулись они таким образом, но ничего
не увидели. Тогда только Виктор успокоился.
     - Я был уверен, что медведь за нами гонится, - сказал он с облегчением.
     - Да расскажи ты толком, в чем дело? - нетерпеливо крикнул Мирон.
     - Понимаешь,  едва пробежал я  мимо кустов,  как  сразу попал в  лапы к
медведю.  Пруд высох,  осталось болото. Гляжу, а там, в луже, просто бело от
рыбы.  Вот медведь и подкреплялся ею.  Видно он потому и не почуял нас,  что
был занят.  Я с разгона прямо налетел на него. Он мигом выпрямился, встал на
задние лапы и повернулся ко мне.  Я успел стукнуть его булавой по морде,  он
заревел и схватился лапами за глаза. Булава вывалилась из рук, а я - ходу.
     - Вот как? А я думал, ты шутишь.
     - Нечего сказать - шутки! Попасть медведю в лапы с одним только колом.
     - А знаешь,  что? - засмеялся Мирон. - Это же ежик нас выручил. Колючки
повредили медведю глаз, вот и не смог он погнаться за нами.
     - Я же тебе говорил:  подавай на мою булаву всех зверей,  даже слонов и
крокодилов! - сказал Виктор и стал в позу победителя - руки в бока.
     - Ой, не хвались, герой! - погрозил пальцем Мирон. - Вспомни-ка, как ты
улепетывал от мишки.
     - Я-то ничего,  а  вот ты драпал,  даже не зная,  в чем дело.  -  И оба
весело захохотали.
     Через полчаса пошли назад. Чем ближе подходили к пруду, тем напряженнее
становились оба.  Четыре глаза следили, не шевельнется ли что, четыре уха не
пропускали ни  одного  шороха.  В  любую  секунду друзья  готовы  были  дать
стрекача.
     Таким образом подкрались к самому берегу,  увидели болотце с небольшими
лужицами,  мертвую,  полуживую и  живую рыбу,  следы медведя и  рядом с ними
булаву.   Никаких  признаков,  что  сам  медведь  находится  поблизости,  не
заметили.
     Подняв дубину, увидали на ней следы зубов.
     - Видно, со злости набросился на дубину, - сказал Виктор. - Раз за ними
не погнался, наверно, остался без глаза.
     - Нажили мы теперь соседа-врага, - сказал Мирон.
     - Ничего!  Он сам будет бояться нас.  Можем не опасаться.  Да и  вообще
медведь не нападает на человека, а тем более на двух.
     Набрали друзья рыбы, сколько могли унести, и отправились домой.
     - Последняя рыба,  -  грустно  сказал  Мирон.  -  Если  не  выберемся в
ближайшие день-два, туго нам придется.
     - А мы позавтракаем и пойдем,  - ответил Виктор. Он теперь больше всего
любовался своей булавой.
     - Историческое оружие!  Даже  со  следами медвежьих зубов.  Отдам ее  в
музей.
     Дома не только отлично позавтракали, но и запасли рыбы на дорогу. Часть
зажарили, а часть подкоптили в дыму и повесили сушиться.
     Оставалось более часа до полудня, когда друзья тронулись в путь.
     Вскоре  дошли  туда,  где  остановились вчера,  и  снова  начали обход.
Повторялись те же мучения: то продвигались вперед, в болото, то возвращались
обратно.  Вот,  наконец,  и то место, где в первый раз далеко продвинулись в
болото.
     - Последняя надежда... - сказал Мирон.
     Энергично и уверенно двинулись вперед.  Вот как раз здесь они вынуждены
были повернуть назад. Дальше, где раньше была вода, осталось только болото.
     - Смелей! Смелей! - подбадривали они друг друга.
     Цеплялись  за  деревца,  перепрыгивали  с  кочки  на  кочку,  временами
проваливались в  трясину по пояс и  тут же помогли один другому выбраться из
нее.
     Так они продвигались все дальше и дальше и наконец,  выбрались на сухое
место.
     Вздох  облегчения вырвался из  груди,  словно они  из  духоты вышли  на
свежий воздух.
     - Вылезли из  этого проклятого болота!  Скорее в  какую-нибудь деревню.
Хлеба, хлеба поесть бы!
     Друзья повернули налево,  на  юг,  и  зашагали как  можно быстрее.  Лес
казался таким же, как и на их острове, местность была повыше, и это радовало
хлопцев. Но, пройдя километра два, они снова очутились перед болотом.
     - Неужели тоже самое? - с ужасом сказал Виктор.
     - Едва ли, - усомнился Мирон, - здесь и повыше, и суше.
     Двинулись  было  дальше,   но   скоро  пришлось  вернуться.   Прошли  с
полкилометра, сделали еще попытку и опять такая же трясина.
     Даже  сердца  сжались:  неужели  начнется то  же  самое?  Стиснув зубы,
бросались они из  стороны в  сторону,  но  всякий раз приходилось отступать.
Забыли  об  усталости,  о  голоде,  напрягали  последние силы,  спешили,  но
неуклонно вынуждены были  сворачивать все  вправо  да  вправо,  пока  уже  в
сумерках не  оказались на том самом месте,  где впервые выбрались из болота.
Виктор бросился на землю, прижался к ней лицом. Мирон стоял, опустив голову,
и каким-то невидящим взглядом смотрел в одну точку.
     - Выхода нет! В западне! - прошептал он.
     - Видно, придется погибать здесь, - простонал Виктор.
     Темнело.  Вечер был теплый, тихий. Нежные звуки природы ласкали ухо. Но
наши друзья ничего этого не  чувствовали,  не  замечали.  Прежде всего очень
хотелось отдохнуть.  Оба истратили последние силы в  борьбе за освобождение.
Они хотели бы  пролежать тут всю ночь,  чтобы завтра снова попытать счастья.
Но...
     - Слушай,  Виктор!  -  глухо  сказал  Мирон.  -  Мы  должны  немедленно
вернуться назад, иначе останемся без огня.
     Виктор приподнялся, провел рукой по лбу, встряхнулся и вскочил на ноги.
     - Да, - сказал он. - Надо бороться.
     И они молча пошли опять в болото, ночью...
     Не будем описывать эту жуткую дорогу.  Скажем только, что вернулись они
в лагерь будто постаревшими на несколько лет. Каждый из них видел смерть. По
шею проваливались в трясину.  Провели в болоте часа четыре и спаслись только
потому, что из последних сил помогали друг другу.
     Добрались до  стоянки  почти  в  беспамятстве.  Едва  раздули последние
угольки,  разожгли большой огонь и тут же уснули возле него. Не залезли даже
в свою будку.
     Это была их десятая ночь на острове...


XIII

     Вынужденное  ожидание.   -   На  пастбище.  -  Жаба-птица.  -  Домашнее
настроение. - Человек!

     Сначала их грел и сушил костер, потом солнце. Во сне они поворачивались
к теплу то одним, то другим боком, пока не высохли вместе с налипшей грязью.
Спали очень долго, восстанавливая силы, истраченные на болоте.
     Первым проснулся Мирон  и  сразу  бросился к  огню.  Когда костер опять
запылал,   Мирон  сел  на  землю,   обхватил  руками  свои  худые  колени  и
задумался...
     Некоторое время  спустя  встал  Виктор,  поглядел  на  Мирона  с  таким
выражением,  будто не  ожидал его увидеть,  и  начал чесаться так,  что пыль
пошла от него, как дым от костра.
     Мирон, не обращая внимания на товарища, сказал как бы самому себе:
     - Сегодня   начались  занятия.   Сегодня  наши   родители  совсем   уже
встревожились. Сегодня начнут нас везде искать, но только не здесь.
     - Нельзя ли какой-нибудь сигнал подать? - сказал Виктор.
     - Кому  ты  подашь его  через  несколько километров болот  и  лесов?  -
ответил Мирон.  -  Я  думаю,  стоит переселиться на тот остров,  где мы были
вчера. Все ближе к людям.
     - Почем  ты  знаешь,  что  ближе?  Может,  совсем наоборот.  А  тут  на
берегу...
     - На каком берегу? - перебил Мирон. - Разве ты не видишь, что озера тут
уже  нет?  Вон куда оно отодвинулось.  И  оттуда,  наверно,  никто к  нам не
придет.
     - А мы никого не будем ждать; мы сами пойдем, как подсохнет.
     - Может,  в июне и подсохнет, но как дожить до той поры? - хмуро сказал
Виктор.
     - До сих пор было хуже, и то прожили, а там пойдут грибы, ягоды.
     - Подохнешь от такой еды.  Гляди,  какими мы уже стали,  -  и  Виктор с
грустью посмотрел на свои исхудавшие руки. - Ты, брат, на Дон-Кихота похож.
     Мирон внимательно посмотрел на товарища и только теперь заметил, как он
изменился за эти дни: не только щеки, но и нос, и рот, и даже глаза казались
не теми.
     - А  ты на Санчо Пансу совсем не похож,  -  сказал он,  улыбнувшись.  -
Давай в  таком случае позавтракаем.  Есть печеная рыба да сушеной хватит дня
на два - на три. Есть еще аир, березовый сок.
     - А там опять заведем домашних животных, - уже весело подхватил Виктор.
     После завтрака настроение друзей улучшилось.
     - Идем на охоту!  -  решил Виктор.  -  Да и помыться надо где-нибудь. А
переселяться на тот остров подождем: пусть подсохнет.
     Взяли дубины и неторопливо направились в лес. Теперь, когда выяснилось,
что  им  так  или  иначе придется провести здесь еще несколько дней,  хлопцы
успокоились.   Они  могли  снова  направить  свою  энергию  и   внимание  на
"овладение" островом.
     В  одном углу,  под елью,  нашли несколько последних клюквин,  в другом
месте пощипали молодого щавеля, а в орешнике обнаружили немного прошлогодних
орехов. Когда увидели липу, Мирон остановился сказал:
     - Мы же забыли об этой пище. Молоденькие листья липы не хуже салата.
     Попробовал Виктор и остался очень доволен.
     - Даже вкуснее аира и щавеля!  Э-э,  жить можно!  А летом, пожалуй, еще
больше всякого добра будет.
     Вдруг он остановился и  удивленно уставился на ветку дерева.  Посмотрел
туда Мирон и еще больше удивился: на ветке, высоко над землей, словно птица,
прыгала лягушка.  Ярко-зеленая,  с  белым животом и  двумя черными с  желтым
полосками на боках,  она легко и ловко перепрыгивала с ветки на ветку,  чуть
не у самой вершины дерева.
     - Как она забралась туда? - удивленно спросил Мирон.
     - Она и живет на дереве,  как птица,  -  ответил Виктор. - Вообще таких
лягушек много на свете.  Есть в  южной и  средней Европе и в том числе,  как
видишь,  встречаются у нас, в Белоруссии. Питаются они, как и птицы, разными
жучками, козявками, а икру откладывают в воде.
     - Так вот почему люди говорят, что иногда лягушки рождаются в орехах! А
я считал это сказкой,  - сказал Мирон. - Оказывается, сколько же интересного
в природе, такого, о чем мы и представления не имеем!
     - Если  совсем туго  придется,  можно будет и  лягушек попробовать.  Не
этих, а тех, что на земле. Думаю, во вред не пойдет.
     - Надо будет - попробуем и лягушек, - со смешной покорностью проговорил
Мирон.
     Больше ничего съедобного на этот раз не нашли.
     - Хорошо,  что  хоть  немного попаслись,  -  говорили хлопцы по  дороге
домой.
     Солнце уже садилось,  когда они вернулись на  свою стоянку.  Подбросили
дров в костер,  и огонь затрещал с веселой злостью.  После вчерашних мучений
их "дом" казался таким родным, будто они здесь и родились.
     - Нечего тянуть, завтра пойду мыться, - недовольно ворчал Мирон. - А ты
- как хочешь.
     - Завтра и я пойду,  -  со смехом ответил Виктор.  -  Но вот что: одной
черепашины для "чая" мало, нужно еще посудину сделать, из бересты.
     - Хорошее дело, - согласился Мирон. Виктор пошел к березе.
     И вдруг закричал так, что эхо покатилось по всему лесу:
     - Мирон!!!  Смотри!  Что  это  такое?!  Мирон подскочил,  будто его кто
толкнул в  бок.  Подбежал к  Виктору и  увидел,  что  тот поднимает с  земли
окурок.
     - Что это такое? - повторил Виктор.
     - Окурок, - спокойно ответил Мирон.
     - Как он сюда попал?! Тут и Мирон понял, что дело серьезное.
     - Покажи, - сказал он вдруг задрожавшим голосом.
     Окурок был сухой, свежий...
     Друзья глядели друг на друга, как очумелые.
     - Может, это ты бросил? - шепотом спросил Виктор.
     - Иди ты к бесу! - рассердился Мирон. - Скорее ты сам.
     - Нет, не я. Значит...
     - ...тут недавно был человек, - закончил Мирон. - Был, наверное, вчера,
ведь в предыдущую ночь шел дождь, а окурок как будто только что брошен...
     - А мне кажется,  что он был сегодня,  -  уверенно отметил Виктор.  - Я
ведь  сегодня уже  проходил здесь  и,  конечно,  заметил бы  такую необычную
штуку.
     - Видно,  он приходил сюда,  когда нас не было, и подумал, что мы давно
ушли. А вдруг он здесь?
     - Эй! Люди-и! Сюда-а-а! - заголосили хлопцы что было мочи.
     Прислушались - никто не откликается.
     Снова начали кричать,  снова прислушались.  Потом побежали вперед,  как
шальные,  бросались во все стороны и кричали до тех пор, пока не охрипли. Но
все напрасно...
     - Нету! Ушел... - опустил голову Виктор. - А он знает дорогу.
     - Хорошо хоть и то,  что сюда можно пройти,  -  сказал Мирон.  - А если
можно пройти, значит, можно и выйти.
     - Но как найти тропинку?
     - Не знаю. Зато мы можем быть уверены, что она есть.