получил  в  подарок  от  Норденшельда  в  тот
далекий рождественский вечер,  когда "Вега" зимовала во льдах на самом
севере Азии.  Боцман заковылял дальше,  тяжело опираясь  на  суковатую
можжевеловую  палку.  Да,  охота  на  тюленей  уже не про него писана.
Опасное,  полное приключений плавание Северным морским путем  осталось
где-то  в  далеком-далеком  прошлом.  Старость  глубоко запустила свои
когти в тело старого моряка.
     - От  восточного  ветра  хорошего  не  жди...  - бормотал боцман,
ковыляя к своему уединенному домику.

     Отойдя на  несколько  километров  от  берега,   охотники   решили
разбиться на две группы.
     Дундертак захотел  остаться  с  Большим  Сундстремом  и   поляком
Вальтером.  Они пошли на северо-восток. Вторая пара направилась южнее,
по направлению движения солнца по небу.  Окажись на льду  тюлени,  они
были бы зажаты между лодками, и тогда, может быть, удалось бы отрезать
им путь к открытому морю.
     Ветер свежел и постепенно,  почти незаметно,  перешел с норд-оста
на ост. Вальтер поплевал на кончики пальцев и поднял руку в воздух.
     - Очень хорошо!  - довольно сказал он.  - Просто отлично!  Тюлени
только нас и дожидаются. Мы подойдем незаметно. Они ничего не почуют.
     Между тем  тащить  по льду тяжело груженную лодку становилось все
труднее.  Пошли  вздыбленные  ледяные  торосы.   До   свободной   воды
оставалось уже недалеко.
     Сундстрем остановился,  распрямил спину.  Он отер с  лица  пот  и
внимательно огляделся вокруг.
     - Не выпить ли нам по чашке кофе, а? - предложил он.
     - Да,  кофе  -  это хорошо!  - согласился поляк.  - Мы его вполне
заслужили. Лодка тяжелая. Я устал и хочу пить.
     - А  потом наденем халаты.  Мы в любую минуту можем наткнуться на
лежбище. Надо быть осторожным.
     В белом  халате  человек  становится почти незаметен на снегу.  В
таком халате опытному охотнику нетрудно подобраться  вплотную  даже  к
самому пугливому зверю.
     Мама позаботилась и сшила белый халат даже для Симона. Он натянул
его   еще  тогда,  когда  они  уходили  из  дому.  Интереснее  всякого
маскарада!..
     Пока охотники  сидели  и пили горячий кофе,  солнце спряталось за
иссиня-черную тучу,  которая шла с севера.  Похолодало.  Оба  охотника
тревожно посмотрели вокруг. Небо быстро темнело. Это путало все карты.
Тюлени любят вылезать на лед и нежиться на солнышке.  Если  же  станет
холодно и пасмурно,  они преспокойно могут сняться и всей стаей уйти в
открытое море. Тогда уж их не достанешь ни из какого ружья!
     Темно-рыжие усы Вальтера разочарованно поникли.
     - Б-р-р-р!  Как холодно!  Как нехорошо!  Солнца нет! Тюленей нет!
Наверное, лучше вернуться.
     Нет, еще не все было  потеряно,  и  Сундстрем  знал  это.  Тюлени
рожают  своих  детенышей  прямо  на льду.  Детеныши рождаются слепыми.
Плавать они не умеют.  В  общем,  новорожденный  тюлененок  совершенно
беспомощное существо.  Поэтому взрослые тюлени их очень оберегают. Вся
стая скорее погибнет, чем бросит детенышей.
     Большой Сундстрем одним глотком допил кофе и поднялся.
     - Идем дальше!  - уверенно сказал  он.  -  Отступать  поздно.  Мы
потратили целый день, чтобы добраться сюда.
     Для Сундстрема тюлени были не только дичью.  Он смотрел  на  них,
как на своих личных врагов. Дело в том, что тюлень порядочный обжора и
разбойник.  Он рвет рыбацкие сети и разгоняет всю рыбу.  Это настоящий
варвар.  На  балтийском  побережье  Швеции тюлень такой же бич,  как в
Египте  саранча.  Для  рыбака  тюлень  хуже  пирата.  Поэтому,   когда
представлялась  возможность  насолить тюленям,  Сундстрем шел на любые
трудности.
     Вдруг Сундстрем замер, прислушиваясь.
     - Слышите? - прошептал он. - Слышите? Они там!
     Дундертак и Вальтер тоже прислушались.
     Где-то очень  далеко   кричали   тюлени.   Это   был   заунывный,
первобытный  крик  -  порождение  морских  туманов и бездонных морских
глубин.
     Дундертак почувствовал, как у него тоскливо сжалось сердце.
     - Дундертак, - сказал Сундстрем, - посвисти-ка Малыша! Нечего ему
носиться повсюду. Придется его запереть.
     Дундертак свистнул,  и Христофор тотчас же прибежал и,  встав  на
задние лапы,  прыгнул хозяину на грудь.  Малышу хотелось поиграть.  Но
Дундертак крепко ухватил его за загривок,  отнес в  лодку  и  запер  в
рубке. Не успел Малыш сообразить, в чем дело, как очутился в темнице.
     Вальтер озабоченно посмотрел на лодку:
     - Она скребет об лед, много шуму!
     - Оставим ее здесь,  - решил Сундстрем. - Может, тюлени далеко от
воды. Тогда она нам не пригодится.
     - Я тоже так думаю, - сказал Вальтер.
     Налетавший порывами   восточный  ветер  отчетливо  доносил  крики
тюленьей стаи.
     Дундертак вдруг  почувствовал себя нехорошо.  От тоскливого крика
тюленей мороз подирал по коже.
     - Держись  от  нас подальше,  - сказал Сундстрем,  не поворачивая
головы. - Надо подходить к ним очень осторожно.
     - Ладно, - произнес дрожащими губами Дундертак.
     Голос его  прозвучал  так  жалобно  и  испуганно,  что  Сундстрем
обернулся.  В мыслях о тюленях и о том,  как незаметнее накрыть их, он
совсем позабыл о Дундертаке.  Но ему достаточно было  одного  взгляда,
чтобы увидеть, как тот бледен и испуган. Дундертака трясло той нервной
дрожью, какая нападает иногда на охотника в момент выстрела.
     Тюлени лаяли  и  кричали,  и их крик разносился далеко вокруг над
пустынными ледяными  просторами.  Казалось,  они  чуют  приближающуюся
опасность и поэтому тревожатся и боятся.
     - Вот что,  Дундертак, - сказал Большой Сундстрем, - оставайся-ка
тут! Ты окажешь нам большую услугу. Надо покараулить лодку.
     - Мальчик хороший, но мальчик еще маленький, - пробурчал поляк.
     - Если  тебе  станет  плохо,  постарайся,  чтобы  вырвало.  Сразу
полегчает. И помни: пока нас не будет, как следует смотри за лодкой! .
     Не успел   Дундертак   выговорить   "ладно",  как  остался  один.
Заскрипел снег под сапогами уходивших охотников.
     Дундертака кинуло  в жар.  Все казалось бессмысленным и ненужным.
Он сам не понимал,  как могло случиться,  что охота, которой он ждал с
таким  нетерпением,  внезапно  потеряла  для него всякий интерес.  Все
пошло насмарку.
     Дундертак побрел назад к лодке.  Его немного удивило, что лед уже
не такой твердый и прочный, каким был несколько минут назад. Казалось,
он идет по перине.  Или,  может быть,  это ноги стали такими мягкими и
непослушными?
     Вернувшись к  лодке,  он открыл рубку и выпустил Христофора.  Как
всегда, когда его выпускали из плена на свободу, Малыш стал дурачиться
и  выкидывать  всякие фокусы.  Но на этот раз Дундертак был не в силах
схватить его за загривок и повертеть в воздухе - в  другое  время  они
оба очень любили позабавиться так, шутки ради. Малыш уселся на толстый
хвост и с удивлением уставился на  своего  друга,  не  желавшего  даже
поиграть с ним.
     Снова закричали тюлени. Они кричали громко и протяжно.
     Дундертак изо всех сил старался справиться с подступавшей к горлу
тошнотой. Все было как в тумане. Лоб стал липким от пота. Дундертак не
мог больше сдерживаться. Он нагнулся, и его вырвало.
     Малыш Христофор повесил уши, свернулся в клубок, закрыл передними
лапами глаза и жалобно заскулил.  Верный Малыш страдал вместе со своим
другом.
     Когда наконец Дундертак пришел в себя,  он почувствовал, что стал
настоящим мужчиной.
     Он обернулся,  вглядываясь  в ледяную равнину,  но охотники давно
уже скрылись за высокими торосами.
     Жалобные крики   тюленей   слышались  теперь  гораздо  ближе.  Но
Дундертак не испытывал больше того необъяснимого ужаса, который только
что так скрутил его.
     Все небо покрылось тучами.  Становилось холодно.  Восточный ветер
задувал   все  сильнее.  На  какое-то  мгновение  Дундертака  охватило
искушение пойти за охотниками.  На снегу ясно  отпечатались  следы  их
сапог.  Но он сдержал себя - ведь Сундстрем велел ему караулить лодку.
И Дундертак остался на месте.  Он слушал.  Теперь он уже прислушивался
не к крикам тюленей,  нет.  Дундертак ждал выстрела.  Это означало бы,
что охотники добрались до цели.
     И вдруг  один  за  другим затрещали беспорядочные ружейные залпы.
Звуки  были  какие-то  странные  -  приглушенные  и  тяжелые.   Кругом
потемнело, и воздух наполнился треском, скрежетом и стоном. В какой-то
момент Дундертаку показалось,  что лед зашевелился у него под  ногами.
Это  было  медленное,  еле заметное покачивание,  и то,  что он сейчас
чувствовал,  было совсем не  похоже  на  ощущение  ходьбы  по  перине,
которое он испытал, когда ему стало плохо.
     Малыш Христофор моментально почуял что-то неладное и  затрусил  к
берегу.  Но стоило Дундертаку свистнуть - и выдренок вернулся обратно,
прижав уши и волоча хвост по льду.  По гладкой шерсти  от  затылка  до
хвоста  ходили  электрические волны.  Весь вид выдренка говорил о том,
что он охвачен  ужасом  перед  надвигающейся  страшной  и  неизвестной
опасностью.
     На востоке, низко над горизонтом, повисла голубовато-серая дымная
полоса,   похожая  на  пыль,  что  поднимается  засушливым  летом  над
взрыхленной пашней. Дундертак вскарабкался в лодку. Никогда еще ему не
было так страшно.
     Вдруг произошло что-то странное.  На его глазах  большущий  кусок
ледяной  равнины  с  нагроможденными  друг на друга торосами беззвучно
ушел вглубь, оставив на своем месте темную зияющую дыру.
     Дымная полоса, крутясь, вихрем мчалась прямо на Дундертака.
     События развертывались  с  ужасающей   быстротой.   Лед   трещал.
Отовсюду   фонтанами  била  вода.  Огромные  льдины,  высотой  в  рост
человека, громоздились одна на другую и бесследно исчезали в глубине.
     Ветер дул резкими, злыми рывками.
     И тут Дундертак  увидел  далеко  на  льду  одинокую  человеческую
фигуру. То был Вальтер, польский матрос. Он бежал к лодке. Лед темными
молниями раскалывался у него под ногами,  и Вальтер с ловкостью  ласки
перескакивал с одной льдины на другую.
     Дундертак вскочил на ноги.
     - Сядь! - закричал Вальтер. - Держи весла! Не перевернись!
     Последний прыжок  -  и  Вальтер  перевалился  через  борт.  После
сумасшедшего  бега  с препятствиями он был потный и мокрый с головы до
пят.
     - Б-болыной Сундстрем...  - проговорил, запинаясь, Дундертак. Его
голос потонул в грохоте ломавшегося льда и вое ветра.  -  Где  Большой
Сундстрем?
     - Люди гибнут!..  - выкрикнул Вальтер,  простерев  руку  к  морю.
Казалось,   этот   жест   наполнил   весь  мир  страхом  и  отчаянием.
Опомнившись,  Вальтер  проговорил  уже  обычным,  деловым   тоном:   -
Спокойствие, дружище! Лодку надо вывести к воде!
     - Понятно!
     - Помогай  как  можешь.  Надо  ее вытащить!  Сундстрема унесло на
льдине в море.
     - Понятно!
     Вальтер упрятал понадежнее ружье на дне лодки,  вылез  на  лед  и
уперся обеими руками в борт,  стараясь протолкнуть лодку к воде.  Но в
этот момент словно гигантская коса прошлась по льду и рассекла его  на
две  половины,  открыв  темную воду,  широким клином уходящую далеко в
сторону берега.
     Вальтер не  успел  вскочить  обратно  в  лодку и ушел под воду по
самые брови.  Над черной  водой  торчала  только  его  старая  кожаная
зюйдвестка.
     Дундертак в мгновение ока перегнулся через борт и ухватил  поляка
за  кожаную  куртку.  Когда лед раскололся,  Вальтер не отпустил рук и
остался висеть,  держась  за  борт  лодки.  С  помощью  Дундертака  он
подтянулся и перелез в лодку, мокрый с головы до пят.
     - Уфф!  - Вальтер вытер рукавом мокрые,  печально повисшие усы. -
Никогда в жизни не опускался так низко!
     Тут он увидел,  что  лодка  оказалась  как  бы  в  узком  канале,
уходившем далеко в сторону открытого моря.
     - Живо весла! Гребем, пока можно!
     Дундертак вставил  весла  в  уключины.  Каждый  взял  по  веслу и
приналег что было силы.
     Малыш Христофор устроился на корме, с озабоченным видом облизывая
лапки.

     Через некоторое время они нагнали Большого Сундстрема. Он плыл на
большой  льдине,  кружившей на свободной воде.  Сундстрем похож был на
длинноногого  аиста,  одиноко  торчавшего  среди  безмолвной   водяной
пустыни.
     Вальтер подогнал лодку бортом к медленно плывшей льдине.
     - Смотри-ка, и Дундертак тут! - воскликнул Сундстрем, перепрыгнув
в лодку. - Значит, ты уже в норме?
     - Ага.
     - Отлично! Тогда пойдешь с нами на опасное дело.
     - Ага.
     - Быстро на корму и ставь руль!
     - Ага.
     - Смотри в оба!
     - Ага.
     Вальтер с тревогой взглянул на Большого Сундстрема:
     - Где другие?
     Большой Сундстрем показал в сторону открытого моря:
     - Я следил за ними,  пока мог. Но потом мою льдину течением стало
относить к берегу.
     - Гребем! - сказал Вальтер, берясь за весла.
     - Их жизнь на волоске.  Как началась эта  чертовщина,  они  сразу
очутились в воде.
     Большой Сундстрем уселся на весла рядом с Вальтером:
     - Держи руль, Дундертак! Глаза у тебя молодые, смотри хорошенько,
пока не увидишь парусник!
     Проход был почти свободен ото льда. Лишь кое-где течение медленно
несло к берегу небольшие льдины.  Немного погодя они встретили на пути
тюленью  стаю.  Несколько  самцов  высунули  из  воды  круглые головы,
украшенные  длинными,  торчащими  в  разные   стороны   усами,   и   с
бесцеремонным любопытством рассматривали проходившую мимо лодку.
     Вдруг Дундертак вскочил на кормовое сиденье и всмотрелся в  даль.
Он был без шапки, и короткие волосы ежиком торчали кверху.
     - Прямо по носу вижу у большой льдины парусник! - доложил он.
     И через несколько секунд:
     - У них одна мачта.  Кажется,  они перевернулись.  Большой крен в
сторону льдины.
     - Ты не видишь, сколько там человек?
     Дундертак ответил не сразу. Парусник был слишком далеко.
     - Трое, - сказал он наконец.
     - Садись, Дундертак! Держи прямо на парусник!
     Сундстрем с Вальтером гребли,  ни на секунду  не  сбавляя  темпа.
Лодка,  оставляя  за  собой  пенный  след,  быстро шла,  лавируя между
льдами. Дундертак вцепился в руль. Держать прямо на парусник и в то же
время  избегать  столкновений  с плавающими вокруг льдинами - не очень
это просто!
     Через семь минут такой гонки они подошли к паруснику.
     Трое мужчин вскочили:
     - Ура, мы спасены!..
     Дундертак мягко  развернулся,  и   лодка,   скользнув   к   борту
парусника, остановилась.
     У одного из потерпевших крушение из-под обычной брезентовой  робы
виднелась форменная одежда. Это был почтальон.
     Большой Сундстрем убрал весло:
     - Как дела? Пострадавшие есть?
     - Нету!
     У почтальона   были  кустистые  брови  и  черная  четырехугольная
борода, разделенная на две половины.
     - Можете взять мои мешки? - спросил он с места в карьер.
     - Сколько?
     - Семь.
     - Сколько весят?
     - Тридцать, а может, и сорок кило каждый.
     - Невозможно! Мы и так перегружены,
     - Это окончательно?
     - Да.
     - Хорошо, тогда я остаюсь.
     - Ни в коем случае! Мы должны доставить вас на берег!
     - Нет,  я  остаюсь здесь.  Я проделал весь этот путь не для того,
чтобы бросить почту на произвол судьбы.
     - Вы  ставите  на  карту  свою жизнь,  - заметил спокойно Большой
Сундстрем.
     - Семь  мешков,  даже  если они сделаны из самой лучшей кожи,  не
стоят человеческой жизни, - сказал Вальтер.
     - Если их можно спасти только такой ценой, ничего не поделаешь! Я
остаюсь!
     Решительный голос почтальона не допускал возражений.
     Сундстрем с удивлением посмотрел на рослого  человека  в  робе  и
зюйдвестке, готового пойти на такой риск.
     - Может,  эти мешки и вправду стоят человеческой жизни? Что в них
за сокровища такие?
     - Почта!
     - Почта?
     - Да,  - спокойно сказал человек с разделенной надвое бородой.  -
Почта из Финляндии в Швецию. И я отвечаю за нее!
     - Ага,  - сказал Большой Сундстрем и почесал в  затылке.  -  Это,
конечно, меняет дело.
     Дундертак с   почтением   посмотрел   на   смелого    почтальона,
заставившего  Большого Сундстрема изменить свое мнение.  Это случалось
не каждый день.
     Большой Сундстрем не знал, что такое нерешительность.
     - У нас в лодке провиант и снаряжение. Мы перекладываем все это в
вашу лодку, а мешки берем к себе.
     Почтальон просиял:
     - Замечательно!
     - Вы, конечно, тоже перейдете к нам?
     - Да, конечно.
     - Вашу мачту и парус мы забираем,  попробуем приспособить  их  на
нашей лодке.
     - Ага.
     - И возьмем парусник на буксир.
     - Может, он и пойдет, - поддержал его Вальтер.
     - Поступайте как знаете. Мне главное, чтобы мешки были доставлены
в целости.
     Не откладывая  дела  в долгий ящик,  принялись разгружать лодку и
переносить в нее мешки с почтой.  Волнение  на  море  очень  осложняло
дело.
     Большой Сундстрем  вставил  мачту  в  основание,  выбрал   ванты,
закрепил их и поднял парус.
     Из воды  то  и  дело  высовывались  круглые  головы  тюленей,   с
интересом наблюдавших за всем происходящим.  Казалось, хитрые животные
прекрасно понимали, что люди им в данный момент не опасны.
     Наконец все было готово к отплытию.
     - Ветер,  кажется, не собирается меняться. Можно считать, что нам
повезло.  Не  придется  крейсировать.  Пожалуй,  нам удастся доставить
парусник целехоньким!
     - Мне  идти  туда  на  руль?  -  спросил  Дундертак,  все  больше
начинавший понимать обязанности мужчины на море.
     - Даже  и говорить нечего!  - запротестовал почтальон.  - Слишком
рискованно. Я пойду.
     - Нет  уж,  - сказал Вальтер,  - если я вас правильно понял,  ваш
долг быть там,  где мешки.  На парусник  отправлюсь  я.  Вид  у  него,
правда,  довольно жалкий,  да ведь мне не привыкать идти ко дну.  Если
понадобится, я плаваю как рыба!
     На том и порешили.
     Большой Сундстрем осторожно вытравил шкот - парус  развернулся  и
наполнился ветром.
     - Все по местам!
     Буксирный трос   натянулся,   и  пострадавший  парусник  медленно
двинулся со льдины.  На корме у руля  сидел  Вальтер  и  прилагал  все
старания, чтобы избежать резких толчков и поворотов.
     Дундертаку Большой Сундстрем приказал:
     - Бери багор и лезь на нос!  Цепляй льдины и отводи их в сторону.
Столкнемся со льдиной - пропадем!
     Необычная процессия   медленно   продвигалась  по  направлению  к
острову.
     - Вот  ведь  как  бывает,  -  заметил  почтальон,  выжимая мокрую
бороду. - Никто из нас уже не надеялся остаться в живых. Бац - и мы по
горло в воде!  А потом увидели,  как вы удираете,  - решили, что и вам
крышка!
     - Я  и  пальцем  не  успел  пошевельнуть,  как лед стал трещать и
проваливаться,  - сказал Сундстрем. - Правда, я слышал тревожные крики
тюленей. Но, черт меня возьми, не сообразил, чем дело пахнет!
     ...Ветер понемногу выдохся и утих. Пришлось снова сесть на весла.
Метрах   в   пятистах  от  берега  свободная  вода  кончалась.  Льдины
становились  все  больше,  напирали  все  сильней  и   вскоре   совсем
преградили путь.
     Ничего не оставалось,  как вылезти из лодок, вытащить их на лед и
волочить до новой воды,  а потом опять браться за весла,  пока путь не
преграждали новые льдины.
     Так они  и  продвигались  вперед  -  то волоча лодки по льду,  то
садясь на весла,  то снова вытаскивая лодки на  лед,  метр  за  метром
преодолевая неустойчивый,  подвижный ледяной барьер,  отделявший их от
берега.  К берегу они дотащились, обливаясь потом, смешанным с соленой
морской  водой:  лед  то  и  дело  раскалывался,  и  никому не удалось
избежать крещения в ледяной воде.
     Когда наконец выбрались на сушу,  уже стемнело.  Все промерзли до
костей, даже привычный ко всяким передрягам Большой Сундстрем.
     - Здесь  поблизости должен быть старый сарай для лодок,  - сказал
он,  отирая тыльной стороной руки пот со лба.  - Другого выхода нет  -
придется