против  Франции.  У
Доминика крупная организация, а потому она представляет собой легкую мишень.
Наша группировка меньше и мобильней. Он может разрушить мой  бизнес  сегодня
или уничтожить офис завтра. Ну и что? Я просто перееду в другое место. А вот
я раз от раза буду наносить все больший ущерб его огромной берлоге.
   Лимузин мчался на юг от Гамбурга, и день быстро сменялся вечером. Мир  за
тонированными окнами соответствовал мрачным ощущениям в душе Жан-Мишеля.
   Рихтер глубоко вздохнул и продолжил тихо, почти шепотом:
   - Через каких-то несколько лет эта страна будет моей. И тогда я смогу  ее
возродить, точно так же, как Гитлер построил  Рейх  на  обломках  Веймарской
республики. И по иронии судьбы вы, месье Хорн, явились отчасти  архитектором
этого  возрождения.  Вы  показали  мне,  что  я  столкнулся  с   врагом,   о
существовании которого не предполагал.
   - Герр  Рихтер,  не  надо  воспринимать  месье  Доминика  как  врага.  Он
по-прежнему может оказать вам помощь.
   - Вы потрясающий дипломат, месье  Хорн.  -  Рихтер  криво  усмехнулся.  -
Человек сжигает дотла мою собственность, а после этого вы не только уверяете
меня, но и сами искренне верите, что он мой союзник. Нет, я думаю,  было  бы
честнее сказать, что мои цели отличаются от целей Доминика.
   - Вы не правы,  герр  Рихтер,  -  возразил  Жан-Мишель.  Он  черпал  свое
мужество  из  отчаянного  желания  не  причинить  лишних  расстройств  месье
Доминику. -  Вы  мечтаете  восстановить  гордость  Германии.  Месье  Доминик
поддерживает ваше стремление. Чем  сильнее  Германия,  тем  сильнее  Европа.
Враги находятся не здесь, а в Азии и по ту сторону Атлантики. Для него  этот
союз  значил  бы  очень  многое.  Вы  же  знаете  о  его  любви  к  истории,
восстановление старых связей...
   - Стоп. - Рихтер поднял руку вверх. - Сегодня днем я увидел, что означает
наш союз. Он означает, что Доминик распоряжается, а я ему прислуживаю.
   - Только потому, что у него есть всеобщий план! Похоже, Рихтер  пришел  в
неописуемую ярость. Казалось, он взорвался в крике.
   - Всеобщий план?! - прорычал он. - Пока я сидел у себя в офисе, трясся от
гнева, созывал своих соратников и старался сохранить свое  лицо,  я  спросил
себя: "Если Доминик не является моим  сподвижником  в  деле,  за  кого  себя
выдает, то кто же он тогда в действительности?" И я сообразил,  он  попросту
двурушник. Он поднимает наше движение здесь в Германии, в Америке, в Англии,
чтобы потом распускать слухи в правительствах, ужалить там, разрушить здесь,
направить не в ту сторону. Зачем? Чтобы основа каждой  нации,  ее  бизнес  и
промышленность, вкладывали свои деньги в  единственное  стабильное  место  в
Европе - Францию.
   Рихтер немного успокоился, но глаза его продолжали сверкать.
   - Я убежден, что Доминик хочет создать промышленную олигархию и потом  ее
возглавить.
   - Да, месье Доминик хочет расширить свою промышленную базу, -  подтвердил
Жан-Мишель. - Но хочет он этого не ради себя или Франции. Он делает это ради
Европы.
   Рихтер снова скривился в ухмылке.
   - Lass mich in Ruhe, - сказал он и решительно и взмахнул рукой. Придвинув
пистолеты поближе к себе, он наклонился  к  бару  между  сиденьями  и  выпил
газированной воды. Затем устроился поудобней и прикрыл глаза.
   Оставьте меня в покое,  повторил  Жан-Мишель  про  себя  последнюю  фразу
Рихтера. Это какое-то безумие. Рихтер лишился разума. В машине болтаются два
трупа, мир стоит на  пороге  беспорядков  и  передела,  а  этот  сумасшедший
устроил себе послеобеденный сон.
   - Герр Рихтер, - настойчиво обратился Жан-Мишель. - Я настоятельно  прошу
вас о сотрудничестве с  месье  Домиником.  Он  способен  вам  помочь,  и  он
поможет, я обещаю.
   - Месье Хорн, - отозвался немец, не открывая глаз, - я не хочу ни  о  чем
больше слышать. У меня был длинный и напряженный день, в нашем  распоряжении
как минимум два часа спокойного  пути.  Некоторые  сельские  дороги  немного
разбиты. Возможно, вы тоже хотели бы  слегка  прикорнуть.  Выглядите  вы  не
лучшим образом.
   - Герр Рихтер, пожалуйста, - не мог успокоиться Жан-Мишель. -  Вы  только
выслушайте меня. Рихтер покачал головой.
   - Нет. Давайте сейчас помолчим, а попозже придется послушать уже  вам.  А
потом вы доложите Доминику. А может быть, вы решите остаться  здесь.  Потому
что увидите, почему я так уверен в том, что именно Феликс Рихтер, а не Жирар
Доминик станет следующим фюрером Европы.

Глава 37

Четверг, 17 часов 47 минут, Гамбург, Германия

   Отель "Амбассадор" находился в Хайденкампфсвеге, на другом краю Гамбурга.
Во время езды Худ едва обращал  внимание  на  многолюдные  улицы  и  красоту
водоемов и пересекающихся узеньких каналов. Подъехав к гостинице, он кинулся
к местному телефону и попросил оператора соединить его  с  мисс  Босуорт.  В
трубке наступила томительная пауза, и Худ готов был подумать, что Нэнси  уже
выехала или что она его обманула и никого с таким именем  среди  постояльцев
не окажется.
   - Подождите, пожалуйста, - наконец попросил оператор  по-английски,  -  я
соединю вас прямо с номером.
   Худ поблагодарил и снова принялся ждать. Ему  никак  не  удавалось  унять
бешеное сердцебиение. Его мысли метались, он ни  на  чем  конкретно  не  мог
остановиться. Следовало обдумать дела с Домиником, связь с его сомнительными
компьютерными  играми.  Худ  пытался  это  сделать,  однако  все  его  мысли
кончались одним и тем же - Нэнси. Тем, что у них было.  Что  она  натворила.
Что они потеряли. Он был зол на себя, что из-за этого  его  сердце  тоже  не
бьется спокойней. Его снова увлекла Нэнси-Джо. Даже при том, что его желание
быть с нею могло и пройти, она так бы никуда и не делась из его сознания.
   - Алло?
   Худ прислонился плечом к стенке кабины.
   - Привет, - сказал он в трубку.
   - Пол? Это ты? - В голосе  Нэнси  послышались  неподдельное  удивление  и
радость.
   - Да, Нэнси, я внизу в холле. Мы могли бы поговорить?
   - Конечно! Поднимайся.
   - Лучше ты спускайся вниз, - возразил он.
   - Но почему? Боишься, я на тебя накинусь, как это делала когда-то?
   - Нет, - ответил Пол, почувствовав себя неудобно от  собственных  мыслей.
Он ничуть не боится, черт его побери.
   - Тогда поднимайся наверх и помоги мне собраться, - настояла она. - Пятый
этаж, направо, последняя дверь по левую сторону.
   Она повесила трубку, и Худ какое-то время стоял, слушая  короткие  гудки.
По крайней мере они заглушали стук его сердца.
   Что же ты делаешь, дерьмо? - спросил он себя. И после короткого  приступа
жалости к себе ответил, что собирается добыть сведения о Доминике. Об играх,
проповедующих насилие. О том, что, возможно, происходит в Тулузе. А потом ты
отправишься в офис к Хаузену, мысленно приказал он себе, и доложишь  о  том,
что удалось обнаружить.
   Вставив трубку обратно в ячейку, Худ прошел к лифту и поднялся  на  пятый
этаж.
   Нэнси открыла дверь. Она  была  в  узких  джинсах  и  розовой  облегающей
водолазке,  которая  подчеркивала   изящество   плеч.   Стоячий   воротничок
демонстрировал длинную шею. Волосы были собраны в "конский хвост",  как  она
делала это, когда они отправлялись на велосипедные прогулки.
   Нэнси улыбнулась ему и, повернувшись, подошла  к  кровати.  На  покрывале
лежал  раскрытый  чемодан.  Она  стала  укладывать  последние  вещи,  и  Худ
приблизился к ней.
   - Вот уж не ожидала тебя увидеть, - призналась она. - Я решила, когда  мы
расстались, что это конец.
   - В который раз?
   Нэнси подняла глаза. Худ стоял у края кровати, наблюдая за ней.
   - Туше, - сдалась Нэнси, слегка улыбнувшись. Закончив сборы, она  закрыла
чемодан и поставила его на пол.
   Затем присела, медленно и грациозно, словно леди в дамское седло.
   - Итак, Пол, в чем дело? - спросила она. Улыбка почти исчезла с ее  лица.
- Почему ты пришел?
   - Честно? Чтобы задать тебе пару вопросов о твоей работе, - ответил Худ.
   Нэнси удивленно вперила в него взгляд.
   - Ты это что, серьезно? Он прикрыл глаза и кивнул.
   - Думаю, с большим удовольствием я выслушала бы какую-то ложь, -  сказала
она, вставая и отворачиваясь. - Ты ничуть не изменился, не правда  ли,  Пол?
Романтичный, как Скарамуш  в  постели,  и  целомудренный,  как  святой
Франциск  в своем деле.
   - Не правда, - возразил Худ. - Мы  находимся  в  спальне,  а  я  сохраняю
целомудрие.
   Она взглянула на него, и Пол улыбнулся ей. Нэнси рассмеялась.
   - Два-ноль в твою пользу, святой Пол! - воскликнула она.
   - Теперь уже папа Пол, - поправил ее Худ. - По  крайней  мере,  так  меня
прозвали в Вашингтоне.
   - Меня это не удивляет, - заметила Нэнси. Она подошла  к  нему  ближе.  -
Готова поспорить, кличку придумала отчаявшаяся воздыхательница.
   - Должен сознаться: так оно и было, - смутился Худ. Нэнси подошла  совсем
близко. Худ хотел было отойти в сторону, но она положила руки ему  на  пояс,
зацепив большие пальцы за брючный ремень. И посмотрела ему в глаза.
   - Хорошо, папа Пол, - вздохнула она, - так что ты хотел спросить  о  моей
работе?
   Худ смотрел сверху вниз на ее лицо и не знал, куда девать  свои  руки.  В
конце концов он сложил их за спиной. Одна  ее  коленка  была  рядом  с  его,
другая - с внутренней стороны ноги.
   Черт побери, сказал он себе, а ты думал, что это будет как-то  иначе?  Ты
ведь знал, что придется нелегко. Однако больше его беспокоило то, что  почти
все в нем желало именно этого. Да поможет ему Бог, но это так.
   - Это глупо, - сказал он вслух. - Как я  могу  с  тобой  разговаривать  в
такой позе?
   - Ты только что уже сделал это, - мягко подметила она.  -  Теперь  сделай
это снова.
   Лоб его горел, сердце было готово выскочить, а кровь стучала в висках. Он
узнал запах шампуня, исходивший от ее волос, ощущал  тепло  ее  тела,  видел
глаза, в которые столько раз смотрел во мраке спальни...
   - Нэнси, нет, - сказал он как можно  тверже,  потом,  взяв  за  запястья,
отвел ее руки и сделал шаг назад. - Нам нельзя этого делать. Нельзя.
   Она опустила  голову,  и  ее  такая  притягательная  чувственная  фигурка
сникла.
   - Твоя работа... - продолжил Худ и глубоко вздохнул. - Необходимо,  чтобы
ты мне рассказала... Я имею в виду, мне хотелось бы,  чтобы  ты  рассказала,
над чем ты работаешь.
   Нэнси одарила его неприязненным взглядом.
   - Тебе известно, что ты сошел с ума?  -  поинтересовалась  она.  Скрестив
руки на груди, Нэнси встала вполоборота к нему.
   - Нэнси...
   - Ты меня отвергаешь и тем не менее хочешь, чтобы я тебе помогла? Я  вижу
тут малюсенькую нестыковку, Пол.
   - Я уже сказал, я не отвергал тебя, - возразил ей Худ. - Я тебя вовсе  не
отвергал.
   - Тогда почему я здесь, а ты там?
   Пол полез в карман пиджака и достал портмоне.
   - Потому, что это ты отвергла меня. Он извлек билеты  в  кино  и  дал  им
спорхнуть на кровать. Нэнси молча смотрела на бумажки.
   - Ты отвергла меня, и я устроил свою жизнь по-иному, - продолжил Худ. - И
я не стану ее предавать. Просто не могу.
   Нэнси взяла билеты и бережно  пропустила  между  большим  и  указательным
пальцами. Затем неожиданно разорвала их пополам. Два клочка  она  возвратила
Полу, а еще два засунула в карман своих джинсов.
   - Я тебя не отвергала, - тихонько проговорила она. - Не было  ни  единого
дня, чтобы я не пожалела, что не схватила тебя в охапку и не увезла с собой.
Потому что, помимо всего прочего, я ценила  в  тебе  убежденность  истинного
рыцаря. В моей жизни ты остаешься единственным человеком, которому нет нужды
зарекаться в предновогоднюю ночь. Ты всегда поступал так, как  думал,  и  не
менял своих решений.
   Худ спрятал половинки билетов в бумажник.
   - Если это послужит утешением, я чертовски жалею, что ты меня не  сгребла
и не увезла с собой. - Он ухмыльнулся. - Хоть я и не уверен,  как  воспринял
бы Пола и Нэнси в роли  Бонни  и  Клайд  .
   - Паршиво, - заверила она. - Ты меня скорей всего заставил бы  явиться  с
повинной.
   Он обнял ее и прислонил ее голову к своей груди. Она крепко  прижалась  к
нему и еще крепче обняла. Однако  на  этот  раз  объятие  было  невинным.  И
какой-то частице в нем стало очень-очень грустно.
   - Нэнс?.. - позвал он.
   - Я знаю, - откликнулась она, все еще укрываясь  в  его  объятиях.  -  Ты
хочешь знать про мою работу.
   - Кое-что непотребное творится в компьютерных сетях, - пояснил Худ.
   - И кое-что прекрасное происходит здесь, - сказала она. - Я чувствую себя
такой защищенной. Неужели мне нельзя понаслаждаться хоть капельку еще?
   Худ стоял, вслушиваясь в тиканье своих часов и глядя на смеркающееся небо
за окном, он старался сосредоточиться хоть на чем-нибудь, лишь бы не на  той
самой мечте, которая оставалась в его руках и в его  памяти.  Он  подумал  о
том, что выписка из гостиницы происходит сразу после полудня. Она  осталась,
чтобы повидаться с ним, и не рассчиталась, потому что ожидала продолжения.
   Однако он здесь находился не для этого. И пора было со всем кончать.
   - Нэнси, - шепнул он ей на ухо, - я должен спросить тебя...
   - Да? - мечтательно откликнулась она.
   - Ты когда-нибудь слышала о человеке по имени Жирар Доминик?
   Нэнси напряглась в его руках, а затем отстранилась.
   -  Неужели  ты  не  можешь  быть  хоть  чуточку  романтичней?  Лицо  Худа
передернулось от упрека, словно от пощечины.
   - Прости, - извинился он.  -  Ты  ведь  знаешь...  -  Пол  остановился  и
заглянул ей в глаза. - Ты  ведь  знаешь,  что  я  могу.  Тебе  следовало  бы
понимать, что мне  этого  очень  хотелось  бы.  Но  приехал  я  сюда  не  за
романтикой.
   Глаза Нэнси наполнились болью, и она посмотрела на часы.
   - Есть рейс, на который я могла бы еще успеть, и я думаю, что мне следует
поторопиться. - Она перевела  взгляд  с  часов  на  кровать,  с  кровати  на
чемодан. - И не надо меня провожать. Ты можешь идти.
   Худ даже не шелохнулся. Словно и не прошло этих двадцати лет, и он  снова
стоял посреди ее квартиры и участвовал в одной  из  тех  их  размолвок,  что
начинались с безобидной снежинки и вдруг обрушивались на вас  бураном.  Было
любопытно, как память уменьшала их серьезность, но случались они  более  чем
часто.
   - Нэнси, - снова заговорил Худ, - мы считаем, что Жирар Доминик стоит  за
производством видеоигр, проповедующих расизм, и они уже начали появляться  в
Америке. Только что подобная игра объявилась в компьютере Хаузена, и один из
ее персонажей был с лицом замминистра.
   - Такие игры делаются легко, - ответила Нэнси,  направляясь  в  прихожую.
Достав с вешалки модный белоснежный пиджак, она набросила его  на  плечи.  -
Отсканировать  чью-то  фотографию  тоже  несложно.  Это  под   силу   любому
подростку, имей он хорошую аппаратуру.
   - Но еще раньше, сегодня утром, Доминик позвонил по  телефону  и  угрожал
Хаузену.
   - Правительственным чиновникам  вечно  кто-нибудь  угрожает,  -  заметила
Нэнси. - Может, он это заслужил. Хаузен многим действует на нервы.
   - А его тринадцатилетняя дочь тоже действует кому-то на нервы?
   Губы Нэнси медленно вытянулись в одну линию.
   - Мне очень жаль, - сказала она.
   - Конечно, тебе жаль, - согласился Худ. - Но вопрос  заключается  в  том,
можешь ли ты мне помочь? Ты работаешь на этого человека.
   Нэнси отвернулась.
   - Думаешь, если много лет назад я предала нанимателя,  то  я  сделаю  это
снова?
   - Это не совсем одно и то же, тебе не кажется? - поинтересовался Худ.
   Нэнси тяжко вздохнула и опустила  плечи.  Худ  почувствовал,  что  метель
затихает.
   - На самом деле, - заговорила она, - это в точности  то  же  самое.  Полу
Худу что-то понадобилось, и я должна спустить свою жизнь в унитаз, чтобы  он
это что-то получил.
   - Ты не права, - возразил он. - Первый раз я ни о чем не просил. Это было
твоих рук дело.
   - Дал бы мне понежиться на волнах сочувствия, - съязвила женщина.
   - Извини. Я испытываю сочувствие к той упертой девчонке, но  то,  что  ты
сделала, повлияло на массу судеб. Твою, мою, моей жены, всех тех, с  кем  ты
была, всех, с кем мы вместе общались...
   - Твоих детей, наших детей, - с горечью стала перечислять она.  -  Детей,
которых у нас никогда уже не будет.
   Сделав шаг вперед, Нэнси обвила шею Худа руками и разрыдалась. Он  прижал
ее к себе покрепче, ощущая, как ее лопатки  вздрагивают  под  его  ладонями.
Какая потеря, подумал он. Какая все же это огромная трагическая потеря...
   - Ты не знаешь, как много ночей я лежала в постели одна,  проклиная  себя
за то, что натворила. Я хотела тебя так сильно, что собиралась  вернуться  и
прийти к ним с повинной. Но когда я позвонила Джессике узнать,  как  у  тебя
идут дела, она мне сказала, что у тебя есть новая подружка. Так какой же был
смысл?
   - Жаль, что ты не вернулась, - посетовал он. -  И  еще  очень  жаль,  что
тогда обо всем этом я ничего не знал. Нэнси кивнула.
   - Я была дурой. Беззащитной, напуганной, злой на тебя за подружку на моем
месте. Во мне много чего было. Полагаю, есть и  сейчас.  Во  многих  смыслах
время для меня остановилось еще двадцать лет назад, но сегодня  после  обеда
стрелки часов снова тронулись. - Нэнси освободилась из его рук и  стянула  с
ночной тумбочки  салфетку.  Она  высморкалась  и  вытерла  глаза.  -  Вот  и
приехали. Оба полны сожалений, а один из нас  считает,  что  вернуть  ничего
нельзя. Но только не я.
   - Мне очень жаль, - сказал Худ.
   - И мне тоже, мне  тоже...  -  повторила  Нэнси  со  вздохом.  Потом  она
распрямилась и заглянула Полу в глаза. - Да, я работаю на Жирара Доминика, -
призналась Нэнси. - Но я не очень  посвящена  в  его  политику  или  частную
жизнь. Так что не думаю, что смогу тебе тут помочь.
   - Есть хоть что-нибудь, что ты  могла  бы  мне  рассказать?  Над  чем  ты
работаешь?
   - Карты, - ответила она. - Карты американских городов.
   - Ты имеешь в виду обычные схемы и планы? -  спросил  Худ.  Она  покачала
головой.
   - Это то, что мы  называем  визуальными  картами.  Путешественник  вводит
координаты улицы, и на экране компьютера появляется в точности то же  самое,
что он увидел бы, находись сам в этом месте. Дальше вводишь, куда  ты  хотел
бы попасть, или спрашиваешь, что находится за углом или  где  тут  ближайшая
станция  метро  либо  автобусная  остановка,  и  компьютер  все   это   тебе
показывает. И снова, как если бы ты сам шел  по  этим  улицам.  Так  же  при
желании  можно  сделать  распечатку  обычной  карты.  Это   помогает   людям
определить, что они собираются посмотреть и как туда пройти в том  или  ином
городе.
   - Занимался ли Доминик путеводителями раньше?
   - Насколько мне известно, нет, - ответила Нэнси. - Это первый такой опыт.
   Худ на мгновенье задумался.
   - Ты не видела каких-нибудь планов по маркетингу?
   - Нет, но это меня и не удивляет. Это не  моя  область.  Хотя,  что  меня
удивило: мы не готовили пресс-релизы  об  этих  программах.  Обычно  ко  мне
приходят журналисты и задают вопросы о том, что уникального в той  Или  иной
программе или  зачем  она  может  понадобиться  людям.  На  самом  деле  это
происходит  на  очень  раннем  этапе,  чтобы  торговцы   имели   возможность
разместить заказы на потребительских выставках и демонстрациях.  А  здесь  -
тишина.
   - Нэнси, ты уж прости, но я вынужден об этом спросить. Сведения не пойдут
дальше меня и моих ближайших сотрудников.
   - Даже если ты собирался бы поместить объявление в "Ньюсуик",  -  сказала
она, - я не могу устоять, когда ты занимаешься  исполнением  своего  чертова
долга.
   - Нэнси, под угрозой жизни множества людей.
   - Можешь не объяснять, - отмахнулась  она.  -  Это  одна  из  ваших  черт
характера, за которую я вас полюбила, мой рыцарь. Худ покраснел.
   - Спасибо, - поблагодарил он и попытался сосредоточиться на  деле.  -  Ты
только скажи мне, "Демэн" занимается разработкой каких-то новых  технологий?
Чего-нибудь такого, что обычный компьютерный игрок счел бы неотразимым?
   - Постоянно. И осталось немного до запуск