и Мишутку на ночь. Сумасшедшая жизнь последних дней  всех  изрядно
вымотала,  а  чувство  безопасности,  внушаемое  двухметровым  кирпичным
забором и присутствием Геши с автоматом, действовало  так  расслабляюще,
что думать о страшном и неприятном совершенно не хотелось. Надя и  Лиска
втайне надеялись, что, если  они  потянут  время  еще  немного,  приедет
Вовчик, и все разрешится само собой. Но Эдик не разделял их  безоглядной
веры во всемогущество хозяина этих ленных владений и теребил  своих  дам
до тех пор, пока они не уступили его напору.
   Поначалу  "штурм"  больше  напоминал  вялотекущую  осаду  с   редкими
выстрелами наугад в сторону неприятельской цитадели. Потом Лиска заметно
оживила процесс.
   - Ох, совсем из головы вылетело! Прошлой ночью, еще до этой кошмарной
газовой атаки, я вспомнила во сне фразу, которую сказала тогда Ирен. Ну,
в бреду, помните? Она так отчетливо прозвучала у меня  в  мозгу,  что  я
даже проснулась и записала ее, чтобы снова не забыть. Листочек, конечно,
остался там, в квартире, но, по-моему, я смогу ее воспроизвести. Сейчас,
подождите. Перестаньте  есть  меня  глазами,  вы  меня  сбиваете...  Да,
похоже, это звучало так: "Они все туда забежали, все! - я  сама  видела.
Смотрю, а их нет. Все есть, а их нет. Но этого же не  может  быть?  Нет,
только не черные ноги!" - Лиска перевела взгляд с Эдика,  на  Надежду  и
обратно. - Я почти уверена, что это точные ее слова. Как  по  вашему,  в
них есть какой-нибудь смысл?
   - Да, - глухо сказал Эдик. - Есть. Ирен говорила про тот вечер, когда
обнаружили труп. Катрин  стояла  за  стендом  и  выла  как  сирена.  Все
побежали на крик и набились в этот закуток.  А  Ирен,  видимо,  осталась
стоять с другой стороны. Она видела  ноги.  Все  ноги,  кроме  "черных".
Потом кто-то принес лампу, и мы разглядели  труп.  Ирен  вспомнила  звук
падения чего-то тяжелого на пол, шорох груза, который волокли по  паласу
двумя часами раньше, и догадалась, что перетаскивали тело. За минуту  до
того, как она вышла в  холл.  В  холле  никого  не  было,  но  почему-то
скрипнул стенд. Ирен посмотрела туда и ничего не увидела - точно так же,
как не увидела "черных" ног,  когда  мы  столпились  за  стендом.  Вывод
напрашивается сам собой. Убийца был в черном. В тот день в  черное  были
одеты только четыре человека. Я, Базиль, Эжен и Джованни. Ирен не хотела
верить в то, что один из нас - убийца.
   - Я все-таки не могу понять... - задумчиво начала Лиска. - Почему она
решила, что убийца - непременно из ваших? Помните, вы говорили:  Эжен  в
пятницу предположил,  что  покойник  разговаривал  с  киллером,  который
специально его поджидал и просто сделал  вид,  будто  работает  в  вашем
здании? Конечно, все последующие события доказывают, что Эжен  не  прав,
но ведь Ирен таким доказательством не располагала! Так откуда взялась ее
уверенность? Может, она все-таки ошиблась?
   - Я сам над этим думал, - вздохнул Эдик. - Особенно после того, как у
всех "черных ног" обнаружилось алиби на четверг, когда стреляли в  Петю.
Тогда получается, что смерть Ирен,  исчезновение  Мыколы,  покушение  на
Петю и охота на нас никак не связаны с первым  убийством...  Но  это  же
бред! Какое всему этому еще можно придумать объяснение?
   - Эдик, Ирен была очень умной, да? - вдруг спросила Надежда.
   - Очень. Собственно, другой такой умной женщины я не встречал... да и
не женщины тоже. Хотя ты, наверное, могла бы составить ей конкуренцию...
Нет, вряд ли  -  вы  умные  совсем  по-разному.  У  тебя  ум  быстрый  и
блестящий, как сабля грузинского танцора, у нее - острый и  точный,  как
скальпель хирурга.
   - Сабля тоже бывает острая, - обиделась Надя.
   - Да я и не спорю, - смутился Эдик. - Я совсем не  то  имел  в  виду.
Понимаешь, если у танцора отнять саблю, он все равно останется танцором.
А хирург без скальпеля хирургом  быть  перестанет.  Ты,  если  бы  вдруг
поглупела, все равно осталась бы собой, а она - нет. Ум был сутью  Ирен,
понимаешь? Неотъемлемой частью ее личности. Я прав, Лиска?
   - Не то слово! Точно и образно сформулированная истина.
   - Тогда скажи мне вот что, - снова заговорила  Надежда.  -  Насколько
хорошо Ирен относилась  к  вам  четверым  -  к  тебе,  Базилю,  Эжену  и
Джованни?
   - Я бы сказал - очень хорошо. Джованни ты видела, к  нему  по-другому
относиться невозможно. Базиль... Ну, мы всегда любим  тех,  кому  делаем
добро, правда? А Базиль на нее молился, как на икону. Эжена  она  ужасно
жалела.
   Говорила, что он похож на игрушку, у которой сломана главная пружина.
Игрушка  еще  шевелится,  делает  какие-то  движения,  но   они   больше
напоминают судороги мертвой лягушки под током. Ирен говорила,  что  сама
когда-то  прошла  через  такое  состояние,  и,  если  бы  Лиска  ее   не
"починила", не миновать бы ей свалки - это ее собственные слова. Поэтому
Ирен от души сочувствовала Эжену и старалась, как могла, вытащить его из
депрессии.
   - А с тобой она дружила, - закончила за Эдика  Надежда.  -  В  общем,
мысль о том, что кто-то из вас четверых -  убийца,  была  ей  не  просто
неприятна  -  отвратительна.  Как  умный  человек,  Ирен  не  могла   не
додуматься до  версии  Эжена  насчет  постороннего  киллера.  И  она  бы
ухватилась за нее руками и  ногами  -  если  бы  только  могла.  Поэтому
предлагаю принять за аксиому: Ирен  знала  нечто  такое,  что  абсолютно
исключает эту версию. И, как в  задаче  про  трех  мудрецов,  вымазанных
сажей,  она  предполагала,  что  ты  примешь  в  расчет  ее   умственные
способности, когда будешь отгадывать ее загадку. Помнишь ее  слова:  "Ты
умный, ты догадаешься"? Скорее всего, мы никогда не узнаем,  почему  она
исключила посторонних. "Черные ноги" здесь ни при чем, киллер со стороны
мог вырядиться в черное с неменьшим успехом. Просто примем как данность,
что основания у нее были.
   - Ну хорошо, - согласился Эдик. - Приняли. Только получается, что  мы
опять не сдвинулись с места. У нас по-прежнему те же трое подозреваемых,
и ни единого указания, позволяющего отдать предпочтение кому-то одному.
   - Ты не прав. Указание есть. Не знаю, обратил ли ты внимание на  один
довольно-таки примечательный факт: собеседник  того  уголовного  типа  -
жертвы - не произнес ни единого слова.  Конечно,  он  мог  слышать,  как
работает ксерокс и догадаться, что дверь в тамбур "Пульсара"  открыта  и
там кто-то есть. Но ведь Ирен включила ксерокс  не  сразу,  сначала  она
тихо стояла у двери, крутила в  руках  пустую  пачку  из-под  сигарет  и
думала над фразой для  отчета.  Более  того,  когда  она  делала  копию,
разговор уже оборвался - уголовник рухнул на пол, и убийца  поволок  его
за стенд. Словом, молчание нашего Икса удивительно. Как  правило,  люди,
слушая  кого-то,  поддакивают,  возражают,  вставляют  свои   замечания,
междометия. Очень  немногие  способны  выслушать  собеседника  в  полном
молчании. Я никогда не видела Базиля, и ничего не могу  сказать  на  его
счет,  но  в  пятницу  ты   рассказывал   свою   историю   двум   другим
подозреваемым. Помнишь, как слушал Эжен, и как  -  Джованни?  -  Надежда
повернулась к Лиске и пояснила:
   - Эжен сидел с закрытыми глазами, не шевелился и не издал  ни  звука.
Джованни то и дело ахал, вскакивал, вскрикивал: "Как?!", "Да ты что!"  -
и тому подобное.
   - Значит - Эжен? -  недоверчиво  спросила  Лиска.  -  Но  он  же  вам
помогал! Поехал с вами к Джованни и вообще...
   - Да, а когда мы  уходили  от  Джованни,  на  балконе  нас  поджидала
парочка головорезов! Хорошо еще, что  я  сопоставила  внезапную  поломку
лифта с перегоревшими лампами на лестнице и сделала правильный вывод.
   - Но как Эжен мог предупредить головорезов, он же все время был у вас
на глазах?
   - Не все время. Когда мы вышли в прихожую и начали одеваться,  он  на
минуту задержался в комнате. А у него при себе был мобильник.
   - А мне все-таки кажется, что это не Эжен, - не сдавалась Лиска. - Он
три года в депрессии, на себя рукой махнул - живет в берлоге, ни  с  кем
не общается... Разве это похоже на человека, который маниакально убирает
всех, кто  предположительно  -  только  предположительно!  -  может  его
уличить? Если бы Эжен по неведомой причине убил того уголовника,  он  бы
не стал суетиться. Конечно, я с ним незнакома, но по вашим  рассказам  и
по тому, что говорила о нем Ирен, ему наплевать, что с ним будет.
   - Я тоже не думаю, что наш Икс - это Эжен, - поддержал Лиску Эдик.  -
Прежде всего потому, что ему негде взять  денег  на  наемников.  Из  нас
четверых он зарабатывает меньше всех. Кстати, если говорить о  молчании,
то Базиль годится ничуть не меньше Эжена. Он тоже не словоохотлив.
   - Правда? - оживилась Надежда. - Ты  думаешь  он  способен  выслушать
пространный монолог незнакомца в полном молчании?
   - Вполне. Слушая других, Базиль, конечно,  не  хранит,  вроде  Эжена,
каменную неподвижность - вертит что-нибудь в руках, важно кивает,  -  но
звуков обычно не издает...  Да,  но,  черт  побери!..  Он  действительно
обожал Ирен. Нисколько не удивлюсь, если Джованни прав в том, что Базиль
был в нее влюблен. И деньги!  Два  года  назад  необходимость  заплатить
десять тысяч баксов чуть не стала для него катастрофой. Я сам видел,  во
что он тогда превратился. Краше в гроб кладут.
   Сколько  он  мог  скопить  за  эти   два   года?   Ну,   пусть   даже
пятнадцать-двадцать тысяч. За такие деньги можно нанять  киллера,  но  у
нас их по меньшей мере двое!
   Да еще баба, которая  им  помогает,  -  помните  звонок  таинственной
незнакомки? За такую смешную  сумму  они  похитили  и,  вероятно,  убили
Мыколу, стреляли в мужа Ирен, обзванивали миллион моих знакомых,  сидели
в засаде на лестнице, пытались отравить нас  газом?  Как  хотите,  но  я
этому не верю!
   - Значит, Базиль тоже отпадает?  -  Лиска  вздохнула.  -  У  вас  нет
ощущения, будто нас все время швыряет вверх-вниз? Только найдешь  доводы
в пользу одного из подозреваемых, воспрянешь  -  вот  она,  разгадка!  И
сразу - бух вниз!  Опять  не  подходит.  Точно  на  американских  горках
катаешься...
   Все уныло замолчали. Неизвестно,  о  чем  размышляли  Лиска  и  Эдик.
Надежда не размышляла ни о чем. Точнее, пустила свои мысли на самотек  и
лениво ждала, куда они ее вынесут.
   "Американские  горки...  Забавно,  что  в  Америке  этот   аттракцион
называется  русскими  горками.  А  то,  что  у  нас   называется   "уйти
по-английски", у англичан звучит как "уйти по-французски"...  А  русская
рулетка на самом  деле  появилась  в  Америке  во  время  калифорнийской
золотой лихорадки... Кто это недавно говорил про  русскую  рулетку?  Ах,
да! Джованни. Какому идиоту могло прийти в голову назвать  так  водку?..
Интересно, что они на этикетке нарисовали? Револьвер? Череп и  кости?  А
что, недавно какой-то мужичок  демонстрировал  по  телевизору  канадские
сигареты с гробиком на пачке... Вероятно, результат кампании по борьбе с
курением. Так что не такую  уж  и  чушь  они  несли,  когда  разыгрывали
Катрин. Еще немного,  и  правда  начнут  всякую  гадость  вместо  табака
подкладывать... Хотя до цианистого калия дело вряд ли дойдет... Минутку!
Цианистый калий в сигаретах...
   Эдик говорил, что  уголовника  отравили  сигаретой!  Совпадение?  Или
убийца присутствовал при том разговоре? Да, но что это нам дает? Они все
четверо присутствовали. Эдик толкнул целую  речь  в  пользу  радикальных
мер, остальные подавали реплики... Реплика Эжена, если  я  не  ошибаюсь:
"Ну, это они уж слишком!"
   Джованни выразил надежду, что трубочный табак не  пострадает.  Базиль
сказал, что теперь-то точно бросит курить... О Господи! Неужели?.."
   - Стоп! Кажется, я нашла... - сказала Надежда сдавленным  голосом.  И
замолчала.
   - Ну?!
   - Да говори же!
   Надежда откашлялась.
   - Предупреждаю сразу: на первый взгляд, версия совершенно  дикая.  Но
она дает ответ на вопрос, который все время меня  мучил.  Почему  Икс  -
нормальный законопослушный гражданин, работающий в солидной фирме  и  ни
разу  не  вызвавший   у   коллег   подозрения   в   маниакальности   или
принадлежности к криминальным кругам,  -  ни  с  того  ни  с  сего  убил
человека, которого увидел впервые в жизни? До сих пор у меня было только
одно объяснение: на самом деле он увидел этого  парня  не  впервые;  тот
явился откуда-то из прошлого Икса, но почему-то его не узнал. Или сделал
вид,  что  не  узнал.  Но  это   объяснение   выглядит   слишком   уж...
литературным, что ли. От него так и  веет  Диккенсом,  романом-загадкой,
надуманной драмой. В жизни так не бывает. И еще одна вещь меня  смущала.
По всему выходит, что убийство заранее  не  планировалось.  Откуда  Иску
было знать, что молодой человек придет к нему на работу? И даже если  он
допускал такую возможность, то наверняка не собирался  убивать  в  таком
многолюдном  месте.  Тогда  зачем  он  принес  на   работу   отравленные
сигареты?
   - Переходи к ответам, Надежда, - не выдержал Эдик. - Вопросы мы можем
задавать не хуже тебя.
   - Ладно. Я пришла к выводу, что  убийство  было  случайностью  чистой
воды.
   Человек в поисках работы зашел в одно из офисных зданий,  встретил  в
холле мужчину, спросил, держат ли здесь ночных сторожей, и,  узнав,  что
нет, начал доказывать неблагоразумность такого  беспечного  отношения  к
частной собственности. В процессе доказательства он полез  в  карман  за
куревом, обнаружил, что пачка пуста, и попросил сигаретку  у  слушателя.
Тот, видимо, был погружен в собственные мысли,  поэтому  бездумно  сунул
руку в карман и протянул свою пачку, совершенно позабыв, что  там  лежит
сигарета, пропитанная цианидом...
   - Надька, ты перегрелась! - убежденно заявил Эдик. - Тебе не кажется,
что ты отвергла свою "литературную" версию ради  абсолютно  безумной?  С
какой  целью  нормальный  человек  будет  таскать  в  кармане  пачку   с
сигаретой, пропитанной цианидом, и как он может он ней позабыть?!
   - Остынь на минутку и скажи: сочетание слов "сигарета"  и  "цианистый
калий" тебе ни о чем не напоминает?
   Эдик вдохнул, а  выдохнуть  забыл.  На  целую  минуту.  Потом  воздух
вырвался из него с каким-то странным звуком. И только  после  этого  ему
удалось произнести более-менее членораздельно:
   - Ты думаешь?...
   Тут взорвалась Лиска.
   - Возможно, вам это покажется странным, но лично мне  ваше  сочетание
ни о чем не говорит! Может  быть,  вы  соблаговолите  просветить  темную
дуру?
   - Извини, Лиска, - опомнилась Надежда. - Тебе оно и не может ни чем о
говорить. Это, так сказать, шутка для узкого круга посвященных.  Однажды
собрались в курилке пятеро здоровых мужиков и разыграли  одну  девчонку,
убедив ее, будто дума в  рамках  борьбы  с  курением  собирается  издать
закон,   предписывающий    производителям    подкладывать    в    каждую
десятитысячную пачку одну сигарету, отравленную цианистым  калием.  Дело
происходило у Эдика на работе, и  среди  мужиков  были  все  трое  наших
подозреваемых  -  ну,  и,  ясное  дело,  Эдик,  который  был  одним   из
инициаторов  розыгрыша.  Остальные  подозреваемые  ему   поддакивали   и
подавали реплики. В частности, Базиль заявил,  что  теперь-то  уж  точно
бросит курить. И, что самое интересное, действительно бросил.
   - Но... - Лиска открыла рот. - Не может быть...
   - Я предупреждала, что версия, на первый взгляд, дикая. Но почему  бы
и нет?
   Почему, человек,  безуспешно  сражающийся  со  своим  пристрастием  к
никотину, не мог задуматься над блистательными доводами Эдика  в  пользу
радикальных мер борьбы с курением и  решить,  что  идея  недурна?  Идея,
конечно, нетривиальная - положить в  пачку  отравленную  сигарету,  дабы
оградить себя от соблазна, - но, насколько я  поняла,  Базиль  и  сам  -
личность довольно неординарная.
   -  О  господи!  -  Лиска  судорожно  сглотнула.  -  Какая  чудовищная
нелепость! Стать убийцей из-за желания избавиться от вредной привычки!..
Бедный Базиль! Но... Как же  Ирен?  Неужели  он  убил  женщину,  которую
боготворил, только потому, что она могла его разоблачить? А потом  нанял
бандитов, чтобы убивать еще и еще?.. Это же безумие!
   Надежда вздохнула.
   - Я не обещала ответить вам на все вопросы. Могу только предположить,
что пережитое испытание нанесло удар по психике Базиля. По словам Эдика,
он "тяготел к святости", а  путь  к  святости,  согласно  литературе,  -
стезя, опасная для душевного  здоровья.  Представь  себе:  ты  постоянно
укрощаешь  плоть,  закаляешь  дух,  совершенствуешься,  а  в  результате
становишься...
   - Да! - вдруг воскликнул Эдик.  -  Ты  права,  Надежда!  Я  вспомнил.
Базиль бросил курить примерно в мае, но еще в сентябре я видел, как  он,
разговаривая, крутил в  руках  портсигар.  Залезет  в  карман,  вытащит,
повертит, повертит и сунет обратно.
   Вот сволочь! - Он ударил кулаком по столу. - А какие слезы лил, когда
нам про Ирен сообщили! Иуда! Едем! Я лично сделаю из него отбивную!
   - Куда мы поедем, Эдик? - попыталась увещевать его Надежда. - Его  же
нет в Москве!
   - Который час? Половина двенадцатого? Его поезд в три часа  приходит.
В начале четвертого он будет на работе - от вокзала до нас  идти  десять
минут. Базиль всегда там ночует, когда из своего  Тамбова  возвращается.
Геша!
   Человек-гора,  скромно  сидевший  на   кухне,   загремел   бамбуковым
занавесом и вышел на зов.
   - Позволь нам, пожалуйста, взять до утра машину. Нам нужно съездить в
Москву.

***

   - Владимир Анатольевич не велел вас одних отпускать. Если надо, я вас
сам отвезу.
   - Понимаешь, мы не хотим брать с собой  ребенка  -  мало  ли,  что...
Значит, кому-то нужно с ним остаться.
   - Лучше уж останусь я, - вмешалась Лиска. - Мне твое "мало ли что" не
нравится. Геша должен поехать, он лучше любого из нас  готов  ко  всяким
неожиданностям.
   - Но вас с Микки тоже нужно охранять! - напомнил Эдик. - Вдруг,  пока
нас не будет, сюда нагрянут вчерашние бандюки?
   - Ну вот что, - решил Геша. - Я сейчас  вызову  своего  сменщика,  он
покараулит Микки и  Елизавету  Петровну,  а  я  отвезу  вас  с  Надеждой
Валентиновной, куда прикажете.

Часть четвертая

Глава 23

   Базиля душила бессильная ярость. В этом не было ничего  необычного  -
она  душила  его  после  каждой  поездки  домой;  не  помогали   никакие
медитации, никакой аутотренинг. Но на этот раз он уезжал из Москвы таким
измочаленным и опустошенным, что,  казалось,  ни  один  раздражитель  не
пробьет эту черную пустоту.
   Однако Юлии это опять удалось. Ей всегда  удавалось  довести  его  до
кипения, в каком бы состоянии он ни находился.
   После   развода   Базиль   всерьез   опасался   свихнуться.   Желание
расправиться с бывшей женой  преследовало  его  неотвязно,  а  временами
просто захлестывало, и он выпадал из реальности. Единственной  преградой
на пути к безумию, к  одержимости,  оставалась  любовь  к  дочери.  Ради
Светика он должен был во что бы то ни стало  избавиться  от  наваждения,
победить  свою  навязчивую  идею.  Но  заставить   себя   обратиться   к
психотерапевтам и прочим психоаналитикам было выше его сил. Базиль вырос
в простой, чуждой интеллигентским рефлексиям среде и считал специалистов
такого рода опасными шарлатанами.
   Человек, нуждающийся в психологической поддержке и отвергающий помощь
психологов,  как  правило,  обращается  к  друзьям.  Но  Базиль   всегда
испытывал некоторые трудности при попытке облечь мысли в слова. Выразить
же словами свои чувства и смутные желания и вовсе было  для  него  делом
невозможным. Да и не по-мужски это, считал он.
   Помощь пришла с неожиданной стороны. Однажды перед поездкой в  Тамбов
Базиль заглянул в книжную лавку купить какого-нибудь чтива  в  дорогу  и
зацепился взглядом за невзрачную брошюрку, название  которой  призывало:
"Исцелись!"
   Вообще-то он не доверял  таким  книжонкам  -  за  последние  годы  их
развелось великое множество, а целительное воздействие, которое они,  по
идее, должны был