- Кто  отец ребенка,  не знала даже сама маленькая  Вера. Она  путалась
чуть ли не со всеми отбросами общества в округе.
     - Слушай, в  каком году, ты говоришь,  судили  Кузнецова? В восемьдесят
втором? И в том же году Аркадий Сарычев ушел неизвестно куда из дома?
     - Я думал  над  этим  совпадением. И даже  показывал фото Сарычева Анне
Степановне, участковому и бывшим дружкам Кузнецова. Никто Аркадия Антоновича
не признал.
     -  А  ты  какое  фото  показывал?  Теперешнее?  А  надо  бы  юношеское,
студенческих лет. Посмотри, как складно все получается. Сарычев  на пять лет
старше  Кузнецова,  так?  Для пятнадцатилетнего парня двадцатилетний  вполне
может стать авторитетом, если старший сумеет поразить  воображение младшего,
изменить его  взгляды на жизнь. Василий все детство был связан  со шпаной  и
добывать деньги начал соответствующим способом, но  сразу попался. Если он в
это  же  время познакомился  с  Аркадием,  который благополучно спекулировал
иностранными тряпками и процветал,  их встреча вполне могла стать поворотным
моментом  в судьбе Кузнецова. Учитывая,  что жизнь  здорово  тряхнула  обоих
практически одновременно - один вылетел  из института и ушел из дома, второй
попал под суд, - у них был повод для сближения...
     - Занятная гипотеза, Федор Михайлович,  да только с фактами в ее пользу
у нас туговато. Кузнецов,  в отличие от Сарычева,  жил у всех  на виду: днем
работал,  вечером учился, в  выходные  возился дома по хозяйству или смотрел
телевизор.  Он  не шастал  по  рынкам  и "интуристам", не "толкал"  знакомым
импортное барахло. Не похоже, что его мировоззрение изменилось  под влиянием
алчного,   хитрого  и  недалекого  спекулянта  Сарычева.  Тем  более  что  в
восемьдесят пятом году Кузнецов ушел в армию и оставался там аж до девяносто
первого.
     - Расскажи подробнее.
     -  Парню  не  повезло   -  отправили   в  Афган.   Почти  под  занавес,
представляешь? В десантные войска. В характеристике из военкомата пишут, что
служил Кузнецов отлично. Быстро приспособился к казарменной жизни, к жаре, к
горам,  засадам  и   западням  противника,  марш-броскам  и  прочим  военным
прелестям. Имеет  ранение  и боевые награды. Смел, быстр,  отменная реакция,
прекрасная   физическая   подготовка.   Если  верить  характеристике,  среди
товарищей пользовался авторитетом. Наверное, так оно и  было,  иначе вряд ли
он остался  бы на сверхсрочную.  После вывода  войск из  Афганистана попал в
спецназ.  Побывал чуть ли во  всех  "горячих"  точках,  а  закончил службу в
Прибалтике сразу после развала Союза. В личном деле - сплошные благодарности
и ни одного порицания.
     - Ты разговаривал с кем-нибудь из его сослуживцев?
     -   Нет,   только  собирался.  Если  хочешь,  могу  дать   тебе  список
сослуживцев-москвичей.
     - Давай. Хорошо бы и ленинградцев...
     - Сделаю. Что-нибудь еще?
     - Пока нет. Рассказывай дальше.
     -  Дальше Василий  Кузнецов демобилизовался  и  вернулся  в  Москву,  к
бабушке.  Отдохнул  пару  месяцев  и  устроился охранником в крупную  фирму,
торговавшую электроникой. Через полгода его сманил банк - там посулили более
высокую зарплату. Работая в банке, Кузнецов познакомился с неким Тихомировым
Вячеславом   Сергеевичем,   который  предложил   Василию  стать  его  личным
телохранителем.
     - Что за фрукт?
     - Бывший партаппаратчик, работал в ЦК. Во времена  приватизации, видно,
ухватил жирный кус, но  на этом, как ни странно, успокоился. Я хочу сказать,
не  полез ни  в бизнес, ни  в политику. Приобрел несколько  солидных пакетов
акций и тихо жил себе на дивиденды.
     - Тогда зачем ему понадобился телохранитель?
     - Хороший  вопрос. Не  иначе как  Тихомиров  предчувствовал, что  умрет
насильственной смертью.
     Селезнев поднял голову.
     - Вот как? Кто же его порешил? И куда смотрел телохранитель?
     -  На  сервировочный  столик.  Прелюбопытная  там  вышла  история,  мой
капитан.  Скромный  функционер, выйдя на пенсию, жил  тихо и  неприметно.  В
кабаках  не гулял,  в  саунах  с девочками не резвился, оргий не  устраивал.
Единственное развлечение,  которое он себе  позволял,  - партия  в покер  по
субботам. Все бы ничего, да любил старик менять партнеров - ему  становилось
скучно, если постоянно собиралась одна и та же компания. Но и это бы ничего,
если   бы   время  от   времени  он  не  приглашал  к  себе   одного  крайне
неуравновешенного субъекта по фамилии Сорока. Этот  самый Сорока  до безумия
любил азартные игры, но совершенно не умел  проигрывать.  Он устраивал такие
концерты, закатывал такие  истерики, что  все уважающие  себя  картежники от
него  отвернулись.  Кроме   Тихомирова,  который  утверждал,  что   получает
удовольствие от  темпераментных выходок Сороки. Дескать,  в его  присутствии
игра   никогда   не  бывает   пресной.   Словом,   довыпендривался   старик.
Проигравшийся  Сорока  уложил наповал самого Вячеслава Сергеевича, двух  его
гостей  и  опасно ранил Кузнецова,  но  тот, уже раненный, все  же прикончил
неврастеника.
     -  А тебе  не  кажется,  что  Кузнецов  подозрительно  медлил со  своим
выстрелом?  -  насторожился  Селезнев.  -  Как-то  странно  это для  бывшего
спецназовца с отменной реакцией...
     -  Тпру!  Придержи  коня,  Федор  Михайлович.  Дело  уже  три года  как
прекращено. Прокуратура  просветила  Кузнецова рентгеном  со  всех  сторон и
признала,  что он ни  в  чем не виноват. Старик  Тихомиров под  конец партии
отправил Василия на кухню сварить кофе. Кузнецов пытался  возражать, но босс
настоял. Многочисленные свидетели - партнеры Тихомирова по прошлым партиям -
подтвердили, что  подобные сцены имели  место неоднократно:  старик  отсылал
Василия  с  каким-нибудь  поручением,  тот  упирался,  говорил,  что   он-де
телохранитель, а не лакей,  его  дело  быть  рядом с  патроном, но  Вячеслав
Сергеевич  неизменно  настаивал  на  своем.   Похоже,  его  забавляли  любые
конфликты, не только истерики Сороки.
     - Сам вырыл себе яму?
     - Вот-вот! Кузнецов на кухне слышал дикие  вопли Сороки, но,  поскольку
такое  бывало  уже не  раз,  не придал им  значения.  Только когда  началась
стрельба, бросился в гостиную, но было поздно: в комнате его ждали три трупа
и пуля, пробившая легкое. Василий же попал Сороке точно в переносицу.
     -  И  все-таки  не нравится мне  эта история. Четыре  трупа и ни одного
живого свидетеля...
     - Не говори. Но криминалисты не нашли на месте преступления ничего, что
противоречило  бы показаниям Кузнецова. Следователь выяснил, что примерно за
два месяца до трагедии Сорока незаконно приобрел пистолет и имел обыкновение
носить его с собой. Даже хвастался  новой игрушкой перед знакомыми. Во время
следствия видевшие  этот пистолет уверяли,  будто он один  в  один  похож на
предъявленный им - тот, из которого было совершено убийство.
     -  Ладно, примем пока версию  следствия, потом почитаю поподробнее. Что
было с Кузнецовым дальше? Как пересеклись их с Сарычевым дорожки?
     -  Понятия не  имею. Оправившись от  ранения, Василий полгода ничего не
делал, жил с  бабушкой  на прежние  сбережения, потом в один прекрасный день
сообщил  Анне Степановне, что нашел работу  и  будет жить  у нового клиента.
Банкир  Проценко  божится,  что  Сарычев  пришел осматривать  квартиру перед
покупкой уже в сопровождении телохранителя.  Где  эти  двое  встретили  друг
друга  и почему  биржевой спекулянт  вдруг начал  опасаться  за свою  жизнь,
никому из моих свидетелей  неведомо.  Все,  конец истории. Вай! Уже половина
третьего!  Все,  Федя, я -  домой,  а  ты  давай  на  боковую.  На твою рожу
невозможно смотреть без содрогания: глаза провалились, кожа висит складками,
как у носорога. Спать, только спать! Утром заскочи  на Петровку, я дам  тебе
список  сослуживцев Кузнецова и вообще адреса  и телефоны любых  свидетелей,
каких пожелаешь. Ну, пока!
     Халецкий  испарился  из квартиры, словно дух.  Дон  добрел  до  дивана,
присел, пытаясь собраться с мыслями, и тут же отключился.

x x x

     В половине пятого Селезнева разбудил  кошмар. Сообразив, что  находится
не в  братской могиле, а  на  диване  в  собственной  квартире,  он  испытал
некоторое облегчение,  но заснуть  уже не смог.  Водрузив на плиту кофейник,
Дон прокрутил в  памяти сведения, сообщенные Халецким, и  был  вынужден себе
признаться, что, несмотря на обилие  новой информации, к цели не приблизился
ни на шаг.  Да,  теперь он  знает  имена и  анкетные данные  похитителей, но
по-прежнему не имеет  понятия, где  они прячут Варвару. А главное - все, что
известно ему  об Аркадии и Василии,  не дает  ответа на вопрос: могут ли они
пойти на убийство. Участие Кузнецова в  афганской кампании предполагает, что
убивать  он  обучен.  Но одно дело  -  уничтожить противника  в  ходе боевых
действий и  совсем  другое  -  убить безоружную  женщину, не  представляющую
непосредственной опасности.
     "Даже если они считают Варвару шпионкой, подосланной людьми, которые на
них покушались, им будет непросто взять грех на душу, - пытался утешить себя
Селезнев.  -  У  нормального  человека  есть  психологический  барьер  перед
убийством себе  подобных.  Сломать  такой  барьер  могут только чрезвычайные
обстоятельства,  например  смертельная схватка  с врагом  или  угроза  жизни
близких.  Но все это верно лишь в том случае, если  человек  еще ни разу  не
пролил кровь невинной жертвы".
     А в  последнем  Селезнев  был  не уверен.  Его очень  беспокоили "белое
пятно" в биографии Аркадия Сарычева и история с четырьмя трупами в  квартире
Тихомирова.
     Выпив чашку кофе, Дон сообразил, что  не  о том  думает. Кем бы ни были
похитители  Варвары, с  этим уже ничего нельзя поделать. По счастью, в любом
случае  остается   шанс,  что  Варька  жива  и   здорова.  А  значит,  нужно
сосредоточить  все усилия на ее поисках.  Иными  словами -  на  установлении
связей Сарычева и Кузнецова с Питером.
     Селезнев оделся и поехал на Петровку. Халецкого, обещавшего  ему адреса
и  телефоны свидетелей,  на  работе, конечно,  еще  не  было,  но  Дон решил
забраться к нему в стол и покопаться в материалах дела самостоятельно.
     К половине восьмого рабочий  блокнот был наполовину заполнен фамилиями,
координатами и заметками на память. Теперь можно было приниматься за поиски.
Дон захлопнул папку и решил позвонить Сандре. Разговор с ней и ее прощальная
просьба вернуться поскорее удивительным  образом прибавили ему сил и подняли
настроение. Мурлыча себе  под нос "Тореадор, смелее в бой!", он  встал из-за
стола Халецкого, выдвинул верхний  ящик, чтобы убрать туда скоросшиватель  с
документами, и  наткнулся взглядом  на  фамилию "Сорока",  красовавшуюся  на
обложке верхней папки.
     Стало быть, Борис запросил дело из архива. Не  устояв перед искушением,
Дон взял папку и бегло просмотрел отчеты криминалистов и протоколы допросов.
Халецкий был прав: следователь добросовестно проверил каждую букву показаний
Кузнецова и не нашел ни  единой несостыковки. Все опрошенные знакомые Сороки
подтвердили, что покойный был неуравновешенным человеком, способным на самые
дикие выходки. Проигрывая же, он буквально впадал в буйство. Приведенные ими
примеры  впечатляли. Один из  бывших партнеров  Сороки  угодил  в больницу с
сотрясением мозга, другой отделался исцарапанным в кровь лицом,  третий едва
увернулся от чайника с кипятком. Хорошо хоть, Сорока был физически не  очень
силен,  и  партнерам  объединенными усилиями  обычно  удавалось  быстро  его
приструнить, иначе число пострадавших  могло  бы сравниться  с числом  жертв
небольшого цунами.
     Вот  показания  свидетелей, знавших  о  покупке  Сорокой  пистолета,  и
свидетелей, подтверждавших, что Тихомиров, несмотря на упорное сопротивление
своего телохранителя, частенько использовал последнего в качестве официанта.
Парафиновый тест, баллистическая экспертиза, отпечатки пальцев на пистолете,
изъятом  из руки  Сороки, - все  говорило в пользу правдивости Кузнецова.  В
частности,  дактилоскопист  подчеркивал,  что  на стволе  пистолета остались
старые, частично смазанные отпечатки, не совпадающие с отпечатками ни одного
из участников трагедии. Это доказывало, что  пистолет давно не протирали, то
есть Кузнецов  не  мог, застрелив  из  этого пистолета  троих,  стереть свои
отпечатки   и  вложить  оружие  в   руку  убитого  Сороки.  Правда,  наличие
посторонних отпечатков могло означать и то, что в квартире в момент убийства
присутствовало неизвестное лицо, но эту версию опровергали показания соседей
и консьержки.  Соседи, услышав выстрелы, выбежали на площадку, и один из них
позвонил к  Тихомирову. Не дождавшись ответа, он остался  стоять у двери,  а
соседей  попросил вызвать милицию. Консьержка же утверждала, что из подъезда
в  течение получаса - до приезда милиции -  никто не выходил. Ее обязанности
включали в себя и  запись всех  приходящих в дом гостей: кто,  когда, к кому
идет.  Следователь  проверил всех приходивших в тот вечер и  убедился, что к
Тихомирову никто из них не заглядывал.
     Казалось  бы, все ясно. Но  Селезнев,  сам не  зная  почему,  продолжал
листать дело. Показания знакомых Тихомирова, свидетельствующее, что Вячеслав
Сергеевич  полностью доверял  своему телохранителю...  Показания  племянницы
Тихомирова, отрицавшей, что  из  квартиры что-либо  пропало. (Хозяина  нашли
перед небольшим сейфом, откуда он в момент выстрела  брал деньги для расчета
с  партнерами.  Сейф  был набит долларами  и  ценными  бумагами.)  Показания
партнеров Тихомирова по прошлым партиям в покер...
     Селезнев  подскочил,  когда на  его  плечо  опустилась  чья-то  тяжелая
ладонь.
     - Попался! -  гаркнул  Халецкий. -  Застигнут на  месте преступления  у
чужого  стола  с  секретными  документами.  Три  года  каторжной  работы  на
потерпевшего владельца стола!
     Дон посмотрел на часы. Пять минут девятого.
     -  Я знал,  что  ты  не  послушаешь  доброго совета  и  примчишься сюда
спозаранку. - Борис  на минутку оставил шутовской  тон. - Хотел тебе помочь,
но, вижу, ты сам справился. - Он кивнул на селезневский блокнот, испещренный
именами и адресами. - Список  ленинградцев, служивших вместе с Кузнецовым, я
подготовлю позже - нужно связаться с военными. Ты пока поболтай с остальными
дружками Васи-Аркаши.
     - Ладно.  -  Дон  убрал  папку в  стол.  - Извини, что залез к тебе без
спросу.
     -  Какие  манеры! Какой шарм!  Вы,  юноша, часом не служили в кадетском
корпусе его императорского величества? То-то я гляжу, ваше лицо мне знакомо!
Ах,  эти аксельбанты, галуны, белоснежные перчатки, где вы теперь? Помню, на
балу у ее сиятельства княгини Голицыной...
     -  Борь,  почему  ты не пошел на  эстраду? -  перебил его  Селезнев.  -
Говорят, там платят больше, чем у нас.
     -  А  я бессребреник. И потом, эстрада - место  опасное.  Того и гляди,
поклонницы разорвут на сувениры. Кофе выпьешь?
     - Нет, он у меня уже из ушей выплескивается. Пойду я.
     - С Богом! Узнаешь что-нибудь про моих автоматчиков - не забудь послать
весточку.

x x x

     Поиск  связей  похитителей  с Санкт-Петербургом Селезнев решил начать с
опроса родных и знакомых Сарычева,  рассудив, что  Кузнецов,  жизнь которого
прошла у всех на  виду, вряд ли рискнул  искать прибежища у своих приятелей.
Люди,  охотившиеся за биржевым  спекулянтом и его  телохранителем, наверняка
захотят проверить их друзей и знакомых, но таинственный Сарычев, пропадавший
семнадцать лет,  вполне мог прибегнуть к  помощи приятелей, рассчитывая, что
найти их будет непросто.
     По дороге в  Текстильщики  к родителям Аркадия  Дон продолжал думать  о
деле Сороки. Он  не видел  способа, каким Кузнецов мог бы убить четверых, не
оставив улик, не видел мотива, который мог толкнуть его  на преступление, но
его не покидало ощущение, будто что-то здесь не так.
     Во-первых, пистолет. Кузнецов опытным глазом должен был  разглядеть его
под  одеждой  Сороки  и изъять, в  крайнем  случае -  предупредить  хозяина.
Во-вторых,  никто из  свидетелей  не подтвердил, что Сорока учился стрелять.
Как  же  он  сумел уложить наповал троих и  ранить  четвертого?  Причем  два
выстрела были произведены с порядочного расстояния. Из пяти пуль, выпущенных
Сорокой, четыре попали в  цель  и только одна, никого  не задев, застряла  в
обивке дивана. А ведь после первого выстрела оставшиеся в  живых должны были
заметаться!
     Беспокоила Селезнева и другая деталь. Партнеры Тихомирова показали, что
игра обычно  велась на  фишки, а  по окончании партии  фишки обменивались на
доллары, но никто из них не помнил,  чтобы Вячеславу Сергеевичу когда-нибудь
не хватило заранее приготовленных  денег и ему  понадобилось бы лезть в сейф
за  недостающей  суммой. Выходит,  в тот раз  его  проигрыш  был  велик  как
никогда. Что это - случайность?
     Слишком  много  набирается  случайностей.   Вот,  например,  количество
игроков. Все  картежники, бывавшие в  доме Тихомирова, высказали  удивление,
что  за  стол  сели  четверо. Вячеслав  Сергеевич не  любил,  когда  игроков
собиралось меньше  пяти. И  в этот вечер он ждал еще двоих.  Но один  из них
позвонил предупредить,  что по пути  из  загородного  дома попал в небольшую
аварию  и  вынужден дожидаться гаишников. А у  второго неожиданно прихватило
живот. Ничего серьезного, но бедняга не мог отойти от  унитаза.  Хотя почему
бедняга?  Человеку сказочно  повезло.  Только  вот  случайным  ли  было  это
везение?
     "Если  бы  дело  вел я, непременно  бы повидался  с другими участниками
аварии на  загородном  шоссе, -  подумал Дон. - Везунчика  с больным животом
проверить  невозможно,  а  вот об  аварии  должен  быть  составлен протокол.
Впрочем, что бы это мне дало? Даже  если аварию подстроили, это все равно не
докажет, что Кузнецов - убийца, а главное - не поможет найти Варвару".
     Селезнев  сам  потом удивлялся, вспоминая,  сколько  в  этот день нанес
визитов и сделал звонков. Начал он, как и намеревался, с окружения Сарычева.
Бесчисленные интервью так и  не дали ответа на вопрос, где  пропадал блудный
сын, зато у  Селезнева сложилось исчерпывающее представление о его моральном
облике.
     - Аркаша  всегда  был сложным ребенком, -  рассказывала  мать.  - Еще в
детском саду  отнимал и выманивал  у детей хитростью самые красивые игрушки.
Мы старались его не баловать, учили делиться, наказывали за  жадность, но он
все равно делал все по-своему - не  в  открытую, так  потихоньку. Когда  ему
исполнилось  десять  лет, я стала находить  у  него деньги  и всякие мелочи,
которых  мы ему не покупали. Спрашиваю:  "Где взял?",  а он всегда  отвечал:
"Нашел". Врал, конечно, но как его  уличишь?  Раз отец не выдержал и выпорол
его. С тех пор деньги и вещи у Аркаши появляться перестали, но сам  он начал
пропадать на целые дни... Нет,  я не знаю, с кем сын  дружил.  Он никогда не
приводил в дом товарищей  и ничего не рассказывал. Жил в родном  доме, как в
гостинице. Сидел целыми днями в  своей комнате или уходил куда-нибудь. Когда
Аркаша поступил в институт,  мы его практически не видели... Нет, я не знаю,
с кем он там подрался. Спрашивала, конечно, но он все твердил: "Пьян был, не
помню"... Нет, в институт  я не ходила. Зачем? Аркаша ведь все равно ушел из
дома.
     Сверстники, выросшие с Аркадием в одном дворе, отзывались о нем резко и
нелицеприятно:
     - Свиньей он был! Все  норовил обжулить при игре в очко или в пристенок
или выменять у  малыша  стоящую  вещь на  откровенную дрянь. Никто с ним  не
дружил, кому охота с таким дерьмом связываться?
     - Сарычев всегда греб под себя, - вторили им одноклассники.
     - Мальчик неизменно  противопоставлял себя классу, - вспоминала пожилая
учительница.  - Не припомню случая, чтобы  он пришел на субботник или другое
подобное  мероприятие.  И всегда у него находилась уважительная  причина. Он
вообще был ушлым подростком. Одно время у ребят начали пропадать деньги - из
кар