победить. ~ Верно, генерал, он может и не  победить.  Его
звезда начинает  заходить.  Несколько  дней  назад  его  разоблачил  генерал
Николаев.
   - Я видел. Подумал: чертовски неожиданно. Имеет это отношение к вам?
   - Возможно.
   - Здорово!
   -  Теперь  коммерческие  телевизионные  станции   прекратили   трансляцию
выступлений Комарова. Его журналы не выходят. Последний опрос  показал,  что
его рейтинг  составил  шестьдесят  процентов  против  семидесяти  в  прошлом
месяце.
   - Да, его рейтинг падает, мистер Монк. Может быть, он не победит.
   - А если победит?
   - Я не могу выступить  против  самих  президентских  выборов.  Хоть  я  и
генерал, но  я  всего  лишь  служу  в  милиции.  Вам  следует  обратиться  к
исполняющему обязанности президента.
   - Парализован от страха.
   - Я все равно не могу помочь.
   - Если он  посчитает,  что  не  сумеет  победить,  он  может  напасть  на
государство.
   - Если кто-то нападет на государство, мистер  Монк,  государство  защитит
себя.
   - Вы когда-либо слышали слово sippenschaft, генерал?
   - Я не говорю по-английски.
   - Это по-немецки. Можно записать ваш домашний номер телефона?
   Петровский указал на телефон, стоявший рядом.  Монк  запомнил  номер.  Он
собрал свои папки и положил их в кейс.
   - Это немецкое слово, что оно значит?
   - Когда группа немецких офицеров организовала заговор против Гитлера,  их
повесили на струнах от рояля. По закону "sippenschaft" их жены и  дети  были
брошены в лагеря.
   - Даже коммунисты не были столь жестоки, - сердито сказал  Петровский.  -
Семьи лишались квартир, возможности учиться, но только не лагеря.
   - Он же, вы знаете, помешанный. Под личиной  культурного  и  воспитанного
человека скрывается безумец. Но Гришин выполнит все его приказания.  Я  могу
идти?
   - Лучше идите, пока я не арестовал вас.
   Монк подошел к двери.
   - На вашем месте я бы принял некоторые  меры  предосторожности.  Если  он
победит или увидит, что проигрывает, вам, может быть, придется сражаться  за
вашу жену и ребенка.
   И он ушел.

***

   Доктор Проубин напоминал маленького возбужденного школьника. С  гордостью
он подвел сэра Найджела к схеме размером  три  фута  на  три,  приколотой  к
стене. Было очевидно, что он создал ее сам.
   - Что вы об этом думаете? - спросил он.
   Сэр Найджел смотрел на схему, ничего в ней  не  понимая.  Имена,  десятки
имен, соединенных горизонтальными и вертикальными линиями.
   - План монгольского метрополитена без перевода? - предположил он.
   Проубин ухмыльнулся:
   - Остроумно. Вы смотрите  на  пересекающиеся  линии  родословных  четырех
королевских династий Европы. Датской, греческой,  британской  и  российской.
Две из них существуют до сих пор, одна лишилась  трона,  а  одна  прекратила
свое существование.
   - Объясните, - попросил Ирвин.
   Доктор Проубин взял большие красные, синие и черные карандаши.
   - Начнем сверху. Датчане. Они - ключ ко всему этому.
   - Датчане? Почему датчане?
   - Позвольте мне  рассказать  вам  правдивую  историю,  сэр  Найджел.  Сто
шестьдесят лет назад в Дании правил король, имевший  нескольких  детей.  Вот
они. - Он указал на верх схемы, где стояло имя короля Дании, а  под  ним  на
горизонтальной линии располагались  имена  его  потомков.  -  Итак,  старший
мальчик стал наследным принцем и наследовал трон своего отца. Больше  он  не
представляет интереса для нас. А вот младший...
   - Принц Вильгельм был приглашен стать королем Георгом Первым в Греции. Вы
упомянули об этом, когда я был у вас прошлый раз.
   - Великолепно! - восхитился Проубин. - Какая память! Так  вот,  он  здесь
снова. Его отправляют в Афины, и он становится королем Греции. Что он делает
дальше? Он женится на великой княгине Ольге из России, и они  производят  на
свет    принца    Николая    -    принца    греческого,     но     этнически
полудатчанина-полурусского, то есть Романова. Теперь оставим на время принца
Николая, все еще холостяка. - Он отметил  имя  Николая  синим  карандашом  и
указал снова на датчан вверху. - У старого короля имелись и дочери,  две  из
которых очень хорошо  устроились.  Дагмар  поехала  в  Москву,  чтобы  стать
российской императрицей, сменила имя на Марию, перешла в православную веру и
родила Николая Второго, царя Всея Руси.
   - Убитого вместе со всей семьей в Екатеринбурге.
   - Именно так. Но посмотрите на  другую.  Александра  Датская  приехала  в
Англию и вышла замуж за нашего принца, который стал  Эдуардом  Седьмым.  Они
произвели на свет сына, ставшего впоследствии Георгом Пятым. Понятно?
   - Так царь Николай и король Георг были двоюродными братьями?
   - Точно. Их матери - родные сестры. Итак, когда во время  первой  мировой
войны король Георг обращался к царю "кузен Ники", он был абсолютно точен.
   - Кроме того, что все закончилось в 1917 году.
   - Да, так случилось. Но теперь посмотрим на британскую  линию.  -  Доктор
Проубин привстал и обвел красным имена короля Эдуарда и королевы Александры.
Затем красный карандаш опустился и обвел имя короля  Георга  Пятого.  -  Так
вот, у него было пятеро сыновей. Джон умер ребенком, остальные выросли.  Вот
они здесь:  Дэвид,  Альберт,  Генри  и  Георг.  Вот  этот  последний  нас  и
интересует, принц Георг. - Красный карандаш обвел имя четвертого сына Георга
Пятого, принца Георга Виндзорского. - Далее. Он погиб  в  авиакатастрофе  во
время второй мировой войны, но оставил двух сыновей,  которые  живы  до  сих
пор. Вот они. Мы должны сконцентрировать  внимание  на  младшем.  -  Красный
карандаш спустился на нижнюю линию, чтобы заключить  в  кружок  имя  второго
английского принца. - А теперь проследите линию в  обратном  направлении,  -
сказал доктор Проубин. - Его отцом был принц Георг, дедом - король Георг. но
его прабабушка была сестрой матери царя. Две  датские  принцессы,  Дагмар  и
Александра. Этот человек связан с династией Романовых через брак.
   - М-м-м. Очень давно, - сказал сэр Найджел.
   - А, есть еще  кое-что.  Посмотрите  сюда.  -  Он  бросил  на  стол  пару
фотографий. Два бородатых серьезных лица смотрели прямо в камеру. - И что вы
об этом думаете?
   - Они могли бы быть братьями.
   - Ну, они не братья. Между ними  восемьдесят  лет.  Этот  -  убитый  царь
Николай Второй; другой - живой английский принц. Посмотрите на эти лица, сэр
Найджел. Это не типично английские лица - ведь царь был наполовину  русским,
наполовину датчанином. Но это и не типично русские лица. В  них  сказывается
кровь двух датских сестер.
   - Так. Связь через брак?
   - Далеко не так. Самое хорошее еще впереди. Помните принца Николая?
   - Того, которого отложили в сторону на время?  Греческого  принца,  но  в
действительности полудатчанина-полурусского?
   - Того самого. Так вот, у  царя  Николая  была  кузина,  великая  княгиня
Елена. Что она сделала? Отправилась в Афины и вышла замуж за Николая.  Таким
образом, он наполовину Романов, а  она  -  на  сто  процентов.  Их  ребенок,
следовательно, на три четверти русский и Романов. Это была принцесса Марина.
   - Которая приехала сюда...
   - И вышла замуж за принца Георга Виндзорского.  Таким  образом,  два  его
сына, живущие до сих пор, на три восьмых Романовы. Это не  означает  прямого
престолонаследия - в этой линии слишком много женщин, что по закону Павла не
допускается. Но связь идет  через  браки  по  отцовской  линии  и  по  крови
материнской линии.
   - Это относится к обоим братьям?
   - Да, и вот еще что. Их мать,  Марина,  когда  родились  оба  сына,  была
православной.  Это  решающее  условие  для  признания   претендента   высшим
духовенством Православной Церкви, и  этому  требованию  удовлетворяют  очень
немногие.
   - Это тоже относится к обоим братьям?
   - Да, конечно. И они оба служили  в  британской  армии,  дослужившись  до
звания майора.
   - Так почему не подходит старший брат?
   - Вы упомянули возраст, сэр Найджел. Старшему - шестьдесят  четыре,  выше
установленного вами ограничения. Младшему в этом году исполнилось  пятьдесят
семь.  Это  почти  то,  что  вам  требуется.  Он  принц  правящей  династии,
двоюродный брат королевы, один брак, имеет сына двадцати  лет,  женатого  на
австрийской графине, знаком со всеми  дворцовыми  церемониями,  полный  сил,
бывший военный. Но самый потрясающий факт заключается в том, что он служил в
армейской разведке и прошел полный курс  изучения  русского  языка  и,  черт
возьми, почти двуязычен.
   Сияющий доктор Проубин отошел от своей разноцветной  схемы.  Сэр  Найджел
вглядывался в лицо на фотографии.
   - Где он живет?
   - В будни здесь,  в  Лондоне.  На  уик-энды  уезжает  в  свое  загородное
поместье. Оно указано в "Дебретте".
   - Возможно, мне следует  поговорить  с  ним,  -  задумчиво  произнес  сэр
Найджел. - Последний вопрос, доктор Проубин. Есть ли еще человек,  настолько
же полно удовлетворяющий всем требованиям?
   - Только не на нашей планете, - ответил герольд.
   В  тот  уик-энд,  договорившись,  что  его  примут,  сэр  Найджел   Ирвин
отправился в западную часть Англии, чтобы встретиться с младшим из принцев в
его загородном доме. Его любезно приняли и выслушали с большим вниманием.  В
конце встречи принц проводил его до машины.
   - Если хотя бы половина того, что вы  сказали,  сэр  Найджел,  правда,  я
считаю это совершенно невероятным. Безусловно, я слежу за событиями в России
в средствах массовой информации. Но такое... Я должен очень внимательно  все
рассмотреть, проконсультироваться со всеми членами моей  семьи  и,  конечно,
попросить о неофициальной встрече ее величество.
   - Может быть, сэр, этого никогда не  произойдет.  Может  быть,  не  будет
никакого плебисцита. Или ответ народа может быть отрицательным.
   - В таком случае нам придется подождать этого дня. Счастливого пути,  сэр
Найджел.

***

   На третьем  этаже  отеля  "Метрополь"  находится  один  из  самых  лучших
ресторанов  Москвы,  оформленный  в  традиционно  русском  стиле.   Название
"Боярский зал" происходит от слова "бояре". Это  была  группа  аристократов,
окружавшая в давние времена царя, а если он  оказывался  слабым  правителем,
правившая  за  него.  Со  сводчатым   потолком,   деревянными   панелями   и
превосходной росписью, зал переносит посетителей в давно прошедшие  времена.
Прекрасные вина соперничают с охлажденной на льду водкой;  форель,  семга  и
осетры доставляются прямо из рек, а зайцы, олени и кабаны  -  из  российских
лесов.
   В  этот  ресторан  12  декабря  вечером  привел  Николая  Николаева   его
единственный оставшийся в живых родственник, чтобы  отпраздновать  семьдесят
четвертый день рождения генерала.
   Галина, маленькая сестренка, которую он когда-то вынес на своих плечах из
горящего Смоленска, выросла и стала учительницей, а в 1956  году,  когда  ей
исполнилось двадцать пять лет, вышла  замуж  за  своего  коллегу-учителя  по
фамилии Андреев. Их сын Миша родился в конце этого года.
   В 1963 году они с  мужем  погибли  в  автомобильной  катастрофе;  нелепая
случайность - в них врезался напившийся водки идиот.
   Полковник Николаев прилетел на похороны с Дальнего Востока.  Его  ожидало
письмо, написанное сестрой два года назад.
   "Если со мной и Иваном что-нибудь случится, - писала она, -  прошу  тебя,
позаботься о маленьком Мише". Николаев стоял  у  могилы  рядом  с  серьезным
маленьким мальчиком, которому только что  исполнилось  семь  лет  и  который
старался не плакать.
   Из-за того, что родители были государственными служащими - при коммунизме
каждый был государственным  служащим,  -  их  квартиру  отобрали.  Полковник
танковых войск, которому исполнилось тогда тридцать семь, не имел квартиры в
Москве. Когда он приезжал домой в отпуск, он жил в общежитии Академии  имени
Фрунзе. Комендант общежития разрешил ему  оставить  мальчика  при  себе,  но
только на короткое время.
   После похорон Николаев привел мальчика в столовую пообедать, но  у  обоих
не было аппетита.
   - Что же мне с тобой делать, Миша? - скорее себя, а не  мальчика  спросил
он.
   Потом он уложил мальчика на свою узкую кровать и бросил  несколько  одеял
на диван для себя. Через какое-то время он услышал, как за  стеной  заплакал
мальчик. Чтобы отогнать тяжелые мысли, он  включил  радио  и  узнал,  что  в
Далласе только что стреляли в Кеннеди.
   Одним из преимуществ человека, имеющего звание трижды Героя, являлось то.
что Звезды Героя придавали ему вес в обществе. Обычно мальчики  поступают  в
престижное нахимовское военное училище в возрасте десяти лет,  но  в  данном
случае руководство согласилось сделать исключение. Очень маленького и  очень
испуганного семилетку облачили в форму и приняли в  нахимовское  училище,  А
его дядя вернулся на Дальний Восток заканчивать инспекционную поездку.
   В последующие годы генерал Николаев делал  для  мальчика  все,  что  мог:
приезжая домой в отпуск  или  в  командировку  в  Генеральный  штаб,  всегда
навещал его; он получил собственную квартиру в Москве,  чтобы  подрастающему
юноше было где проводить каникулы.
   В восемнадцать лет Миша Андреев окончил училище в  звании  лейтенанта,  и
ничего удивительного, что он выбрал танки. Двадцать пять лет спустя ему было
сорок три  года,  он  был  генерал-майором  и  командовал  элитной  танковой
дивизией под Москвой.
   Мужчины вошли в ресторан около восьми, столик, уже заказанный, ожидал их.
Виктор, старший официант, бывший танкист, бросился им навстречу.
   - Рад вас видеть, товарищ генерал. Вы меня не помните? Я был  стрелком  в
131-й Майкопской дивизии в Праге,  в  1968  году.  Ваш  столик  вон  там,  у
галереи.
   Посетители  обернулись,  чтобы  посмотреть,  из-за  чего   такая   суета.
Американские, швейцарские и  японские  бизнесмены  смотрели  на  генерала  с
любопытством. Среди немногочисленных русских слышалось: "Это Коля Николаев".
   Виктор приготовил два полных до краев бокала охлажденной "Московской", за
счет заведения. Миша Андреев поднял бокал, чтобы выпить за  здоровье  своего
дяди и единственного отца, которого он по-настоящему знал.
   - За твое здоровье. За следующие семьдесят четыре.
   - Чепуха. За твое здоровье.
   Оба опрокинули бокалы и, выпив одним глотком,  замерли  и  удовлетворенно
крякнули, почувствовав разлившееся внутри тепло.
   Над баром в Боярском зале расположена галерея, с которой  слух  обедающих
услаждают  традиционными  русскими  песнями.  В  этот  вечер  пели   статная
блондинка в старинном  бальном  платье  и  мужчина  в  смокинге,  обладавший
прекрасным баритоном.
   Когда  они  закончили  балладу,  которую  пели  дуэтом,  вперед  выступил
мужчина. Оркестр позади него примолк, и глубокий бархатный голос запел песню
о любви к девушке, которую солдат оставил дома, затем зазвучала "Калинка".
   Русские прекратили разговоры и слушали молча; иностранцы  последовали  их
примеру. Голос заполнял весь зал... "Калинка, калинка, калинка моя..."
   Когда замерли последние звуки, русские  поднялись,  чтобы  приветствовать
человека с седыми усами, сидевшего спиной к стене. Певец поклонился,  и  его
наградили  аплодисментами.  Виктор  стоял  неподалеку  от  группы   японских
бизнесменов.
   - Кто этот старик? - спросил один из них по-английски.
   - Герой войны, Великой Отечественной войны, - ответил Виктор.
   Говоривший по-английски перевел остальным.
   - О-о! - Они подняли свои бокалы, приветствуя генерала.
   Дядя Коля кивал, и, сияя улыбкой, поднимал свой  бокал,  поворачиваясь  к
залу и к певцу, и пил,
   Это был хороший ужин: форель и утка с армянским красным вином и  кофе  на
десерт. Сумма в счете будет не меньше месячного жалованья генерал-майора, но
Михаил не огорчался из-за расходов.
   Вероятно,  только  когда  ему   исполнилось   тридцать   и   он   повидал
по-настоящему  скверных  служак,  которых  немало  среди  высокопоставленных
офицеров, он понял, почему его дядя стал легендой среди танкистов. Дядя Коля
всегда искренне заботился о людях, служивших под его командованием.  К  тому
времени, когда генерал-майор Андреев получил первую дивизию  и  свои  первые
красные лампасы, он, оглядываясь вокруг во время бойни в Чечне, уже понимал,
как повезло бы России, если бы нашелся еще один "дядя Коля".
   Племянник никогда не забывал того, что произошло, когда ему  было  десять
лет. Между 1945 и 1965 годами ни Сталин, ни Хрущев не считали нужным создать
мемориал погибшим воинам в Москве. Культ собственной  персоны  имел  большее
значение, а ведь ни один из них не поднялся бы на Мавзолей принимать майский
парад, если бы не миллионы погибших в 1941-1945 годах.
   Затем, в 1966 году, после ухода Хрущева, Политбюро наконец  распорядилось
поставить памятник и зажечь Вечный огонь у мемориала Неизвестного солдата.
   И все равно его не поставили на видном  месте,  а  запрятали  за  деревья
Александровского сада, поближе к Кремлевской стене, так, что он  не  попадал
на  глаза  людям,  стоявшим  в  бесконечной  очереди,  чтобы  взглянуть   на
набальзамированные останки Ленина.
   В том  году  после  майского  парада,  когда  десятилетний  кадет  широко
раскрытыми глазами смотрел  на  движущиеся  мимо  танки,  орудия  и  ракеты,
проходящие парадным шагом войска и выбежавших на Красную  площадь  танцующих
гимнастов, дядя взял его за руку и повел по дорожке между садом и Манежем.
   Под деревом лежала плоская глыба полированного  красного  гранита.  Рядом
горело пламя в бронзовой чаше.
   На камне высечены слова: "Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен".
   - Я хочу, чтобы ты дал мне обещание, мальчик, - сказал полковник.
   - Хорошо, дядя.
   - Их миллионы там, между Москвой и Берлином. Мы не знаем, где они  лежат,
во многих случаях не знаем, кто они. Но они сражались рядом со мной,  и  это
были хорошие люди. Понимаешь?
   - Да, дядя.
   - Что бы тебе ни обещали, какие  бы  деньги,  повышение  или  почести  ни
предлагали, я не хочу, чтобы ты когда-либо предал этих людей.
   - Обещаю, дядя.
   Полковник медленно поднес руку к козырьку. Кадет последовал его  примеру.
Проходящая  мимо  толпа  приехавших  из  провинции  туристов,   облизывавших
мороженое, с любопытством наблюдала за ними. Их экскурсовод,  в  обязанности
которого входило рассказывать о величии Ленина,  явно  растерялся  и  погнал
людей за угол, к Мавзолею.
   - Читал на днях твое интервью в "Известиях", -  сказал  Миша  Андреев.  -
Вызвало шум на базе.
   Генерал с острым интересом посмотрел на него.
   - Не понравилось?
   - Удивились, и все.
   - Знаешь ли, я говорил это серьезно.
   - Да, думаю, что серьезно. Ты обычно говоришь серьезно.
   - Он дерьмо, мальчик.
   - Раз ты так говоришь, дядя. А ведь,  похоже,  он  победит.  Может,  тебе
лучше бы помолчать?
   - Я слишком стар для этого. Говорю, что думаю.
   Старик, казалось, глубоко задумался, глядя на "княжну  Романову",  поющую
наверху на галерее. Иностранцы узнали "Дорогой длинною,  да  ночью  лунною",
которая была старинным русским романсом, а вовсе не западной песней. Генерал
протянул руку через стол и сжал плечо племянника.
   - Послушай, сынок, если со мной что-нибудь случится...
   - Не говори глупостей, ты еще всех нас переживешь.
   - Не перебивай! Если что-то случится, я хочу, чтобы ты похоронил меня  на
Новодевичьем. Ладно? Я не хочу убогих гражданских похорон, я хочу священника
и все что положено, весь ритуал. Понимаешь?
   - Тебе - священника? Вот уж не думал, что ты веришь во все это.
   - Не будь дураком. Ни один  человек,  в  двух  метрах  от  которого  упал
немецкий снаряд восемьдесят восьмого калибра и не  взорвался,  не  откажется
верить, что там, наверху, должно  быть,  кто-то  есть.  Конечно,  мне
приходилось притворяться. Все мы притворялись. Членство в партии,  лекции  -
все это входило в работу, и все было враньем. Поэтому я так и хочу. А теперь
допьем кофе и пойдем. Машина у тебя служебная?
   - Да.
   - Хорошо, а то мы оба пьяненькие. Можешь отвезти меня домой.