иплома? Стоял  в девяностом  в  километровых очередях,
чтобы  эта лентяйка не померла с голоду? Или он рисковал своей шкурой, играя
в прятки с убийцей, когда Варьку угораздило найти себе неподходящего жениха?
А  может, Селезнев  носил ее на  руках в туалет,  когда она лежала в бреду с
воспалением легких?
     - Ну, положим, ледорубом  ты махал не только ради Варьки  - ты и сам  с
удовольствием жил в этой квартирке, удрав из общежития, - напомнил Леша. - А
что касается прочих твоих заслуг, то Варвара за все расплатилась с лихвой. К
твоей защите диплома она не только плакаты рисовала, она еще и печатала твое
творение на машинке и формулы вписывала. И  вообще, Варька хоть раз отказала
тебе в помощи?
     - Ну хватит  вам, -  поморщился Генрих.  - Какие тут могут быть  счеты?
Очевидно, что, не приняв Селезнева, мы перед Варькой виноваты.
     -  Ну уж нет! -  возмутился  Прошка. - С  этим я не могу согласиться. С
какой такой радости я должен плясать вокруг субъектов, к которым она неровно
дышит?  Я  же не  заставляю Варвару умиляться моим  девочкам. Да ее попробуй
заставь! Только перья полетят. А чем мои девочки хуже ее опера? И вообще, мы
- это одно,  а  всякие шуры-муры - совсем другое. Нужно быть идиоткой, чтобы
навязывать друзьям общество любовника.
     -  Варвара  тебе  сто раз объясняла, что Селезнев ей  не  любовник и не
жених, - сказал Леша.
     - Вранье! Если так, тогда вообще непонятно, кто он такой и зачем Варьке
нужен. Ради  чего тогда она копья ломает, ссорится со старыми друзьями? Ради
ни к чему не обязывающего знакомства?
     - Какая разница! - взорвался Марк. - Мы зачем собрались? Чтобы обсудить
Варькино  отношение к Селезневу?  Или  нам нужно решить: едем мы в Питер или
нет? Если дикая версия Прошки верна, то ехать, разумеется, глупо...
     - Почему? - не согласился  Генрих. - Я считаю, что ехать нужно в  любом
случае. Если  Варвара попала в  беду -  вопросов  нет. А  если это ее способ
воззвать к нашей совести, мы обязаны ей подыграть. Разве  она не заслуживает
такой маленькой поблажки с нашей стороны?
     - Да что тут  вообще обсуждать? - неожиданно вспылил Леша. - Лично я ни
на  йоту не верю, будто она воспользовалась таким подлым способом достижения
своих  целей. Во-первых,  она  не  интриганка, а во-вторых, я разговаривал с
Селезневым и Сандрой и не думаю, что они ломали комедию.
     - Все! Решено,  - сказал Марк. - Едем  в  Питер. Леша, когда  ближайший
поезд?
     Леша  на  досуге  читает  не  только энциклопедии,  но  и  всевозможные
расписания.  Наверное,  он  единственный  в  мире  человек,  которого  можно
разбудить ночью и  спросить,  когда ближайший  поезд,  скажем,  из Парижа  в
Милан, не сомневаясь, что получишь точный ответ.
     - До утра уже  нет. Первый в двенадцать  шестнадцать, но он идет больше
одиннадцати часов. "Аврора" отправляется в семнадцать двадцать,  а прибывают
они  практически  одновременно. Разница -  три минуты.  Правда,  на "Аврору"
дороже билеты, но ненамного.
     - Едем на "Авроре", - решил Марк. - Генрих, ты успеешь до пяти съездить
в  Опалиху,  предупредить  Машеньку  и  вернуться  - или к  тебе  приставить
надсмотрщика?
     - Не надо, я успею, - поспешно заверил Генрих.
     Марк хмыкнул, но спорить не стал.
     - Теперь давайте прикинем,  хватит ли нам денег. У меня при себе  около
тысячи рублей и двести долларов.
     - У меня триста пятьдесят долларов и двести сорок восемь рублей.
     Леша во всем любит точность.
     - А у меня при себе всего около сотни, - виновато сказал Генрих. - Дома
найдется еще рублей пятьсот, но я не могу оставить своих без копейки. Дадите
в долг?
     -  Прекрати,  Генрих!  - Марк  даже фыркнул  от  возмущения. -  Сам  же
призывал  не  считаться.  Никаких  долгов.   Тебе  детей  кормить,  так  что
помалкивай. А не то оставим здесь. Прошка, у тебя сколько?
     -  Рублей  триста. Я же  ехал в гости  к  девушке, а не на спасательные
работы.
     - А теперь едешь на спасательные работы! Рано утром отправишься  домой,
вытащишь  из-под  матраса  чулок с  деньгами и уложишь в  дорожную  сумку. И
выгребешь все,  что  хранится на черный  день! Учти, если  я потом  узнаю  о
нетронутой заначке, так накостыляю, что вся она уйдет на поправку здоровья.
     Запасливый Прошка  заметно поскучнел, но  спорить  не осмелился, только
пробормотал себе под нос:
     - Ну, если окажется, что Варька ломала комедию, я с  нее такие проценты
стребую - до конца жизни не расплатится!

x x x

     Селезнев  добрался   в  половине  пятого  утра.  Сандра  открыла  дверь
немедленно, даже не спросив -  кто?  Судя по разочарованию, отразившемуся на
ее  лице,  она ждала  Варвару.  Правда,  приглядевшись  к  визитеру,  Сандра
улыбнулась и сразила Селезнева очаровательными ямочками.
     - Дон? Заходите!  Я ждала вас не  раньше десяти. Вы  что  же, летели на
самолете?
     Селезнев  вступил  в  огромную  прихожую  и  от неожиданности  едва  не
присвистнул.  Варвара  описывала  ему  Сандру,  не скупясь на краски,  но ни
словом  не  обмолвилась  о хоромах,  в которых  живет ее  питерская подруга.
Сандра заметила изумление гостя и усмехнулась:
     - Не бойтесь, я не из новых русских. Это родительская квартира,  а папа
был контр-адмиралом. Их с мамой давно уже нет.
     - Простите. - Селезнев сконфуженно опустил голову.
     -  Не за что. Честно говоря, я их почти не помню. Меня вырастила сестра
- у нас с ней четырнадцать  лет разницы. Сейчас она  живет  во Владивостоке,
поскольку,  следуя  семейной  традиции,  вышла  замуж  за  военного  моряка.
Наденьте какие-нибудь тапочки и проходите  на кухню  - я пошла  ставить чай.
Если хотите умыться с дороги, ванная за холлом, вторая дверь направо. Первая
дверь, соответственно, туалет. А кухня вон там.
     Селезнев,  воспользовавшись любезностью  хозяйки,  быстро привел себя в
порядок  и явился к столу. Сандра усадила его  напротив себя, разлила  чай и
придвинула к гостю тарелку с бутербродами. Несколько минут они молча жевали,
исподволь изучая друг друга.
     -  Знаете, Дон, а в жизни вы  даже приятнее, чем на снимке,  - сообщила
наконец Сандра, чем  вогнала  Селезнева в  краску. - Хотя  фото  тоже  очень
симпатичное.  Мне Варька вчера  показывала... - Она нахмурилась. -  Мы  тоже
здесь  чаевничали, болтали,  обменивались сплетнями...  Она сидела  на вашем
месте, потом вспомнила про снимки, схватила сумку, половину барахла вывалила
на стол...  Она  всегда  двигается так  стремительно  и  нетерпеливо,  будто
опаздывает на последнюю электричку. Впрочем, вы, конечно, знаете...
     Селезнев кашлянул.
     - Сандра, могу я вас кое о чем попросить? Если вы называете меня Доном,
давайте перейдем на  "ты". Дон - это  Варькино  изобретение,  никто меня так
больше  не  называет,  а с  ней мы выпили на  брудершафт еще в  первый  день
знакомства. "Дон"  и "вы"  звучит для  меня, точно фальшивая нота. Я  вас не
обидел?
     - Нисколько. - Сандра снова ослепила Селезнева улыбкой  с пленительными
ямочками. - Я тоже с удовольствием выпью с вами на брудершафт. Что для этого
лучше подойдет:  коньяк или  вермут? Есть еще пиво,  но  оно,  вероятно,  не
годится.
     - Кхм-кхм,  -  снова  закашлялся  Селезнев, не зная,  куда деваться  от
смущения. Мысль  о ритуале  пития на  брудершафт неожиданно  вогнала  его  в
краску. - Откровенно говоря, не знаю, что положено пить  в таких случаях, но
я бы предпочел коньяк. Только совсем чуть-чуть. Мне нужна ясная голова.
     Сандра, истинная дочь Евы, ничем не  выдала, что заметила его смущение.
Она достала пузатую бутылку и широкие  рюмки, плеснула в обе немного коньяку
и подошла  к  Селезневу. Тот встал и с  видом мученика принял рюмку у нее из
рук. Сандра девушка  крупная, глаза их находились почти на одном уровне,  и,
хотя   она  скромно  опустила  ресницы,  Селезнев  все  же   успел  заметить
насмешливый огонек,  блеснувший в  этих черных угольках.  Снова  зардевшись,
будто красна девица,  он  как положено сцепил руку с рюмкой с рукой Сандры и
опрокинул в себя сразу все.  Сандра,  напротив,  пила  коньяк  медленно,  по
глоточку, потом так же медленно опустила руку и подставила губы для поцелуя.
Селезнев  из  последних  сил  завершил  обряд  и  плюхнулся  на  стул,  едва
удержавшись,  чтобы не  вытереть со  лба  пот.  Сандра,  не  спуская с  него
насмешливого  взора, села на  свое  место.  Молчание,  наступившее  вслед за
знаменательной   сценой,  длилось   долго.   Селезнев  сражался  с  чувством
неловкости, а Сандра не приходила ему на помощь из чистого лукавства. Но тут
внезапно кольнувшая ее мысль о Варваре прогнала прочь игривое настроение.
     - Как мы будем искать ее, Дон? - спросила она с тревогой. - У тебя есть
какая-нибудь идея?
     - Самая нехитрая. - Дон  криво усмехнулся.  - Часа через  два пойдем  к
тому  дому, где  она потерялась, и  начнем опрашивать  жильцов, у  кого окна
выходят  на  улицу.  Попозже я  позвоню кое-кому  -  возможно,  нам  выделят
помощника. У тебя найдется несколько четких снимков Варвары?
     - Спрашиваешь! Загляни в комнаты -  там все стены увешаны этюдами, и не
меньше трети из них -  ее портреты. У нее очень богатая мимика - не женщина,
а  мечта фотографа.  Ох, совсем  из головы вон!  Я же  вчера нащелкала целую
пленку!  Это, наверное,  то, что  нужно,  да? Ведь  народ  в  первую очередь
обращает внимание не на лицо,  а на одежду. Если кто-то видел вчера  Варьку,
то по вчерашним снимкам узнает ее гораздо быстрее.
     - Отлично! - обрадовался Селезнев.  - А улицы, где она пропала, на этой
пленке нет?
     -  Есть.  Я  как  выскочила вчера из подъезда, сразу  бросилась снимать
чертову вывеску, из-за которой все и  случилось. Пошли скорее в лабораторию,
я срочно все проявлю и отпечатаю - это быстро, пленка черно-белая.
     Хозяйка повела  Дона за  собой в маленькую комнатку  в  глубине  холла.
Раньше там был второй  туалет, но, справедливо рассудив, что на два унитаза,
тем  более  в  разных  концах  квартиры,  одновременно  не  сядешь,   Сандра
переоборудовала помещение в фотолабораторию,  благо кафель и  вода  там  уже
имелись.
     - Садись, сейчас приготовлю реактивы.
     Селезнев сел на старый клеенчатый стул и несколько минут молча наблюдал
за Сандриными манипуляциями.
     - Я не очень тебя отвлеку, если буду задавать вопросы?
     Она запустила таймер.
     - Совсем не отвлечешь.  Техническую часть работы я давно  уже  выполняю
механически.  Сейчас придется выключить свет. Ты готов? - Дон кивнул, и  она
щелкнула выключателем. Комната погрузилась в полную темноту. Обитая дверь не
пропускала  ни  единого  лучика. -  Так,  заправила,  теперь можно  включить
красную лампу. Давай приступай к своим вопросам.
     -  Ты  не заметила  чего-нибудь  подозрительного, пока  вы  с  Варварой
гуляли? Никто не шел за вами следом? Может быть, тебе несколько раз попалась
на глаза одна и та же машина?..
     -  Нет, нет и нет - на все три  вопроса.  Но  это ничего не доказывает.
Когда  мы  с Варварой  бродим по  Питеру,  за нами может  ходить целый табун
верблюдов... Нет, верблюдов я, наверное, все-таки сфотографировала бы... Ну,
целый  табун  "мерседесов"  может  ездить,  неважно. Мы  впадаем  в  экстаз,
понимаешь? Тихий, незаметный глазу восторг охватывает наши души  и переносит
из неприглядной  повседневности  в сказку.  Мы  не  видим грязи,  попрошаек,
пьяниц,  безобразных  палаток и безвкусно разодетых нуворишей с их кичливыми
автомобилями  и  квадратными  телохранителями.  Мы смотрим  на улицы,  дома,
фонари,  мосты, набережные, парки и видим  волшебный  город, где живут  лишь
таланты,  красавцы и  поэты,  где  всегда  играет  музыка. Впрочем,  тебе не
понять.  Нам  с  Варькой  из-за  всего  этого  давно  уже  приклеили  ярлыки
полубезумных старых дев.
     Запиликал таймер. Сандра промыла пленку в бачке и залила новый раствор.
     - Почему же не понять? - обиделся Селезнев. - Мне очень нравится Питер.
     - "Нравится" - это  совсем другое...  Но не будем  отвлекаться. Ты ведь
еще не исчерпал свои вопросы? Продолжай.
     - Кто-нибудь обращался к вам? Спрашивал о чем-нибудь? Просил помочь?
     -  Сейчас   подумаю.   Так...   Две   пожилые   дамы   в  Петропавловке
интересовались,  где  вход в казематы. На Васильевском круглолицый толстяк в
круглых очках и  с  пухлым  портфелем спросил,  который  час.  На  Дворцовой
набережной  клеились  небритые  юнцы  в  количестве аж  четырех  человек.  В
забегаловке на Литейном полковник  авиации попросил разрешения сесть за  наш
столик. Кажется, все.
     - Позже вы никого из них не видели?
     - Нет, но я уже объясняла...
     - Да-да... А с Варварой вы хоть ненадолго  разлучались? Может быть, она
заходила без тебя в какой-нибудь магазин, в аптеку, в туалет?
     - Нет.  До  самого того  подъезда  - будь он проклят! - все время  были
вместе. - Тут снова запиликал таймер.  - Ну все, можно включать свет. Сейчас
пленка еще немножко закрепится, промою и  отдам тебе на экспертизу. Скажешь,
какие кадры печатать в первую очередь. - Вспыхнувший свет на секунду ослепил
Селезнева. Когда глаза привыкли, Сандра уже открывала  большую бутыль. - Это
дистиллят для последней промывки. Водопроводная не рекомендуется.
     Селезнев кивнул.
     - Погоди,  сейчас  повешу  ее  на веревку,  пусть  просохнет.  Смотреть
смотри, только держи за  края. -  Сандра  взяла  пленку за черный хвостик  и
посредством  обыкновенной прищепки закрепила на  веревке, а  к нижнему концу
прицепила грузик на зажиме. - Для себя я чаще снимаю на черно-белую, цветную
недолюбливаю. Ты умеешь мысленно восстанавливать изображение по негативу?
     - Я в детстве тоже баловался.
     - Ну хорош! Я распинаюсь, а он сидит и молчит.
     - О, извини, это у меня профессиональное - меньше болтай, больше слушай
да на ус мотай. Хотя изредка так прорывает...
     - Ладно. Я подумала, раз сейчас чайники все больше "мыльницами" снимают
да  в  экспресс-проявку  отдают,  значит,  никто в  самом процессе ничего не
смыслит.  -  Она вздохнула,  показывая  на  совсем прозрачный участок  перед
светлым хвостом. -  А это тот самый кусок, когда пленка сорвалась, под самый
занавес.  Штук  пять кадров пропало. Говорила мне Варька: "Брось, не возись,
все  равно снимать не больше  получаса!" Так нет, на меня, видите  ли, напал
творческий зуд! Поперлась в этот дурацкий подъезд... чтоб его спалили!
     - Не казни себя, Сандра,  - сказал Селезнев. - Скорее  всего, ты ничего
бы не изменила, разве что сама бы тоже исчезла. Прошло столько времени, а ни
от  Варьки,  ни о ней никаких вестей, значит, ее увезли или заманили куда-то
не  по  ошибке. Ошибка давно  уже разъяснилась бы.  А если за  ней охотились
целенаправленно, твое присутствие их бы не остановило...
     - Кого -  их, Дон? - резко  повернувшись, спросила Сандра. - Кому могла
понадобиться Варька? Зачем?
     - Не знаю, - глухо ответил Селезнев, отводя взгляд от ее глаз-угольков.
- Но я это выясню. И разберусь с ними...
     - Ты думаешь, ее?.. - Она осеклась.
     - Нет. Нет!
     Селезнев быстро вышел из  лаборатории. Через секунду хлопнула  дверь на
лестницу. Сандра,  поколебавшись,  вышла  в прихожую  и,  тихонько приоткрыв
дверь,  выглянула  в щелку.  Дон  стоял  на лестничной  площадке  и курил. В
тусклом свете пыльной лампы лицо его, казалось, состояло из одних углов.

x x x

     Они напечатали и изучили фотографии,  выпили  еще чаю, а потом Селезнев
попросил:
     -  Сандра,  припомни  все,  о  чем  говорила  тебе  Варька.  Постарайся
повторить слово в слово.
     Он  не  без некоторого злорадства  заметил,  что они  вдруг  поменялись
местами: Сандра явно смутилась.
     - Знаешь, тебе  это будет неинтересно. Обычная женская болтовня, ничего
существенного.
     -  Классическая фраза  из классического  детектива,  - прокомментировал
Дон. - И  я, следуя традиции,  должен заявить,  что  в  данном случае  любая
мелочь  может оказаться существенной. Смелее,  Сандра.  Я  обещаю,  что буду
снисходителен. Как-никак, у меня девять лет стажа - всякого наслушался.
     - Ну хорошо, слушай.
     Сандра без особого усилия  над собой пересказала  все сплетни, которыми
они с Варькой поделились, но потом опять замялась:
     - Понимаешь... я неплохо изучила ее за семнадцать лет  знакомства. Если
она  приезжает  в  Питер внезапно, да еще одна, значит,  у нее неприятности.
Причем такие, от которых она  не может избавиться, призвав на помощь друзей,
а это о  многом говорит. На моей  памяти  таких случаев было всего три.  Лет
пятнадцать назад  она  приехала  вот таким  образом  из-за  нелепой  ошибки,
повлекшей за собой серьезную размолвку с друзьями; потом, еще года через два
- лечиться от несчастной  любви.  В предпоследний  раз  подобный  визит  был
совсем  недавно,  в  марте прошлого года.  К Варьке  привязался жуткий  тип,
решивший во что бы то ни стало на ней жениться...
     - Эту историю я слышал. А что произошло на этот раз?
     - Опять ссора с друзьями, - сказала Сандра после небольшой  заминки.  -
Из-за тебя. - Тяжело вздохнув, она собралась с духом  и  изложила  ту  часть
разговора с  Варварой, которая  была совершенно  не  предназначена  для ушей
Селезнева.
     Слушая  ее, Дон испытывал смешанные  чувства. С одной стороны, ему было
неловко,  потому что  все  сказанное и  впрямь  не  могло  иметь отношения к
исчезновению Варвары; с другой - он понимал, что ему выпала редкая удача. Не
каждому  доводится хоть однажды в жизни услышать  мнение о себе, высказанное
близким человеком в разговоре с другими. "Близким? - недоверчиво переспросил
себя Селезнев и  сам себе мысленно ответил: -  Да. Не знаю,  как Варваре это
удалось - всего за два месяца, - но ближе у меня, пожалуй, нет никого".
     - ...Тут она вспомнила, что привезла фотографии, - продолжала Сандра, -
и  потянулась за сумкой. Сначала  рылась в ней,  точно  собачонка в  земле -
обеими  лапами, потом начала  выкладывать  пожитки  на стол. Нашла пакет  со
снимками и сунула мне. А потом... Ох, Дон, я совсем забыла!
     Селезнев мгновенно переключился.
     - Что? О чем ты вспомнила?
     Пока Сандра собиралась с мыслями, Дон успел поместить себя в палату для
буйнопомешанных,  в  карету  "скорой помощи"  с инфарктом и  в  следственный
изолятор  с обвинением в убийстве. В ту минуту, когда  он  прикидывал способ
совершения убийства, Сандра, наконец, заговорила:
     -  Варька  рылась  в сумке,  разыскивая  этот  пакет с  фотографиями, и
выставила  на стол термос  - вот  он, стоит  на подоконнике, видишь? Потом я
стала разглядывать снимки, а когда подняла голову, она вытряхивала  из этого
термоса деньги... Доллары...
     Очередная  пауза  заставила  Селезнева  призвать  на  помощь  выдержку,
приобретенную за годы  работы  на Петровке, где приходилось опрашивать самых
разных свидетелей - от безнадежных заик до невменяемых психов.
     -  Я, естественно,  удивилась, - продолжала Сандра размеренным  голосом
сказительницы  преданий. -  Варвара  обычно  путешествует  налегке.  Минимум
вещей,  минимум  денег:  только  на  дорогу,  на  еду, ну,  и  на  билеты  в
музеи-театры. Она даже сувениры никогда не покупает - не любит ничего носить
в руках...
     - Сандра, ты издеваешься? - не выдержал Селезнев.
     Она  удивленно подняла  глаза,  увидела резко  обозначившиеся  желваки,
потом побелевшие костяшки пальцев, нахмурилась и предупредила:
     - Если  будешь подгонять, будет только  хуже. Это у  Варьки мысли,  как
блохи, резвые, а я  девушка степенная, неторопливая.  Если меня сбить, потом
полчаса буду на прежнюю колею выбираться. - И, не обращая больше внимания на
признаки  селезневского  нетерпения,  обстоятельно  и  неторопливо  изложила
историю  мимолетного  знакомства Варвары  со странной парочкой,  обогатившей
подругу на тысячу долларов.
     Когда  она  закончила,   Дон  уже   не  проклинал,  а  благословлял  ее
обстоятельность.  Благодаря  ее  подробному,  почти дословному пересказу