м
кабинете, как говорится, тет-а-тет, а ты, дорогая моя,  на  глазах  у  всего
кабака, в его, можно сказать, родном доме. Ощущаешь разницу?
   - Эта сволочь тебя с дерьмом смешает, - серьезно сказала тетушка.
   - Но ведь не сегодня, - попробовала улыбнуться я. - В  любом  случае,  не
могу я  уехать,  когда  Циркач  оторвал  свою  задницу  от  стула  на  целых
пятнадцать сантиметров.
   - На четырнадцать с половиной, - поправила тетушка.
   - Все равно, - сказала я с видом человека, разубеждать которого не  имеет
смысла.
   Тетка посмотрела на меня внимательно, вздохнула и махнула рукой.
   - Лика... - сурово начал Владимир Петрович, но Серафима его перебила:
   - Бесполезно, друг мой Вовка. Уж коли вожжа под хвост попала, сам черт не
остановит. Ослиное упрямство - основное достояние нашей семьи.
   Тут подал голос Илья:
   - Я ничего не понимаю: кто такой Циркач, при чем тут его задница и что за
дурацкие сантиметры?
   - Чего ж не понять? - вздохнул Владимир Петрович. - Вот эти леди задумали
самолично разобраться с Катковым, для того им и Циркач понадобился,  и  твоя
машина, кстати, тоже.
   - Так это все из-за денег? - Илья по качал головой. -  Конечно,  уступать
этой сволоте премерзко, но жизнью  рисковать  глупо,  поэтому  деньги  лучше
отдать. Сто миллионов не та сумма, из-за которой стоит  лишаться  головы.  Я
сам поговорю с этим Катковым и решу вопрос.
   - Только сунься, - зло сказала Серафима, неожиданно переходя на  "ты".  -
Не помню, чтобы я тебя просила вмешиваться.
   - Эй-эй, - перебил Владимир Петрович. - Речь сейчас не о ваших  амбициях,
а о том, что Лике в городе оставаться нельзя.
   -  И  все-таки  я  остаюсь,  -  улыбнулась  я.  -  И  не  трудитесь  меня
разубеждать.
   - Хорошо, - верный друг зло кивнул. -  Как  видно,  придется  мне  отпуск
брать.
   - Не стоит свой драгоценный отпуск на нас тратить, - сказала Серафима.  -
А вот больничный мы тебе организуем.
   Он фыркнул и отвернулся, а Тарханов проявил желание все понять и во  всем
разобраться.
   -  Объясните,  что  вы  задумали.  Тетушка  стала  рассказывать  о  нашем
гениальном плане, а я пить чай, который остыл и был невкусным.
   - Авантюра чистой  воды,  -  покачал  головой  Илья  Сергеевич,  выслушав
Серафиму Павловну. - Я категорически против...
   - Кто ж тебя спрашивал? - удивилась тетушка.
   Илья обиделся. Посопел немного и сказал почти жалобно:
   -  Вам  лучше  жить  у  меня.  Здесь  безопасно.  И  выходить  только   в
сопровождении...
   - Нет, - перебила я. - Как в таком случае Циркач со мной познакомится?
   - Дался вам этот Циркач, - возмутился Илья Сергеевич.  -  Меняете  одного
бандита на другого... - Он посмотрел на нас, вздохнул тяжко и добавил:
   - Хотя бы Сашу возьмите, вместе с машиной. Все-таки охрана.
   - Негритенка? - поинтересовалась я и покраснела.
   - Кого? Ах, ну да, негритенка.  Кстати,  в  нем  сто  килограммов,  и  он
какой-то там чемпион по карате, хотя, может, это и называется по-другому.  В
общем, вашим дурацким планам он не помеха, а  нам  с  Владимиром  Петровичем
намного спокойнее.
   Верный друг в ответ сердито  засопел.  Утром  все  разъехались:  Владимир
Петрович на службу, Тарханов в свой белоснежный офис, а Серафима Павловна  в
казино: какие-то  дела  требовали  ее  присутствия,  что  меня,  признаться,
удивило.  Конечно,  бухгалтерия  вещь  тонкая  и  творческому   складу   ума
недоступная, но мне почему-то казалось, что тетушка, по обыкновению, темнит.
В общем, я осталась совершенно одна в огромном  доме  и  очень  скоро  стала
чувствовать себя неуютно. Немного послонявшись по первому  этажу,  я  решила
прогуляться: во-первых, сидя в доме многого не  добьешься,  во-вторых,  день
обещал быть чудесным, а у меня как-никак отпуск.
   Я оделась, положила в сумку телефон, который дал мне Тарханов  с  наказом
всегда держать его под рукой, и направилась к выходу. Здесь  меня  и  застал
звонок.  Белый  с  золотом  аппарат  разорвал  тишину  огромного  дома.   От
неожиданности я подпрыгнула, потом отдышалась и уже только после этого сняла
трубку.
   - Алло, - сердито сказала я, потому что была немного напугана, мне  никто
не ответил. - Алло, - повторила я и услышала короткие гудки.
   Мне стало слегка неуютно. Возможно, это какая-нибудь  знакомая  Тарханова
не пожелала говорить со мной? Я покосилась на входную дверь и решительно  ее
распахнула. Мне срочно требовалось доказать самой  себе,  что  я  ничего  не
боюсь.
   Я  шла  тенистой  аллеей,  испытывая  неприятное  чувство,  что  за  мной
наблюдают. Ничего подозрительного не происходило, так что оставалось гадать:
то ли мое воображение со мной шутит и я сама  себя  пугаю,  то  ли  все  еще
впереди. На улице я понемногу приободрилась: ярко светило солнце,  торопливо
шли навстречу люди, в сквере за углом громко смеялись дети. Жизнь шла  своим
путем...
   Катков не знает, что мы ночевали у Ильи, утешила я  себя,  а  возможность
случайной встречи в большом городе весьма  невелика.  Я  пересекла  сквер  и
вышла к Соборной площади. Слева  размещалось  кафе,  по  случаю  жары  столы
вынесли на тротуар, укрыв полосатыми зонтиками. Я села за  пустой  столик  и
заказала большую порцию мороженого,  чувствуя  себя  почти  в  безопасности:
среди  сотен  тысяч  горожан  я  как   иголка   в   стоге   сена.   Излишняя
самоуверенность до добра не доводит, очень скоро я смогла в этом убедиться.
   Сначала я увидела машину, номер я запомнила еще у церкви и  потому  сразу
же узнала. Циркач медленно проехал мимо,  вроде  бы  даже  не  глядя  в  мою
сторону, затем сдал назад и припарковал машину  прямо  под  знаком  "Стоянка
запрещена".
   Как видно, таким мелочам он значения не придавал.
   Поначалу  я  растерялась,  но  длилось  это  недолго,  я  смогла   быстро
справиться с ненужным волнением, ела мороженое и лениво разглядывала  редких
посетителей кафе. Циркач возник в поле моего зрения и сказал:
   - Здравствуйте, Анжелика Станиславна.
   - Здравствуйте, - с готовностью ответила я и лучезарно улыбнулась.  Парню
надо было помочь, потому, продолжая улыбаться, я спросила неуверенно:
   - Вы приятель Ильи Сергеевича? Он нас знакомил?
   - В общем, да, - широко улыбнулся мне  Серега  Правдин  и  сел  напротив,
поинтересовавшись при этом:
   - Можно?
   - Конечно, конечно, - заверила я, разглядывая его с  таким  видом,  точно
пыталась вспомнить.
   Сегодня он был в светлых брюках, легких ботинках  и  зеленой  трикотажной
рубашке. Короткая стрижка и  темные  очки  делали  его  родным  братом  всех
молодых людей в этом сезоне. Впрочем,  выглядел  он  вполне  прилично.  Илье
Сергеевичу, конечно, и в голову бы не пришло выбрать  такую  рубашку,  но  у
Тарханова было счастливое детство. В общем, Циркач  вызывал  у  меня  вполне
положительные эмоции, что было не лишним:  изображать  интерес  к  человеку,
который тебе попросту противен, крайне затруднительно.
   Пауза  несколько  затянулась,  и  я   сказала   неуверенно,   но   вполне
доброжелательно:
   - Извините, я не помню вашего имени...
   - Сергей.
   - Сергей... - Я вопросительно подняла брови.
   - Просто Сергей, попробуем обойтись без отчества.
   - Отлично, - засмеялась я. - Тогда я просто Лика. Идет?
   - Идет. Почему вы одна?
   - Потому что я в отпуске, а люди работают. Вот я и отдыхаю в одиночестве,
жду, когда Серафима Павловна освободится от всех дел и мы уедем в Италию. Вы
были в Италии?
   - Не приходилось. В Турции был, в Эмиратах...
   - Понравилось?
   - Нормально. Интересно все-таки за границу махнуть.
   - А я никогда за границу не ездила.
   - У нас долго пробудете? Я пожала плечами:
   - Не знаю. Это от Серафимы зависит.
   - Серафима - это ваша тетя?
   - Да, тетя... Сережа, а нас точно  Илья  Сергеевич  знакомил?  Мне  очень
неудобно, но я совершенно вас не помню...
   - Не такой я человек, чтобы меня долго помнить, - засмеялся  он  и  вдруг
сказал:
   - А я вас в театре видел. То есть смотрел ваш  спектакль.  Вы  Эдит  Пиаф
играли.
   - Да, - растерялась я. - Когда вы его видели? И где? Сюда мы на  гастроли
не приезжали...
   - Дружок у меня в вашем городе, служили вместе. Два года  назад  в  гости
ездил. А у него жена в театре работает, гримершей. Вот она и  повела  нас  в
театр, вас очень хвалила.
   - Спектакль вам понравился?
   - Еще бы, и вас я сразу  узнал.  Это  он,  конечно,  врет.  Скорее  всего
выяснил, что за женщина ему глаза мозолит, и вспомнил, как  два  года  назад
был в театре. Жена его, кстати,  очень  похожа  на  тех  женщин,  что  любят
хранить программки, открытки и прочий хлам. Но все равно было приятно.
   - А как зовут вашу знакомую, я имею в виду гримершу? - спросила я.
   - Таня. Таня Новикова.
   -  Танюша?  -  Тут  я  удивилась  по-настоящему,  с  Татьяной  мы   давно
приятельствовали. Теперь я даже вспомнила, что она  действительно  пару  лет
назад приводила своих друзей после спектакля, а женщина, надо полагать, жена
Циркача,  преподнесла  роскошный  букет  и  долго  восторгалась  спектаклем.
Возможно, именно поэтому она так  пристально  смотрела  на  меня  в  церкви:
пыталась понять, откуда ей знакомо мое лицо. Оторвавшись от воспоминаний,  я
всецело  переключилась  на  Правдина.  Мы  поговорили  о  театре,  о   семье
Новиковых, где со дня на день ожидалось прибавление,  и  почувствовали  себя
давними приятелями. Болтали мы уже довольно долго, и разговор вот-вот должен
был иссякнуть, но просто прервать его неосмотрительно: где  и  когда  случай
еще сведет нас. Серега томился нерешительностью, и я  вновь  пришла  ему  на
помощь. Взглянула на часы и спросила застенчиво:
   - Сережа, вы на машине?
   - Да.
   - Вы не могли бы подвезти меня в парикмахерскую? У меня назначено  время,
а я, по обыкновению, заболталась и забыла совсем.
   - Конечно, - обрадовался он.
   Я знала только одну парикмахерскую, которая располагалась рядом  с  домом
Серафимы, то есть на другом конце города. Циркача это не огорчило. Мы  очень
мило поболтали. Сергей Правдин производил впечатление серьезного  и  немного
застенчивого парня, что было странным для бандита.  Невероятно,  но  он  мне
нравился.
   Возле парикмахерской я сказала с некоторым сожалением:
   - Спасибо. Было приятно познакомиться. Только вы плутовали, Сережа,  Илья
Сергеевич нас не знакомил. У меня хорошая память на лица, но вас я так и  не
вспомнила.
   - Обманул. Решил, если не совру, вы со мной  разговаривать  не  захотите.
Злитесь?
   - Нет, я люблю поболтать, а все мои здешние знакомые делами  заняты.  Так
что спасибо за компанию. До свидания, - я протянула руку.
   Для него это было делом непривычным, он осторожно пожал ее, глядя на меня
с легкой грустью.
   Я направилась в парикмахерскую, слыша, как отъезжает машина.  Конечно,  я
была далека от того, чтобы доверить свои волосы совершенно незнакомым людям,
но на какое-то время  здесь  стоило  задержаться:  что,  если  Циркач  решит
понаблюдать за мной? Я сделала маникюр. Смотрела в окно, там не было  ничего
интересного,  и  пыталась  предугадать  следующий  шаг  Правдина.  Гадала  я
напрасно. Он поступил проще: отъехав на десяток метров,  ждал  меня  в  тени
тополей. Сделав вид, что не замечаю его машины, я стала  переходить  дорогу.
Он вышел и громко позвал:
   - Лика...
   Изобразив некоторое удивление, я прошествовала ему навстречу и сказала:
   - Сережа... Вы не уехали?
   - Решил вас дождаться. Ничего? Не очень надоел?
   - Вы мне совсем не  надоели,  просто  неудобно  отнимать  у  вас  столько
времени.
   - Этого добра у меня полно, - заверил он.
   - Что ж, - засмеялась я. - Тогда вы, может быть, отвезете меня домой,  то
есть к Илье Сергеевичу. Он обещал быть к обеду.
   - А почему вы у него живете? Он что, ваш... друг?  -  спросил  Циркач  по
дороге.
   - Вообще-то он хороший знакомый моей тетушки, я его знаю несколько  дней,
но... - Тут я изобразила некоторое замешательство. - Получилось так, что  мы
немного поживем у него.
   - С квартирой что-нибудь? - задал он вопрос, голос звучал вполне невинно.
Актер Сережа был неплохой.
   - С квартирой? - не поняла я. - А-а, нет,  с  квартирой  все  в  порядке.
Просто... долго объяснять, а история совершенно неинтересная.
   - Если я лезу не в свое дело, вы так и скажите, не стесняйтесь.
   Я засмеялась, вслед за мной засмеялся и  он.  Тут  мы  подъехали  к  дому
Тарханова. Перед воротами  стояла  "мечта  бандита".  Саша,  с  легкой  руки
Серафимы ставший Негритенком, увлеченно тер лобовое стекло. Заметив меня, он
со всех ног кинулся к правдинской "восьмерке", распахнул  дверь  и,  помогая
мне выйти, скороговоркой сообщил:
   - Анжелика Станиславна, тетушка ваша вернулась.  Сердится,  что  вы  одна
ушли. Два раза меня искать посылали...
   Он шел рядом, слегка согнувшись, но все  равно  необыкновенно  грациозно,
несмотря на свои сто килограммов, и с таким увлечением  исполнял  взятую  на
себя роль, что вызвал некоторую зависть.
   Тут я сочла нужным вспомнить о Циркаче. Развернувшись, сделала  несколько
шагов назад и позвала:
   - Сережа.
   Он стоял возле своей машины.
   - До свидания, - улыбнулась я и, помахав рукой, направилась к дому.
   Саша, забегая вперед, распахнул двери. В холле, взглянув друг  на  друга,
мы принялись хохотать. Из кухни возникла . Серафима и спросила:
   - Что, пошли делишки?
   - Как видишь, - не без гордости ответила я.
   Саша вдруг нахмурился и сказал:
   - Лика, вы с Серегой поаккуратней. Это он  с  виду  валенок,  а  мужик...
упертый, и одним словом.
   - Я помню, - скромно отозвалась я.
   Уже вечером в доме  появились  Тарханов  с  Владимиром  Петровичем,  один
усталый, другой злющий. К  этому  моменту  мы  с  Серафимой  решили,  что  в
интересах операции должны вернуться к ней на квартиру.  О  чем  поставили  в
известность мужчин. Новость  была  воспринята  неодобрительно,  что  нас  не
удивило и никак на решение не повлияло. Примерно через  час  позвонил  Саша.
Рабочий день у него давно закончился, и  поговорить  он  хотел  не  с  Ильей
Сергеевичем, а со мной.
   - Лика, не знаю, хорошо это для вас или плохо,  меня  Серега  возле  дома
встретил и про вас выспрашивал.
   - Будем считать, что хорошо. Что ты сказал?
   - Как договаривались. И телефон шефа дал, тот,  что  вы  теперь  с  собой
носите. Правильно?
   - Правильно. Спасибо, Саша.  Утром  мы  с  Серафимой  перебрались  на  ее
жилплощадь.
   - Может, стоит на прогулку отправиться? - вслух подумала я.
   - Ты, племяшка, все-таки поосторожней. Я вчера в казино много разных слов
слышала и подлых ухмылок наблюдала. Братаны Катковы обид не забывают.
   Поразмыслив, я предложила:
   - Пойдем на балкон загорать.  Однако  загорали  мы  недолго.  Часов  в  у
двенадцать объявился Сережа,  по  телефону,  конечно.  Голос  звучал  как-то
неуверенно.
   - Здравствуйте, Лика, это Сергей...
   Я взглянула на тетушку, нагишом возлежащую на родном балконе, и в  голове
возник план. Время идет, а события развиваются медленно, процесс  необходимо
ускорить.
   - Сережа, - залепетала я, - замечательно, что вы позвонили. Как у вас  со
временем? Вы не смогли бы подъехать к дому моей тетки? - Я назвала адрес.  -
Только побыстрее, пожалуйста...
   - Конечно, а что случилось? - встревоженно спросил Циркач.
   - Видите ли, я на балконе загорала, а дверь как-то захлопнулась, и  я  не
могу выйти, а в кухне на плите чайник. Ключ от  квартиры  у  меня  здесь,  в
сумке, но кричать прохожим как-то неудобно. Я вам  ключ  брошу,  и  вы  меня
освободите, хорошо? Только побыстрее, пожалуйста...
   - Буду через десять минут, - заверил он.
   Серафима стояла рядом и  с  большим  интересом  прислушивалась  к  нашему
разговору.
   - Головастая. - насмешливо, - "Оскар" за оригинальный сценарий...
   - Сматывайся из квартиры, - нахмурилась я.
   - Куда?
   - Куда хочешь!
   - Буду у тети Веры, если что, стукни в стенку, прибежим...
   - К чему это в стены стучать, еще рухнут.
   - Лика, помни: каким бы хорошим парнем он ни казался, Циркач - бандит.
   - Не так давно ты уверяла, что бандиты тоже люди.
   - Племяшка...
   - Стоп, нет времени. Дай ключи. Тебе еще надо запереть меня на балконе.
   - Это без проблем, пару раз я застревала здесь по-настоящему.
   Серафима хлопнула дверью и слегка надавила на ручку.
   - Такие вещи случаются, - утешила она. - Сквозняк...
   - Чайник, чайник не забудь, - всполошилась я.
   За три минуты тетушка натянула сарафан, подхватила  сумку  и  исчезла  из
квартиры, а я прилегла, пытаясь сосредоточиться на предстоящей сцене.  Снизу
раздался автомобильный гудок. Я аккуратно выглянула  из-за  перил,  нашарила
полотенце  и  принялась  улыбаться.  Возле  подъезда  притормозила  вишневая
"восьмерка", а ее хозяин вышел из машины и посмотрел на балконы.
   - Сережа, -  позвала  я,  размахивая  рукой.  -  Держите  ключи.  Десятая
квартира! - крикнула я.
   Он вошел в подъезд, а я стала кутаться в полотенце. Дело непростое,  если
показать хочешь больше, чем скрыть. Жаль, зеркала под рукой не оказалось, то
есть в сумке, конечно, было, да много ли в него увидишь?
   Входная дверь хлопнула, я  устроилась  в  шезлонге,  скромная  и  немного
сконфуженная. Циркач возник рядом с дверью, открыл ее и сказал:
   - Привет.
   - Привет, - ответила я,  и  мы  засмеялись.  Когда  смеяться  надоело,  я
попросила:
   - Не могли бы вы пройти в комнату?
   Он кивнул и ушел с  кухни,  но  дверь  за  собой  не  закрыл.  Кутаясь  в
полотенце, я торопливо проскользнула в ванную. Сережа, надо полагать,  успел
увидеть все, что я хотела показать.
   Циркач не производил впечатление человека, способного  вот  так  запросто
накинуться на женщину, и все-таки,  оказавшись  в  ванной,  я  почувствовала
облегчение. Крикнула:
   - Сережа, присаживайтесь, пожалуйста, я буду готова через пять минут.
   Через пятнадцать я вошла в комнату. И Правдин  сидел  в  кресле,  вытянув
ноги и  с  любопытством  оглядываясь.  Надо  сказать,  однокомнатные  хоромы
тетушки заслуживали внимания. Мне они напоминали жилище африканского колдуна
или храм какого-нибудь племени с берегов Амазонки. Жить в  такой  обстановке
длительное время нельзя, но Серафима считает, что можно.
   - Это все настоящее? - спросил Сережа.
   - Покрывало и ковер. Глина отечественного  производства,  а  маски  делал
знакомый художник Серафимы.
   Я села  в  кресло  напротив,  Сережа  смотрел  на  меня  с  интересом.  Я
обнаружила смущение.
   - Спасибо, что помогли, - сказала, чтобы что-нибудь сказать. - Сидеть  на
балконе мне пришлось бы долго: Серафима обещала быть к вечеру. - Я кашлянула
и предложила:
   - Давайте, я вас чаем напою.
   Он не отказался, мы прошли в кухню,  я  завертелась  у  плиты,  а  Циркач
выглянул на балкон, заметил телефон на плетеном столе  и  мою  сумку  рядом,
сказал:
   - Хорошо, что телефон с собой прихватили.
   Я сделала вывод, что дураком он не был.
   - Да, - кивнула я, накрывая на стол. - Тетушка любит звонить по несколько
раз на дню. Садитесь, есть конфеты, печенье и зефир.
   - Спасибо, я не люблю сладкое. - Тогда, может быть, лимон? - Чего ж тетка
так о вас беспокоится? - спросил он через несколько минут.
   - Беспокоится? Да нет, с чего ей  беспокоиться?  Просто  считает,  что  я
неудачно провожу отпуск, потому что у нее нет на меня времени.
   - А вы?
   - А я загораю на балконе и читаю. Мне нравится. Еще чаю?
   Чай  Серега  не  любил,  я  начала  томиться.  Отблагодарить  я  его  уже
отблагодарила, а что дальше делать,  мне  неведомо.  Почувствовав,  что  ему
сейчас придется откланяться, Правдин решительно предложил:
   - Лика, поехали купаться. Жара страшная, чего вам на балконе сидеть...
   Я растерялась, покидать родные стены охоты не было.
   - Купаться? Вода, наверное, уже холодная.
   - Да бросьте вы. Я место нашел, красотища. Поехали.
   - Даже не знаю, - неуверенно сказала я. - Позвоню тете...
   - Вы ж сказали, она к вечеру появится. Мы уже вернемся.