, а только стволы да листья. Чтоб
трудней было разобрать, что же это такое на самом деле!

- Но зато как много листьев и стеблей, - говорил Гомер. - Может, это вообще
какой-нибудь кустарник или даже деревья?

- Теперь они растут еще быстрее, - удивлялся Фредди. - Наверно, потому, что
стало теплей... Смотри, Гомер, вон то, справа от тебя, выросло сегодня на
целый фут! Если не больше...

Гомер подошел к растению помериться с ним ростом и увидал, что оно уже
намного выше его макушки.

А через день все тринадцать растений касались своими верхушками стеклянной
крыши оранжереи.

- Придется разбивать стекла наверху, - сказал Далей Дунер. - Здесь им уже
места не хватает.

- Ой, похоже, это действительно деревья! - закричал Гомер. - А никакие не
овощи! Правда?

- Во всяком случае, они растут, - сказал Далей счастливым голосом. - И
хватит гадать. Берите-ка лучше молотки, лезьте на крышу и бейте стекла.
Только осторожней - не поцарапайте ни себя, ни растения.

И Далей Дунер отправился на другой конец города, чтобы привезти оттуда еще
грузовик с удобрением, а Гомер и Фредди взобрались на крышу оранжереи и в
охотку начали колотить молотками по стеклам, помогая растениям распрямиться
и выбраться на волю. Стекло раскалывалось с веселым треском, и осколки,
словно брызги водяного фонтана, летели на землю.

- Ух, здорово! - кричал Гомер после каждого удара молотком, - Ух, красота!

- Здорово-то, здорово, - сказал Фредди, - а сколько осколков подбирать
придется!

- Пожалуй, спина заболит, как у Далей, - сказал Гомер, останавливаясь,
чтобы передохнуть. - -Гляди! Гляди на них!..

Это он крикнул о растениях, которые просто на глазах, расталкивая друг
друга ветвями, протискивались сквозь отверстия в крыше. Казалось, что
распрямляющиеся ветви радостно вздыхают и приговаривают: "Ой, хорошо! Ой,
чудесно! Вот спасибо, вот умники ребята..."

Гомер как будто бы слышал эти вздохи и поэтому вслух отвечал растениям.

- Пожалуйста, - говорил он. - Проходите. Высовывайтесь на здоровье.

К тому времени, когда Далей вернулся на грузовике, набитом удобрениями,
верхушки всех тринадцати растений уже покачивались под теплым летним
ветром, подставляя свои огромные невиданной формы листья полуденным лучам
солнца.

Далей тут же схватил лопату и начал разбрасывать удобрения. А ребята слезли
с крыши и стали подбирать осколки.

Любые вести, как вы знаете, распространялись по городу Сентербергу с
космической скоростью. Так же быстро жители узнали и о загадочных растениях
Далей Дунера и начали приходить к нему, чтобы своими глазами взглянуть на
чудо. Народу было так много, что кто-то посоветовал Далей брать плату за
вход, п оранжерею. Сначала он с негодованием отверг это предложение, но
чтобы как-то умерить наплыв публики, согласился.

Однако вскоре никому уже не надо было брать входного билета, чтобы
убедиться в необыкновенности далси-дунерских саженцев, поскольку та их
часть, что подымалась над крышей, к концу недели стала раза в три больше
той, что находилась в самой оранжерее.

- Да, - говорил дядюшка Одиссей, - это уже прямо роща или даже лес.

Кто-то пустил слух, что в оранжерее, у подножия диковинных растений,
появились гигантские дыни - футов десяти в поперечнике. Но это, увы,
оказалось "уткой" - на растениях не было ничего, никаких плодов, даже самых
маленьких. Никаких ростков, почек, бутонов или цветов.

- Что-то не слишком они красивы, - говорил шериф про далси-дунеровские
деревья.

- Посмотрим, сказал слепой, - отвечал на это Далей, - Во всяком случае, они
уже куда больше, чем любое растение в нашем городе.

А шериф покачивал головой и принимался наводить порядок на улице перед
оранжереей, где скапливалось столько людей и машин, что получались пробки -
не хуже, чем в большом городе в часы "пик".

- Чего-то они мне вроде напоминают, - сказал как-то Гомер. - Листья у них
на что-то похожи... На очень знакомое... Только вот на что?

- Может, это картошка, - предположил Фредди. - Надо посмотреть под землей.
Вдруг у нее такая ботва?

- Если Фредди говорит правду, - сказал шериф, - то простой лопатой такой
картофель не выкопаешь. Придется нанять экскаватор, ведь каждая картофелина
будет телечиной с выкву... то есть я хотел сказать - величиной с тыкву!

- Вот увидите! - крикнул им Далей Дунер. - Вот увидите, они будут самыми
большими... самыми лучшими в мире!

И он ринулся к себе в оранжерею, чтобы еще добавить удобрений под корни
своих питомцев.

Прошли новые две недели, но ничего примечательного не случилось. Если не
считать того, что непонятные деревья еще прибавили в росте, выпуская новые
и новые ветки, а листья их становились все крупнее и крупнее. Однако
по-прежнему не было и в помине цветов или плодов.

Деревья Далей Дунера стали основной достопримечательностью и главной
отличительной чертой сентербергского пейзажа. Они господствовали над всей
местностью, давно оставив позади, а точнее, ниже себя сентербергскую ратушу
и даже трубы заводов Эндерса, выпускающих витамины на все буквы алфавита.

- Не думаю, что на них вообще вырастет что-нибудь, кроме листьев. Да,
теперь я просто уверен в этом. - Так сказал парикмахер Биггз, сидя в кафе у
дядюшки Одиссея за чашкой кофе. - Вся сила ушла у них в листья. Очень уж
Далей их перекормил.

- Лично я давно бы их подрезал, - сказал шериф. - На де-сте Малси... то
есть на месте Далей.

- Да, - сказал дядюшка Одиссей, - для него это большое разочарование. Так
усердно он ведь давно уже не работал... Наверно, с тех пор, как ставил
уличные знаки в новом квартале.

- Эти бы я подрезал, - продолжал шериф свою мысль и одной рукой показал,
как-бы он это сделал, а другой стряхнул с усов крошки от пончика. - Эти бы
я подрезал, говорю, а на будущий год... зато... может быть...

Дверь в кафе открылась, и появился Гомер. Он вошел спокойно, не торопясь,
даже лениво, и тихо сел у прилавка.

- Привет, племянник, - сказал дядюшка Одиссей. - Угощайся пончиками. Бери
прямо из машины.

- Нет, спасибо, - сказал Гомер, задумчиво глядя на пончиковый автомат,
сбрасывающий свою продукцию по желобу в пончикоприемник.

- Ты что, заболел? - спросил дядюшка Одиссей.

- Нет, - отвечал Гомер. - Я чувствую себя нормально. Он еще посидел с
задумчивым видом и вдруг сказал:

- А я знаю, что выросло у Далей Дунера!

- Знаешь?! - завопил шериф.

И все они бросились к витрине кафе, приложили руку козырьком ко лбу и стали
вглядываться туда, где за площадью, за Городской ратушей, над всеми домами
и деревьями возвышались невиданные растения Далей Дунера.

- Даже отсюда немного видно, - сказал Гомер. - Их уже там, наверно, много
тысяч... этих бутонов. Они появились сразу, прямо с утра.

- На что-то определенно похожи, - сказал парикмахер, - так и вертится в
голове название!

- Я долго думал, - продолжал Гомер. - и наконец понял. Все дело в размере.
Если б они были поменьше, все бы сразу догадались, что это такое... Не
верите? Вот поглядите на них, а потом закройте глаза и представьте хоть на
секунду, что они нормального размера... Ну попробуйте!

Все послушались Гомера и сделали, как он сказал. Первым начал смеяться, не
открывая глаз, дядюшка Одиссей, за ним шериф, затем парикмахер, а потом они
открыли глаза, но смеяться не перестали. К ним присоединилось еще несколько
посетителей, и скоро все кафе просто сотрясалось от хохота.

- Бедный Далей, - выговорил в конце концов парикмахер, хлопая себя по бокам.

- Он не переживет этого, - сквозь смех прокудахтал дя дюшка Одиссей.

- Да, теперь мальчишки его просто задразнят! - хохотал шериф.

- Подумать только, - изнывая от смеха, заговорил парикмахер. - Так много
труда и так много шума, а все из-за каких-то сорняков!

- Сорняков, правильно,--сказал Гомер. Он один из всех даже не улыбнулся. -
Но каких сорняков? Как их называют? Знаете?

Все поглядели друг на друга, наморщили лбы, и внезапно ужас исказил их
лица, а смех застрял в горле.

- Боже! - воскликнул дядюшка Одиссей. - Ну конечно! Парикмахер громко
сглотнул и сказал:

- Я уезжаю из города. Парикмахерская закрыта.

- Я тоже, - сказал один из посетителей.

- И я, - сказал другой. - Сегодня же меня здесь не будет.

- Ну и дела! - воскликнул шериф. - Кто бы мог подумать,

что это не что иное, как самая жедная врелтуха... То есть я хотел сказать -
вредная желтуха!

- Да, правильно,--сказал Гомер. - А точнее, она называется "полыннолистая
амброзия"... Мы ее в школе только что проходили. Я все про нее знаю... -Ее
пыльца вызывает сенную лихорадку..

- Слезы! - воскликнул дядюшка Одиссей и поежился.

- Кашель! - сказал парикмахер и содрогнулся.

- Насморк! - прибавил шериф и громко высморкался.

Один из посетителей чихнул, а другой сказал что-то про повышенную
температуру и озноб.

Когда все затихли, Гомер добавил:

- - Через несколько дней должно начаться цветение, и тогда пыльца полетит
по всему городу!

- По всей стране! - крикнул дядюшка Одиссей и предложил немедленно
отправиться в городскую ратушу и поговорить с мэром.

Предложение было принято сразу, и, позабыв о кофе и пончиках, все выскочили
на улицу. По дороге к ним присоединились зубной врач со своими пацментями,
а также ювелир, водопроводчик, наборщик из типографии и аптекарь.

- Боюсь, - говорил парикмахер, останавливаясь возле своего дома, - что с
Далей Дунером не так-то легко будет договориться... Что касается меня, то,
покя суд да дело, я укладываю чемоданы - и только меня и видели... От одной
лишь мысли об этой амброзии у меня начинает щекотать в носу, и я готов
рас... чих... чих... чих... аться...

- Очень многие люди подвержены заболеванию сенной ли-радкой, - сказал
аптекарь. - Надо не забыть сегодня же заказать побольше бумажных носовых
платков.

- Когда все эти огромные бутоны раскроются и начнут сыпать свою пыльцу, -
сказал зубной врач, - наш город будет напоминать Помпею под слоем пепла.
Или мусорную корзинку.

Дядюшка Одиссей и шериф прошли в кабинет мэра, остальные остались ждать.

И почти тотчас же мэр выскочил на улицу, прислонил руку созырьком ко лбу и
уставился туда, где гордо высились тринадцать сорняков Далей Дунера. Мэр
действовал по методу Гомера:

Он закрывал и открывал глаза, надолго задумывался, а потом, видимо поняв
суть дела, побледнел и судорожно полез в карман.

Никто из присутствующих не удивился тому, что мэр достал юсовой платок, ибо
все в городе знали, что их глава был очень подвержен сенной лихорадке и
неоднократно страдал от нее с самого детства.

Мэр высморкался, чихнул, поглядел вокруг, и на какое-то мгновение могло
показаться, что он хочет прямо сейчас убежать из города куда глаза глядят.
Но мгновение прошло, мэр поднял голову, распрямил плечи и решительно
зашагал в ту сторону, где стеной возвышались дунеровские сорняки. А вслед
за мэром шла толпа горожан. Далей Дунер выбежал им навстречу из своей
оранжереи.

- Они начали созревать! - кричал он. - Видите? На них тысяча тысяч
бутонов!.. Здравствуйте, мэр. Я как раз хотел идти к вам. Думал попросить
прислать ко мне пожарную машину с лестницей. Знаете зачем? Спилить
несколько веток прямо с почками для выставки. Это будет интересно, верно?
Моя лестница не достает даже до нижних ветвей.

Мэр был так огорошен напором Далей Дунера, что на время потерял дар речи, а
Далей истолковал это по-своему: подумал, что мэр колеблется, давать или не
давать лестницу. Поэтому Далси снова закричал:

- Я и вам подарю несколько веток, мэр, ей-богу! Пусть стоят у вас в
кабинете в большой вазе. Это будет красиво, верно? Особенно когда они
начнут цвести!

И, тут мэр обрел наконец дар речи, высморкался, чихнул, и проговорил:

- Э-э... Далей... я... я...

Больше он ничего сказать не мог.

Далей тоже замолчал, огляделся, увидел серьезные, испуганные лица своих
сограждан и, почуяв неладное, спросил: - В чем дело? Опять я что-нибудь не
то сказал или сделал? Что случилось? Да не смотрите вы так строго, шериф. Я
ничего плохого не задумал. Ей-богу! Наоборот, хочу, чтобы наш город наконец
хоть чем-нибудь прославился... А мои растения - поглядите! - разве не
сделают они любой город знаменитым?! Неужели вам жалко дать мне какую-то
пожарную машину с лестницей?..

- Далей, - снова заговорил мэр, - я.,, э-э... мы... э-э... - Он взял себя в
руки, выпрямился и четко произнес: - В качестве мэра Сентерберга я
уполномочен поставить вас в известность, что выращенные вами растения
являются не чем иным, как сорняком, носящим название желтухи или... это...
как ее... - мэр пощелкал пальцами, - амброзии полыннолистой.

Далей с трудом сглотнул и молча, скривив шею, уставился на -свои гигантские
растения. В наступившей тягостной тишине неуместным до неприличия казался
веселый щебет птиц, а в легком шелесте громадных листьев неожиданно
появилось что-то зловещее.

- Желтуха, говорите? - произнес наконец Далей охрипшим сразу голосом. -
Полыннолистая, говорите?

Он умолк, не сводя глаз с огромных растений, а потом вдруг закричал, да
так, что все вздрогнули:

- Точно! - кричал он. - Как я, дурак, раньше не разглядел?! Это она самая и
есть, будь я неладен!..

Но потом Далей немного успокоился, даже слегка улыбнулся и сказал:

- А все-таки пусть это и сорняки, но зато самые большие в мире. Скажете,
нет?! Ну так как же, мэр, - добавил Далей после некоторого молчания, -
дадите вы мне пожарную лестницу?

- Послушай, Далей, - сказал мэр. - Все это хорошо, но дело в том, что от
этих растений бывает... - Он содрогнулся, - бывает сенная лихорадка!

Далей оглядел обеспокоенные лица сограждан, потом тряхнул головой и весело
ответил:

- Чепуха! Не беспокойтесь за меня. Я здоров как бык. Меня не берет никакая
лихорадка!

Но мэр официальным тоном пйюизнес такие слова:

- В интересах здоровья и процветания всех жителей вверенного мне города, от
их имени и по их поручению я предлагаю вам, как сознательному гражданину,
немедленно вырубить все ваши сорняки!

- Вырубить?! - закричал Далей, - Уничтожить эти удивительные, эти
прекрасные сорнячки?! Сровнять их с землей?! Никогда! Слышите? Никогда и ни
за что!

И тут Далей повернулся на каблуках и скрылся в оранжерее, что есть силы
хлопнув дверью.

- Поговорили! - кисло ухмыльнулся шериф.

А мэр города молчал и с нескрываемым ужасом глядел на >етви амброзии
полыннолистой с тысячами гигантских бутонов, невинно раскачивавшихся на
ветру.

- Смотрите! - сказал дядюшка Одиссей. - Бьюсь об заклад, не пройдет и
нескольких часов, как все эти штуки раскроются, их пыльца... брр!.. Страшно
подумать!

- Да, - произнес мэр, - нельзя терять ни минуты. Дорог каждый миг. Мы
сегодня же соберем чрезвычайное заседание городского управления и решим,
какие меры принять. Начало в пять часов. Приглашаются все желающие. А до
тех пор я буду аходиться за своим служебным столом - и добро пожаловать ко
мне с любыми мнениями и предложениями по данному вопросу... Никогда еще
нашему городу не грозила такая серьезная опасность, - добавил он уже менее
официальным тоном.

- Гомер, - сказал Фредди, когда они шли назад в город. - А бабушка-то была
права: ящик номер сто тринадцать, опыт номер тринадцать, растений тоже
тринадцать... Кругом чертова дюжина.

- Чепуха, - ответил Гомер. - Это все одни суеверия. Мы-то ведь не суеверны,
правда? Пойдем лучше за дядюшкой Одиссеем, поглядим, что будет дальше.

А дальше было вот что. Дядюшка Одиссей, шериф, зубной врач и наборщик из
типографии вместе с подоспевшими мальчишками еле-еле уговорили парикмахера
Биггза не укладывать свой чемодан, не запирать парикмахерскую, не класть
ключ от двери в щель между стеной и вывеской - словом, не покидать их всех
в тяжелую минуту и не уезжать из города.

Послушавшись голоса своих сограждан, парикмахер поставил на место чемодан и
пригласил всех войти и сесть.

Начавшаяся беседа вертелась, конечно, вокруг одного.

- Если от обыкновенной желтухи, или как ее там... амброзии, бывает
обыкновенная сенная лихорадка, - резонно заметил наборщик, - то
представляете, какая лихорадка начнется от этой великанской?!

- Мы просто вычихнем весь наш город из штата Огайо, - предположил шериф.

- Теплица Далей Дунера находится на западе от города, - сказал зубной врач.
- А, как вы знаете, чаще всего у нас дует западный ветер.

- Одиссей, - простонал парикмахер, - ты человек думающий. Скажи, что нам
делать.

Дядюшка Одиссей немедленно оправдал данное ему определение: он глубоко
задумался. В задумчивости он несколько раз прошелся по комнате, потом
остановился и заговорил:

- Мы, конечно, можем, - сказал он, - установить по всему городу машины для
очистки воздуха, но это обойдется в копеечку, и никто не даст нам таких
денег. Да и времени в обрез... Еще, пожалуй, можно вызвать авиацию и
устроить искусственный дождь, чтоб он прибил всю пыльцу...

- Ну, а еще что? - мрачно спросил парикмахер. Наступившее молчание нарушил
наборщик.

- Может, Далей все-таки передумает? - сказал он.

- Кто-нибудь другой, только не Далей, - ответил шериф. - Что, я его не
знаю? Тем более в данном случае закон на его стороне. У нас никто не имеет
права покушаться на частную собственность - будь то кошелек или эта самая
амброзия. Так что выход один - отправиться по домам и запастись как можно
большим количеством сумажных балфеток и плосовых натков... то есть я хотел
сказать - пламажных сатков... то есть... тьфу... босо-вых налфеток... то
есть... ну, в общем, ясно...

Всем было все ясно, и никто не знал как быть. На вокзале возле кассы уже
стояла длиннющая очередь за билетами, а в витринах многих магазинов и на
дверях учреждений запестрели такие объявления;


                      УЕХАЛ ИЗ ГОРОДА ОТКРОЕТСЯ ПОЗЖЕ
                        НА РЕМОНТЕ ДО ПЕРВЫХ МОРОЗОВ

Большинство жителей готовилось к отъезду, но никто все-таки не уехал до
начала чрезвычайного совещания городского управления, то есть раньше пяти
часов пополудни.

Солнце склонялось все ниже к горизонту, тени становились длиннее, и самыми
длинными были тени от тринадцати гигантов, тринадцати полыннолистых
амброзии Далей Дунера. Тени эти пересекали весь город и достигали
центральной площади, где уже собрались унылые и озабоченные жители
Сентерберга. Тени эти падали и на фасад городского кинотеатра, и на кафе
дядюшки Одиссея, и на витрину парикмахерской, даже на остроконечную крышу
церкви.

С одного конца площади послышались крики:

- Срубить их ко всем чертям!.. Сжечь их!.. Опрыскать каким-нибудь ядом!.. И
самого Далей тоже!..

Но шериф был тут как тут.

- Тихо, ребята! - закричал он. - Уважайте закон! Никто в нашей стране не
имеет права покушаться на частную собственность. А поэтому давайте заходите
в ратушу, и попробуем решить все вместе, как нам быть и что делать.

И во главе унылых, озабоченных и даже частично озлобленных жителей
Сентерберга шериф проследовал в зал ратуши, где уже и так плюнуть было
некуда - столько в него набилось народа.

Здесь были все, буквально все. И Далей Дунер тоже пришел. Он появился в
последнюю минуту перед открытием совещания, и все головы сразу повернулись
в его сторону, в конец зала, где он стал рядом с другими, которые тоже не
могли найти себе места в переполненном помещении.

Видя, что сограждане все свое внимание обратили на его скромную персону.
Далей не стал попусту тратить время, а откашлялся и произнес:

- Я вот тут подумал... Можно, по-моему, решить все по-хорошему... Чтоб и
волки были сыты, и овцы целы... Настороженный гул голосов был ему ответом.

- Да, - продолжал Далей, - разве я не знаю, что нашему городу ни к чему
собирать урожай с моих деревьев...

Эти его слова встретили радостное одобрение. Кто-то крикнул:

- Правильно, Далей! Молодец!

- Ни к чему такой урожай, - повторил Далей. - Разве я не Знаю?

Он остановился, набрал побольше воздуха и продолжал:

- И вот я о чем подумал... Когда наше правительство считает, что в стране
слишком много хлопка, что оно тогда делает? Оно платит фермерам, чтобы те