жил трубку и,  подождав  немного,  набрал  другой  номер.  Телефон
зазвонил на столе у Леонида Бернштейна в Московском федеральном банке.  Была
уже ночь, и  включился  автоответчик.  Не  имея  номера  домашнего  телефона
банкира, Монк мог только желать, чтобы  Бернштейн  проверил  автоответчик  в
ближайшие несколько часов.
   - Господин Бернштейн, это тот, кто напомнил вам о Бабьем Яре. Пожалуйста,
не ходите в банк,  какими  бы  срочными  ни  были  дела.  Я  уверен,  что  в
штаб-квартире СПС уже знают,  кто  стоит  за  решением  не  давать  Комарову
возможности показываться на телеэкранах. Ваша семья находится  за  пределами
страны; поезжайте к ним и не возвращайтесь, пока здесь не будет безопасно.
   Он снова положил трубку. Хотя он не узнал этого, но на пульте  компьютера
в прекрасно охраняемом доме вспыхнул огонек и Леонид Беркштейн, не  проронив
ни слова, выслушал послание Монка.
   Третий звонок был в резиденцию патриарха.
   - Слушаю.
   - Ваше святейшество?
   - Да.
   - Узнаете мой голос?
   - Конечно.
   - Вам следует уехать в Загорский  монастырь.  Оставайтесь  там  некоторое
время и никуда не выходите.
   - Почему?
   - Я боюсь за вас.  Вчерашний  вечер  доказал,  что  положение  становится
опасным.
   - У меня завтра торжественная литургия в Данилевском.
   - Митрополит сможет заменить вас.
   - Я подумаю над тем, что вы сказали.
   Он снова положил трубку. На  четвертый  звонок  ответили  после  десятого
сигнала, и грубый голос произнес: "Да?"
   - Генерал Николаев?
   - Кто это... подождите минутку, я узнал вас! Вы тот самый чертов янки...
   - Да, это я.
   - Больше никаких интервью. Сделал, что вы хотели, высказался.  Больше  не
буду. Вот так. Слышите?
   - Я буду краток. Вам следует уехать  и  пожить  с  вашим  племянником  на
военной базе.
   - Почему?
   - Некоторым бандитам не понравилось то, что  вы  сказали.  Я  думаю,  они
могут навестить вас.
   - Головорезы, э? Ладно, чепуха это. Ну их на... В жизни не отступал,  мой
мальчик. А теперь слишком поздно.
   Трубка замолчала. Монк  вздохнул  и  опустил  свою.  Посмотрел  на  часы.
Двадцать пять минут. Пора идти. Обратно и лабиринт чеченского,  скрытого  от
глаз мира.

***

   Спустя двое суток, 21  декабря,  четыре  группы  убийц  совершили  четыре
налета.
   Самая большая и лучше всех вооруженная группа совершила нападение на дачу
Леонида Бернштейна. Там дежурила дюжина охранников, и четверо из них погибли
в перестрелке. Двое черногвардейцев тоже были убиты. Входную дверь взорвали,
и люди в черной полевой форме, с лицами, закрытыми такого же цвета  масками,
ворвались в дом.
   Уцелевших охранников и обслуживающий персонал окружили и согнали в кухню.
Начальника охраны сильно избили, но он продолжал утверждать, что его  хозяин
улетел в Париж два дня назад.  Остальные  сотрудники,  стараясь  перекричать
плачущих и визжащих женщин, подтвердили его слова.  Наконец  люди  в  черном
вернулись к машинам и, забрав убитых, уехали.
   Второе нападение было произведено на жилой дом на Кутузовском  проспекте.
Черный "мерседес" проехал под аркой  и  остановился  у  шлагбаума.  Один  из
омоновцев вышел из теплой будки, чтобы проверить  документы.  Два  человека,
прятавшиеся за автомобилем с автоматами с глушителем, убили его выстрелом  в
шею чуть выше бронежилета. Второго охранника застрелили, прежде чем он успел
выйти из будки.
   В вестибюле первого  этажа  консьержа  постигла  та  же  участь.  Четверо
черногвардейцев,  вбежавших  с  улицы,  остались  в  вестибюле,  а   шестеро
направились к лифту. На этот раз в коридоре никого не было.
   Дверь в квартиру, несмотря на то что она была  обита  стальными  листами,
развалилась на части от двухсот граммов пластиковой взрывчатки,  и  шестерка
ворвалась внутрь. Ординарец в белой куртке,  прежде  чем  его  убили,  ранил
одного из черногвардейцев в плечо. Тщательный обыск квартиры показал, что  в
ней больше никого нет, и разочарованная группа удалилась.
   На  первом  этаже  они  обменялись   выстрелами   с   двумя   омоновцами,
появившимися из глубины здания,  одного  застрелили  и  потеряли  одного  из
своих. Под огнем второго омоновца они выбрались в  переулок  и,  сев  в  три
ожидавших их джипа, уехали с пустыми руками.
   В резиденции патриарха они действовали более тонко. Один человек постучал
во входную дверь, в то время как шестеро других, скорчившись,  прятались  по
обе стороны от него, чтобы их не было видно через "глазок".
   Казак посмотрел в "глазок" и через домофон спросил, кто  это.  Человек  у
двери вынул подлинное милицейское удостоверение и произнес: "Милиция".
   Обманутый видом удостоверения, казак открыл дверь. В ту же минуту он  был
расстрелян, а его тело отнесли наверх.
   План состоял в том, чтобы застрелить личного секретаря из оружия казака и
убить патриарха тем же оружием, что и казака. Затем пистолет вложить в  руку
убитого секретаря, которого потом найдут лежащим позади стола.
   Потом отца Максима заставят поклясться,  что  казак  и  патриарх  застали
секретаря роющимся в ящиках стола  и  в  последующей  перестрелке  все  трое
погибли. Произойдет большой скандал в среде духовенства, а  милиция  закроет
дело.
   Но убийцы  обнаружили  только  толстого  священника  в  засаленной  рясе,
который, стоя на верхней площадке лестницы, кричал: "Что выделаете?"
   - Где Алексий? - с угрозой спросил один из людей в черном.
   - Он уехал, - пролепетал священник. - Уехал в Загорск.
   Обыск личных покоев показал, что  там  не  было  ни  патриарха,  ни  двух
монахинь. Бросив тело казака, убийцы уехали.
   В маленький домик у Минского шоссе послали всего четверых. Они  вышли  из
машины, один направился к двери, а остальные трое ждали в тени деревьев.
   Дверь открыл Володя, ординарец.  Его  убили  выстрелом  в  грудь,  и  все
четверо вошли в дом. Через  гостиную  промчался  волкодав,  нацелившийся  на
горло руководителя налета; тот, защищаясь, поднял руку, и зубы  пса  глубоко
вонзились в нее. Другой черногвардеец выстрелил собаке в голову.
   При свете угасающего огня они увидели старика с торчащими  белыми  усами,
направившего на них пистолет Макарова; он успел выстрелить дважды. Одна пуля
попала в дверной косяк, а другая - в убийцу, застрелившего волкодава.
   Затем три пули подряд ударили старика в грудь.

***

   Утром сразу после десяти позвонил Умар Гунаев.
   - Я только что приехал в офис. Там творится черт знает что.
   - В каком смысле?
   - Кутузовский проспект перекрыт. Повсюду милиция.
   - В чем дело?
   - Вчера произведено какое-то  нападение  на  здание,  где  живут  старшие
офицеры милиции.
   - Быстро же они! Мне будет нужен надежный телефон.
   - А тот... там, где вы находитесь?
   - Его можно проследить.
   - Дайте мне полчаса. Я пришлю вам людей.
   К одиннадцати Монк расположился в  маленькой  конторке  склада,  забитого
контрабандным вином. Телефонный мастер как раз заканчивал работу.
   - Он соединен с двумя розетками, - сказал он Монку. указывая на  телефон.
- Если кто-то захочет узнать, откуда сделан звонок, они  придут  в  кафе,  в
двух километрах отсюда. Это  одно  из  подсоединений.  Если  они  пойдут  по
второму, то окажутся в телефонной будке на улице. Но к этому времени мы  уже
будем о них знать.
   Монк начал с  домашнего  телефона  генерала  Николаева.  Ответил  мужской
голос.
   - Попросите генерала Николаева, - сказал Монк.
   - Кто спрашивает?
   - Я мог бы задать тот же вопрос.
   - Генерал подойти не может. Кто вы?
   - Генерал Маленков, Министерство обороны. Что случилось?
   - Простите, генерал. Это инспектор Новиков из отдела убийств МУРа. Боюсь,
генерал Николаев мертв.
   - Что? О чем вы говорите?
   - Нападение. Вчера ночью. Похоже, квартирные воры. Убиты  генерал  и  его
ординарец. И еще собака. Уборщица обнаружила их часов в восемь.
   - Не знаю, что и сказать... Он был моим другом.
   - Сочувствую, генерал Маленков. Времена, в которые мы живем...
   - Продолжайте свою работу, инспектор. Я передам министру.
   Монк положил трубку. Итак, в конце концов Гришин потерял голову. Именно к
этому и стремился Монк, но он проклинал упрямство старого генерала. Затем он
позвонил в штаб-квартиру ГУВД на Шаболовке.
   - Соедините меня с генерал-майором Петровским.
   - Он занят. Кто его спрашивает? - спросил оператор.
   - Вмешайтесь. Скажите ему, что дело касается Татьяны.
   Петровский подошел к телефону через десять секунд.  В  голосе  его  можно
было расслышать нотку страха.
   - Петровский.
   - Это ваш недавний посетитель.
   - Черт вас побери, я подумал, что-то случилось с моим ребенком.
   - Они обе за городом, ваши жена и дочь?
   - Да, далеко отсюда.
   - Я слышал, было нападение.
   - Их было десять, все в масках и вооружены до зубов. Они  убили  четверых
омоновцев и моего ординарца.
   - Они искали вас.
   - Разумеется. Я послушался вашего совета. Живу в казарме. Кто  они,  черт
побери? Бандиты?
   - Они не бандиты. Они - "черная гвардия".
   - Гришинские молодчики. Почему?
   - Я полагаю, это из-за бумаг, которые  вы  конфисковали.  Они,  вероятно,
боятся, что вы докажете, что долгоруковская мафия и СПС связаны между собой.
   - Ну, это не так. Бумаги эти - мусор, в основном расписки из казино.
   - Гришин не знает этого, генерал. Он опасается худшего. Вы слышали о дяде
Коле?
   - Генерал-танкист. А что с ним?
   - Они добрались до него. Такая же группа убийц. Вчера ночью.
   - Черт. За что?
   - Он разоблачал Комарова. Помните?
   - Конечно. Никогда бы не подумал, что они  зайдут  так  далеко.  Ублюдки.
Слава Богу, политика не моя область. Я занимаюсь бандитами.
   - Знаю. У вас есть связи в коллегии?
   - Конечно.
   - Почему бы не рассказать им? Сведения получены из криминального мира.
   Монк положил трубку и затем позвонил в Московский федеральный банк.
   - Илью. Личного помощника господина Бернштейна. Он там?
   - Одну минуту.
   К телефону подошел Илья.
   - Кто это?
   - Скажем так: на днях вы чуть не всадили  пулю  мне  в  спину,  -  сказал
по-английски Монк.
   Илья тихо рассмеялся.
   - Да, было дело.
   - Ваш босс в безопасности?
   - Очень далеко.
   - Посоветуйте ему пока не уезжать оттуда.
   - Нет вопроса. Вчера ночью совершено нападение на его дом.
   - Пострадавшие есть?
   - Погибли четыре наших человека и двое их, мы думаем. Они  обыскали  весь
дом.
   - Знаете, кто они?
   - Думаем, что да.
   - "Черная гвардия" Гришина. А причина совершенно  ясна  -  возмездие.  За
запрещение пропагандистских передач Комарова.
   - Они за это заплатят. У босса огромное влияние.
   - Главное - использовать коммерческие телекомпании. Их  репортеры  должны
побеседовать со старшими милицейскими чинами. Спросить их,  не  намерены  ли
они допросить полковника Гришина в связи с  распространившимися  слухами,  и
так далее, и так далее.
   - Им потребовались бы доказательства.
   -  Для  этого  и  существуют  журналистские  ищейки.   Они   разнюхивают,
раскапывают. Вы можете связаться с боссом?
   - Если нужно.
   - Почему бы не сказать ему об этом?
   Следующий звонок он сделал в редакцию газеты "Известия".
   - Отдел новостей.
   Монк заговорил грубым хрипловатым голосом:
   - Позовите завотделом Репина.
   - Кто его спрашивает?
   - Скажите, что генерал армии Николаев хочет поговорить с ним по  срочному
делу. Он должен помнить.
   Репин был одним из  организаторов  интервью  генерала  в  Академии  имени
Фрунзе. Он подошел к телефону.
   - Да, генерал. Репин слушает.
   - Это не генерал Николаев, - сказал Монк.  -  Генерал  мертв.  Его  убили
вчера ночью.
   - Что? Кто вы?
   - Просто бывший танкист.
   - Откуда вы знаете?
   - Это не имеет значения. Вы знаете, где он жил?
   - Нет.
   - У него был дом недалеко от  Минского  шоссе.  Около  деревни  Кобяково.
Почему бы вам не взять фотографа и  не  поехать  туда?  Спросите  инспектора
Новикова.
   Он положил трубку. Другой крупной газетой являлась "Правда", бывший орган
КПСС.   Это   издание   поддерживало    политику    возрождавшейся    партии
"Неокоммунистический  социалистический  союз".   Но,   демонстрируя   новую,
некоммунистическую ориентацию, партия пыталась заигрывать и  с  Православной
Церковью. Монк в свое время  изучил  эту  газету  достаточно  хорошо,  чтобы
вспомнить имя заведующего отделом криминальной хроники.
   - Соедините меня с господином Памфиловым, пожалуйста.
   - Его сейчас нет.
   Естественно.  Он  наверняка  на   Кутузовском   проспекте   с   остальной
репортерской  братией,  выспрашивает  подробности  нападения   на   квартиру
Петровского.
   - У него есть мобильный?
   - Конечно. Но я не могу дать вам его номер. Вы еще позвоните?
   - Нет. Свяжитесь с ним и скажите, что один из  его  знакомых  из  милиции
очень хочет с ним переговорить. Срочно. Важная информация. Мне  нужен  номер
его мобильного. Перезвоню через пять минут.
   В следующий раз он получил номер мобильного телефона Памфилова и позвонил
ему в  машину,  стоявшую  у  здания,  где  жили  высокопоставленные  офицеры
милиции.
   - Господин Памфилов?
   - Да. Кто это?
   - Мне пришлось солгать, чтобы  получить  номер  вашего  телефона.  Мы  не
знакомы. Но у меня есть кое-что для  вас.  Вчера  было  совершено  еще  одно
нападение. На резиденцию патриарха. Попытка покушения на его святейшество.
   - Вы с ума сошли! Покушение на патриарха? Чепуха! Нет никаких причин.
   - Ни у кого, кроме мафии, ни у кого. Почему бы не съездить туда?
   - В Данилевский монастырь?
   - Он не живет там. Он живет в Чистом переулке, дом пять.
   Панфилов  сидел  в  машине  и  слушал  сигналы,  звучащие  в  отключенном
телефоне. Он был потрясен. Ничего подобного  никогда  не  случалось  за  все
время его карьеры. Если только половина из сказанного правда, у него в руках
самая громкая история из всех, написанных им.
   Прибыв к переулку, он обнаружил, что въезд в  него  перекрыт.  Обычно  он
доставал свой пропуск представителя прессы и проходил через кордон. Но не  в
этот раз. К счастью, он заметил инспектора МУРа, с которым был лично знаком,
и окликнул его.
   - Что происходит? - спросил репортер.
   - Воры.
   - Но вы же отдел убийств.
   - Убили ночного сторожа.
   - А патриарх Алексий не пострадал?
   - Откуда, черт побери, вы знаете, что он живет здесь?
   - Не важно. Он не пострадал?
   - Нет, он уехал в Загорск. Послушайте, это просто неудавшееся ограбление.
   - А мне сказали, что они охотились за патриархом.
   - Ерунда. Просто грабители.
   - А что тут грабить?
   Следователь обеспокоился.
   - Откуда вы все знаете?
   - Не имеет значения. Это правда? Они украли что-нибудь?
   - Нет. Только застрелили сторожа, обыскали весь дом и скрылись.
   - Значит, они искали кого-то. А  его  здесь  не  оказалось.  Боже,  какой
материал!
   - А вы, черт вас побери, будьте осторожнее, -  предупредил  инспектор.  -
Доказательств нет.
   Но он начал тревожиться по-настоящему. И встревожился еще  больше,  когда
один из милиционеров позвал его к своей машине.  На  линии  был  генерал  из
президиума. После нескольких фраз генерал начал намекать на  то  же,  о  чем
говорил репортер.

***

   21 декабря милиция была взбудоражена. В утренних выпусках  каждой  газеты
находился особый материал, к которому Монк привлек внимание  общественности.
Среди журналистов, прочитавших статьи своих коллег, были  такие,  кто  нашел
связь между этими четырьмя нападениями.
   В утренних телевизионных новостях передали общий обзор четырех  отдельных
попыток покушения, из которых одно удалось. В остальных случаях,  сообщалось
в новостях, только исключительное везение спасло намеченные жертвы.
   Версия о неудавшемся ограблении не вызывала доверия. Аналитики  изо  всех
сил старались доказать, что  не  было  никакого  смысла  в  ограблении  дома
старого генерала-пенсионера, как  и  в  ограблении  одной  квартиры  офицера
милиции, выбранной среди остальных квартир в этом  доме,  или  в  ограблении
патриарха.
   Ограбление могло бы  послужить  объяснением  налета  на  дом  баснословно
богатого  банкира  Леонида  Бернштейна,  но  оставшиеся  в  живых  охранники
утверждали, что, по всем признакам, нападение совершили военные. Более того,
заявляли  они,  налетчики  искали  их  хозяина.  Существовала  также  версия
похищения или убийства. Но в двух случаях похищение было бессмысленно,  а  в
случае со старым генералом даже не было такой попытки.
   Большинство знатоков высказывали предположение,  что  это,  должно  быть,
были всюду проникающие бандиты, на счету которых  имелись  сотни  убийств  и
похищений.  Однако  двое   комментаторов   пошли   дальше,   указывая,   что
организованная преступность имела все  основания  ненавидеть  генерал-майора
Петровского, возглавляющего борьбу с бандитами, а  у  некоторых  могли  быть
счеты с банкиром Бернштейном. Но кому мог помешать старый  генерал,  да  еще
трижды Герой в придачу, или Патриарх Московский и Всея Руси?
   Передовые статьи газет в тысячный раз писали  об  астрономически  высоком
уровне преступности в стране, а две из них буквально призывали  исполняющего
обязанности президента Маркова нарушить закон и приказать провести  решающие
выборы через двадцать четыре часа.
   Второй день своих анонимных звонков Монк начал  ближе  к  полудню,  когда
журналисты,  уставшие  от  трудов  предыдущего  дня,  начали  собираться   в
редакциях.
   Бумажные шарики  за  обеими  щеками  изменяли  его  голос  в  достаточной
степени, чтобы по нему могли узнать человека, звонившего накануне.  Каждому,
чья подпись стояла под главными статьями в семи утренних и вечерних  газетах
и кто писал о четырех покушениях,  Монк  передал  одно  и  то  же,  начав  с
Памфилова в "Правде" и Репина в "Известиях".
   - Вы меня не знаете, и я не могу  назвать  себя.  Это  может  стоить  мне
жизни. Но, как русский русского, я прошу вас поверить мне. Я  занимаю  очень
высокий офицерский пост в "черной гвардии". Но я еще и верующий  христианин.
В течение многих месяцев я испытываю страдания  оттого,  что  все  больше  и
больше антихристианских и антирелигиозных высказываний слышу в самом  центре
СПС, главным образом от Комарова и Гришина. За их выступлениями перед людьми
скрывается ненависть к Церкви и демократии, стремление создать однопартийное
государство и установить нацистское правление. Но с меня  хватит.  Я  должен
высказаться. Это полковник Гришин приговорил старого генерала  к  смерти  за
то, что "дядя Коля" разглядел,  что  скрывается  под  маской,  и  разоблачил
Комарова. Банкира - тоже за то, что его нельзя было  обмануть.  Может  быть,
вам не  известно,  но  он  использовал  свое  влияние,  чтобы  запретить  на
телевизионных каналах пропагандистские выступления Комарова. Патриарха -  за
то, что тот боялся СПС и собирался высказаться открыто. А генерала ГУВД - за
то,  что  тот  совершал   рейды   против   долгоруковской   мафии,   которая
финансировала СПС. Если вы мне не верите, проверьте мои  слова.  Все  четыре
покушения организовала "черная гвардия".
   С этими словами он вешал трубку, оставляя журналистов  в  шоке.  Придя  в
себя, они начали свое расследование.
   Леонида Бернштейна не было в стране, но  два  коммерческих  телевизионных
канала  признались,  что  изменение  редакционной  политики  произошло   под
влиянием банковского консорциума, у которого они были в долгу.
   Генерал Николаев умер, но "Известия" напечатали выдержки из  его  старого
интервью под крупным заголовком "ЕГО УБИЛИ ЗА ЭТО?".
   О шести ночных рейдах ГУВД на склады, в арсеналы и казино  долгоруковской
мафии стало известно всем. Только патриарх оставался в Загорском монастыре и
не мог подтвердить, что он тоже стал объектом нападения как враг СПС.
   К середине дня штаб-квартира Игоря Комарова  оказалась  в  осаде.  Внутри
царила атмосфера, близкая к панике.
   В своем кабинете Борис Кузнецов, без пиджака, с темными кругами пота  под
мы