Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Боевик
      Баконина Марианна. Школа двойников -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  -
отстал. Но отстал, лишь убедившись, что они свернули во двор. -- Заметный тип, -- повторила Лизавета, когда они дошли до подъезда. -- Это точно, -- охотно согласился Маневич, -- я и сам удивился, когда его срисовал. Саша, как и полагается романтику, воспринимал происходящее просто и со вкусом: увидел, удивился -- и никаких сомнений. Лизавета же, склонная анализировать все подряд, заметив какое-либо несовпадение или несообразность, немедленно подвергала это сомнению. Многое зависит от характера и образа мыслей. -- Как ты думаешь, зачем они... ну, те, кто хочет знать, что ты делаешь... отрядили на слежку человека, который бросается в глаза в любой толпе? Его раз увидишь -- на всю жизнь запомнишь, одни усы чего стоят. Такие только в начале века носили. Я не уверена, что в Петербурге на пять миллионов жителей найдется еще один экземпляр подобных усов. -- Эту речь Лизавета произнесла уже дома, после того как она сварила кофе и они с Сашей удобно устроились на кухне -- в тишине, тепле и безопасности. Неизвестный, которого Лизавета про себя окрестила Фельдмаршалом, проводил их до самого ее дома. Но с другой стороны -- это один из четырех возможных маршрутов от Маяковской. С вероятностью в двадцать пять процентов можно предположить, что он просто шел по своим делам. Саша, оказавшись в полуразгромленной квартире (ночью и утром Лизавета успела кое-как развесить одежду и распихать посуду -- книги и бумаги валялись по-прежнему, Саша Байков приладил вырванный чуть не с корнем замок), поохал, повозмущался и потребовал кофе. Лизавета дисциплинированно принялась готовить. Включила чайник. Достала жестянку с надписью "Президент". Зажгла газ и поставила джезву калиться, чтобы будущий напиток богов и журналистов получился более ароматным. Для запаха еще необходима щепотка соли. Солонку преступники раздавили, поэтому Лизавета, встав на табуретку, полезла в закрома. На верхних полках стандартного кухонного гарнитура "под дерево" ее предусмотрительная бабушка держала запасы самых необходимых продуктов. Мария Дмитриевна, пережившая две больших войны и блокаду, почитала жизненно важным держать в доме соль, спички, мыло, муку, сахар и крупы. Время от времени она проводила в кладовых ревизию, заменяла то, что грозило испортиться, ассортимент же оставался неизменным. Продукты почти не пострадали. По Сашиному мнению, это лишний раз доказывало: налет на квартиру -- не просто акт вандализма. Лизавета рассказала ему, что именно за версию "вандалы" уцепились оперативники, после того как Саша Байков охарактеризовал версию "поклонник" бредом чистой воды. -- Вандалы крушат все на своем пути, с особым кайфом рассыпают все сыпучее и разливают жидкое. Помнишь, я снимал сюжет о юных вандалах в школе, которые погуляли в учительской? Что они прежде всего сделали? Вылили чернила, да так ловко, что перемазалась вся опергруппа и собака в придачу. И нам досталось, хотя мы еще позже приехали. А потом разодрали в лохмотья всю имевшуюся в шкафу одежду. Ну и граффити, разумеется! -- Саша Маневич удобно устроился в углу кухонного диванчика, вытянул ноги и рассуждал с таким видом, будто всю сознательную жизнь общался с вандалами и изучил их повадки не хуже, чем освоила львиные обычаи хорошо пожившая в саванне Джой Адамсон. Вандалы в представлении Маневича ничем не отличались от рекламных испытателей коврочистки нового образца -- они должны были сладострастно перемешивать кетчуп с горчицей и гуталином, присыпать все это обрывками бумажек и лоскутками. Лизаветины книги и платья должны были быть изодраны в клочья, не говоря уже о том, что вандалы непременно разрисовали бы стены и потолки непристойными рисунками и надписями. Саша говорил уверенно. Вот тут-то Лизавета и ввернула вопрос насчет внешности Фельдмаршала. Раз человек так хорошо знает типичных вандалов, он и шпиков не может не знать. -- Да, внешность у него необычная, -- продолжал ничуть не обескураженный Маневич. -- Я вполне допускаю, что те, кто его послал, вовсе не собирались таиться. Им интересно знать, что я делаю, и они даже хотели, чтобы я заметил слежку и занервничал. Своего рода провокация. Любителю детективов Сашин аргумент показался бы вполне убедительным. Лизавета детективы любила, но вместе с тем знала, что в книгах и в жизни играют по разным правилам. -- А ты не занервничал? -- Занервничал, но не подал виду. Можно еще кофе? -- Он протянул Лизавете кобальтово-синюю чашку. Когда она отошла к плите, Саша взялся за телефон. -- Алло, Серега, привет, это Александр Маневич, если ты не забыл еще такого... Что? Конечно, помню, просто замотался... Ты тоже мог бы... Конечно, по делу... -- И Саша коротко изложил историю налета на Лизаветину квартиру и на редакцию. Потом довольно долго молчал и слушал, причем лицо его становилось все более озабоченным. Лизавета чесала ухо удобно свернувшегося у нее на коленях Масона и старалась не пропустить ни единого слова. -- Что?.. Закрыли?.. Почему?.. Вы все дохлые дела закрываете, не успев начать следствие?.. А ты разузнай!.. Как это не можешь? Ты же в убойном отделе... А-а-а... Я не сообразил... Но так срочно все равно не бывает. Ваша бюрократическая машина так быстро шестеренками не ворочает... Ах, позвонили! Кто, если не секрет?.. Узнать можешь?.. Важно! Я бы тебя по пустякам не беспокоил! Ладно, жду, чем скорее, тем лучше. Маневич запихнул телефонную трубку в настенную держалку, пододвинул поближе чашку с кофе, сжал губы и задумался. Он явно размышлял, как преподнести Лизавете неприятные вести. Как и положено романтику, Маневич считал, что женщин следует всячески оберегать, даже если эти женщины -- коллеги. Именно поэтому он крайне неодобрительно относился к дамским попыткам проникнуть в стройные ряды криминальных репортеров или вести самостоятельные расследования. Для Лизаветы он временами делал исключение. Но только временами. Саша достал сигареты, не спросив разрешения, закурил и наконец решился: -- Загадочная получается история... Кстати, твой крепыш -- это и есть мой знакомый в вашем Центральном РУВД. Как я сразу не догадался по твоему рассказу! Он действительно обожает играть со словом "значит". Серега к тебе случайно попал, дежурил... Но дело в другом... Лизавета, сидевшая за столом напротив, улыбнулась одними глазами, подбадривая и давая понять -- мол, знаю, тебе твой источник поведал не только и не столько о своем дежурстве. -- Да, да, ты права, -- заторопился Маневич, -- они уже закрыли дело. Ну, не закрыли, а положили на полку. Не по собственной инициативе. Позвонили. Серега не знает, кто именно. Но кто-то влиятельный, кто-то весьма сильный, способный построить по стойке "смирно" начальника РУВД, полковника милиции. Позвонили и велели погромом у тебя особо не заниматься. Вот такой поворот... Лизавета встала, сбросила на пол разнежившегося кота и принялась хлопотать -- вдруг вспомнила, что они с Сашей не ели с самого утра. -- Серега обещал разведать, кто и откуда звонил. Но говорит, что трудно... -- Помолчав, Саша спросил: -- И что ты по этому поводу думаешь? -- Думаю, что у нас все больше информации к размышлению, -- ответила Лизавета и поставила на стол блюдо с бутербродами и очередную джезву с кофе. Прежде чем размышлять, следует перекусить. ВЕСЕННИЕ КАНИКУЛЫ -- Я не знаю, о чем писать... Там глупости говорили. О глупостях я писать не буду! -- Лидочка начала жаловаться, еще не открыв двери. Лизавета с трудом сдержала стон. Пятница, вечер, все измотаны, у всех нервы на пределе. Точнее, не у всех, а только у тех, кому не удалось еще в юности заразиться инфекцией со звучным названием "пофигизм", переболеть, выздороветь и в результате избавиться от собственно нервов и от неприятностей, с ними связанных. Лидочка, дитя века, вплыла в Лизаветину комнату горделиво и медленно, словно римская галера, входящая в гавань давно покоренного италийского городка. Сегодня утром Лизавета и Лана Верейская долго перебирали подготовленные корреспондентами и службой информации темы. Горячая пора, за каждой темой и каждым сюжетом -- выборы, выборы и еще раз выборы. Забастовка учителей -- с призывом к кандидатам в президенты. Круглый стол, посвященный налогообложению, -- с советами, адресованными потенциальному президенту. Медицинский форум -- та же история, плюс просьбы всяческих даров и пожертвований больницам, детсадам и богадельням. Все культурные мероприятия, выставки, концерты и спектакли -- почти без исключений -- организованы теми или иными политическими движениями. Даже крутой, лохматый и бородатый авангард, устроители хеппенингов и перформансов, развешивали утюги на Дворцовой площади или гудели пожарными сиренами на Алексеевском равелине Петропавловской крепости не просто так, а за "своих" претендентов, выбираемых по принципу наименьшего рейтинга. "Петербургским новостям", в соответствии с распоряжением вышестоящего начальства, было строго-настрого заказано в той или иной форме участвовать в предвыборной агитации и пропаганде. Как на президентских выборах, так и на довыборах в Думу. Между тем все запланированные события, кроме автотранспортных происшествий, ограблений и убийств, были патентованно предвыборными. Лана Верейская крутила листки со списком репортажей, возмущалась и думала, чем заполнять эфир. Лизавета стояла рядом и думала о том же. Вот они вместе и сочинили сюжет для Лидочки и юного практиканта Мишеньки. Их отправили проехаться по местным предвыборным штабам кандидатов. "Посмотрите, чем занимаются, спросите, как настроение, узнайте, о чем думают", -- напутствовала корреспондентов Лана Верейская, а Лизавета вручила посланцам адреса предвыборных штабов и список вопросов. Первым вернулся юный честолюбивый практикант. Он самоуверенно заявил, что все в порядке, и теперь, получив по полной программе от выпускающего редактора, переделывал уже третий вариант текста. Лана Верейская строга, у нее не пошалишь, не проскочишь на арапа с несогласованными подлежащими и сказуемыми и с путаницей в падежах. Наконец явилась Лидочка, которую Светлана Владимировна уже начала ругать предвыборной маркитанткой, увязавшейся за президентским штабным обозом. -- Нет, это невозможно, они все какие-то странные и глупые. -- Лидочка бросила сумочку в гостевое кресло и расстегнула куртку из красного искусственного меха. Куртка не имела никакого отношения к борьбе "зеленых" за гуманное отношение к братьям меньшим, просто Лидочка любила все яркое и броское. -- Ну объясни, как можно писать о всякой дури! -- Она по-балетному всплеснула руками и грузно плюхнулась рядом с сумочкой. -- Что невозможно? -- Лизавета повернулась к раскинувшейся на диване, словно примадонна, журналистке и приготовилась долго и безуспешно растолковывать не любящей "всякую дурь" акулке пера, что профессия, которую она выбрала, предполагает умение писать обо всем, что происходит, -- об утратах и свершениях, о подвигах и подлостях, о преступлениях и о научных открытиях, в том числе и о "дури". Но Лидочка не дала ей и рта раскрыть. -- Нет, ты сама посуди, приезжаем к этому... к варягу... -- Варягом в телевизионных кругах называли того кандидата, который, не пройдя в Думу, решил в отместку стать президентом. -- Там у него пресс-секретарь, шустрый такой, тут же ко мне подбегает и сует кассету: "Здесь программное заявление нашего кандидата, вы должны дать!" -- Обычно медленно говорящая Лидочка очень правдоподобно изобразила скороговорку пресс-чиновника. -- На самом деле я ему ничего не должна. К тому же нам вообще запретили включать агитацию в программу. -- Лидочка сложила губы трубочкой, как для поцелуя, и чертыхнулась: -- Черт побери, почему они нас всех за обслуживающий персонал держат? Но и на этот вопрос Лизавета не успела ответить, Лидочка опять погрузилась в воспоминания о дне минувшем: -- Они заявили, что их шансы на победу -- самые предпочтительные... Интересно, кто это их предпочитает? А потом этот... Радостный... он вообще какую-то чушь лепетал. -- Словечко "лепетал", явно не из Лидочкиного словаря, свидетельствовало, что она не без пользы путешествовала от штаба к штабу. -- Он мне сказал, что продвигают своего кандидата, как товар, и работают по законам рынка. Так прямо и заявил. Лизавета поняла, что девушка принципиально не читает газет, перенасыщенных спорами о том, насколько правомерно продавать политика, как маргарин или жвачку в красивой упаковке, и с элементами лотереи. Ведь, в сущности, политики и их предвыборные обещания очень напоминают лотерею -- купил политика и надеешься: авось да выполнит, что обещал. Есть и выигравшие. Советовать что-либо было явно лишним, Лизавета ограничилась банальным: -- Так обо всем этом и напиши. А что по картинке? -- По картинке все нормально. Этот Радостный, с чубчиком, весь худой и скользкий. -- Лидочка всегда отличалась чисто детской наблюдательностью и непосредственностью. -- А говорит, как Портос: "Мы победим, потому что мы победим". -- Так и пиши... -- Лизавета не выдержала и рассмеялась. -- И про Портоса можно? -- Можно, почему нет! -- Ладно, тогда у меня получится минутки две. Лидочка встала, запахнула куртку, взяла сумочку и поплыла в сторону двери. Лизавета хотела было попросить юную деву поторопиться -- до вечернего эфира всего час, но воздержалась, просьба могла ее травмировать, тогда сюжета и к ночному эфиру не дождешься. В дверях Лидочка нос к носу столкнулась с Маневичем. -- Привет! Я у тебя хотела спросить... Саша, неизменно трепетно относящийся к дамам, Лидочку тем не менее недолюбливал. С его точки зрения, плавную, округлую, склонную к созерцательности деву следовало как можно скорее выдать замуж, а не мучить всякими съемками и репортажами. "Пусть сидит у мужа на диване, как болонка, а не в нашей монтажной. Его жизнь она способна украсить, нашу -- только осложняет". Эта тирада Маневича дошла до Лидочкиных ушей. Она страшно обиделась и с тех пор все время твердила о сексизме Маневича, о том, что репортер дискриминирует ее по половому признаку и что в Америке за свой сексизм он вылетел бы с работы. "Я ее не дискриминирую, а спасаю по половому признаку! -- возмущался Маневич. -- В Америке, если бы ее не взяли замуж, она умерла бы с голоду. Там не бывает телерепортеров, которые один минутный сюжет монтируют по полтора часа, доводя видеоинженеров до болезни Паркинсона". -- У тебя на вопрос ровно три секунды. Я тороплюсь. -- Саша попытался протиснуться в двери мимо Лидочки, но был схвачен за ворот куртки. -- Постой, это ты снимал охранное агентство "Буцефал"? -- Ну, я... Только давно, год назад... А в чем дело? -- Ничего, просто там штаб этого Зеленцова, который тоже в президенты... Он тебя вспоминал... -- А-а-а... Ты об этом хотела спросить? -- Нет, о другом. А о чем -- забыла, -- простодушно призналась Лидочка. -- Когда вспомнишь, заходи! -- Саша все-таки проник в Лизаветин кабинет и даже умудрился закрыть дверь. -- Пойдем... Мне надо кое-что тебе показать! Лизавета немедленно сделала строгое лицо. -- Не могу. До эфира всего ничего, а у меня два комментария не готовы. -- Глупости! До эфира час, а ты пишешь комментарий за пять минут. Идем. Это действительно важно. -- Объясни, в чем дело! -- Не могу. Ты должна сама увидеть. Кажется, я понял, кто и почему отравил Савву. -- Мы же договорились: об отравлениях, слежке и прочих... чудесах, -- Лизавета чуть не сказала "глупостях", -- говорим, только если я не занята на эфире. -- Да помню, помню я. Ты просто посмотри. А говорить будем потом, после... Лизавета поняла, что легче пойти и посмотреть, чем спорить с настырным коллегой, который час назад отобрал у нее кассеты, снятые Саввой в школе телохранителей. Вчера они долго крутили всевозможные версии, но толком ничего не придумали. Саша отправился домой со словами "утро вечера мудреней". Утром Лизавета, спешившая на работу, наотрез отказалась снова идти к Савве и к избитому политическому психологу. Так что Саша отправился в вояж по больницам в одиночестве. А вечером появился и изъял Саввины кассеты. -- Вот, только смотри очень внимательно... -- Саша усадил Лизавету в смотровом закутке и защелкал кнопками -- монитор, плейер, динамик. На экране возникло лицо хозяина школы телохранителей "Роланд", решительное и высокомерное. "...Да, сейчас многие криминальные, преступные группировки прикрываются лицензиями на охранную и детективную деятельность. Это осложняет работу тех, кто стремится работать честно. Но ведь отравиться можно и лекарством! Это же не означает, что следует позакрывать фармацевтические фабрики. Пена может появится на любом, самом благородном деле!" Андрей Викторович самодовольно усмехнулся. Его немедленно перебил журналист. Послышался голос Саввы: "Это, конечно, так. Но, по данным лицензионного комитета мэрии и регионального управления по борьбе с организованной преступностью, почти восемьдесят процентов сыскных и охранных фирм -- это просто-напросто банды... Если бы четыре пятых аптек торговали наркотиками, проще было бы закрыть аптеки!" Хозяин школы ответил жестко: "Милиция тоже занимается предоставлением охранных услуг. Разве вы никогда не слышали о милицейской "крыше"? Так, может, они просто хотят устранить конкурентов? Я согласен, что лицензии следует выдавать очень осторожно, что необходим жесточайший контроль за деятельностью таких фирм и бюро, но запретить! Нонсенс! Особенно теперь. В России продолжаются реформы, появляется все больше богатых людей, которые нуждаются в наших услугах. Запретить легальный охранный бизнес -- значит загнать его в подполье. Это и сработает на руку преступникам!" Андрей Викторович говорил сладко, гладко и чересчур пафосно. Лизавета посмотрела на часы и сказала: -- Я знаю, что Савва готовил спецрепортаж о частных детективных агентствах. И представляю круг проблем, которые он собирался затронуть. Мы даже вместе ходили в эту школу с глумливым названием "Роланд". -- Смотри. -- Саша чуть не силком заставил Лизавету посмотреть на экран. Интервью кончилось. Теперь Савва, точнее, оператор набирал видео. Панорама по фасаду школы, по тому залу, в котором Андрей Викторович давал интервью. Зал Лизавета узнала сразу -- там боролись ученики школы, которых показали им с Саввой. На этот раз в зале было значительно больше народу, несколько пар стояли на татами, остальные сидели вдоль стен на низеньких скамейках. Далее шли съемки с экрана телевизора -- тот самый эффектный ролик, что показывал им Андрей Викторович. Потом опять оригинальные съемки -- Савву и оператора провели в тренажерный зал, забитый сложными аппаратами, помогающими превращать мускулы в каменные бугры под кожей... -- Я почти все это видела... -- Смотри и молчи! -- рявкнул обычно вежливый Саша. -- Вот сейчас! В тр

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору