- А мы в том его поступке ищем  двойное  дно.  Ищем
связи.
   - Может быть, и просто отдохнуть. Но только, если  просто  отдохнуть,  он
взял бы с собой в ресторан телохранителей. А если бы, к  примеру,  это  была
интимная встреча с женщиной, которую он не желает никому показывать,  он  не
пригласил бы своего помощника, того, который нас к нему привел.  Нет,  я  не
думаю, что это был рядовой поход  в  ресторан.  И  не  верю,  что  это  была
интимная встреча Двух любящих сердец. Но  верю,  что  встреча  была.  Вполне
возможно, с кем-то из тех, кто проходит по нашему  ведомству.  И  тогда  это
проведенное по вашему настоянию "учение" можно будет признать успешным...
   Утром следующего дня генералу Трофимову доложили, что:
   - машина "Ауди-100", номерной знак... принадлежит  работнику  консульства
Швейцарии Густаву Эриксону и что это именно он был в ресторане и за ее рулем
в отслеживаемое следствием время;
   - фотография  человека,  которому  принадлежит  машина  "Форд",  номерной
знак... не совпадает  с  фотографией  человека,  находившегося  за  рулем  в
отслеживаемое время;
   - фотография человека, находившегося с... по...  в  машине  "Форд",  была
идентифицирована  с  фотографией  второго  помощника  атташе   по   культуре
посольства Соединенных Штатов Америки Джона Пиркса...
   Вторым  помощником  атташе  по  культуре  посольства  Соединенных  Штатов
Америки  традиционно   был   кто-нибудь   из   представителей   Центрального
разведывательного управления Соединенных Штатов Америки.
   И значит... И значит, вполне допустимо предположить, что некто  Корольков
Илья Григорьевич был на  встрече  с  агентом  внешней  разведки  США  Джоном
Пирксом.
   Почему так можно предположить?
   Потому что Джон Пиркс приехал  в  ресторан  не  на  своем,  а  на  взятом
напрокат автомобиле.  Вошел  в  ресторан  и  вышел  из  ресторана  не  через
парадный, которым пользуются все прочие посетители, а через служебный  вход.
Был в ресторане, но никто его из обслуживающего  персонала  не  видел  и  по
предъявленной фотографии не опознал. И  наконец,  он  очень  профессионально
оторвался  от  преследования,  не  останавливась  перед  нарушением   Правил
дорожного движения. Так нормальные, которым нечего и не  от  кого  скрывать,
посетители ресторанов не поступают. Так поступают только... помощники атташе
по культуре. Или помощники военно-морских атташе. Или...
   А  вот  с  кем  встречался  второй  помощник?  Вполне  возможно,  что   с
гражданином  Корольковым,  который,  оказывается,   отдельный   кабинет   не
заказывал, хотя и оплачивал. На встречу приехал с телохранителями, но внутрь
их не взял. Своего помощника взял, но спустя какое-то время отправил в общий
зал. То есть тоже вел себя не самым  естественным  образом.  Чем  был  очень
похож на другого "странного" посетителя того же ресторана.
   Ну и, значит, в качестве  первого  шага  в  будущем  расследовании  можно
выдвинуть  рабочую  версию  о  том,  что  гражданин  России  Корольков  Илья
Григорьевич по кличке Папа  и  гражданин  Соединенных  Штатов  Америки  Джон
Пиркс, являющийся вторым помощником атташе по культуре  посольства  США,  не
проводили свое свободное время в дружеском застолье, а имели  конспиративную
встречу в ресторане "Русский двор".  И  можно  предположить,  что  гражданин
Пиркс имеет со всего этого какой-то свой интерес. Вполне вероятно, связанный
с ослаблением обороноспособности России, которую призван в силу своих прямых
служебных обязанностей защищать генерал Трофимов.
   А раз так,  то  это  уже  не  злоупотребление  служебным  положением,  не
разбазаривание государственных средств  на  не  относящиеся  к  приоритетным
направлениям самодеятельные расследования, а  прямое  исполнение  служебного
долга,  за  которое  надо  не  ругать,  а  поощрять  проявивших   инициативу
работников.
   Вот так все оборачивается, когда в игру вступают вторые помощники  атташе
иностранных посольств. И пусть теперь начальство  попробует  объяснить  ему,
генералу Трофимову, что он не прав, когда сует нос в дела, которые относятся
к  компетенции  Министерства  внутренних  дел.  И  пусть  попробует  убедить
передать дело в чужие, не имеющие отношения к разведке руки.
   Не отдаст он теперь это дело. Как тот бультерьер  найденную  им  сахарную
кость. Глотку всякому приблизившемуся перервет - а  не  отдаст.  Потому  что
истина  генералу  Трофимову  важнее  доброго  к  нему   отношения   высокого
начальства. Потому что начальства много, а честь одна...
   - Выделите эпизод контакта гражданина  России  Королькова  с  гражданином
Соединенных Штатов Америки Джоном Пирксом в отдельное дело,  -  распорядился
генерал, - и представьте мне к завтрашнему дню свои  соображения  по  поводу
ведения оперативно-следственных мероприятий...
   Глава шестьдесят вторая
   Когда  подручный  Папы  прибыл  в  коттедж,  где  содержался   похищенный
гражданин Иванов,  братва  уже  добила  весь  первоначальный  ликероводочный
запас, сбегала еще, добила и собиралась в новую ходку.
   - Вы что это здесь?! - грозно спросил он.
   - А что такое? - напористо возмутилась пьяная и потому смелая братва.
   - А ну  встать!  -  гаркнул  помощник  Папы.  Братва,  недовольно  ворча,
оторвалась от стаканов и банок с килькой.
   - Ты че это, Шустрый, борзым, что ли, стал? - с угрозой в голосе спросили
они. - Ты такой же, как мы! Только ты при Папе. А мы при  деле.  И  не  хрен
тут... Это мы, мы его сделали. Имеем право!  -  И,  злобно  зыркая  глазами,
посмотрели на перья, которыми только что резали хлеб и вскрывали  банки,  но
которыми могли резать и вскрывать не только хлеб и банки.
   - Я такой же,  как  вы,  -  согласился  подручный,  быстро  понимая,  что
вступать в долгие дискуссии с пьяной братвой по поводу  того,  кто  главнее,
безнадежно. Главнее всегда тот, кто  больше  выпил.  Бесспорно  главным  был
только один их общий знакомый. - Да, я такой же, - повторил он,  -  но  Папа
другой. Этот фраер нужен не мне. Этот  фраер  нужен  Папе.  И  если  вы  его
прохлопаете, вы будете иметь базар не со  мной.  Вы  будете  иметь  базар  с
Папой. А Папин базар короткий...
   Братва погасила взоры и стала вставать. Авторитет Папы  был  непререкаем.
Потому что держался не на пряниках и даже не на кнуте. Держался  на  пере  в
бок или пуле в голову.
   - Ладно, чего там, он такой же, как мы. Ему сказали - он делает.  А  если
не сделает, его Папа на перо поставит. И нас тоже поставит...
   Братва встала, пусть не строем, но встала.
   - Давай, базарь за фраера.
   - Папа сказал за фраера, чтобы берегли его пуще жизни. Если что, за  него
он положит всех вас. Это не я сказал, это он сказал.
   Братва  хмурилась,  играла   желваками,   но   вслух   приказ   Папы   не
комментировала. Дорого может обойтись сказанное против Папы слово.
   - Все убрать, поставить вокруг посты, и чтобы больше ни капли,  -  сказал
Шустрый.
   - Давай шевелись, убирай  бардак!  -  продублировали  команду  бригадиры,
подгоняя рядовых "быков".
   Братва начала нехотя собирать пустые бутылки и банки.
   - А где этот, которого вы?..
   - Вон он лежит, - показал один из братанов на валяющийся на полу палас.
   - Вы что, все это время?..
   - Мы тут как-то забыли... Да ладно ты, ничего ему не сделается.
   - Развяжите его, - распорядился подручный Папы.
   Палас раскатали  и  вытащили  на  свет  Божий  похищенного  из  гостиницы
гражданина Иванова Ивана Ивановича. Который после многочасового пребывания в
синтетическом ковровом изделии был готов уже ко всему. И в первую очередь  к
смерти.
   Несмотря на легкий успех и на  то,  что  все  были  пьяны,  пленника  все
продолжали сильно уважать, что выражалось в  том,  что  в  каждую  его  руку
вцепилось сразу по нескольку чужих рук.
   Шустрый вытащил из принесенной им с собой сумки пакет.
   - Это твое? - спросил он.
   - Мое, - ответил Иванов.
   - И это? - перевернул и вытряхнул содержимое пакета на стол Шустрый. -  И
пистолеты, и баксы, и эти, как их, дискеты?
   - Мое.
   Братва при виде толстых зеленых пачек присвистнула.
   - Откуда у тебя все это?
   Иванов  неопределенно  пожал  плечами.  Он  не   производил   впечатление
супермена, который может одновременно с двух рук в четыре головы. Он  вообще
никакого впечатления не производил. Он был  такой  же  невыразительный,  как
палас, из которого его извлекли.
   Шустрый внимательно посмотрел на него и, не удержавшись, спросил:
   - Это ты был там, на Агрономической?
   - Я, - признался Иван Иванович.
   - А из этих шпалеров ты стрелял? - показал Шустрый на пистолеты.
   - Стрелял, - признался Иван Иванович.
   - И наших братанов положил...
   - Нет, я ни в кого не попал! - встрепенулся Иванов.
   Ну а кто бы сказал, что  попал?  И  что  убил?  Задавать  другие  вопросы
помощник Папы был не уполномочен. Все остальные вопросы должен был  задавать
сам Папа.
   Шустрый набрал его телефон..
   - Папа, он здесь. Он в полном порядке.  Как  братва?  -  Шустрый  тяжелым
взглядом огляделся по сторонам.  Отчего  все  замерли,  выпрямились  и  Даже
как-то подтянулись. - Тоже в порядке. Что с ним делать?
   - Закрыть где-нибудь и поставить усиленную охрану! - распорядился Папа. -
Я с ним сам лично поговорю. Позже.
   - Сделаем, Папа!
   - Как он себя ведет?
   - Никак не ведет. Стоит и глазами хлопает. И вообще какой-то он не такой.
На вид - полный чухан. Не скажешь даже, что это он наших...
   - А ты кого ожидал увидеть?
   - Ну, такого...
   - "Такие" на парадах ходят. А остальные ничем  не  отличаются  от  нас  с
тобой. Или ты думал, у профессионалов особое клеймо на лбу проставлено?
   - Ну не клеймо, конечно.
   - Короче, как бы он ни выглядел и что бы ни делал, скажи,  пусть  с  него
глаз не спускают!
   - А я? Что мне делать?
   - Тебе - возвращаться.  Впрочем,  нет,  погоди.  Что  он  там,  говоришь,
делает?
   - Ничего не делает. Стоит.
   - А ты где стоишь?
   - Рядом. .
   - Тогда выйди в другую комнату.
   - Зачем?
   - Тебе сказали - делай. Ну?
   - Вышел, Папа.
   - Тогда вот что, ты не спеши уезжать. Ты, прежде чем уезжать,  пугни  его
маленько. Ты ведь, кажется, просил его у меня?
   - Просил, Папа! Он же наших братанов...
   - Ну так я тебе разрешаю. Возьми его! Он твой! Спроси, откуда он взял  те
дискеты, доллары и оружие. Только так спроси, чтобы не до смерти.  Чтобы  он
после говорить мог; И чтобы все кости целы.
   - А как же ты...
   - Я потом приеду. На разборки. И за то, что вы с ним сделали, всех на его
глазах урою.
   - Зачем?
   - Затем, чтобы он меня любил, а всех остальных боялся. Слыхал  байки  про
доброго и злого следователей?
   - Не слыхал, видел! Когда еще по первой ходке шел.
   - Так вот я добрый. А ты злой. Пока я тебе это разрешаю.
   - А если я вдруг лишку?
   - А если лишку, то за эту лишку я спрошу с тебя. Втрое спрошу! Понял?!
   - Понял, Папа. Сделаю все как надо, Папа...
   Шустрый положил трубку на рычаги, злобно ощерился,  вернулся  в  комнату,
шагнул к пленнику и, не  говоря  ни  слова  и  никак  не  предупреждая  свои
действия, ударил Ивана Ивановича кулаком в правую скулу. Тот пошатнулся,  но
не упал, удерживаемый десятком вцепившихся в него рук.
   - Ты что?! - возмутилась братва. - Нам велел его пальцем  не  трогать,  а
сам...
   - Он наших братанов! Там! И там! - сказал подручный Папы и с  силой  пнул
врага в живот.
   Иван Иванович от боли согнулся в поясе. И ткнулся лбом  в  пол.  Его  уже
никто не держал.
   - Вы чего его отпустили? - заорал Шустрый.
   - Так он же того. Он уже готовый.
   - Все равно держите! Может, он только притворяется, что того.
   Ивана Ивановича подхватили под локти и поставили на ноги.
   Он открыл глаза, увидел перед своим лицом свирепую,  злорадно  оскаленную
физиономию, увидел занесенный для удара кулак и понял, что был прав, что его
начали убивать.
   - Ты зачем наших братанов? Гнида! - заорал Шустрый и еще  раз,  наотмашь,
ударил досадившего ему врага.
   - Ну-ка дай я тоже разок! - подбежал распаленный брызнувшей на пол кровью
один из "быков".
   - Назад, - рявкнул Шустрый. - Он мой! Только мой!  А  ну  говори,  откуда
взял пистолет и баксы?
   - Там взял, - ответил разбитыми губами Иван Иванович.
   - Где там?
   - В пиджаке. Который в шкафу висел. Там ключ был.
   - Ты что, чужие карманы шмонал?
   - Нет. Я его надел. Когда в шкафу сидел, - честно ответил Иван Иванович.
   - Зачем сидел?
   - Я прятался.
   - От кого прятался? От мусоров?
   - Я от любовника прятался. Который к моей знакомой пришел.  У  которой  я
был.
   Братва многозначительно захмыкала, косясь на помощника Папы.
   - Ты что, издеваешься надо мной! Анекдоты, гад, пересказываешь? - взревел
Шустрый. И снова ударил растянутого в  руках  братвы,  как  на  дыбе,  Ивана
Ивановича по лицу.
   - Я правду говорю! Я в шкафу сидел! Я голый сидел, когда он пришел. Я его
пиджак надел... - испуганно заголосил Иван Иванович.
   - Какую правду? Про шкаф правду?
   - И про шкаф правду!
   Братва заржала в голос, уже не скрывая своего удовольствия от наблюдаемой
сцены.
   Помощник Папы озверело замолотил по лицу, груди  и  животу  издевающегося
над ним в присутствии братвы врага, уже  мало  помня  предупреждения  своего
пахана. Насчет того, чтобы не до смерти.
   После третьего удара Иван Иванович уронил голову на грудь и затих.
   Шустрый отскочил от  обвисшего  тела,  потирая  отбитые  и  окровавленные
костяшки пальцев.
   - Чего вы ржете? И чего стоите? Вам что, делать нечего?
   - А что делать?
   - Не знаю, что делать! Ну хотя бы обыщите его. Вы его обыскивали?
   - Не успели.
   - Ну вот и займитесь. Все лучше, чем зубы скалить!
   "Быки" нехотя, двумя пальцами отогнули  залитые  кровью  полы  пиджака  и
полезли в карманы.
   - Есть, - сказали они.
   - Что есть?
   - Баксы есть. Рубли есть. Паспорт, -  перечисляли  шмонающие  потерявшего
сознание Иванова "быки". - И вот еще какая-то ксива.
   - Какая ксива?
   - Ну удостоверение. С красными корками.
   - Удостоверение? Ну-ка посмотрите.
   "Быки" развернули корочки. И присвистнули.
   - Слышь, Шустрый, это же ментовские корочки. Он же не просто так.  Он  же
мент поганый! Он подполковник. Гадом буду!
   - Да ты что? - встрепенулся подручный Папы. - Покажи.
   -  Ну  вот   же.   Вот   написано:   "Подполковник   Федеральной   службы
безопасности". И печать на портрете...
   На фотографии  Иванова  Ивана  Ивановича  действительно  была  печать.  И
корочки  действительно  были   выданы   подполковнику   Федеральной   службы
безопасности. Но выданы не в Федеральной службе безопасности, а по случаю, в
переходе, за наличный расчет.  Ну  чтобы  можно  было  в  трамвае  бесплатно
ездить...
   - Мать твою! Мусор!!! Ну я же знал! Я же говорил!
   Висящий в чужих руках Иван Иванович застонал и приоткрыл глаза.
   - А, очнулся! - радостно засуетился Шустрый и, чтобы  видеть  его  глаза,
даже слегка присел. - Видишь меня? - спросил он.
   Иван Иванович обессиленно кивнул головой.
   - А это видишь?! - поднес помощник Папы к  самому  его  лицу  развернутое
удостоверение. - Видишь? Или нет?
   - Ви-жу, - одними губами ответил Иван Иванович.
   - Твое удостоверение?
   - Мое.
   - Так, значит, ты мусор!
   - Нет, - замотал головой Иван Иванович. - Я не му-сор. Нет.
   - А откуда же у тебя удостоверение? Вот это? С рожей твоей? А?
   - Это... я... у мужика... в переходе... купил...  -  еле-еле  выдавил  из
себя Иван Иванович. Братва тихо заржала.
   - Удостоверение в переходе?!
   - Да.
   - А баксы и пушки в шкафу?  Где  ты  голый  сидел,  когда  к  твоей  бабе
любовник пришел?!!
   - Да.
   - Так все-таки в шкафу?
   - В шка-фу...
   - Гад! Мразь! Козел! Мент поганый! - заорал, брызгая  слюной  и  распаляя
себя. Шустрый. - Я тебе покажу, как надо  мной  издеваться!  Я  тебе  сейчас
сделаю...
   - Ты его еще насчет штанов спроси, - подначивала, скалила зубы братва.
   А как еще будет скалить! И как еще будет  перевирать  и  живописать  этот
допрос, где Шустрый тому по роже, а тот Шустрому анекдот  про  бабу,  голого
любовника и шкаф! И как все по этому поводу будут хохотать!..
   Помощник Папы представил, как именно над ним будут хохотать, и со  злости
и с досады изо всех сил пнул Иванова ногой в бок.  Туда,  где  располагаются
почки.
   Иванов дернулся, его отпустили, и он с мертвым стуком  уткнулся  лицом  в
пол...
   Глава шестьдесят третья
   - Все. Кончили! - сказал один из "слухачей", отодвигая наушник от уха.
   "Слухач" сидел на дереве, уставив в ближайшее к нему окно коттеджа  ствол
микрофона направленного  действия,  фиксировавшего  дребезжанье  стекла,  за
которым Шустрый уже минут пять избивал объект. Стекло  прекрасно  улавливало
колебания  воздуха  в  помещении  и,  выгибаясь  под  микроударами  децибел,
сокращало  или  удлиняло   тонкий   лазерный   луч,   превращающий   микроны
изменившихся расстояний в электрические, а затем звуковые колебания.
   Лазерный луч одинаково точно реагировал на голоса, на топот  ног,  звонки
телефона, смех, удары костяшек пальцев о лицо и падение того  лица  на  пол.
Лазерному лучу была безразлична природа звука. Лазерному лучу был важен  сам
звук.
   Минуту, две, три, пять наушники  транслировали  только  шарканье  ног  по
полу, болтовню и смех братвы и посторонние  сильные  звуки,  доносившиеся  с
улицы.
   Отдельные доносившиеся до слуха наблюдателя звуки позволяли надеяться  на
благополучный исход драки.
   - Вроде дышит... - Воду надо. Водой его окатить, тогда очухается...
   Но в целом часы "объекта" были сочтены.
   -  Третий,  говорит  Девятый.  Переключи  меня  на  Первого,  -  попросил
"слухач".
   - Ты уверен?
   - Уверен.
   Всю имеющую особую ценность и особую спешность информацию приказано  было
передавать, минуя посредников, сразу Первому.
   - Первый слушает, - ответил на вызов майор Проскурин.
   - "Объект" в критическом положении, - доложил Девятый.
   - Что с ним?
   - Его бьют, - очень просто, без принятых в эфире  намеков,  недомолвок  и
оговорок сообщил Девятый.
   - Сильно бьют?
   - Насмерть.
   - Так, понятно. Звучала ли какая-нибудь информация о бывшем при "объекте"
грузе?
   - Да. Они говорили о пистолетах, баксах и дискетах.
   - Это точно?
   - Точно.
   - Девятый, не отключайся, - приказал  Первый  и  поднял  трубку  телефона
внутренней связи. - Товарищ генерал, майор Проскурин.
   - Ну? Что у тебя?
   - Девятый докладывает, что груз на месте. Но...
   - Что "но"?
   - "Объект" находится в критическом положении. Возможен его уход.
   Утрата "объекта" не входила в планы генерала Трофимова, потому что на нем
была завязана одна из разрабатываемых интриг. Не основная, но важная в общей
концепции операции. И кроме того, был еще груз.
   "Объект" и груз надо было выручать.
   -  Готовьте  группу  захвата,   -   распорядился   генерал,   лихорадочно
прокручивая в голове варианты выхода  из  сложившегося,  хочется  надеяться,
небезвыходного положения. - Быстро готовь!
   - Есть! - Майор Проскурин  положил  трубку  и  тут  же  набрал  еще  один
телефон. - Портнов?
   - Я, товарищ майор.
   - Давай своих в ружье. На сборы пять минут. Транспорт я высылаю.
   - Что, война, что ли?
   - Для тебя всегда война. Понял?
   - Понял. От кого исходит приказ?
   - От генерала Трофимова.
   - Состав полный?
   - Полный.
   - Какое брать вооружение?
   - По второму номеру.
   По второму номеру означало брать все,  кроме  пулеметов,  гранатометов  и
пластиковой взрывчатки.
   - Есть, товарищ майор! Взвод, в ружье!
   Двадцать мающихся от безделья  бойцов  разом.  бросили  костяшки  домино,
газеты,  журналы,  невыключенный  телевизор,  недопитый  кофе   и   короткой
пробежкой добрались до  оружейки.  Без  толкотни,  препирательств  и  прочей
сопровождающей всякое гражданское дело суеты, в считанные секунды  разобрали
оружейную пирамиду, подхватили с  вешалок  бронежилеты,  каски,  снаряже