нкиров,  пока  не  попался  в
руки  казакам  атамана  Терещенко  во  время  знаменитого  восстания   летом
восемнадцатого года. Большевичку  Аду  казаки  хозяйственно  использовали  в
охальных целях, а комиссара, не питая  гомосексуальных  тенденций,  попросту
изрубили в капусту. Официальная  историография  обстоятельства  кончины  Ады
старательно обходила молчанием, однако с падением Советской власти,  на  сей
раз   окончательным,   писатель-краевед   Дмухало   опубликовал    пикантные
воспоминания чудом уцелевшего порученца Терещенко,  записанные  потаенно  на
пленку еще в семидесятом году... В общем, красный комиссар сейчас непременно
перевернулся  бы  в  гробу  под  шикарным   монументом,   увидев   торжество
буржуазии...
   Чтобы не нарваться на неприятность, он попросил сначала просто  проверить
подлинность заокеанских  сотенных  -  однако  они  оказались  настоящими,  и
Родиону их честно обменяли, заставив, правда, предъявить паспорт. Так что на
улицу он рышел с пухлым карманом.
   Нет, эта жизнь начинала решительно нравиться...
   - Эй, парень, не ты кошелек потерял?  Он  оглянулся  -  и  убедился,  что
обращались именно к нему. Его семимильными шагами  догонял  сытый  молодчик,
держа в поднятой руке туго набитый коричневый кошелек.
   Машинально тронув карман, Родион мотнул головой:
   - Да нет, мой при мне...
   -  А  мне  показалось,  у  тебя  выпал...  -  парень  остановился  рядом,
расстегнул кошелек. - Мама родная, да тут битком...  Где  ж  теперь  хозяина
искать, улица пустая... - Вид у него вдруг стал осененный, словно у  Ньютона
после исторического удара яблоком по темечку. - Слушай, давай  поделим?  Нас
тут двое было, ты вроде как бы тоже и нашел... Вон туда зайдем,  чтоб  народ
не смущать... - кивнул он  в  сторону  высокой  арки,  прорезавшей  насквозь
высокую шестиэтажку сталинской постройки.
   И тут до Родиона дошло. Об этом фокусе он  уже  слышал  -  Вадика  как-то
пытались облапошить именно таким макаром в прошлом  году,  он,  как  человек
опытный, отбился и потом делился впечатлениями. Сейчас появится  "хозяин"  с
дружками, начнется хай вселенский, обвинят в краже, и в результате уйдешь  с
вывернутыми карманами, хорошо еще, если не битый...
   Он дернулся было, собираясь побыстрее увеличить расстояние  меж  собой  и
парнем, но спохватился. Новому человеку бежать было как-то стыдно...
   Потому что кобура висела на поясе, под свитером.
   - Пошли, посмотрим... - кивнул он, чувствуя уже ставший привычным  прилив
азарта.
   Они зашли под арку. Молодчик радостно сопел, вытаскивая из кошелька пачку
сложенных пополам купюр:
   - Надо же, повезло, щас посчитаем...
   Родион поверх его плеча смотрел в сторону улицы. Второго акта долго ждать
не пришлось - буквально через несколько секунд под арку влетели  двое  таких
же, сыто-кожаных, заорали издали:
   - Эй, орлы, не вы кошелек подняли? Ну точно, потрошат уже,  ты  посмотри,
Серега! Ох, шустрые...
   - Ребята, да вы что? - довольно натуральным тоном откликнулся  заманивший
сюда Родиона. - Вот мужик мне предложил поделиться, с него и  спрашивайте...
- и неуловимо быстрым движением успел затолкать кошелек в карман  Родионовей
куртки.
   - Та-ак, - зловеще  протянул  "хозяин  кошелька".  -  Ну-ка,  выворачивай
карманы...
   В следующий миг все трое отпрянули к  стене.  Родион,  отступив  на  шаг,
нехорошо осклабясь, держал их под прицелом. Не сводя с  них  глаз,  отступил
еще  на  пару  шагов,  чтобы  не  достали  в  броске,   вытащил   обойму   и
продемонстрировал им так, чтобы увидели боевой патрон:
   - Какие проблемы, земляки? - и сам  удивился,  как  уверенно  и  небрежно
прозвучала реплика.
   - Нет, ты кошелек-то... - по инерции начал один и тут же опасливо замолк,
получив от второго локтем в бок.
   - Ты не дергайся, - сказал Родион, вставляя обойму. - У меня патрончик-то
в стволе есть,  иначе  и  вынимать  обойму  не  стал  бы...  Что,  молодежь,
подрабатываем помаленьку?
   Они угрюмо сгрудились у стены. Случайных свидетелей ожидать не  следовало
- двор был глухой, на него выходили зады какого-то склада, потому, вероятно,
был и выбран для постановки нехитрой  пьесы  под  названием  "Как  раздевают
лохов"...
   Будь это вечером, Родион велел бы им вывернуть  карманы  и  со  спокойной
совестью прихватил все ценное - но стоял белый  день,  на  улице  (одной  из
центральных) постоянно прогуливались милицейские патрули, так что затягивать
игру не стоило, все равно их кошелек лежал у него в кармане.
   - Всего хорошего, ребятки, - сказал он, медленно пятясь  под  арку.  -  В
следующий раз поумнее выбирайте дурачков...
   Спрятав пистолет, быстро вышел на улицу - и тут же что есть  мочи  рванул
прочь, завернул за угол, они могли опомниться и кинуться  вслед...  Пробежал
проходным двором, снова свернул. Вскоре убедился, что погони нет - и что  он
стал богаче еще на четыреста с чем-то тысяч. Что ж, сами себя обвели  вокруг
пальца, он их не просил пихать кошелек ему в карман...
   Хорошо еще, машина осталась довольно далеко  и  они  не  смогли  заметить
номер. Здесь, в центре, была масса улочек с односторонним движением, и проще
было пройти до обменного пешком, чем выискивать место для парковки...
   Остановился вдруг, присмотрелся. Нет, никаких галлюцинаций - на  лотке  у
двух симпатичных  парней,  примостившихся  возле  газетного  киоска,  лежали
аккуратными рядками большие  и  маленькие  черные  пистолеты  -  "Вальтеры",
какие-то стволы помельче...
   Он  подошел,  всмотрелся.  "Вальтеры"  оказались   безобидными   духовыми
"Кроссманами", зато маленькие  -  настоящие  газовики,  Лика  раньше  носила
такой, пока не перешла на более престижную  в  их  кругах  модель.  Газовики
прямо на улице, с лотка - даже для Шантарска малость крутовато.
   - Покупай, земляк, - по-свойски обратился к нему, оживившийся коробейник.
- Теща поперек что скажет - шмальнешь промеж глаз, чтоб плакала до утра...
   - У меня получше... - рассеянно отозвался  он.  И  тут  вдруг  наконец-то
сообразил,  какое  оружие  выбрать  для  вендетты.  -  Слушай,  а   дробовых
патрончиков у тебя не найдется?
   - К чему?
   - Да так, для дела...
   - Нет, я спрашиваю, к какому стволу?  -  ничуть  не  удивившись  просьбе,
уточнил симпатичный парнишка.
   - МЕ-38, только не пистолет, а револьвер.
   - "Лонг" подойдет, я пробовал, - сообщил напарнику его второй  парень.  -
Нормально лонговские входят...
   - А точно! - он, оглядевшись, извлек из  внутреннего  кармана  прозрачную
пластиковую коробочку. - Девяносто. Или тебе две надо?
   - Одной хватит! - поразмыслив,  сказал  Родион.  -  Дичь  не  особенно  и
крупная...
   - Ну, это твое дело, насчет дичи... - торопливо уточнил продавец.
   -  Это  точно...  -  рассеянно  повторил  Родион,  расплачиваясь.   Сунул
коробочку в задний карман и не спеша отошел.  В  самом  деле,  не  бомбу  же
подкладывать (где купить  бомбу  непосвященному  человеку?!),  да  и  боевое
оружие использовать не стоит - орлы мух не ловят...
   Он совершенно  не  представлял,  чем  сейчас  заняться.  Сиеста  выдалась
насквозь неожиданная. На заводе в  ближайшую  пару  месяцев  делать  нечего,
стоит  завод.  Соне  звонить,  как  ни  подмывало,  не  стоило  -   придется
мужественно ждать ее звонка, пусть убедится,  что  он  стоит  выше  мелочной
суеты... Интересно, найдется у нее что-то стоящее?
   Вместо того, чтобы перейти улицу и сесть в машину,  он  прошел  дальше  и
свернул во дворик, где определенно происходило  что-то  интересное:  там  на
глазах разбухала толпа, слышались крики и перебранка, в эпицентре,  судя  по
движениям стоявших вокруг, уже  хватали  друг  друга  за  грудки.  Идиотское
выражение, подумал онлениво, вразвалочку направляясь туда:  "друг  друга..."
Когда это друг друга хватал за грудки?
   Над головами мелькнула милицейская фуражка, но крики и толкотня не стихли
ничуть, наоборот разгорелись с новой силой.
   Приблизившись и достав сигарету, он рассмотрел, что  весь  сыр-бор  кипит
вокруг новенького строительного  вагончика  и  могучего  КамАЗа,  груженного
отборным кирпичом - небольшие штабельки  в  плотной  полиэтиленовой  пленке.
Грузовик возвышался над скандалившими людьми, словно  мамонт  среди  молодых
сосенок.
   - Сожгу к херам!
   - Я тебе так сожгу, своих не узнаешь!
   - Что, стрелять будешь? Ну, доставай, что  у  тебя  там!  Кирпичом  кину,
прицелиться не успеешь!
   - Нужен ты больно, стрелять в тебя! По судам затаскаю, зараза!
   - Что, уже и суд купил?
   - А ты видел, что я его покупал? Плюс сто тридцать первая - клевета...
   - И членовредительство не забудь, щас оно будет...
   - Граждане! Граждане! Ну что вы, как вооруженная  оппозиция,  успокоились
живенько... Документы попрошу...
   - Слышь, лейтенант, а тебя тоже купили?
   - Ты иди похмеляйся, горюшко, ты ж здесь и не живешь вовсе...
   Понемногу Родион разобрался в декорациях и персонажах:  возле  БМВ  цвета
мокрого асфальта, лет семи-восьми от роду, но  ухоженного  и  производившего
кое-какое  впечатление  на  фоне  приткнувшихся  тут  же  к  тротуару   двух
"Запорожцев" и синего "Москвича", прижавшись спиной к  дверце,  стоял  мужик
лет пятидесяти, в синем тренировочном костюме и кожаной куртке. На него-то и
наскакивали все прочие, что делало  его  чрезвычайно  похожим  на  персонажа
бессмертной   басни   И.А.   Крылова   "Волк    на    псарне".    Судя    по
решительно-озверевшему лицу мужичка, так просто сдаваться он не собирался.
   Толпа заорала вовсе уж неразборчиво. Оглядевшись, Родион спросил высокого
старичка, державшего на поводке рыжего кудрявенького пуделя:
   - Из-за чего народное возмущение?
   - Из-за гаражей, молодой человек...
   - Так нет здесь никаких гаражей...
   -  В  том-то  и  камень  преткновения...  Видите  вон  того  субъекта   с
физиономией хозяина жизни?  Ршил  выстроить  тут  несколько  гаражей,  прямо
посреди  двора,  а  народонаселение   решительно   воспротивилось.   Вот   и
заваривается каша... Вообще-то свинство, конечно, единственный пятачок  был,
где можно и собаку выгулять,  и  детям  поиграть...  Видите,  уже  и  кирпич
подвез, и вагончик стоит...
   - Слушайте, но ведь есть же закон какой-то...
   - Увы, - сказал старичок с грустной покорностью  судьбе.  -  Есть  закон,
есть и обходные пути... Вся эта компания имеет  честь  обитать  в  нашем  же
доме. У  одного  отец  -  инвалид  войны,  у  другого  -  жертва  сталинских
репрессий, у третьего бабушка-ветеран первой обороны Белого Дома... Так  что
комар носа не подточит - оформлено все на заслуженных родителей,  которые  к
этим гаражам потом и близко не подойдут...
   Родион присмотрелся и  прислушался  -  видимо,  все  это  было  чистейшей
правдой, милиционер, изучив протянутые хозяином БМВ документы, развел руками
и принялся втолковывать толпе, что все бумаги  в  полном  порядке,  законных
препятствий не имеется, права ветеранов и  инвалидов  следует  соблюдать,  а
посему лучше всем разойтись. В ответ ему закричали то, что Родион только что
слышал от старичка: мол, престарелые отцы-ветераны и за рулем-то не сиживали
и  в  дальнейшем  сидеть  не  собираются...  Лейтенант   развел   руками   и
грустно-философски возвестил, что закон, увы, в такие тонкости не вдается...
   - И ведь построит, - печально вздохнул старичок.
   - М-да? - сказал Родион, щурясь.
   - Построят, молодой человек...
   - А что сказал бы в такой ситуации Робин Гуд? - бросил Родион весело.
   - Простите?
   - Так, пустяки... - ухмыльнулся он и пошел прочь.
   ...На Каландаришвили ему  замахало  руками  с  тротуара  целое  семейство
среднеазиатских людей самого экзотического вида - увидели пустую машину.  Он
преспокойно проскочил бы мимо -  пора  кончать  с  частным  извозом,  смешно
как-то, но с некоторых пор стал смотреть на азиатов чуть иначе, со спокойным
интересом охотника.
   Притерся к тротуару. После недолгих переговоров кивнул, в машину  к  нему
уселись живописный старик в полосатом халате и  зеленой  полосой  на  чалме,
старуха в длинном черном пальто, из-под которого  торчал  пестрый  подол,  и
двое совсем молодых парней - эти были одеты вполне по-европейски.
   То ли урюк на базар привезли,  то  ли  "беженцы"  -  недавно  в  Шантарск
нахлынула волна таджиков, тут же принявшихся навязчиво клянчить милостыню на
всех углах и ходить по квартирам  с  душещипательными  рассказами.  Довольно
скоро выяснилось, что никакие это не  мусульмане  и  вообще  не  таджики,  а
цыгане племени люли, изгнанные таджиками за непочтение к исламу, но  не  все
еще об этом знали, и сердобольные  шантарцы  денежки  экзотическим  беглецам
давали охотно. Так что пренебрегать  возможными  кандидатами  в  овечки  для
стрижки не стоило, авось да и пригодится адресок, сумок и  чемоданов  у  них
столько, что обязательно позовут подмогнуть...
   Родион  украдкой  поглядывал  на  восседавшего  рядом  с  ним  старика  -
картинная личность, спору нет,  начинаешь  понимать,  что  такое  загадочный
восточный взгляд...
   - Торговать приехали? - спросил он непринужденно.
   Старик посмотрел на него, собрал морщины в извиняющуюся улыбку.
   - Дедушка по-русски совсем не говорит,  -  поторопился  утодить  один  из
молодых. - У нас в Джезалаке никто из стариков не говорит,  глухое  место...
Мы в армии были, научились...
   - На базар, значит, приехали?
   - Зачем - на базар? Дедушка здесь муллой будет.
   - А,  и  точно,  закончили  мечеть...  -  сказал  Родион,  чувствуя  себя
обманутым в лучших чувствах. - Я почему-то думал, татарина поставят,  у  нас
ведь татары главным образом живут...
   -  Дедушка  прекрасно  татарский  знает,  -  гордо  сказал  парень.  -  И
узбекский, и фарси. Он - хаджи, это значит...
   - Знаю я,  что  такое  хаджи,  -  сказал  Родион.  -  Институт  как-никак
заканчивал, мой юный друг... Не холодно дедушке будет в Сибири?
   Молодой перевел, должно быть, его последние  слова  -  выслушав  короткую
непонятную для Родиона фразу, старик ответил еще короче.
   - Он говорит - где единоверцы, там всегда тепло.
   - Логично... - проворчал Родион.
   Он все чаще ловил на себе пытливый взгляд  седобородого  -  и  больше  не
стремился завязать разговор, потеряв интерес к пассажирам. Муллу грабить  не
стоит, церковь, пусть и чужую, надо уважать...
   Его, и точно, попросили помочь с вещами. Отказываться, выходить  из  роли
было как-то неудобно, пришлось добросовестно переть на  четвертый  этаж  два
тяжеленных  чемодана.  Один  из  молодых  достал  деньги,  но  старик  вдруг
перехватил его руку и горячо  заговорил,  часто  упоминая  загадочное  слово
"джаханнем".
   Молодые - старуха уже скрылась в квартире -  вдруг  одинаково  помертвели
лицом.  Родион  на  всякий  случай  приготовился  к   неожиданностям.   Один
переспросил.  Старик  категорическим  тоном  произнес  еще  несколько  фраз,
повернулся, ушел в квартиру.
   Подавая Родиону деньги, молодой чуть смутился, но тут же поднял глаза:
   - Дедушка говорит, у тебя за  спиной  джаханнем...  по-вашему  -  ад.  Он
видит. Он многое пережил и умеет видеть...  Говорит,  тебе  надо  переменить
жизнь так, чтобы ад от тебя убрал лапы...
   - Это как?
   - Он говорит, сам все понимаешь...
   - Эх ты, а еще в армии  был...  -  хмыкнул  Родион,  кивнул  ему  и  стал
спускаться по лестнице,  бормоча  весело:  -  Джаханнем-шакир-чурек...  Твое
счастье, хаджи, что уважаем мы, Робин Гуды, служителей культа, а то взял  бы
я тебя на гоп-стоп, пискнуть не успел бы...

   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
   Робин Гуд в жарких объятиях
   Как писал кто-то из классиков,  он  мчался  по  улице,  задевая  прохожих
белоснежными крыльями...
   Соня так и не позвонила пока, зато позвонила другая...  Сняв  трубку,  он
услышал женский голос, показавшийся сначала незнакомым (он  отчего-то  плохо
узнавал по телефону голоса):
   - Простите, можно Раскатникова?
   -  Слушаю,  -  сказал  он,  отчаянно  пытаясь  опознать  голос.  Чуть  не
воскликнул: "Соня, ты?", но удержал себя зверским усилием воли.
   И правильно сделал. Женский голос тихо поинтересовался:
   - Нас никто не слышит?
   - Ни одна живая душа, - произнес он весело. - Но секреты родного завода я
никаким иностранным  разведкам  не  продам,  хоть  вы  извертитесь,  господа
шпионы...
   - Вы, как всегда, остроумны, дон Сезар...
   - Ирина?! -  возопил  он  так  радостно,  что  на  другом  конце  провода
серебристым колокольчиком зазве нел искренний смех:
   - Ну слава богу, а то я уже решила,  что  ты,  избалованный  красавицами,
счел все происшедшее рядовым эпизодом и забыл обо мне по извечному  мужскому
легкомыслию...
   - Ваши подозрения, мадам, беспочвенны и унизительны... В  первую  очередь
для вас, ибо предполагают наличие у вас комплекса неполноценности... Неужели
кто-то может вас забыть? - Его бросило в жар, вспомнилось все происшедшее, в
цвете, звуке и ощущениях.
   - В таком случае, дон Сезар, вы готовы  оседлать  мустанга  и  мчаться  к
томящейся красавице?
   - Я крепко сомневаюсь, что дон Сезар ездил на мустанге, - сказал  Родион.
- Но мчаться готов со сверхзвуковой скоростью.
   - Тогда слушай внимательно...
   Через полчаса  он  подошел  к  указанному  зданию  с  указанной  стороны.
Трехэтажный дом из серых бетонных панелей - все окна тщательно  зашторены  -
выглядел непрезентабельно  и  заброшенно,  а  уж  подъезд,  куда  он  вошел,
распахнув некрашеную дверь, и вовсе казался местом, где человеческая нога не
ступала последние лет тридцать. Даже пустых бутылок и надписей на стенах  не
было - правда, не было и толстого слоя пыли, кто-то совсем недавно  подметал
ступеньки и площадку,  где  имелась  одна-единственная  дверь  без  ручки  и
каких-либо надписей.
   Стояла  абсолютная  тишина.  Показалось  на  миг,  что  он  стал  жертвой
изощренного  розыгрыша.  Отогнав  сии  пессимистические   мысли,   он,   как
наставляли, протянул руку и дважды  надавил  на  блестящий  кружок  врезного
замка. Замок, и точно,  легко  поддался  большому  пальцу,  словно  огромная
кнопка звонка - какой и был.
   Почти  сразу  же  дверь  немного  приоткрылась,  в  узкую  щель  выглянул
здоровенный  детина  в  добротном  комбинезоне,  зелено-буро-сером.   Прошив
Родиона колючим взглядом, без единого слова распахнул дверь так, чтобы гость
мог пройти. Оказавшись внутри, Родион обнаружил, что изнутри прекрасно видна
лестничная площадка -  сквозь  прямоугольное  окошко  размером  с  книгу.  А
снаружи ничего подобного и не заметно, надо же...
   У двери стоял стол с какими-то аппаратами,  подмигивавшими  разноцветными
лампочками.  Бормотнув  что-то  в  маленькую  черную  рацию  с  напоминавшей
кольчатого дождевого червя антенной, верзила сед спиной к нему на вертящийся
стул с таким видом, словно Родиона и  не  существовало  в  природе.  Родиону
показалось, что это не пренебрежение, а наоборот, кодекс  поведения  отлично
вышколенного  лакея,  обязанного  ничего  не  замечать  вокруг.  Такое  было
впечатление.
   Он с любопытством огляделся. Коридор был чистый - пол  из  отполированной
мраморной крошки, стены бетонные -  и,  судя  по  длине,  пронизывал  здание
насквозь, но не единой двери в него не выходило. И потому  девушка  в  белом
халате, вдруг возникшая в конце коридора, показалась вышедшей из стены.
   Оглашая коридор звонким эхом цокающих каблучков, она, покачивая  бедрами,
приблизилась  и,  подобно  охраннику  ухитряясь  смотреть  в  глаза,  но  не
встречаться взглядом, сказала:
   - Дон Сезар? Прошу вас...
   У нее был чересчур чистенький и коротенький  для  обыкновенной  медсестры
белый халатик, облегавший, как перчатка: этакая куколка с невинным личиком и
порочными глазенками. И золотые серьги чересчур массивные для медсестры. Ну,
а то, что под халатиком ничего не было, мог с маху определить любой  опытный
мужик. Родиону стало не на шутку любопытно - куда это его занесло? Бордель в
стиле люкс? Ох, похоже...
   Она шагала  на  полметра  впереди,  дразняще-у