ок,  какую-нибудь
глупость затеял...
   Звонки ничего не дали. Серафима стала испуганно ерзать в кресле.
   - Юра, может, уехать нам, а? Племяшка  как  привидение  -  в  гроб  краше
кладут. Да и нам бы отдохнуть... Отпраздновать завтра можно...
   - Ты девку-то вразуми...
   - Не дура. Я ж все прочувствовала, как скажешь, так и сделаем.  В  запасе
головы не держим. Отвези нас, а?
   - Перебьетесь. Частника поймаете. Я брата дождусь.
   - Ну и черт с тобой, - разозлилась Серафима. - Хотя Лике и правда  плохо,
а тебе бы ничего не стоило...
   - Проваливайте, - отмахнулся Юрик.
   - Давай еще разочек повторим, что ментам  говорить.  Видишь,  волнуюсь  я
даже... - Лихой скороговоркой тетушка все повторила. - Все. Отбыли в  шесть.
Вы нас не повезли, потому что выпили. Если будут неувязки со временем нашего
возвращения в город, скажем, долго на дороге стояли.
   Юрик слушал вполуха,  ему  уже  все  заметно  надоело.  Тетушка  хлебнула
коньячку на дорожку и помогла мне подняться.
   Только мы покинули особняк, как  былая  бодрость  вновь  вернулась,  и  я
заметно ожила. Зашагала бойко, чем порадовала Серафиму.
   - Чего несешься как угорелая? - все-таки поинтересовалась она.
   - Телефон нужен.
   - Так есть у тебя. Или нет?
   - Я его в туалете утопила.
   - Разумно. Хотя вещь дорогая. На почте должен быть телефон.
   - Отсюда звонить нельзя. Нам надо в город как можно быстрее.
   К счастью, шоссе здесь  оживленное,  соединяющее  два  областных  центра.
Очень  скоро  мы  выгружались  из  "Жигулей"  возле  поста  ГАИ,   рядом   с
троллейбусной остановкой. Я увидела телефон  и  бросилась  к  нему.  -  Кому
звоним? - спросила тетушка. - Ты знаешь  кого-нибудь  из,  коллег  Владимира
Петровича?
   - Знаю. Заместителя его, Петьку... А что?
   - Надо, чтобы кто-то меня выслушал, не перебивая.
   - Положим, Петька выслушает. Но за остальное не ручаюсь.  Время  позднее,
на работе его может и не быть,  а  домашний  телефон  я  не  знаю.  Придется
Вовкиной Катьке звонить. Сама видишь: хлопотно и вилами на воде...
   Тетушка набирала номер, я томилась рядом, и вдруг, припав ухом к  трубке,
едва не взвизгнула от нежданно обрушившегося на меня счастья: на  том  конце
провода был Владимир Петрович.
   - Вовка, ты ж в больнице, - удивилась Серафима.
   - Давно сбежал. Говорил ведь: два дня, не больше... Живы?  Рад,  ей-Богу.
Признаться, сильно беспокоился.
   - А чего домой не спешишь?
   - Дела поднакопились. Вас где носило?
   Тут я выхватила трубку, слушать дальше их светскую беседу не было сил.
   - Володя, старший Катков убил Циркача, - я назвала адрес. Он присвистнул:
   - Как же он вас в живых оставил?
   - Мы алиби, - я вкратце обрисовала ситуацию. - Сейчас  Каток  на  даче  в
Красном. Можно устроить так, чтоб его  там  прихватили  и  заодно  дачу  как
следует обыскали?
   - И что найдут?
   - Думаю, что-нибудь такое, что позволит упечь его в тюрьму.
   - Занятно. Попробуем сделать... Где вас найти?
   - Дома. Мы теперь не прячемся. Больше от меня ничего не зависело. Я разом
почувствовала смертельную усталость. Возвращение в квартиру помню с  трудом.
Вошли, рухнули на диван и, как ни странно, уснули.
   Разбудил нас верный друг. Долго и настойчиво звонил в  дверь.  Утро  было
хмурым,  серым   и   по-настоящему   осенним.   Серафима,   перепуганная   и
взлохмаченная со  сна,  бросилась  открывать.  Владимир  Петрович  прошел  в
комнату, занял любимое кресло и терпеливо ждал. когда мы  умоемся  и  сварим
кофе. Сон пошел мне на пользу. Я чувствовала  себя  почти  хорошо.  Чего  не
скажешь о верном друге: он имел вид человека, не спавшего как минимум сутки.
Я вспомнила, что он сбежал из больницы, и забеспокоилась.
   - Чего ты меня разглядываешь? - усмехнулся он. - Устал как собака, только
и всего.
   - Не тянул бы ты, Вова, - жалобно попросила тетушка.
   Он допил кофе, отодвинул чашку и сказал:
   - Каток арестован. По подозрению в убийстве Циркача. Его труп  обнаружили
в районном  центре,  и  есть  свидетели,  что  ребятки  Катка  вертелись  по
соседству...
   - У него есть алиби?
   - Есть, - кивнул Владимир Петрович. - Он заявил, что  с  девяти  утра  до
шести вечера вы очень весело проводили время на даче. На вопрос,  где  брат,
ответил, что тот отлучился по делам. Дачу обыскали...
   - Да не тяни, ей-Богу, - разозлилась Серафима.
   - Нашли труп Жорки. В гараже, в яме. Прикрыт досками. Кто-то  сломал  ему
шею.
   - Господи, помилуй. Юрка говорит, и мы подтверждаем: в  шесть,  когда  мы
покидали дачу, оба брата были живы и здоровы. Каток сам учил...
   Владимир Петрович  пристально  посмотрел  на  Серафиму,  потом  на  меня,
невесело засмеялся:
   - Не хотел бы я быть вашим врагом...
   - Как Каток отнесся к смерти брата? - спросила я.
   - А ему еще не сказали. Дает показания по подозрению в убийстве Правдина,
ведет себя нагло. Называет вас свидетелями... Пусть  увязнет  поглубже,  вот
тогда и сообщат.  Посмотрим,  как  он  начнет  выкручиваться.  После  вашего
отъезда братья вдвоем остались. Свидетели есть,  что  несколько  дней  назад
между ними произошла крупная  ссора:  Юрик  пинал  младшего  ногами.  Может,
нарочно он братишке шею и не  ломал,  но  в  гневе  вполне  мог  силушку  не
рассчитать.  Так  что  дела  у  Катка  неважные.  Когда  его  познакомят   с
результатами вскрытия, ему будет не до смеха.
   - А чего ж ты не рад? - удивилась Серафима. - Хана Юрику,  одно  из  двух
убийств на себя брать придется. Конечно, адвокаты много  чего  наплетут,  но
власти Юрика не жалуют. На нас ведь тоже  жать  нельзя:  бабы.  Припугнут  -
расколемся. Думаю, лет на семь мы с Юриком простимся.
   - Где Жорка прячется, я сказал только вам, - вздохнул Владимир  Петрович.
- Кто убил?
   - Как на духу, Вова, знать не знаем.  Наверное,  ребята  Циркача.  Может,
сами как-то узнали, а может, и мы протрелались. Что с нас взять?
   Тут Владимир Петрович повернулся ко мне:
   - А ты что скажешь?
   - Катку место в тюрьме. Если я не могу посадить его за убийство  Циркача,
значит, сядет за убийство брата.
   - Лика, тебе придется давать показания в суде. Тебе  придется  поклясться
говорить только правду и не лгать. Тебе придется нелегко... Уверяю.
   - Ничего, я справлюсь. У меня есть долг перед одним человеком.
   - Перед убиенным Циркачом? - невесело усмехнулся Владимир Петрович.
   - Нет, перед его женой. Единственное, что я могу,  -  засадить  в  тюрьму
убийцу ее мужа. Я устрою на суде такой спектакль, помогая Юрику, что  только
идиот не поймет, что он убийца.
   - Шутки с правосудием  кончаются,  как  правило,  печально.  Может,  ваши
намерения и похвальные, лично я  вполне  разделяю  желание  видеть  Катка  в
тюрьме, но лжесвидетельство - это лжесвидетельство. Подумайте над этим.
   Лжесвидетельствовать  не  пришлось.  Каток,  осознав,  в  какой   ловушке
оказался, подписал признание в убийстве Сергея Правдина.  На  суде  Серафима
держалась со спокойным достоинством, а я рыдала и при каждом вопросе жалобно
смотрела на Юрика. Забавно, но  он,  кажется,  так  и  не  понял,  как  смог
оказаться в ловушке. На суде Каток выглядел  сосредоточенным  и  хмурым,  но
страха я в нем не видела. Лжесвидетель Юрик Катков остался самим собой.

***

   Все это еще только предстояло мне, а пока я  собиралась  домой.  Я  звала
Серафиму в Италию, но она заявила, что там тоска  смертная.  Возвращаться  я
решила поездом, билет уже был куплен на  завтра.  Время  оставалось  на  то,
чтобы кое-что сделать.
   Утром я поехала на кладбище. Говорят, похороны  Циркача  были  пышными  и
многолюдными. Я на них присутствовать не могла, как теперь не могла  уехать,
с ним не попрощавшись.
   Оставив машину на стоянке, я зашла в сторожку. Двое  пьяненьких  мужичков
неопределенного возраста кого-то поминали.
   - Извините, я ищу могилу, пять дней назад похоронили  молодого  человека,
похороны очень богатые...
   - А, это бандита, что ли? - оживились мужички. - По центральной аллее  до
конца и направо. Там все свеженькое, быстро найдете.
   Я действительно нашла ее быстро, но подойти не смогла. Рядом с  могильным
холмом, целиком усыпанным алыми розами, на коленях стояла женщина в  черном,
держа за руку девочку лет пяти. Я торопливо повернулась и пошла к выходу.
   В спортшколе было тихо. Знакомым коридором  я  добралась  до  тренерской,
постучала и вошла. На этот раз в комнате  был  только  пожилой  мужчина,  он
сидел за столом и читал газету.
   - Извините, где я могу увидеть Руслана Демидова?
   - Руслана? А он уволился. Вы к нему по какому вопросу?
   - Уволился? Когда?
   - Неделю назад. Вроде опять в охрану подался.
   Я попрощалась и вышла. Дома Руслана тоже не оказалось. Я долго звонила  и
еще дольше стояла перед запертой дверью. Выглянула соседка из квартиры рядом
и, гневно оглядев меня с ног до головы, сказала:
   - Нет его, неужели не ясно?
   - А вы не знаете... - начала я, но она уже хлопнула дверью.
   Оставалась  автостоянка.  Песики  бегали  вдоль  ворот.  Услышав  сигнал,
появился парень. На нем была та же куртка, что и на Руслане в ту ночь,  и  в
первую секунду я обрадовалась: он. Парень подошел ближе.
   - Я ищу Руслана, - сказала я. - Как он работает?
   - Не работает. Уволился. Домой зайдите, адрес дам.
   - Спасибо, у меня есть, - сказала я, садясь в машину.
   Вряд ли Руслан хотел, чтобы его нашли.

***

   На следующий день меня провожали. Возле подъезда замерла "мечта бандита".
За рулем сидел Негритенок,  чрезвычайно  довольный  и  сверкающий  остатками
зубов. Илья лично загрузил мои чемоданы, и мы поехали  на  вокзал.  Серафима
весело болтала и мяла сразу обеими ладонями рукав  безукоризненного  пиджака
Ильи Сергеевича. Но тот взирал на это очень благосклонно. Я подозревала, что
скоро получу веселенькую открыточку  с  приглашением  на  бракосочетание  со
скромной подписью: "Серафима и Илья". Тетушке, безусловно,  пора  замуж.  Мы
приехали рано и еще минут двадцать томились на перроне, то и дело поглядывая
на часы. Мне не терпелось уехать, а тетушке меня проводить. Она посматривала
по сторонам и хитро щурилась.
   Пора было  заходить  в  вагон.  Мы  облобызались  с  Серафимой,  Ильей  и
подоспевшим Сашей. Потом я еще немного помахала рукой  из  окна,  а  тетушка
сделала слабую попытку побежать за поездом. Я могла сесть  и  с  облегчением
вздохнуть. И тут обнаружила, что в купе по-прежнему одна. Довольно  странно,
но возражать я не собиралась. Город мелькал за окном, отпуск кончился,  а  у
меня было чувство, что свою самую главную роль я уже сыграла.
   Дверь купе открылась, и вошел Руслан, не вызвав своим появлением  особого
удивления.
   - Привет, - сказал и сел напротив.
   - Привет, - улыбнулась я. - В наши края?
   - Точно.
   - В отпуск?
   - Как получится. Может, на всю жизнь. Как ваш городишко, очень паршивый?
   - Город хороший. А как же твои дела?
   - Так ведь нет никаких дел. Совершенно.  Могу  заниматься  чем-нибудь  не
очень нужным и приятным.
   - Это ты обо мне так?
   - Ага. Давай знакомиться. Если честно, я золотой  парень.  Сама  увидишь.
Времени в дороге сколько угодно, успеем узнать друг друга.
   - Я знаю, кто ты, - сказала я, глядя в окно.
   - Да ну... - усмехнулся он. - И кто же?
   Я улыбнулась и ответила:
   - Дед Мороз.