вопрос,
который он задал себе мысленно по-русски.
 - Я поздравляю  вас,  капрал,  - сказал  пан  майор, протягивая капралу
раскрытый портсигар. - Вчера ваши самолеты потопили "Тирпиц"!
 -  Благодарю  вас,   майор.  Да,  наши   ребята  неплохо  поработали  в
Альта-фьорде.
 -  Вам  будет интересно  поближе  познакомиться с  паном  Шиманским,  -
помолчав, сказал майор. - Пан лет двадцать прожил в Лондоне.
 Еще один сюрприз. Нет, здесь детским матом не пахнет. Не напрасно ли он
вообще ввязался в эту авантюру?  Похоже,  что его хотят "прокатить", что  на
языке американских гангстеров значит - убить.
 Пан  Шиманский обернулся и уставился круглыми, как у совы,  глазами  на
капрала Вудстока,  оскалив в неискренней улыбке  свои золотые зубы.  Капрал,
закурив, улыбнулся ему, ощущая какую-то противную пустоту под диафрагмой.
 Напряжен каждый  нерв. Борьба начинается...  Вольная борьба без  всяких
правил беспощаднее дзю-до и карате...
 - Вряд  ли пан капрал  знает, -  сказал майор, глядя в  окно, - что эта
земля  - нынешняя имперская провинция Вартегау -  некогда называлась Великой
Польшей. В 1772 году Екатерина Великая - эта северная Семирамида - и Фридрих
Великий произвели первый раздел Польши, и  эта земля отошла к Пруссии. Потом
Наполеон  восстановил  Речь   Посполитую,  но   Венский  конгресс  упразднил
созданное  им  Варшавское герцогство,  и этот край  вновь был присоединен  к
Пруссии. Только после краха кайзера Вильгельма вернули мы Великую Польшу.
 - В общих чертах, - сказал капрал, - я знаю историю этого края.
 - Может быть, наш  уважаемый гость расскажет нам какой-нибудь последний
лондонский анекдот? - заговорил, блеснув золотозубой улыбкой, пан Шиманский.
- Обожаю бесподобный английский юмор...
 Пан Шиманский произнес все это на правильном английском языке, пожалуй,
даже чересчур правильном,  но  с заметным польским акцентом. Пан  Шиманский,
слава  богу,  совсем  не похож  на  своего земляка  Теодора  Иосифа  Конрада
Корженевского, который,  как  известно,  так блистательно владел  английским
языком, что прославился как замечательный английский писатель Джозеф Конрад.
Пан  Шиманский  не чудо вроде Конрада, пан Шиманский выучил английский уже в
зрелом  возрасте, значит, он не  думает  по-английски. Это облегчает  задачу
капрала  Вудстока. А за  анекдотом  дело не  станет. Недаром  капрал Вудсток
четыре дня слушал Би-Би-Си.
 - Последний? Извольте. Уинни, то есть Черчилль, дуче и фюрер  дали дуба
и  отправились в  ад.  Там дьявол  устроил  им допрос:  а  ну признавайтесь,
сколько раз вы обманывали свои народы?  Первым ответил Черчилль,  и дьявол -
Старый  Ник  велел  ему в  наказание  пробежаться  разок вокруг  ада.  Затем
исповедался  Муссолини,  и дьявол заставил дуче трижды  обежать  вокруг ада.
Настала очередь Гитлера.  Повернулся к нему дьявол, а фюрера и след простыл.
"Где  Гитлер?" -  заревел Старый Ник. Бесенята ему  и докладывают:  побежал,
мол, фюрер за своим мотоциклом.
 - Ха-ха! - неестественно рассмеялся пан Шиманский.
 Пан майор кисло улыбнулся. Ни один мускул  не дрогнул на каменном  лице
капитана Дымбы. Немец не обернулся.
 - Разве вы не уважаете пана премьера? - спросил майор.
 - Отчего же! - ответил капрал. - Уинстон неплохая палка.
 Здесь он ввернул идиоматическое разговорное выражение.
 - Неплохая палка? - недоуменно дернув  усом,  переспросил майор, бросив
вопросительный взгляд на Шиманского.
 - Это такое выражение, - пояснил тот, - то же, что "неплохой парень"...
 Чтобы не упускать инициативу из своих рук, капрал Вудсток рассказал еще
два-три анекдота из программы Би-Би-Си.
 Около  одной   деревни  проехали   мимо  взвода   фолькс-штурмистов   -
семнадцатилетних юнцов и семидесятилетних стариков, возвращавшихся в деревню
после полевых учений. Командир взвода - молодой лейтенант с черной наглазной
повязкой, -  завидев черный "опель-капитан",  встал во фрунт и лихо выбросил
правую руку в гитлеровском салюте. Офицеры-"аковцы"  на всякий  случай сняли
свои  конфедератки   с  офицерскими  серебряными   звездочками  и  галунами,
задернули   шторки  окон.  В  другой  деревне  их   хотели  было  остановить
ландшуцманы  -  уже минул  полицейский  час.  Но, разглядев номер на  машине
уездного шефа фольксштурма, они отскочили и тоже прокричали: "Хайль!"
 Капрал все чаще поглядывал в окно. Чего доброго, привезут прямехонько в
бывший воеводский город Познань, а ныне столицу имперской провинции Вартегау
- Позен и сдадут в учреждение с вывеской "Гехайме Штаатс Полицай" - гестапо.
 Совсем стемнело, когда "опель-капитан" круто свернул с асфальтированной
дороги,  окаймленной черными  скелетами старых тополей, и въехал в  открытые
железные  ворота, за  которыми в  конце  каштановой аллеи стоял  двухэтажный
господский дом с островерхой черепичной крышей.
 Ущербная луна светила как раз за флюгером на шпиле невысокой готической
башенки  с  зарешеченными,  похожими на  бойницы  окнами. Полнеба  закрывали
черные тучи. В голых ветвях каштанов зловеще гудел северо-западный ветер. Ни
в одном из окон дома не горел свет.
 Штурмфюрер  СА, прихрамывая и поскрипывая ножным протезом, поднялся  на
крыльцо,  отпер  массивную,  окованную   железом  дверь.  Дверь  со  скрипом
распахнулась. Скрип этот больно резанул по нервам. Словно выстрелы, хлопнули
дверцы "опеля". Немец посветил электрофонарем в глубь темной прихожей. Потом
провел их  в  большой кабинет, зажег  свет и, щелкнув  каблуками,  удалился,
плотно прикрыв за собой дверь.
 Майор первым положил  конфедератку  верхом вниз  на  стол,  сунул в нее
перчатки,  затем  снял  шинель, бросил ее на спинку кресла.  Капрал Вудсток,
снимая кожаное  пальто, заметил  на  груди майора  серебряный  крест с белым
орлом на золотом поле, висевший на черно-голубой ленте.
 - О! Ваш крест похож на наш крест Виктории! - сказал он.
 Явно польщенный майор улыбнулся.
 - Это  крест  "Виртути  милитари"  - высший офицерский орден Польши  за
военную доблесть, - с нескрываемой  гордостью  произнес  он.  - То же, что у
немцев "Риттер  кройц"  - "Рыцарский крест". Его  ввел  наш последний король
Станислав-Август  в 1772 году. Кстати, капрал, Станислав-Август  Понятовский
был любовником Екатерины Великой! Так что поляки и в данном пикантном случае
одержали верх над своими старыми врагами - русскими.
 -  Что  вы  говорите! Простите  мне мое  любопытство, сэр,  за  что  вы
получили этот крест?
 - За  действия  против  большевиков весной двадцатого  года  при взятии
Киева, капрал.
 Капитан Серый нетерпеливо кашлянул.
 - Садитесь, джентльмены! - сказал пан майор, включая  настольную лампу.
- Пожалуйста, сядьте здесь, капрал.
 Поудобнее устраиваясь  в  глубоком кожаном  кресле  напротив настольной
лампы,  капрал окинул  взглядом  комнату.  Высокие до потолка  книжные полки
вдоль трех стен, торшер, задернутые  плотными шторами окна, портреты Гитлера
и  Гиммлера, большой  письменный стол из  полированного  красного  дерева  с
инкрустированной   эмблемой   -   имперским   орлом,   консольная    радиола
"Телефункен"...
 Майор взял с письменного стола пачку немецких сигарет "Бергман приват".
 - Хотите сигарету, капрал?
 Закуривая,  майор  молчал. Молчали и  остальные,  бесстрастно глядя  на
капрала  Вудстока,  который,  пуская  дым  в  потолок,  со  скучающим видом,
развалясь в  кресле, чуть прищурясь, разглядывал  корешки томов на ближайшей
полке. Допрос - а это был именно допрос - начал майор.
 - Скажите, капрал, на каком самолете вы прилетели сюда из Англии?
 Короткая затяжка. Облачко дыма в потолок. Паузы быть не должно.
 - Это был транспортный "дуглас", "Си-47". Отличная машина, джентльмены,
- ответил Вудсток, медленно выдыхая дым.
 - А дальность какова? Сколько километров? - перебил майор.
 - Километров - две тысячи четыреста, а миль, по-нашему...
 В сорок первом Евгений летал в тыл врага на советских самолетах  "ТБ-3"
и  "ПС-84".  С  начала  сорок второго трижды  забрасывался в  тыл  врага  на
"Дугласе". Трижды "туда" и ни разу "обратно". В  первый раз случилась авария
при взлете  на Центральном  аэродроме в Москве:  лопнул  правый баллон. Пока
меняли  баллон,  он  зашел  в  кабину  экипажа,  осмотрел  ее,  поговорил  с
пилотом.,.
 - Но ведь "Дуглас" американская машина? - с нажимом произнес капитан. -
Ее конструктор Сикорский, поляк, работающий в Калифорнии.
 - Верно!  У нас  этих  "Си-47" немало в Королевских воздушных  силах. Я
слышал, что американцы снабжают и русских этими самолетами...
 Поляки молча переглядываются. Гамбит разыгран.
 - Это интересно! -  восклицает кавалер "Виртути  милитари". - Я ни разу
не видел эти новые самолеты. Расскажите нам о них!
 - Я не летчик, - улыбается Вудсток, - а только сын летчика.  Ну что мне
запомнилось?..  Два   мотора,   экипаж  -  пять  человек:   пилот,  штурман,
стрелок-радист,  бортмеханик,  инструктор парашютного дела.  Сажает двадцать
десантников...
 Описать в  общих  словах  "Дуглас"  для  Вудстока  дело  нетрудное.  Но
разговор об авиации таит в себе опасные воздушные ямы.
 - С какой скоростью вы летели? - спросил капитан.
 - Около... около ста пятидесяти - двухсот миль в час.
 Он  чуть было не дал ответ в километрах (триста пятьдесят километров  в
час),  и это  погубило  бы  его. Ведь англичане  не  пользуются  метрической
системой. Голова работала  как арифмометр. Дальность  полета у  "Дугласа"  -
2400 километров. Сколько в милях?..
 - На какой высоте перелетали через Ла-Манш? В этом вопросе майора сразу
две ловушки.
 - Ла-Манш?  - переспрашивает  Вудсток, поднимая брови. - О, вы имеете в
виду Английский канал? Мы пересекли его на высоте не менее шести с половиной
тысяч футов.
 Да,  именно так, капрал  Вудсток! Именно  "Английский канал"  и  именно
футы, а не метры!
 - Не помните ли вы мощность моторов? - продолжает допрос капитан.
 - Я спросил об этом пилота: каждый мотор - тысяча двести "эйч пи".
 "Эйч-пи" - лошадиные силы,
 Отвечает  Вудсток  по-прежнему  гладко,  а  в  голове   рой   вопросов,
обгоняющих  вопросы его "следователей": как  по-английски  "кабина экипажа"?
"Ах  да! "Cockpit"... Это он  помнит, а вот как по-английски "вытяжной фал",
он никогда не знал; значит, надо лучше не вспоминать о парашюте...
 - Какая температура была в Лондоне, когда вы вылетали?
 - Точно не знаю. Днем было около пятидесяти градусов.
 Молодец,  капрал! Вовремя вспомнил  о  Фаренгейте.  И вновь неожиданный
вопрос:
 - А сколько литров бензина потребляет в час "Дуглас"?
 - Сколько британских и имперских галлонов? Да разве я знаю! Мы летели с
четырьмя  дополнительными бензобаками.  Я  не заметил, чтобы наших  летчиков
волновала проблема горючего...
 Должна быть,  обязательно  должна  быть  такая деталь,  которую узнаешь
только после полета на "Дугласе"!  Такая деталь сыграет роль  козыря  в этой
смертельно опасной игре! Вот она, эта деталь!
 -  Сначала  полет шел хорошо, - произносит  задумчиво Вудсток,  заложив
ногу  на  ногу.  - Временами  по  всему корпусу самолета пробегала  дрожь. Я
спросил командира, что это такое. Тот  ответил, что так всегда бывает, когда
моторы  "Дугласа" работают синхронно.-  Деталь  сработала. - А потом  где-то
севернее Колона... - Вудсток не забывает произнести название этого города не
"Кельн",  а  "Колон",  по-английски.  -  Да,  севернее  Колона  угодили мы в
грозовой фронт. Шли над десятибалльной облачностью. Началась болтанка, качка
килевая  и  бортовая. Давление в ушах  то повышалось, то понижалось, то  нас
подбросит  на жесткой скамье,  то пригвоздит к ней, расплющив зад. Воздушный
поток  за  иллюминатором то  ревел,  то переходил на  шепот. Виски  стучали,
ладони стали  мокрыми,  похоже  было,  что  укачивает, - продолжает Вудсток,
делая вид, что увлекся воспоминанием  незабываемого  для всякого  десантника
ночного перелета.
 - А луна светила слева от вас или справа? - ввернул коварный вопрос пан
майор.
 - Луну мы  увидели слева, когда миновали грозовой фронт, - без  запинки
отвечает Вудсток.  В  последний  раз,  когда  он летел в тыл к  немцам, луна
светила справа по борту самолета.
 -  Представляю себе волнение  экипажа:  стрелки приборов  мечутся точно
сумасшедшие, в наушниках моего коллеги-радиста этакое шипение и треск, будто
дьявол яичницу с беконом поджаривает.
 - В  какое время  это произошло?  Новый подвох со стороны пана  майора.
Каждым вопросом копает он могилу Вудстоку.
 - В двадцать три тридцать мы вошли в грозовой фронт...
 - По какому времени? - Голос пана майора едва заметно напрягался.
 - По Гриничу, конечно...
 - По Гринвичу, - пытается внести поправку Шиманский.
 -  Мы  говорим,  по  Гриничу...  Крылья  обледенели,  пропеллеры  тоже,
наверное... Меня  пот  прошибает при  одном воспоминании об этом! -  Вудсток
усмехается,  смахивая пот с лоснящегося лба. - Натерпелись мы страху! Высота
падала  с каждой  минутой... Альтиметр показывал  пять  тысяч футов.  Позади
остаются города  Кассель, Халле, Лейпциг,  Торгау... "Дуглас" брыкался,  как
мустанг под ковбоем в цирке "Дикого Запада"! Стрелки  на моих часах прилипли
к циферблату...
 Пан майор перегибается через стол:
 - Пан капрал позволит взглянуть?
 - Что?  О, понимаю! Я чуть не  разбил  их при прыжке, когда мы вышли на
высоте пятисот  футов  из облачности.  Тут-то, севернее Бреслау, над городом
Требниц нас и сбила зенитка "джерри", немцев, значит...
 -  "Омега"? -  полувопросительно выговаривает  майор, поднимая глаза  с
часов на Вудстока.
 - Да, перед вылетом нас одели во все немецкое, вплоть до белья, но часы
дали швейцарские.
 -  Я  вижу,  ваши  часы  показывают время  по  Гринвичу,  -  проговорил
Шиманский. - А мы ставим время по-берлински. Час разницы.
 - Мне ведь надо связываться с Лондоном, - сказал капрал.
 - А какие марки английских часов вы прежде носили? - чересчур торопливо
спрашивает Шиманский.
 Две или три секунды борется Вудсток с отчаянной паникой. Эта паника так
глубоко  спрятана внутри, что  по  его глазам  ее обнаружить никак нельзя. В
первые  две-три секунды  Вудстоку кажется, что  ему не удастся вырваться  из
расставленных  для  него сетей:  никогда  не приходилось  ему  носить  часов
английской марки. Но  на  третьей секунде его  выручает память. Ответ готов.
Ведь его отец носил такие часы в Англии...
 -   "Аккьюрист".   Анкер  на   пятнадцати   камнях,  мистер  Шиманский,
позолоченный корпус.
 - "Аккьюрист"?  - переспрашивает Шиманский. - По-моему, это швейцарские
часы.
 - Пожалуй, - охотно соглашается Вудсток,  гася сигарету в пепельнице. -
У нас на всех часах написано, будто они швейцарские...
 - Сколько они стоили? - усердствует пан Шиманский.
 - Недорого.  Фунтов пять, - пожимает плечами Вудсток. Работай, работай,
воображение! - Мне подарил их  отец на день рождения. Кажется, он купил их у
часовщика на Риджент-стрит. Трехлетняя гарантия.
 - О,  я  знаю  этого часовщика, -  оживляется Шиманский.  -  Он торгует
только мужскими часами.
 - Вы ошибаетесь, мистер. Этот магазин фирмы "Лоуренс Седер энд компани"
торгует любыми часами, а также ювелирными изделиями.
 -  Верно, верно, теперь припоминаю...  Это  недалеко от  универсального
магазина "Либерти энд компани".
 Этот  лиса  Шиманский  отлично  знал, о каком  магазине  идет  речь: на
Риджент-стрит в Лондоне бывает каждый приезжий.
 - А часы другой английской марки вам не приходилось носить?
 - В  детстве, -  улыбнулся Вудсток, - мама подарила мне  часики с Микки
Маусом на циферблате.
 Поговорили  о   лондонских  магазинах.  Капрал  хорошо  помнил  магазин
Селфриджа  на  Оксфорд-стрит, Симпсона, Фортнума  и Мэйсона на Пиккадилли. И
тут капрала  Вудстока  выручила  зрительная  память,  неповторимо  острая  в
детские годы.
 Так и вели они этот  разговор, похожий на  самый  пристрастный  допрос,
несмотря  на  внешнюю  светлую учтивость, на  заискивающий тон  Шиманского и
бледную улыбку на тонких губах майора. Капралу  Вудстоку этот допрос, полный
внезапных  опасностей, напомнил стремительный слалом на  утлых душегубках по
бурной порожистой реке, утыканной подводными рифами, как пасть акулы зубами.
Это  была  не дуэль.  Сразу  трое  инквизиторов  вели  перекрестный  допрос,
убийственный,    как    кинжальный   огонь.   Трое   против   одного...    С
головокружительной  быстротой разговор перескакивал  с библии и  официальной
(протестантско-епископальной)  церкви  Англии на правила  игры в  крикет,  с
Трафальгар-сквер  на  наимоднейшие  танцевальные новинки  (песенку  "Lambeth
Walk" капрал знал наизусть), с английских национальных праздников  на  новые
английские кинокартины.
 -  Я  давно  не был  в  кино,  но  помню  "Ребекку" режиссера  Альфреда
Хитчкока.  Кстати, майор, я все думал, кого вы  мне напоминаете.  Киноактера
Адольфа Менжу!.. Еще видел "Графа Монте-Кристо" с Робертом Донатом в главной
роли...
 - Но ведь это все довоенные картины, - напоминает Шиманский.
 - Разве? Еще  я  видел  военную картину "Шпион"  с  Конрадом Вейдтом...
"Генрих  V" с Лоуренсом Оливье... Да, еще  "Полурай".  В  этом фильме Оливье
играет русcкого  инженера, которому  Англия после Дюнкерка нравится  гораздо
больше, чем до войны...
 На  самом  деле  капрал  Вудсток читал  об  этих  фильмах в  английском
киножурнале  сорокового  года  в московской читальне  библиотеки иностранной
литературы  в Столешниковом переулке. Шиманский  наращивал  темп,  буквально
забрасывал капрала вопросами:
 - В какой "Фликерс" вы обычно ходили в Лондоне?
 Очередной подвох: "Фликерс"  - "Мигалка" на лондонском жаргоне означает
"кинотеатр". Хитрая  бестия этот Шиманский: он понимает, что можно прекрасно
знать английский язык, совершенно не зная жаргона. Так одним  вопросом можно
порушить всю "биографию" капрала Вудстока.
 - "Камео".
 - Это где же?
 -  Чаринг-Кросс-Роуд.   Перед  началом  фильма  там  всегда  показывали
диснеевские мультипликации: Доналд Дак, Микки Маус, Плуто...
 Надо  сбить  этот  опасный  темп,  совсем  не  оставляющий  времени для
обдумывания   "заминированных"  вопросов.  Сбить   темп,  отвечая   нарочито
медленно,  с  кажущейся   небрежностью,  отклоняясь,  растекаясь  по  древу,
нагромождая подробности. Шиманский круто меняет тему:
 - А где вы учились в Лондоне?
 - На Райл-стрит в школе Эл-си-си...
 - Эл-си-си? Что это значит?
 - Совет Лондонского графства. На приличную частную паблик-скул в Итоне,
Харроу, Мальборо или  Рэгби у отца не хватало денег. Но мне повезло, мы жили
во вполне респектабельном районе, и моя школа...
 Майор  молча  встал,  подошел  к  книжной полке, снял  с  нее  какой-то
увесистый  том,  раскрыл  его... Энциклопедия?  Уж  не смотрит  ли  он карту
Лондона?
 Не  случайно, видно,  разговор  перекинулся на  Лондон.  Музей восковых
фигур  мадам Тюссо,  Лондонский Тауэр, резиденция премьера на Даунинг-стрит,
10.  Где  стоит  колонна Нельсона? На Трафальгар-сквер. Где похоронен герцог
Веллингтонский? В Соборе Святого Павла. Где покоится прах Чоссера, Теннисона
и  Браунинга? В Вестминстерском аббатстве. Как проехать  из  Хемпстэд-хит на
Пиккадилли,   как   добраться  от  Тауэра  к  Букингемскому   дворцу  (смена
гвардейского  караула  в  10.30  утра), а  оттуда в  парк святого Джеймса?..
Поговорили об английских  приморских курортах в Брайтоне и Борлемут-весте, в
которых  отдыхал   летом  капрал   Вудсток.   Шиманский   совсем   не   знал
Борнемут-вест, зато не раз бывал в Брайтоне.
 Шиманский пододвинул  поближе к капралу  листок  бумаги  и паркеровскую
авторучку.
 - Вы сказали,  что  учились  в  лондонской  школе на  улице Райл-стрит.
Будьте любезны, капрал, напишите адрес школы на этом листочке.
 Капрал Вудсток, пожав плечами, молча повиновался.
 -  Так-так,  -  сказал по-польски  пан  Шиманский, читая написанное.  -
Совершенно   особый,   характерный   английский   почерк   "рондо",   сильно
отличающийся  от  континентальных  европейских  почерков. Этот  национальный
почерк неповторим. Им обладают  только англичане. В  школах  каждой  страны,
Панове, следуют своему собственному методу обучения п