ют  на нервы бесконечные воздушные  тревоги, пронзительный
рев  приближающихся  "Buzz  Bombs"  - самолетов-снарядов.  А эти "Фау-2" еще
хуже: они падают как гром среди ясного неба...
 - Что вы можете сказать о размере разрушений?
 -  Это, как вы  понимаете, военная  тайна. Вам, однако, я  могу сказать
следующее: даже если бы эти разрушения были  втрое больше, они не поколебали
бы  нашу решимость довести войну до победного конца. Мы, англичане, считаем,
что  "чудо-ракеты" Адольфа  могут продлить войну на год, на два,  они  могут
убить много людей, но они не отнимут у нас победу.
 -  А  это верно,  капрал,  - раздельно, многозначительно  произнес  пан
майор, - что у нас нет никакого контроружия против ракеты "Фау-2"?
 - Мы довольно успешно бомбим стартовые площадки и сбиваем "Фау-1>...
 -  Однако сотни  ракет "Фау-2" продолжают падать на  Лондон, а также на
Антверпен,  Брюссель  и Льеж,, на войска англо-американцев, и наверняка ваша
разведка дорого бы заплатила за список заводов и экспериментальных полигонов
и за все прочие секреты "Фау-2"?
 - Наверняка! - охотно  согласился  капрал.  - Не скрою, что среди задач
нашей группы ракеты фигурировали на первом плане.
 Майор встал, торжественно выпрямился, одернув мундир:
 -  Господин капрал!  - произнес  он  с  пафосом.  -  Как  ваш союзник я
счастлив сообщить вам, что мы  можем добыть для  вас эти ценнейшие сведения!
Да, да! Не удивляйтесь. Вам и нам невероятно повезло: эти данные уже почти в
наших руках!
 -  Джентльмены!  -  воскликнул  капрал, оправившись от изумления.  -  Я
передам  любые  ваши  сведения своему командованию в Лондоне! Смею  заверить
вас,   что   ваши  заслуги  будут  должным  образом  отмечены  командованием
вооруженных сил Его Величества! Но вы говорите "почти"?..
 - Да,  почти! Но  прежде вы  должны  поклясться  нам, что ни  слова  не
расскажете русским о наших делах.
 - Клянусь честью британского солдата и разведчика!
 - Отлично! Капрал!  Эти документы находятся  в  руках  у одного  немца,
военного инженера.  Последние победы союзников наглядно показали ему, что он
поставил не на  ту лошадь, что теперь надо ставить не  на Адольфа, а на сэра
Уинстона! Вы понимаете, что  мы, польские патриоты, враги Германии и России,
передали  бы  бесплатно вам  эти  документы,  но  этот  немец... - Пан майор
красноречиво потер пальцы, будто ощупывая банкноты.
 -  Этот ваш немец  любит  фунты стерлингов  больше, чем  рейхсмарки,  -
понимающе улыбнулся  капрал.  - Что ж,  этот  "джерри" не дурак.  Я  запрошу
Эм-ай-сикс, но сначала я  должен убедиться в добротности товара, который нам
предлагает этот немец.
 -  В этом  вы  убедитесь  сейчас же, - все тем же  торжественным  тоном
произнес майор. - Мы со своей  стороны настолько убеждены в  своей  правоте,
что осмеливаемся  -  да,  осмеливаемся, выдвинуть  наше  условие.  Денег  мы
принципиально не просим,  но мы не хотим,  не  можем  оставаться на польской
земле, которая очень скоро будет захвачена нашим исконным  врагом, мы хотим,
чтобы вы отправили нас - меня, капитана и  одного подпоручника - самолетом в
Англию.  Как метко заметил  один ваш  писатель, убегая от войны из Англии  в
Америку,  лучше  быть  живой  крысой,  чем тонущим  кораблем.  Но  мы  будем
бороться,   мы   отдадим  себя   в   распоряжение   польского  эмигрантского
правительства в Лондоне!
 - Прекрасно! - помедлив, сказал капрал. - Я  сообщу  начальству о вашей
просьбе. Решение, очевидно, будет зависеть от  ценности ваших документов для
Лондона.
 -  С вами приятно иметь  дело,  господин  капрал, - натянуто  улыбнулся
майор. - Клянусь  авторитетом офицерского мундира  и  честью кавалера креста
"Виртути милитари", что ни вы,  ни  ваше  командование не раскаетесь в  этой
сделке! Вот образчик и опись этих документов.
 Несколько театральным жестом майор достал из левого нагрудного кармана,
над которым поблескивал серебром и золотом его крест, два вчетверо сложенных
листа и положил их  перед капралом. Капрал  Вудсток развернул первый листок,
пробежал  глазами по рукописным  строкам, написанным  по-немецки чернилами и
сверху по-польски карандашом:
 "Опись сверхсекретных документов.
 1. Карта  Германии и оккупированных  территорий  с указанием дислокации
заводов, экспериментальных баз, стартовых установок "Фау-2".
 2. Авиационная карта района ракетного института в Пенемюнде.
 3. Бортжурнал с наблюдениями над запуском ракет "Фау-2".
 4. Общие сведения о ракете "Фау-2". История ее создания.
 5. Сведения из технического паспорта ракеты "Фау-2".
 6. Принципиальная и скелетно-монтажная схемы "Фау-2".
 7.  Использование каторжного труда  иностранных  рабочих и гитлеровские
зверства, связанные с программой "Фау-2".
 8.  Другая  военная техника, над  которой ведется  работа  в Пенемюнде:
4-тонная  жидкостная ракета типа "У-2"; истребительные ракеты для воздушного
боя "Х-4", и "Х-4М", ракеты, запускаемые с  подводных лодок; противотанковые
ракеты "панцершрек" и "фаустпатрон"...
 9.  Газотурбинные  двигатели  для реактивных,  истребителей "Ме-262" на
заводе Миттельверке... "Человеко-торпеды"...
 Сдерживая  внезапную дрожь в руках, капрал  Вуд-сток взглянул на второй
листок, также исписанный по-немецки и по-польски:
 "Фау-2". Общая  характеристика. Длина  12  метров,  стартовый  вес 12,6
тонны. Стальная боеголовка со  взрывчаткой - одна тонна, горючее -  этиловый
спирт и кислород -  8,9 тонны... Основные части ракеты "Фау-2": боеголовка с
запалом,  приборный отсек,  кислородный бак  со  спиртовым  трубопроводом  в
центре,  бак  с  перекисью  водорода  (Н202),  нагнетатели  и сопла,  камера
сгорания... Общее устройство ракеты, ее тактико-технические данные...
 Он поднял  глаза  на  бледного  от напряжения  майора  Армии  Крайовой,
прочистил стиснутое волнением горло.
 - Мне кажется,  что мое  командование заинтересуется  этими данными.  Я
сегодня же сообщу в Лондон о ваших условиях. Разумеется, необходимо передать
и эту опись.
 Пан майор явно стремился взвинтить цену на предлагаемый союзнику товар:
 - Пан капрал простит меня, надеюсь, если я  позволю себе заметить,  что
он,  по-видимому,  далеко  не в полной  мере представляет себе важность этой
информации. Речь  идет  не только о  спасении жизни ваших соотечественников,
женщин и  детей вашего родного Лондона, которому продолжает угрожать "оружие
возмездия".  Речь  идет об  изменении всего хода  второй мировой  войны! Нам
известно,  что  Гитлер заявил этим  летом своим генералам, что  новое оружие
окажет на англичан  максимум морального давления  и' заставит Великобританию
запросить  мира  у  Германии.  Переговоры  о  таком компромиссном  мире  уже
готовятся между СД,  контрразведкой СС и контрагентами Англии и  США. Шеф СД
Вальтер Шелленберг надеется, что  правительство Черчилля не только пойдет на
сепаратный мир и развяжет фюреру руки на Востоке, но и само примет участие в
последнем   крестовом   походе  против  большевизма.  Не   скрою,  что   мы,
представители так  называемой  санационной Польши,  приветствовали бы  такой
поворот в войне, но  первый долг наш предоставить нашему  великому  союзнику
всю разведывательную информацию, которую мы только сможем добыть. Теперь пан
капрал понимает,  почему Гитлер тратит миллиарды рейхсмарок на новое оружие.
И почему наш контрагент - немец, желая превратить  секреты  в деньги, просит
изрядную сумму, которая, однако...
 -  Сколько  же  он  просит? -  рубанул  капрал Вудсток,  глядя прямо  в
неуловимые глаза майора.
 -  Один  миллион фунтов стерлингов,  - почти прошептал  майор, облизнув
кончиком языка сухие губы.- В конце концов, вы теряете  не меньше, а  больше
миллиона после каждого налета, каждой бомбардировки Лондона ракетами...
 Капрал в изумлении присвистнул.
 - Судя по моему жалованию в Эм-ай-сикс, - усмехнулся Вудсток, - вряд ли
мой шеф располагает такими деньгами. Но я свое дело сделаю - запрошу Лондон.
Бедные британские налогоплательщики! Какой удар по их карману!..
 -  Крайне важно, - добавил майор, кисло улыбнувшись  шутке Вудстока,  -
чтобы ваше  начальство в Лондоне  не  медлило  с  ответом. Наш контрагент  -
немец, нетерпелив, и у него легко могут найтись другие покупатели.
 - Американцы? - слегка нахмурился Вудсток.
 - Да,  американцы!  -  веско  произнес  майор,  довольный произведенным
впечатлением.  -  Дело в том, что  СС-оберштурмбаннфюрер Отто  Скорцени, тот
самый,  что выручил из плена дуче Муссолини, сейчас работает над  повышением
точности  попадания  ракет   "Фау-2"  путем   создания  ракет,  пилотируемых
смертниками.  Вы, вероятно, уже  слышали о японских  летчиках-камикадзе. Вот
Скорцени и решил применить опыт японцев. Пилотируемые смертниками-эсэсовцами
ракеты будут доставлены на новых электрических подводных лодках к Нью-Йорку.
Вот когда Манхэттен  превратится в самое большое в мире кладбище, американцы
тоже запросят мира!
 -  Этот Скорцени  не лишен воображения!  -  проговорил капрал  Вудсток,
ломая спички вдруг одеревеневшими пальцами.
 -  И  это  еще  не  все! - драматически воскликнул майор.  -  У  нашего
контрагента,  возможно,  найдутся и русские покупатели, ибо немцы  готовятся
применить  новое  оружие  и  против  русских.   Немцы  собираются  направить
несколько волн бомбардировщиков-ракетоносцев  дальнего действия  на Москву и
Ленинград, на  крупнейшие промышленные  города и районы: Горький, Ярославль,
Куйбышев, Магнитогорск,  Челябинск, Донбасс!  Над  целью ракеты отделятся от
самолетов, и пилоты-эсэсовцы поведут их прямо  на главные нервные центры, на
электростанции и домны. Этим способом Гитлер надеется нокаутировать Россию!
 -  Таким образом,  - сказал, вставая,  капрал Вудсток, - эта  бесценная
информация будет как бы продана с аукциона тому, кто больше даст за нее?
 -  Да,  -  ответил  майор,  также  вставая,  -  такова  позиция  нашего
контрагента,  хотя он,  так же как и мы, естественно,  тяготеет  к  западным
державам.  Что же касается лично нас, то  мы всем сердцем преданы  Англии  и
счастливы,  что  можем  быть  полезны  для вас.  Но  не спешите уходить, пан
капрал.  Сначала мы должны как  следует выпить за  успех нашего предприятия.
Пожалуйте в столовую.
 Капрал  Вудсток  вошел первым в  небольшую, но  прекрасно  обставленную
столовую  и остановился как вкопанный  у порога.  Там был стол, накрытый  на
четыре  персоны. Накрахмаленные белые салфетки, фарфоровый  черный с золотом
столовый сервиз с фамильным гербом. Бутылки, бутылки с немецкими этикетками:
рейнвейн,  мозельское,  кирш,  штейнххегер.   И  крученые  свечи  в  изящных
серебряных  подсвечниках,  две   красные,  две  черные.  Откуда-то   поплыли
приглушенные звуки шопеновского ноктюрна.
 Пан майор подошел к одной из дверей, одернул мундир  с аксельбантами  и
серебряными галунами на воротнике и тихонько постучал в нее:
 - Панна Зося! Мы ждем вас!
 Дверь почти  тотчас раскрылась, и в  столовую вплыла - именно вплыла, а
не  вошла -  стройная белокурая  красавица в длинном  декольтированном белом
батистовом  платье.  Ей   было  лет  девятнадцать-двадцать,  не  больше,  но
держалась она уверенно, гордо,  даже надменно, как какая-нибудь Потоцкая или
Радзивилл. Она небрежно протянула изящную руку для поцелуя капралу Вудстоку,
и  тот,  застигнутый  врасплох,  помедлив,  не  спуская восторженных  глаз с
девушки, не поцеловал руку, а неуклюже пожал ее.
 Панна Зося  была, пожалуй,  чуть  широковата в плечах.  Над  затененной
ложбинкой,  убегающей под  белый  батист,  поблескивал  католический золотой
крестик.
 - Добрый  вечер, капрал! -  с  иронической  улыбкой  певуче  произнесла
девушка по-английски. -  Я рада, что это маленькое ночное пиршество не стало
вашими поминками. Кстати, я приготовила вам  ужин по  английской  кулинарной
книге - ростбиф и пуддинг по-йоркширски!..
 - Мисс Зося! У меня нет слов... - промямлил потрясенный капрал.
 - Садитесь,  садитесь,  капрал!  - рассыпался  майор. - Конечно, мы  не
можем вам предложить омаров, лангустов и устриц!..
 Сели  за   стол.  Майор,  с  почти  отеческим  благоволением  глядя  на
растерявшегося англичанина, зажег свечи, выключил половину ламп в люстре над
столом. Спохватившись, капрал отодвинул стул, помог панне сесть...
 - Выпьем за нашу  дружбу, за  тесное  сотрудничество!  -  вскоре громко
провозглашал  тост заметно  захмелевший от  виски  майор. -  К  дьяволу ваши
подозрения, капитан! Я поверил в капрала  с той самой минуты, когда он сел в
машину... Ведь я  старый  разведчик! Пан капрал понимает, разумеется, что мы
не  могли  протянуть ему  руку  без  всесторонней  проверки.  Ротозейство  и
доверчивость в нашем деле нетерпимы. Пану капралу будет, вероятно, интересно
узнать, что до войны, еще при  коменданте, то есть при маршале Пилсудском, я
сначала  долго работал в  контрразведке  -  дефензиве, специализировался  на
борьбе с коммунистами, а  потом  меня направили в  "двуйку" - нашу разведку.
Вот  где  я научился человековедению!  В разведке я нашел самого себя  - там
нужны люди с интеллектом острым как бритва, с моралью, лежащей по ту сторону
добра и  зла. Подкуп и шантаж, тайные интриги, ловушки и западни, виртуозная
игра  на человеческих  слабостях и пороках... Вам я могу это сказать: я имел
честь работать в  Берлине с самим Сосновским. Это был блестящий гроссмейстер
разведки, но его погубили самоуверенность, доверчивость и любовь к  деньгам.
Дела наши  шли  прекрасно,  мы имели  доступ  в  сейфы германского  военного
министерства  на  Бендлерштрассе.  Но немецкая контрразведка  подсунула  нам
своего агента-провокатора, который  выдал себя за французского разведчика. А
деньги у  нас были  на  исходе,  Варшава,  как всегда, скупердяйничала,  как
старая  бандерша,  - прошу прощенья, панна  Зося, -  вот  Сосновский и решил
продать  букет немецких военных  секретов  французам. Сделка  состоялась  на
Силезском вокзале  в Берлине, в зале ожидания первого  класса, и обоих сразу
же  накрыли  гестаповцы. Я едва унес  ноги. Немцы  взяли  почти  всех  наших
агентов в Берлине за какие-нибудь десять минут! Какая это была сенсация! Вы,
верно, видели фотографии подполковника Сосновского в тогдашних газетах? Хотя
вы тогда еще в школу ходили... Высокий, отлично  сложенный, рыцарского  вида
красавец, светский лев, перед которым  не могла  устоять  ни одна женщина, -
таким был полковник Сосновский.- Он бросил  красноречивый  взгляд на Зосю. -
Вскружив  голову какой-нибудь  пруссачке, этот  донжуан  в  сногсшибательной
форме  польского офицера становился ее любовником,  виртуозно развращал  ее,
искусно растлевал морально, превращал в свое послушное орудие. -  Панна Зося
насмешливо улыбнулась, глядя на капрала из-под приспущенных  ресниц.  -  Это
было   золотое   время!   Кутежи  в   отеле   "Адлон",   лучшие   рестораны,
умопомрачительные женщины! Лучшие  дни  моей жизни! "Вдова  Клико" и русская
икра... и вдруг - крах!
 - Да вы поэт, сэр! - в восхищении воскликнул капрал.
 -  Если хотите, я действительно поэт. Только, подобно Андре Жиду, я дал
обет молчания на весь период войны...
 - Какая ужасная потеря для польской литературы, - мило улыбнулась панна
Зося. -  Я  не  согласна  с вами, ваше сиятельство. Еще первая мировая война
установила парадоксальный  прецедент:  военная  поэзия процветает  во  время
войны,  а  военная проза - после войны.  Впрочем,  ваши  рассказы о шпионаже
слушать интереснее, чем ваши стихи. Продолжайте, граф!
 Она  подняла фужер  с каким-то легким,  игристым вином, чуть улыбнулась
иронически над хрустальной кромкой дорогого тонконогого  бокала. Свет свечей
волшебно дробился в хрустале, лучились глаза панны Зоей.
 Майор уязвленно умолк  на минуту,  уставившись широко открытыми глазами
на почти неподвижное пламя свечи.
 -  Мисс Зося назвала майора  графом,  - проговорил капрал, вытерев губы
белоснежной салфеткой.
 -  О, не  обращайте внимания  на мой титул, -  заскромничал шляхтич.  -
Впрочем, не  скрою:  я  лично воюю  за восстановление независимого польского
государства с наследственной монархией, как у вас, капрал, в Англии. Я воюю,
-  тут он гордо приосанился, -  за  восстановление своего  титула  и родовых
прав. Мои предки принадлежали не к "загоновой" шляхте, а к магнатерии! Я пью
за королевство польское!..
 - Вы не закончили свой рассказ о Сосновском, - напомнил капрал,  осушив
бокал.
 -  Ах  да!..  Так  вот,  одна   из  любовниц   Сосновского,  секретарша
генерального  штаба   вермахта,  вызвала   подозрение   у...   министерского
привратника  на  Бендлерштрассе.  Девушка в  прошлом скромная  и бедная, она
начала  носить дорогие платья, шубы и  подолгу засиживалась  после работы за
пишущей машинкой.  Привратник заглянул раз к ней, увидел раскрытый  сейф, ее
испуганное лицо. Он  поделился своими подозрениями с ее шефом,  полковником.
Тот стал следить за ней, заметил  исчезновение папки с планами  генерального
штаба... - Майор покрутил в руках  нож марки "Зо-линген".  -  А денег  у нас
становилось все меньше. Произошла обычная в разведке трагедия. Чем обильнее,
важнее и  точнее  становились  сведения,  пересылаемые нами  в  Варшаву, тем
меньше верило  наше начальство  Сосновскому.  Варшавские умники,  кабинетные
разведчики,  эти  герои  от  геморроя,  решили,  что  немцы   водят  за  нос
Сосновского, подсовывая ему фальшивую информацию через  подставных лиц. Наши
завистники  урезали  наш бюджет. А что  можно сделать в разведке без денег?!
Тогда-то мы и решили продать кое-какие данные союзникам: французам да и вам,
англичанам,   тоже.   Кстати,   обязательно   передайте   привет   от  графа
Ве-лепольского вашему достопочтенному шефу из Эм-ай-сикс. По фамилии он меня
вряд ли вспомнит, а по кличке найдет мое досье. Кличка: Гриф II. О, я всегда
был   англоманом.   Я   уверен,  что   наше   заочное  знакомство   послужит
поручительством за те сведения, которые я ныне предлагаю вашему шефу. Капрал
слушал  графа  не без  некоторого  удивления:  хорош разведчик, становящийся
патологическим болтуном после нескольких рюмок.
 - Ну а что стало с  Сосновским? - спросил капрал, с трудом отрывая взор
от прекрасной Зоей.
 -  Сосновский, как  говорят  англичане,  пережил  свою полезность.  Две
любовницы  из берлинского гарема Сосновского были  казнены. Гитлер  отклонил
прошение  о  помиловании. Сосновского немцы  обменяли на целую группу  своих
агентов,  арестованных нашей дефензивой.  Может быть,  вы думаете,  что этот
блестящий  разведчик, добывший  для  нашей  возлюбленной  отчизны  планы  ее
разгрома Германией, получил у нас по заслугам? Ошибаетесь.  Увы, комендант -
маршал Пилсудский в  тридцать пятом  умер, мы не могли апеллировать к нашему
благодетелю. По  одним  слухам, -  тут  майор  потупил глаза, -  Сосновского
поставили к стенке сразу же после обмена по приказу Рыдз-Смиглы. По другим -
посадили  в  Модлинскую  крепость,  где его  расстреляли  немцы  в  сентябре
тридцать девятого. Типичная судьба разведчика!..  На нашей с  вами,  капрал,
разведывательной стезе и не то бывает! Главное, сорвать банк и вовремя выйти
из игры! Эх, давайте выпьем по последней! Уж полночь...
 - Надо собираться,  граф, -  промолвил капрал,  потягиваясь. -  У  меня
скоро сеанс с Лондоном.
 Свечи наполовину догорели. Тревожаще лучились устремленные в него синие
глаза  панны  Зоей   большими  черными  зрачками   с  наполовину   закрытыми
голубоватыми верхними  веками. Мысли капрала разбегались,  в голове  громко,
слишком громко шумело вино. Но он не боялся ничего - ни вина, ни смертельной
опасности, подстерегавшей его в этой уютной столовой, ни этих уже  как будто
поверивших  в него врагов. Он  трусил,  позорно трусил  перед  одной  только
панной Зосей, такой  непонятной и неприступной. Потому что всем своим нутром
чуял, что нет такого уголка у него в душе, куда не смогла бы заглянуть своим
чуть ироническим, с ума сводящим взглядом эта польская дива.
 -  Скажите,  капрал, - спросила она,  глядя  на него  и только  на него
синими глазами, в которых трепетали язычки