ь впечатление, что Ирен сама его
провоцировала.
   - Ну, Надин, от кого-кого, а от тебя  я  такой  глупости  не  ожидал!
По-твоему, этот самовлюбленный дурак мог написать  в  своей  тетрадочке:
"Ирен гораздо умнее меня, гораздо больше зарабатывает, поэтому я  ее  на
дух не переношу и говорю ей гадости при всяком удобном случае"?
   - Ты хочешь  сказать,  что  он  все  выдумал?  Ирен  не  одарила  его
издевательским  псевдонимом,  не  тыкала   носом   в   его   собственное
невежество, не выставляла на посмешище перед сотрудниками?
   - О Господи! Как можно все извратить! Ну да, Ирен  однажды  пошутила,
что  французский  вариант  Николя  на  Колю  не  налезает  и  предложила
использовать украинский аналог. Посмотрела бы ты на него, первая оценила
бы шутку. Плотный, коренастый, кулачищи  как  гири,  в  плечах  -  косая
сажень,  физиономия  круглая,  румянец  во  всю  щеку.  Словом,  вылитый
запорожский казак. Ирен вовсе не хотела его обижать. А когда он все-таки
обиделся,  даже  попыталась  перейти  на  "Николая",  но  "Мыкола"   уже
прилепился к нему намертво.
   - А "тарабарский язык", сленг для эрудитов, на котором  она  общалась
исключительно с тобой и Мыколой? Ты-то, ясное дело, кайф ловил, а каково
приходилось ему, темному и на головку слабому?
   - Это отдельная история. До прошлой весны Ирен  старательно  избегала
задевать Мыколу, хотя он, можешь мне поверить, нарывался вовсю. А  потом
к ним в "Пульсар" пришла Катрин. Красивая молоденькая глупая барышня. То
есть не глупая, но по молодости в голове ветер гуляет.  Мыкола,  как  ее
увидел, немедленно  сделал  стойку.  Он  вообще  бабник  самого  низкого
пошиба: в глазках - сало, на уме  -  клубничка,  юмор  гривуазный,  руки
блудливые. Наши красавицы опасались садиться с ним рядом - настолько  он
их допек своими "любезностями". Но они - дамы с опытом,  могут  сами  за
себя постоять. А Катрин - совсем  еще  девчонка,  и  внимание  взрослого
здорового мужика ей льстило. Мыкола, хоть и простоват обличьем, но собой
недурен. Брунет с голубыми  глазами,  широкоплечий  и,  что  называется,
кровь с молоком.  Его  безудержное  бахвальство  Катрин  по  неопытности
принимала за чистую монету. Какой  дяденька  умный  да  ловкий,  сколько
денег для агентства зарабатывает, и нрав у него  легкий  да  веселый,  и
вообще он душа любой компании.
   Словом, начала барышня на Мыколу западать.  Ирен  представила,  каким
унижением может обернуться для девчонки влюбленность  в  секс-спортсмена
со  стажем,  ну  и  решила  подпортить  ему  реноме.  Катрин  -  девочка
достаточно начитанная, быстро оценила игру Ирен, а заодно  и  внутреннее
убожество своего незадачливого ухажера.
   Отметь изящество  замысла.  Но  в  последнее  время  Ирен  Мыколу  не
трогала, и никаких поводов для злопыхательства ему не давала. Разве  что
платили ей побольше...
   - Побольше, чем всем сотрудникам  агентства  вместе  взятым?  Знаешь,
меня бы такой расклад тоже не устроил.
   - Ты просто не разобралась, что к чему. В "Пульсаре" действует четкое
правило: десять процентов прибыли от любого проекта  -  его  участникам.
Мыкола как-то забыл упомянуть в своей писульке, что  Ирен  была  идейным
вдохновителем  почти  каждого   нового   пульсаровского   проекта.   Она
придумывала оригинальные  рекламные  тексты,  названия,  символику,  она
умела на самые скудные средства провести такую кампанию, что  безвестные
нищие фирмочки в одночасье становились  знаменитыми  и  процветающими...
Хочешь, расскажу тебе волшебную сказку? Однажды Ирен сунули на выходе из
метро кустарно отпечатанную листовку  с  рекламой  никому  не  известной
косметической фирмы. Она  прочла,  заинтересовалась  и  решила  посетить
изготовителей.  "Фирма"  оказалась  кустарным  семейным  предприятием  с
ручным  производством.   Измученная   безденежьем   многодетная   мамаша
вспомнила детство, когда бабка-знахарка таскала ее за собой по лугам  да
по лесам, показывала  разные  травки  и  заставляла  записывать  рецепты
целебных снадобий - и собственно бабкины, и  старинные,  передаваемые  в
семье из поколения в поколение. Мамаша откопала  где-то  старые  записи,
нашла  несколько  чудодейственных  косметических  рецептов  и   рискнула
затеять собственный бизнес. Можешь представить, как у них шли дела,  при
нулевом-то начальном капитале. Сами травки собирали, сами стряпали кремы
и лосьоны, сами расфасовывали по аптечным склянкам, собранным у соседей,
сами  рекламировали,  сами  продавали.  Благо,   семья   многочисленная.
Интересно то, что  снадобья-то  действительно  исцеляли.  И  раздражение
снимали, и кожу очищали, и цвет лица улучшали, и волосы растили.  Но  ты
бы, например, купила непрезентабельный пузырек с непонятным содержимым у
какого-нибудь мальчишки, торгующего с рук возле метро?
   - Вряд ли. - Надежда против воли заинтересовалась. - И как же Ирен их
раскрутила?
   - Красиво. Сначала подписала с многосемейной мамашей договор  о  том,
что в обмен на рекламные услуги фирма обязуется  в  течение  стольких-то
лет отчислять агентству "Пульс"  десять  процентов  от  чистой  прибыли.
Мамаша ничем не рисковала, поскольку прибыль у них  была  чисто  мнимая.
Потом Ирен выбрала трех писательниц, именитых, но подвыдохшихся.  Таких,
что печатаются все реже и реже по причине иссякания идей. Разослала всем
трем письма примерно такого содержания: я, Ваша давняя поклонница,  хочу
предложить Вам одну историю - вдруг пригодится. И изложила завязку. Если
заинтересуетесь,  мол,  напишите,  пришлю  продолжение.  Одна   мэтресса
клюнула - уж очень интригующая была завязка. Ирен подарила ей весь сюжет
- роскошный, пальчики оближешь!  И  от  соавторства  отказалась,  только
поставила условием, что вставит в роман две-три страницы своего  текста.
Интрига романа, как ты понимаешь, заверчена вокруг косметической  фирмы,
использующей древние рецепты  бабушки-чародейки,  так  что  фрагменты  с
описанием чудодейственных  свойств  мазей  и  притирок  гармонично  туда
вписались. Вещица имела шумный успех, и в многочисленных интервью  автор
по секрету сообщала своим читательницам (по просьбе  Ирен,  разумеется),
что, хотя события и лица в романе  -  вымышленные,  фирма,  производящая
волшебные эликсиры существует на самом деле, и она,  мэтресса,  на  себе
испытала   их   чудотворную   силу.   Что,    кстати,    соответствовало
действительности. К тому времени  уже  была  заготовлена  первая  партия
оригинальных баночек,  тюбиков  и  художественно  выполненные  этикетки,
макеты которых  сочинили  в  нашей  дизайн-студии.  Получили  заключение
экспертизы Минздрава и даже достигли договоренности с начальством  метро
насчет разрешения на торговлю - пробного,  "в  кредит"  на  месяц.  Ирен
вложила в дело все собственные сбережения и  уговорила  Полину  рискнуть
небольшой суммой от агентства. Конец сказки тебе известен. - Эдик  после
театральной паузы назвал фирму, и у Надежды  округлились  глаза.  -  Да,
теперь  это  самый  благодарный  клиент  и   самый   горячий   поклонник
"Пульсара". Можешь себе представить, сколько составляет десять процентов
от их общей прибыли. И это  только  частный  случай.  А  чего  стоит,  к
примеру,  идея  конкурса-дегустации!  Видела  в  магазинах  зазывал   за
столиками, предлагающих покупателям попробовать  чай,  кофе,  майонез  и
тэпэ?
   - Видела, - буркнула Надежда. - Но  что-то  не  заметила,  чтобы  они
пользовались бешеным успехом.
   - А шоу, что придумала Ирен, -  пользовалось.  Идея  такова:  заходит
покупатель в магазин, в какой-нибудь  супермаркет,  и  слышит  зазывалу,
вещающего бодрым голосом диск-жокея:  "Дорогие  друзья!  Сегодня  у  вас
появилась уникальная возможность сравнить однотипную продукцию различных
мясокомбинатов  (или  пусть  кондитерских  фабрик,  неважно)   и   самим
определить лидера". Покупатель  подходит  к  стойке,  улыбчивая  девушка
ставит перед ним поднос с множеством пластиковых блюдечек, и на каждом -
кусочек, к примеру, докторской колбасы. Участник акции пробует их все  и
тычет в блюдечко, где лежал  самый  вкусный,  на  его  взгляд,  кусочек.
Девушка поднимает тарелочку, показывает и  читает  вслух  написанное  на
днище название мясокомбината. "Диск-жокей" громогласно объявляет его  на
весь  супермаркет,  на  электронном  табло  напротив   названной   фирмы
высвечивается дополнительное очко. Покупатели, привлеченные возможностью
сделать  собственный  выбор,  устраивают  у  прилавка  давку.   Зазывала
выкрикивает все новые и новые названия, цифры рейтинга, шутит, нагнетает
страсти... Ты понимаешь, Надька, это же революция в  рекламе!  Никто  не
навязывает тебе решения,  не  вопит  ежечасно  с  экрана  телевизора,  с
каждого придорожного столба: "Мы - лучшие! У нас вкуснее!"
   Ты  сама  вольна  определить,  причем  на  халяву,  что  тебе  больше
нравится. Заметь, эксперимент чистый. Услышанная  или  увиденная  раньше
реклама не может оказать влияния на твой выбор, поскольку ты не  видишь,
колбасу какой фирмы пробуешь...
   - Эдик! - взорвалась Надежда, - Ты соображаешь, что делаешь?  Тебя  в
любую минуту могут упечь за решетку,  переехать  машиной,  или  не  знаю
какую сотворить с тобой пакость, а  ты  целую  ночь  рассказываешь  мне,
каким блестящим рекламистом была Ирен! Я понимаю: мерзкий  убийца  лишил
мир  незаурядной  личности,  но  пускай  мертвые  сами   хоронят   своих
мертвецов, договорились?
   Тут Эдик наконец соизволил заметить настроение Надежды.
   - Что с тобой, Надька? - удивился он.  -  Раньше  ты  не  была  такой
злюкой.
   - Злюкой?! Кретин! Да я просто места себе не нахожу  от  беспокойства
за тебя, урода! А ты только и думаешь, что о своей расчудесной Ирен!
   Они здорово  поругались.  Эдик  демонстративно  вышел  в  прихожую  и
натянул пальто. Надежде пришлось бежать за ним и просить прощения. Потом
оба долго дулись, и только под утро ей удалось втянуть Эдика в  разговор
на нужную тему.
   - Как  ты  думаешь,  каким  образом  Ирен  удалось  отобрать  четырех
подозреваемых?
   - спросила Надежда. - Почему так важно, что она ничего не увидела  за
стендом?
   - Не знаю. - Эдик пожал плечами. -  Я  уже  ломал  над  этим  голову.
Сразу, как только Ирен уехала, осмотрел и холл, и конуру за стендом.  На
мой взгляд, совсем немудрено, что она там ничего не увидела.  Свет  туда
не доходит, тень от площадки над лестницей очень густая. Я  решил  было,
что убийца спрятался в конференц-зале.
   Это имеет смысл, поскольку ключи  от  зала  есть  только  у  четверых
директоров фирм.
   Но одна из нас - Полина, а Ирен говорила о четырех мужчинах. И потом,
что тогда означает этот скрип  в  районе  стенда?  И  почему  Ирен  была
уверена, что убийца ее видел? Если он спрятался в конференц-зале, то  не
мог знать, кто сидит в курилке.

***

   - Почему не мог? А в щель подсмотреть или в замочную скважину?
   - Не мог. Стол  и  лавку,  поставленные  для  курильщиков,  от  двери
конференц-зала не видно. Колонна загораживает.
   - Может, он убежал наверх?
   - Сомневаюсь. Сначала Ирен стояла в предбаннике,  у  самой  лестницы.
Она бы услышала, как он поднимается. Тем  более,  что  ступени  отделаны
мраморной плиткой, беззвучно не очень-то пройдешь, если только  босиком.
И тогда никого нельзя исключить, наверх мог подняться кто угодно. Как  и
выскочить во входную дверь,  что,  впрочем,  совсем  нереально,  ее,  уж
точно, беззвучно не открыть. Нет,  у  меня  сложилось  впечатление,  что
убийца был в холле, что Ирен ощутила его присутствие.

***

   - Ощутила? Тогда - дуновение сквозняка? Или запах?  Может  быть,  эти
четверо пользуются одним и тем же дезодорантом?
   - За кого ты меня принимаешь, Надежда? - обиделся Эдик. -  По-твоему,
я обливаюсь какой-нибудь  ширпотребовской  дрянью?  Мою  туалетную  воду
здесь не купишь. Ее производят и продают в одном-единственном городке на
юге Франции.
   - Пижоном ты был, пижоном и остался, - прокомментировала  подруга.  -
Ну да ладно, сейчас не время обсуждать  твои  барские  замашки.  Значит,
думаешь, запах исключается?
   - Во всяком случае, мой. Его бы Ирен ни с чем не перепутала.
   Это бестактное замечание задело  Надежду,  но  она  не  подала  виду.
Впрочем,  Эдик,  деморализованный  то  ли  горем,  то   ли   алкогольным
отравлением, то ли и тем и  другим,  демонстрировал  сегодня  совершенно
несвойственную ему бесчувственность.
   - Кстати, по-моему, это невозможно, - продолжал он. - Я имею в  виду,
невозможно, сидя на этой  лавке,  учуять  запах  человека,  стоящего  за
стендом, если только он не вылил на себя весь  ассортимент  парфюмерного
магазина. Слишком большое расстояние. И табачный дым все перебивает.
   - Знаешь что? Мне нужно поехать и посмотреть на вашу  контору  своими
глазами, - решила Надежда. - Может, тогда я до чего-нибудь додумаюсь.
   - Исключено! - отрезал Эдик.  -  Если  убийца  заметит,  как  ты  там
шастаешь и что-то вынюхиваешь...
   - Я не буду вынюхивать. Имею я право прийти на прием к зубному  врачу
и немного поглазеть по сторонам?
   -  Не  имеешь.  После  всего  случившегося   каждый   новый   человек
обязательно привлечет к себе внимание.
   - Ну и что? Чем мне может грозить посещение дантиста? У  меня  же  не
написано на лбу: "Сыщик-любитель.  Под  фальшивым  предлогом  осматриваю
место преступления".

***

   - Надька!..
   - Эдик! Ты зачем ко мне пришел? Чтобы я утирала тебе слезы или  чтобы
помогла найти убийцу? Единственная зацепка, которая у нас  есть,  -  это
рассказ Ирен.
   Чтобы разгадать ее шараду, я должна увидеть ваш офис.
   - Тогда я поеду с тобой.
   - А вот это лишнее. Совершенно ни к чему, чтобы  нас  видели  вместе.
Никто из твоих нынешних коллег не знает о моем существовании. Ты  можешь
спокойно переждать здесь, пока мы не проясним обстановку, и ни  милиция,
ни убийца до тебя не доберутся. Позвонишь жене,  скажешь,  что  вынужден
уехать на несколько дней, отпросишься на работе...
   - У кого? Я же директор. И бросить агентство на  произвол  судьбы  не
могу. Мало того, что там кружит убийца, так у нас еще самая страда.
   - Ничего, подчиненные несколько дней перебьются без тебя. Думаю,  это
обойдется твоему агентству дешевле, чем гроб по индивидуальному  проекту
и похороны по высшему разряду, а на другие ты ни за что не  согласишься.
Решено: ты остаешься у меня, а я...
   - А что скажет твой муж? Кстати, где он? - спохватился Эдик.
   - Муж объелся груш, - мрачно изрекла Надежда. - Кстати, он давно  уже
не мой.
   Небольшой  особняк  она  нашла  без  труда.  Собственно,   это   было
единственное  достойное  внимания  здание  на  всей  улице,  застроенной
унылыми  невзрачными  "коробками".  На  их   фоне   особнячок   выглядел
подгулявшим франтом,  что  по  ошибке  забрел  на  профсоюзное  собрание
грузчиков. Одолев шесть  ступенек,  новоявленная  сыщица  оказалась  под
крышей крохотного портика, обрамленного  завитушками  чугунной  решетки.
Тяжелая металлическая дверь подалась лишь с третьей попытки.
   За ней открылся маленький тамбур и еще одна дверь, полегче.  Услышав,
как  лязгнули  пружины,  Надежда  мысленно  согласилась  с  Эдиком:  да,
потихоньку удрать из здания не вышло бы.
   По  замыслу  архитектора,  холл   первоначально   представлял   собой
полукруглый  зал  высотой  в  два  этажа,  с  выгнутой  внешней  стеной,
застекленной от пола до потолка.
   Широкая лестница,  основание  которой  занимало  центр  зала,  полого
поднималась  наверх  и  заканчивалась  еще  более   широкой   площадкой,
прилегающей к противоположной, плоской стене холла.
   Получив в аренду такое нефункциональное помещение, владелец всех трех
фирм - рекламного агентства, дизайн-студии и агентства почтовой рассылки
-  распорядился  о  перепланировке.  Справа  от  лестницы,   практически
вплотную к ней, выгородили помещение под  офис  рекламного  агентства  -
почти правильный прямоугольник  большой  общей  комнаты  и  две  смежные
комнатки  для  начальства,  трапециевидную  и   треугольную.   Общую   и
директорскую части офиса разделял крошечный тамбур -  "предбанник",  где
стоял единственный на все три фирмы копировальный аппарат.
   Попасть из любой комнаты "Пульсара" в холл можно  было  только  через
предбанник, наружная дверь которого пряталась в небольшой нише сразу  за
лестницей.
   Часть холла  слева  от  лестницы  отвели  под  конференц-зал,  но  по
какой-то причине - возможно, из опасения, что  экзотическая  форма  зала
будет отвлекать участников  деловых  переговоров  -  нарушили  симметрию
холла, возведя вместо одной длинной зигзагообразной стены две не слишком
длинные и оставив закуток между продольной стеной и лестницей.
   Лестничную площадку наверху расширили и  удлинили,  получив  солидный
довесок  к  помещениям  второго  этажа,  расположенным  за  холлом.   На
полученной таким образом  новой  площади  по  обе  стороны  от  лестницы
отгородили еще по комнате. Прежде  их  занимало  агентство  "Голубь",  в
одной была контора, в другой - склад.  Потом  склад  переехал  в  другое
здание, офис устроили на его месте, а  освободившуюся  комнату  сдали  в
субаренду дантисту. Остальную  территорию  второго  этажа  занимали  две
комнаты дизайн-студии - офис и мастерская, коридор и туалет.
   Все это  Надежда  узнала  от  Эдика,  полагавшего,  что  ему  удастся
отговорить ее от экскурсии на место  преступления,  если  он  представит
самую  подробную  информацию  о  планировке  здания.  Он  даже  план  не
поленился нарисовать, но Надя все-таки настояла на своем.  Известно  же:
лучше одни раз увидеть, чем сто раз услышать.
   Народная мудрость не обманула. Едва Надежда вошла в холл,  как  сразу
заметила несоответствие между тем, что увидела, и тем, что  услышала  от
Эдика. По его словам, стенд стоял в глубокой тени, и увидеть что-либо  в
просвете между полом и фанерным щитом было трудно. Надя даже  застыла  в
растерянности,  поняв,  насколько  далеко  от  истины  это  утверждение.
Верхняя,  стеклянная  часть  выгнутой  стены  обеспечивала  великолепное
освещение. Свет свободно проникал под фанерное полотно стенда и  добивал
почти до стены.  Только  самый  дальний  угол  под  лестницей  оставался
темным, но и там при желании можно было разглядеть очертания полотера.
   "Неужели он намеренно мне солгал? - гадала Надежда. - Какая глупость!
Зачем?!"
   Только через минуту до нее дошло, в чем  дело.  Эдик  разговаривал  с
Ирен около семи вечера, когда на улице уже стемнело, и  обследовал  холл
только после ее ухода.
   Надя подняла голову и внимательно осмотрела люстру. На первый взгляд,
лампочек в ней хватало, чтобы осветить холл  до  последнего  уголка.  До
перепланировки так оно, наверное, и  было.  Но  тогда  козырек  площадки
второго этажа еще не нависал над холлом и не перекрывал доступ  верхнему
свету. А теперь по вечерам в закутке между лестницей  и  конференц-залом
действительно  должно  быть  совсем  темно.  Потому,  наверное,  его   и
загородили стендом, превратив в  подобие  чулана  для  щеток,  тряпок  и
полотера.
   Слева от входа стоял стол с двумя пепельницами и  длинная  деревянная
лавка - уголок курильщика. Надежда села на лавку спиной к столу и  лицом
к стенду, достала сигарету и закурила. В прошлый четверг,  ровно  неделю
назад на этом самом месте сидела  Ирен.  Надя  закрыла  глаза  и  словно
увидела высокую сутулую женщину с вытянутым желтоватым  лицом.  Вот  она
выходит из-за лестницы, уткнувшись в свои листочки, садится на скамью  -
именно так, спиной к столу, перелезать через лавку ей было недосуг -  и,
не отрывая взгляда от странички с текстом, закуривает.
   Делает две-три затяжки, и тут ее внимание отвлекает скрип, непонятный
и неожиданный - в пустом-то холле.  Ирен  поднимает  голову  на  звук  и
видит... Что же она видит? Надя открыла глаза  и  посмотрела  в  сторону
стенда. При теперешнем освещении было ясно видно, что за ним никого нет.
По словам Эдика, Ирен вышла в холл около половины пятого. В это время