по секции. А
если больше?..

И каким в таком случае они располагают воорунжением? Винтовками "М-16",
которые ничем не отнличаются от автоматов. Подствольными гранатоментами.
Просто гранатами. Возможно, ручными пуленметами, по одному на каждую
секцию...

Плюс крупнокалиберные пулеметы на самих "вертушках". Вон те, что торчат
толстыми, что твоя рука, стволами из раскрытых люков. Это вам не
принмитивные "ручники". Эти способны ствол дерева понполам перерубить. Или
человека, буде та пуля в него угодит. Против таких серьезных "машинок" с
"АКМ" много не навоюешь. Тем более что у противника, кроме численного и
огневого превосходства, пренимущество в высоте.

Пока ты его снизу выцеливаешь, он закидает окнружающую местность ручными
гранатами и зальет пулеметным огнем, так что головы поднять будет
ненвозможно. Им для этого даже особо напрягаться не придется - знай себе
выдергивай из гранат предонхранительные чеки и роняй их себе под ноги. Одну
за другой. Десятками.

И что в этом случае остается делать тем, кто нанходится внизу и в численном
меньшинстве?

Пожалуй, только одно - не высовываться! Заменреть, прижать уши, как это
делает испуганный заяц, и надеяться на лучшее. Например, на то, что у
пилонтов вертолетов вдруг случился массовый приступ динзентерии и они,
оберегая чистоту салона, были выннуждены совершить вынужденную по
медицинским показаниям посадку. Чтобы тут же, испытав облегченние, улететь.

- Личному составу приготовиться к обороне! Свое местоположение не
раскрывать. В бой без конманды не вступать. В случае обнаружения себя
пронтивником обходиться холодным оружием. При ненвозможности избежать боя
открывать огонь всем и разом, чтобы максимально использовать эффект
внезапности, - приказал командир отряда. - Всем все понятно?

- Так точно!

- Доведите приказ до сведения каждого...


- Приготовиться к десантированию! Головной вертолет снизился и завис в
нескольнких футах над площадкой.

- Первый пошел!

Второй пошел!

Третий пошел...

Бойцы охранения, не дожидаясь касания, один за другим попрыгали на землю.
Быстро отбежали в стороны, упали на животы, отползли за препятствия,
занимая круговую оборону. И лишь потом осмотренлись.

Все было тихо.

- Нормально, - показали разведчики. Прикрывая друг друга, расползлись в
стороны, осмотрели ближние кусты.

- И здесь все в порядке.

- Садимся, - ткнул большой палец вниз команндир.

- О'кей! - согласно кивнул пилот. Вертолет коснулся "лыжами" грунта.

- Моторы глушить?

- Пока не надо. Вдруг мы ошиблись. Командир коммандос и еще несколько
бойцов, взяв оружие на изготовку, двинулись в сторону, куда указывала
кривая падения самолета, вычерченная им на верхушках деревьев.

Долго искать не пришлось.

- Вон он лежит, - сказал один из бойцов.

- Смотри, как его смяло...

Самолет действительно напоминал консервную банку, угодившую под колеса
большегрузного автонмобиля.

- Передайте второму, что можно садиться.

- Второму посадка! - показал сигнальщик. Второй вертолет снизился и
совершил посадку в нескольких десятках метров от первого. Третья маншина
осталась в воздухе барражировать ближние окнрестности и обеспечивать
огневое прикрытие.

- Всем, кроме боевого охранения, работать санмолет! - приказал командир.

Коммандос подбежали к вертолетам, вытянули из салонов какие-то ящики,
ухватили с двух сторон за ручки, бегом потащили к самолету.

- Быстрее, быстрее, быстрее! - торопил своих подчиненных командир.

- Лейтенант Браун, лейтенант Смит.

- Я! Сэр!

- Демонтируете приборную доску в кабине.

- Есть! Сэр!

- Лейтенант Джонстон, лейтенант... лейтенант... осматриваете окрестности с
целью поиска ракет и прочего вооружения.

- Есть! Сэр!

- Лейтенант Доутсон, лейтенант... эвакуируете останки летчиков...

Американские коммандос не продирались сквозь обломки самолета, цепляясь
одеждой за выступанющие во все стороны "клыки" поврежденных коннструкций,
не рвали дюраль голыми руками, поминнутно вспоминая при этом родную маму,
оставленнную в штате Пенсильвания. Они работали очень культурненько, так
чтобы, не дай Бог, пальчиков не замарать.

Они работали, как хирурги. Вначале надели пернчатки и специальные маски с
полукруглым защитнным стеклом, вскрыли кофры, вытащили и разложинли на
заранее расстеленном куске ткани гидравлинческие ножницы, домкраты и прочую
хитромудрую слесарную технику.

Потом теми ножницами взрезали здоровенный кусок обшивки в районе кабины,
перепилили дисконвыми пилами металлические профили конструкции, перекусили
кабели и провода. И выдернули освобондившийся кусок борта, как пробку из
бутылки, разом открыв доступ к приборной доске и всем прочим технническим
закуткам кабины.

Увидев останки пилотов, коммандос встали по стойке "смирно!" и отдали им
честь. Как будто они находились не на поле брани, а на съемочной плонщадке
голливудского боевика, где соблюдение воиннских ритуалов является
обязательным условием каснсового успеха фильма.

Мертвых пилотов аккуратно вынесли наружу, уложили в специальные пластиковые
мешки на "молнии", застегнули и понесли к вертолетам.

И лишь после этого приступили к демонтажу иннтересующих их приборов. Не
задействованные в даннном виде работ бойцы обкладывали обломки самолента
толовыми шашками.

Через пятнадцать минут они должны были занкончить свою работу...


- Слышь, капитан, а ведь мы так можем остатьнся без прибора, - озабоченно
прошептал на ухо конмандиру российских разведчиков окопавшийся ряндом с ним
"замок". - И тогда хоть домой не возвранщайся.

- Не слепой! Без тебя вижу, - так же шепотом огрызнулся командир,
внимательно наблюдая за ранботой противника в бинокль. - Ухватисто
действуют ребята.

Американцы вытаскивали из леса сигарообразнные ракеты класса "воздух -
земля", укладывали их рядком возле самолета.

- Еще четверть часа, и все, - сказал команндир, - пиши пропало!

Американцы вскрывали оболочки ракет, выдернгивали из них электронную
начинку, облепляли боенголовки пластиковой взрывчаткой.

- Страхуются сволочи! Даже взрыву опасаются доверять!

- А ты бы доверился?

- И я бы не доверился!

- Ну, значит, они не глупее тебя. Американцы разматывали, уводили в лес
провода.

- Что будем делать?

- Откуда я знаю...

Из разломанной кабины выскочил работавший там разведчик. Взмахнул рукой.
Что-то крикнул.

- О чем это он?

- Откуда я знаю. Я в английском разбираюсь только в рамках учебной
программы войскового учинлища. То есть ни в зуб ногой.

Американец крикнул еще раз и пошел в сторону вертолетов.

- В чем дело? Почему вы прекратили работу?- спросил командир коммандос.

- Дело в том, что один из приборов, который я должен был снимать, уже
частично демонтирован. Сэр!

- Как так?

- Так! Сэр!

- Вы ничего не путаете, лейтенант? Может, его просто сорвало в момент удара
самолета о землю? А вам показалось...

- Нет, сэр, это исключено. Прибор не сорван, прибор частично демонтирован.

- Почему вы так решили?

- Из восьми гаек, с помощью которых он кренпится к фюзеляжу, шесть были
откручены!

- Может быть, они сами?..

- Гайки зафиксированы с помощью гроверных шайб. Они не могли раскрутиться
сами. Тем более одновременно шесть штук. Они были откручены.

- Ну-ка пойдем посмотрим на месте...

На месте командир коммандос увидел то же, что его предшественник. Две гайки
вместо положенных восьми.

- Может быть, вы сами...

- Нет, сэр! Я не успел открутить ни одной гайки. Командир опустился на
колени и внимательно осмотрел болты. Они выглядели как новые. Словно только
что из-под резца токарного станка. Он ощунпал их рукой и посмотрел на
пальцы. На коже останлись мелкие крупинки сора. На старых болтах, котонрые
никто не трогает, грязь намертво пристает к менталлу и рук не пачкает.

Командир выпрямился и внимательно оглядел кабину.

- Что мне делать? Сэр!

- То, что было приказано, - демонтировать принборы. Только теперь гораздо
быстрее, чем раньше.

Главный коммандос вышел из кабины и очень тщательно осмотрел останки
самолета. Особенно менста, где была повреждена обшивка. Он не пропустил ни
одной трещинки, ни одного разрыва и очень скоро нашел то, что искал. Кусок
искусственно взрензанной обшивки. Естественным образом металл так, с
равномерными зазубринами в одну и ту же сторону, не рвется. Он лопается,
как бумага, - ровно или большими неровными зубцами. Этот металл не рвалнся,
этот металл пилился или рубился. По всей видинмости, большим ножом.

Командир внимательно осмотрел места пропинлов, ощупал зазубрины. Они были
чисты. На них данже не успела осесть пыль. А это значит...

Это значит, что неизвестные были здесь не далее чем несколько дней назад.
Может быть, даже вчера.

Но почему тогда они ушли, не докончив работу? Не докрутив две последние
гайки? Может, их кто-нибудь спугнул? Или отпала необходимость в даннном
приборе? Или?..

Или они никуда не уходили?

Командир коммандос напрягся, представив, что за его действиями сейчас
наблюдают чужие глаза. Возможно, сквозь перекрестие оптического прицела
снайперской винтовки...


- Мне кажется, он что-то заметил, - тихо сканзал командир разведотряда, не
отрывая глаз от биннокля.

- Что?

- Не знаю. Может быть, работу наших парней. Они взрезали фюзеляж именно в
этом месте, где он стоит. На металле могли остаться следы.

- Какие?

- Ну не знаю. Заусеницы или отпечатки пальнцев. Мы-то ведь не в перчатках
работали...

- Черт их всех забери!

- Боюсь, не их. Боюсь, нас. Если исходить из численного превосходства и
качества вооружения.

Человек возле самолета выпрямился и внимантельно посмотрел в сторону
джунглей. Прямо в обънектив направленного на него бинокля. Прямо глаза в
глаза.

- Он нас ищет! Теперь я точно уверен, - сканзал командир разведчиков, даже
слегка отшатнувншись от окуляра.

- И что мы теперь будем делать?

- Давай так: если они начнут суетиться - отнкрываем огонь из всех стволов.
Разом. Левый фланг работает вертолеты, правый - тех, что собирают обнломки,
центр - всех прочих, которые возле самолента. Но только разом. По моему
сигналу. По моему выстрелу.

- А потом?

- Потом? Потом либо мы их. Либо они нас.


Командир коммандос выпрямился и мельком огнлядел окружающий лес. Вполне
вероятно, что там притаился враг. Где-то там, в зарослях. А они здесь, на
открытом месте. Как на раскрытой ладони. Если допустить хотя бы одно
неверное движение... И что в этом случае можно предпринять? Лучше всего
ничего не предпринимать. Делать то же, что делали раньше. И желательно в
том же темпе, что раньше. И с тем же выражением лиц. Главное, не вспугнуть
противника, не спровоцировать его на вынстрел. Раз до сих пор они не
открыли огонь, значит, существует вероятность, что они не сделают этого и в
дальнейшем. Позволят довершить начатое. И позвонлят уйти. Без боя. По какой
причине? Им лучше знать. Возможно, потому, что их меньше, или они хуже
вооружены, или успели найти то, что им требонвалось и теперь ни этот
самолет, ни эти копошащиенся подле него коммандос их не интересуют. Не суть
важно. Важно, что, пока сохраняется прежняя линия поведения, они стрелять
не станут.

Отсюда главная задача - не менять линии повендения. И одновременно
готовиться к отражению атанки. О возможности которой должен быть оповещен
каждый.

- Лейтенант Джонстон! - негромко позвал конмандир.

- Я! Сэр! - так же тихо ответил лейтенант.

- Вы почему... - начал фразу командир, поканзывая рукой на разложенные
возле самолета ракеты. Но это "почему" не продолжил. - Слушайте меня
внимательно, лейтенант, - сказал он, резко меняя тему разговора. - По всей
вероятности, до нас в этих обломках кто-то копался. Не исключена
возможнность, что они и сейчас находятся где-то поблизости, наблюдая за
нашими действиями. Эту информацию необходимо довести до всего личного
состава. И пенредать приказ - линии поведения не менять, работу не
прекращать, быть готовыми к отражению атаки и мгновенной эвакуации. Ясно?

- Да. Сэр!

- Ну так положите это так, как я сказал, - еще раз показал командир на
ракеты, - и энергичней, энергичней...

Лейтенант Джонстон поменял местами три ракенты, отчего их общая сумма,
равно как и качество воз-лежания на земле не претерпели никаких измененний,
и, вспомнив о каком-то срочном деле, пошел в сторону саперной группы.

- Не оборачивайтесь, не демонстрируйте своих реакций, продолжайте делать
то, что делали, - заранее предупредил он.

- Что случилось?

- Пока ничего, но может случиться в любой монмент. За нами наблюдают.
Возможна атака. Необхондимо приготовиться к бою. Не показывайте вида, что
вы о чем-то узнали. Быстро завершайте работы. Передайте информацию дальше.
И дайте мне пару проводков.

- Каких проводков?

- Любых. За которыми я к вам подошел.

Взяв проводки, лейтенант Джонстон двинулся в сторону вертолетов. Ему
следовало ввести в курс дела еще пять бойцов...

- Возможна атака...

- Поведения не менять...

- Приготовиться к отражению атаки...

Приготовиться к отражению атаки значило зараннее присмотреть несколько
огневых позиций, принкинуть, как до них быстрее добраться, подготовить к
мгновенной стрельбе оружие и перестать ходить в полный рост, чтобы
усложнить прицеливание невиндимому стрелку.

Вон та ямка, если залечь в нее скорчившись боком, будет подходяща при атаке
с юга. Тот поваленнный ствол защитит от пуль, летящих с севера. Друнгой - с
запада. Восточное направление перекрывают обломки самолета...

Ямы можно достичь одним быстрым прыжком. К стволам придется добираться
по-пластунски или перекатываясь...

Теперь оружие. Подтянуть винтовку поближе, прикрыть телом с просматриваемых
сторон, дослать патрон, снять предохранитель. Естественным жестом человека,
поправляющего одежду, передвинуть в более доступное место гранаты...

И продолжать работать. Словно ничего не случинлось. И ничего не ожидается...


- Что-то не нравятся мне их передвижения, - сказал командир российских
разведчиков.

- Чем?

- Тем, что они рассыпаются по полю, как бинльярдные шары под ударом кия.
Один подходит к другому, тот другой идет к третьему, третий - к
четвертому... А потом каждый из них присаживается к земле, словно у него
случился понос. Или даже лонжится. Хотя до этого работал стоя. Очень мне
подонзрительны эти совпадения в поведенческих реакцинях. Не могут все и
одновременно вести себя одинаково.

- Капитан, прибор!

Из раскуроченной кабины работавший там боец вытаскивал какие-то коробки.

- Уверен?

- Уверен. Вон он. С краю. На нем маркировка специфическая.

Капитан прилип к окуляру бинокля.

- Похож...

- Да не похож, а он самый и есть! Даже если по отверстиям считать.

- Точно, он! Прибор! В Бога, в душу...

А если они вывозят приборы, то, получается, дело обстоит даже хуже, чем
представлялось вначале. Получается, что пригнали сюда не простых
пехотиннцев с целью вывоза останков летчиков для передачи их скорбящим
родственникам, а "мусорщиков", нанзначенных собирать то, что неудачно
обронила арнмия США. Где бы она это ни обронила. Короче, принслали
коммандос. Которые умеют воевать. И умеют побеждать.

И ведь что обидно - ни часом раньше, ни часом позже!

Сейчас они демонтируют с погибшего самолета секретную начинку, а все прочее
отправят в тартарары посредством подрыва двух десятков килограммов тротила.
Так что после их визита здесь ни одной ценлой заклепки не отыщешь.

И тогда начальству придется вместо нужного им прибора показывать совершенно
бесполезный для них кукиш. С приложением подробного рапорта об
обстоятельствах проваленного дела. Вернее, с приложением шестнадцати
рапортов. По одному на каждонго участника операции.

Если бы не эти рапорта, можно было бы и сачкануть, свалив неудачу на
объективные обстоятельства. А так... А так придется воевать. С численно
превоснходящим, а главное, равным по выучке противнинком.

Придется! Другого выхода нет! Уведенного из-под носа прибора начальство не
простит. Это "на нет - суда нет", а на упущенное "есть" - найдется. Только
не суд, а трибунал. Что еще и хуже.

Значит, воевать...

Командир еще раз оглядел поле скорого боя. В пассиве численное меньшинство,
чужая территонрия, отсутствие всякой надежды на помощь "больншой земли",
болтающийся над головой вертолет. В активе - внезапность! Четыре к одному!
Не самый оптимистичный расклад. Но и не самый безнадежнный...

Командир привстал за закрывшим его от противнника стволом дерева и, сложив
ладони "лодочкой", отдал соответствующий приказ. На птичьем языке. Который,
наверное, не поняли бы пернатые, но очень верно истолковали его
подчиненные.

- Всем смотреть на меня!

Все, кто мог видеть командира, устремили на ненго взгляд.

- Разбор целей! - показал командир. - Расчет справа - налево.

Поднял один, потом другой пальцы вверх, сделал ими круговое движение. Все
понятно:

- Первый и второй по расчету бойцы берут на себя дальний вертолет, его
экипаж и всех, кто подле него окажется.

Еще два пальца и еще один круг над головой:

- Третий и четвертый бойцы работают ближний вертолет и его экипаж.

Пятый - страхует первого - четвертого с фланнгов, при необходимости
заменяет выбывших.

Шестой - сосредоточивает огонь на противнинке, находящемся между
вертолетами и самолетом.

Седьмой, восьмой - занимаются теми, кто конпошится возле обломков.

Девятый, десятый - отстреливают бригаду, стаснкивающую к месту подрыва
ракеты и прочее воорунжение.

Одиннадцатый - тревожит барражирующий окнрестности вертолет, не давая ему
возможности вести прицельную стрельбу.

Все прочие, в том числе командир, находятся в резерве и используются по
мере необходимости.

Пять раз раскрытый пятерней кулак:

- Начало атаки через двадцать пять секунд.

Данный приказ довести до сведения всего личнонго состава. В первую очередь
тех, кто командира не видит.

Еще несколько потревоженных "птиц" коротко прокричали в джунглях.

Обратный отсчет пошел.

Двадцать четыре.

Двадцать три.

Двадцать две...

Бойцы спешно перемещались на наиболее вынгодные позиции. Удобно упирали
локти в землю. Стирали стекающий на глаза пот. Брали на мушки прицелов
отведенные им цели. По две, а то и по три на каждого.

Это очень важно - уметь разобрать цели. Это отнличает разведчиков от
простой пехоты, которая занчастую палит не куда нужно, а куда
заблагорассудитнся. А в итоге - все в одну и ту же цель. Разведчики не
могут себе позволить роскоши задействовать два ствола для поражения одного
противника. Их в отлинчие от врагов слишком мало. Одна пуля - один
понверженный враг. Такой расчет. Две пули, выпущенные из разного оружия, -
гораздо худший результат. Три из трех разных стволов - это уже
непрофессионнализм, с перспективой списания в общевойсковые подразделения.

По-настоящему действенен только первый залп, которого противник не ожидает.
Все, кто ушел от тех первых пуль, получают шанс на выживание и, знанчит, на
сопротивление. Они зарываются в землю, отнкуда их выковырять практически
невозможно, и сонпротивляются до последнего.

Первый залп - это иногда выигранный или пронигранный бой.

Девятнадцать.

Восемнадцать.

Семнадцать...


- Слышите! - насторожился командир коммандос.

- Что?

- Птицы. В джунглях кричат птицы.

- Ну и что, что кричат?

- Может, и ничего. Но только раньше их слышнно не было.

- Мне кажется, здесь птицы кричат всегда.

- Но не так. Слышите, опять.

- И что из этого следует?

- Например, то, что их кто-то потревожил. То, что там, возможно, кто-то
есть... Шестнадцать. Пятнадцать...

- Может, пойти проверить?

- Не стоит искать приключений, которых можнно избежать. Не стоит торопить
события. И не менняйте выражение на лицах. Перестаньте крутить гонловой и
прислушиваться. Оставайтесь такими, какинми вы были. Если не хотите
спровоцировать тех, кто за нами, возможно, наблюдает, на атаку...

Четырнадцать.

Тринадцать.

Двенадцать...


Командир российских разведчиков приложился щек