ды заминировали  мост
и могли в случае опасности мгновенно поднять его на воздух.
 Потеряв еще до 20  танков  и  бронемашин,  противник  прекратил  атаки.
Большая часть его танков ушла на юго-восток.  Тем  временем  в  район  Луцка
начали  прибывать  с  востока  части  9-го  механизированного  корпуса   под
командованием  генерал-майора  К.  К.  Рокоссовского,  а   южнее   -   19-го
механизированного корпуса под командованием генерал-майора Н.  В.  Фекленко,
входившие в состав второго эшелона Юго-Западного фронта. И все же обстановка
складывалась не в нашу пользу.
 К 14 часам 24 июня стало ясно, что, не сумев овладеть Луцком с  фронта,
противник явно стремился обойти город с юга. Там он пытался  форсировать  р.
Стырь  и  в   районе   Клевань,   Ровно   прорваться   на   шоссе   Луцк   -
Новоград-Волынский.
 Угроза возникла и справа, в районе Рожище, т. е. в центре фронта армии,
на стыке 15-го и 27-го стрелковых корпусов. Противник  и  здесь  намеревался
форсировать р. Стырь, чтобы овладеть Луцком, обойдя его с севера. Об этом  я
узнал от офицера связи. Доставленный им  приказ  командующего  войсками  5-й
армии гласил: отвести главные силы бригады в район Рожище, занять оборону  и
не допустить захвата противником переправ через р. Стырь севернее Луцка.
 Как ни тяжело было, а приходилось снова отступать.
 Тут же выяснилось, что в район Рожище разрозненно отходили части  22-го
механизированного корпуса  и  135-й  стрелковой  дивизии  27-го  стрелкового
корпуса. Нанесенный ими контрудар на Владимир-Волынский оказался  неудачным,
и они понесли большие потери. Например, 19-я танковая дивизия потеряла почти
все свои 45 танков Т-26 и 12 бронемашин БА-10, участвовавших в контрударе, а
в ее артиллерийском полку осталось 14 орудий. Командир дивизии генерал-майор
К. А. Семенченко был ранен, оба командира танковых полков  убиты,  начальник
артиллерии дивизии  пропал  без  вести,  а  командир  мотострелкового  полка
скончался от ран{5}. \38\
 Примерно в таком же состоянии были и  другие  дивизии  участвовавшие  в
нанесении контрудара. Они уже не могли остановить наступавшего  за  ними  по
пятам  противника.  Поэтому-то   и   направлялась   в   район   Рожище   1-я
артиллерийская противотанковая бригада. Ей предстояло организовать оборону и
стабилизировать фронт армии по восточному берегу реки Стырь.
 К 4 часам 25 июня части бригады вышли в указанный район Подойдя к реке,
чтобы  переправиться  на  ее  восточный  берег  мы  обнаружили,  что   мост,
предназначенный для автомобильного и гужевого транспорта,  взорван.  И  хотя
выяснилось, что это сделано по приказу командира 27-го  стрелкового  корпуса
генерала Артеменко, легче нам от  этого  не  стало.  Тем  более,  что  возле
взорванного моста нас обстрелял противник. Бригада попала в ловушку
 Пришлось поспешно занимать оборону не на восточном берегу  реки  как  я
намечал, а  на  западном,  возле  железнодорожного  моста.  Часть  сил  была
выделена для оборудования переправы через Стырь по железнодорожному мосту. И
все это делалось под артиллерийским и минометным огнем противника.
 Не успели мы окопаться, как в 6 часов немецкая пехота  численностью  до
полка при  поддержке  40-50  танков  предприняла  атаку  с  очевидной  целью
отрезать нас от моста и окружить  Танкам,  мчавшимся  на  большой  скорости,
удалось ворваться непосредственно  на  огневые  позиции  бригады,  несколько
потеснить  ее  и  уничтожить  три  орудия.  Но  этим  и  исчерпывался  успех
противника. До десяти танков мы подбили, а остальные, не выдержав  ответного
огня, повернули назад. После этого и вражеская пехота вынуждена была залечь.
 Часа   через   полтора-два   противник   под   прикрытием   авиации   и
артиллерийско-минометного огня повторил атаку, но с еще меньшим успехом.  На
этот раз танки не смогли прорваться к огневым позициям артиллерии. Пехоту же
отсекли и нанесли ей тяжелый Урон наши пулеметчики и действовавшие совместно
с ними стрелки и" частей 27-го стрелкового  корпуса.  Атакующим,  потерявшим
еще несколько танков, пришлось опять отойти.
 Огневой  бой  на  западном  берегу  реки  Стырь  начал  было  затухать.
гитлеровцы, не добившись успеха, приступили к перегруппировке своих  сил.  А
мы, воспользовавшись передышкой переправили на восточный берег один дивизион
и начали готовить следующий.
 Но тут произошла непредвиденная задержка. На мост неожиданно  бросились
тыловые подразделения и артиллерия на конной тяге из  состава  частей  27-го
стрелкового и 22-го механизированного корпусов. Поддавшись панике, несколько
сот человек, мешая друг другу, пытались прорваться на  тот  берег.  Их  копи
лома ни ноги между шпалами, повозки и орудия сбивались в  кучу  Образовалась
пробка. А тут еще немцы открыли артиллерийский огонь по мосту. \39\
 Началась невообразимая суматоха.  Люди  распрягали  лошадей,  бросались
обратно на берег, а то и прямо в воду. После нескольких  разрывов  вражеских
снарядов  на  мосту  никого  не  осталось,  кроме  перевернутых  повозок  да
автомашин. Для его расчистки понадобились бы долгие часы.  Раздумывать  было
некогда, ибо речь шла о судьбе многих  тысяч  людей.  И  я  послал  на  мост
находившиеся в моем распоряжении два танка  KB  из  41-й  танковой  дивизии.
Могучие  боевые  машины  своей  тяжестью  расчистили  мост,  и  мы  тут   же
возобновили переправу.
 Гитлеровцы произвели еще три ожесточенные атаки,  и,  хотя  им  удалось
значительно приблизиться к мосту,  к  вечеру  их  силы  иссякли.  Ночь  была
сравнительно спокойной, и к утру мы переправили на восточный берег реки все,
что было возможно. А на рассвете железнодорожный мост по моему  приказу  был
взорван.
 Но фашисты  подготовили  нам  новый  сюрприз.  Еще  накануне  днем  они
направили часть своих войск к югу от этого железнодорожного моста, построили
там понтонную переправу и захватили плацдарм на восточном берегу Стыри.
 Здесь мы и встретились с ними. И вновь начались тяжелые  оборонительные
бои, которые бригада вместе с остатками 27-го  стрелкового  корпуса  вела  в
течение двух дней. 28 июня подошел один из полков 200-й  стрелковой  дивизии
(она входила в состав прибывшего тогда  в  район  Рожище  31-го  стрелкового
корпуса), которой командовал полковник И. И.  Людников.  Поддержанный  нашей
артиллерией, полк разгромил части противника и ликвидировал его плацдарм  на
восточном берегу реки.
 VII
 В непрерывных боях прошла первая неделя войны. То  была  пора  особенно
тяжких испытаний, невыразимой горечи и невосполнимых утрат. Но  я  вспоминаю
об этих днях с гордостью  за  наших  воинов,  показавших  величайший  пример
стойкости и самопожертвования во имя своего народа и любимой Родины, высокое
воинское мастерство.
 Да, и мастерство. Это нужно особенно подчеркнуть, так как речь  идет  о
первых днях войны. Ведь до того подавляющему большинству бойцов  приходилось
стрелять лишь на учениях. А многие вообще  только  несколько  месяцев  назад
впервые стали у орудий.
 Таким был, например, красноармеец Дмитрий Никифорович  Авраменко,  1920
г. рождения. Окончив неполную среднюю школу, он работал счетоводом в  родном
колхозе  им.  Тараса  Шевченко  Драбовского  района  Черкасской  области.  С
шестнадцати лет в комсомоле. В ряды армии призван в октябре  1940  г.  Через
полгода был направлен в артиллерийскую противотанковую бригаду,  А  еще  два
месяца спустя, в бою под Торчином, заряжающий \40\ Дмитрий Авраменко, будучи
ранен, не ушел  с  поля  боя,  заменил  убитого  наводчика  и  метким  огнем
уничтожил семь фашистских танков. За это он  был  представлен  командованием
5-й армии к награждению орденом Ленина.
 Из отличившихся в том же бою  мне  запомнился  и  красноармеец  Виталий
Александрович (по архивным документам Алексеевич) Овечкин. Недавно я  узнал,
что он в настоящее  время  живет  в  Семипалатинске,  работает  слесарем  на
кожевенном заводе, ударник коммунистического труда. Вот как  рассказывает  о
событиях того  дня  сам  бывший  наводчик:  "Огневая  позиция  моего  орудия
находилась в 200 м позади небольшой рощи. Немцы, видимо, не ожидали засады и
двигались колонной по шоссе на г. Луцк. Ближние к дороге  орудия  подпустили
немецкие танки и подбили головные.  Колонна  остановилась,  и  танки  начали
расползаться по сторонам.
 Пока моему орудию нечего было делать, я решил пристреляться. Пристрелка
прошла удачно, снаряды ложились под срез рощи.
 Бой все более разгорался, и вдруг кустарник ожил. На опушку леса  вышел
немецкий танк. Я открыл огонь, и танк (видимо, подбитый) остановился, вторым
снарядом (фугасным) добил вылезавших из верхнего люка немцев.  Второй  танк,
подошедший вплотную к  первому,  был  подожжен.  Когда  разрывом  вражеского
снаряда был убит третий  номер,  а  четвертый  и  пятый  номера  ранены,  мы
остались вдвоем с заряжающим и продолжали бой, подпуская танки,  чтобы  бить
их наверняка, как учил нас командир батареи.  В  этом  бою  огнем  из  моего
орудия было уничтожено пять немецких танков"{6}.
 Не могу не вспомнить и о героях неравного боя, который вела  бригада  у
местечка Затурцы. Артиллеристы показали в этот день поистине чудеса воинской
доблести. И притом не в одиночку,  а  целыми  подразделениями.  Изумительный
подвиг совершил личный состав батареи младшего лейтенанта А. И.  Логвиненко,
занимавший позицию непосредственно у шоссе. Батарея уничтожила более  сорока
танков. Невероятно, но это действительно  так  и  было,  что  подтверждается
документами, сохранившимися в Архиве  Министерства  обороны{7}.  Командирами
орудий были сержанты И. М. Панфиленок, Н.  А.  Москалев,  Г.  К.  Москвин  и
младший сержант В. П. Лазарев.
 Из  документов  известно,  что,  например,  орудийный  расчет  сержанта
Москалева не имел "впереди себя  никаких  своих  частей"{8},  т.  е.  первым
встретил натиск врага. Когда враг бросил в атаку большое число танков и  они
угрожающе надвигались на \41\ наши позиции, Москалев ни на минуту  не  терял
самообладания"Спокойный и  хладнокровный,  он  командовал  своим  орудием  и
подбадривал орудийный расчет. Подпустил танки на  прямой  выстрел  и  открыл
ураганный огонь. Его орудие уничтожило 12  танков  противника  и  3  огневые
точки. Сам товарищ Москалев погиб в этом бою"{9}.
 О расчетах Москалева,  а  также  Москвина  и  Лазарева  сержант  И.  М.
Панфиленок, тоже командир орудия, рассказал впоследствии:
 - На нас надвигалась  лавина  танков.  Впереди  были  орудия  Москвина,
Москалева и Лазарева. Они подпустили фашистов  на  300-400  метров  и  почти
одновременно выстрелили, не сделав ни одного  промаха.  У  ближайшего  танка
слетела башня, два других загорелись. Орудия выстрелили  еще  раз,  и  снова
запылало три танка. Вскоре фашисты устремились на наши позиции с флангов.  В
бой  включились  и  другие  батареи  нашего  дивизиона,  а  также   соседние
дивизионы.
 Сержант  Панфиленок{10}  и  сам  был  одним  из   тех,   кто   отважно,
самоотверженно сражался в этом бою.  Подвиг,  совершенный  им  в  тот  день,
правдиво описала газета "Красная Звезда". Вот как это было: \42\
 "Утром пришел командир батареи младший лейтенант Логвиненко.
 - Иван Михайлович, вышли  на  эту  высотку  наблюдателя.  Всякое  может
случиться.
 Впервые в жизни назвал так сержанта командир батареи. Понял  Панфиленок
- приближается настоящее.
 Послал  на  высотку  подносчика  снарядов.  Стал  жаловаться   младшему
лейтенанту - плохой обзор и обстрел.
 - Только по своему орудию не  суди,-  возразил  Логвиненко.-  Слева  от
дороги - пушка Москалева, чуть правее ее - Москвина. Они простреливают шоссе
далеко. И на правом фланге у Лазарева обзор хороший. А твое орудие в центре.
Пусть высота и мешает чуть-чуть, но и тебя видно хуже.  Может  статься,  что
только ваше орудие и выручать будет.
 Впереди,  за  высоткой  -  враг,  жестокий,   вышколенный,   опьяненный
победами.  Остановить  его  можно  лишь  пулей,  штыком,  снарядом.  И   для
артиллеристов вся жизнь, чувства, мысли вместились сейчас в  этот  небольшой
кусочек обозреваемого пространства, в  колосящуюся  рожь,  зеленеющий  овес,
высотку с кладбищем, болотце и раскинувшуюся за ним деревушку. Не  было  для
солдат в этот миг ничего важнее, чем отстоять занятый  рубеж,  не  позволить
фашистам пройти.
 Гитлеровцы полезли нахально, по дороге, без разведки, не разворачиваясь
в боевые порядки. На большой скорости выскочил танк с черно-белой свастикой.
 Дружно ухнули три орудия. Башня взлетела в воздух. Третий, четвертый...
шестой постигла та же участь. Казалось, идет стрельба на полигоне. Но вот  у
орудия Москалева взметнулся столб дыма  и  земли.  Накренилась  набок  пушка
сержанта Москвина, замолкла. Фонтаны взрывов окаймили и лазаревское орудие.
 Расчет Панфиленка был немало удивлен тем, что только около его пушки не
разорвалось ни одного снаряда. Видно, немцы его еще не  обнаружили.  Но  вот
рухнул наземь подносчик снарядов. С кладбища стал  поливать  огнем  немецкий
пулеметчик. Гречип смел его картечью.
 Фашисты стали осторожнее.  Их  танки  свернули  на  кладбище.  Затрещал
кустарник, высунулся ствол орудия, выплюнул огонь. Замертво  упал  на  землю
заместитель комбата младший лейтенант Полищук.  Гречин  уточнил  наводку,  и
стальная громада застыла, объятая дымом.
 Но справа и слева вынырнули еще  танки:  один,  второй,  третий...  Уже
ранен сержант Лазарев, а, пушка  вышла  из  строя.  Каждый  выстрел  Гречина
достигал цели, но вдруг наводчик побелел, схватился  за  правое  предплечье.
Разорвалась мина, и на земле  бездыханным  остался  заряжающий.  Подносчики,
посланные за снарядами, не возвращались. Остался сержант Панфиленок один.
 Подбежали младший лейтенант-пехотинец и снайпер: \43\
 - Как дела?
 - Видишь, пехота на высоте появилась, поползла.
 Снайпер изготовился с колена, начал стрелять быстро-быстро и  настолько
метко, что было видно, как дернулся и затих один фашист, второй, третий...
 И снова пошли танки.  Наверное,  подошли  главные  силы.  Башня  одного
показалась в центре кладбища и задымилась,  прошитая  бронебойным  снарядом.
Второй появился слева - заполыхал огромным костром. Провизжавший над головой
снаряд третьего был последним в его марше на восток.
 Трудно сказать,  сколько  длился  этот  неравный  поединок.  Гитлеровцы
озверели от злости. Но как достать орудие,  если  оно  в  низине  и  снаряды
перелетают? Спуститься на склон высоты, чтобы меньшим стал угол  возвышения?
Гитлеровцы испробовали, но не успели произвести и выстрела, как  две  машины
застыли навсегда.
 Справа за болотцем показались два  танка.  Мелькнула  мысль:  "В  обход
решили". Прикинул расстояние - метров девятьсот. Послал фугасный снаряд  для
пристрелки - недолет. Вторым - не попал. А танки скрылись  за  деревьями,  и
сразу вспыхнули вдали соломенные крыши.
 Прошло несколько тягостных минут. И вдруг из-за клуни, на правом фланге
их батареи, вышел танк. Откуда только брались силы  развернуть  орудие.  Еще
секунда - и посланный снаряд заставил танк остановиться. Но из-за него  стал
выдвигаться другой. Он  ужо  нащупал  орудие.  Один  снаряд  разорвался,  не
долетев, второй упал рядом. Поймал сержант в перекрестие прицела башню, \44\
нажал на спуск, но почти одновременно  метрах  в  пяти  увидел  вздыбившуюся
землю.
 Пришел в себя - подняться не может. Гимнастерка на правом боку взмокла,
шевельнулся - острая  боль  пронзила  тело.  Застонал,  но  вместо  звука  -
бульканье. Потрогал рукой правую щеку - сплошное месиво. Подполз к карабину,
взял две гранаты - и к щели. Свалился в нее. В голове мысль: "Все кончено".
 Не знал сержант, что дело  обстоит  не  так  уж  плохо,  что  стойкость
артиллеристов на этом рубеже позволила комбригу организовать  более  жесткую
оборону  в  другом  месте.  Враг,  понесший  большие  потери,  вынужден  был
перегруппировать силы.
 Потом  заурчала  на  дороге  машина,  свернула,  вылезли  люди,   стали
подбирать раненых и убитых.
 Попытался крикнуть, не вышло.  Нажал  на  спусковой  крючок.  Подбежали
бойцы, подхватили на руки. А он потянулся к  гранатам,  карабину  и  потерял
сознание.
 Пришел в себя  -  голоса  слышатся.  Машина  стоит.  Выглянул:  генерал
Москаленко  с  комиссаром  бригады  стоят,  разговаривают.  Комиссар  увидел
сержанта,  подошел.  Протянул  ему  Панфиленок  гранаты  и  ключ   установки
взрывателя, невесть каким образом в руках  оказавшийся.  Взял  их  комиссар,
понял бойца и ответил на немой вопрос:
 - Выздоравливай. Танки не прошли"{11}. \45\
 За  этот  бой  сержант  Панфиленок  был  представлен  к  званию   Героя
Советского Союза.
 Стойкость и мужество проявили также расчеты сержанта  П.  И.  Тучина  и
младшего сержанта И. В. Васильева. Доблестно, с высоким  боевым  мастерством
действовали наводчики орудий и их помощники И. И. Непотачев, И. И. Гайденко,
Г. И. Малюта, Рахим Хасанбаев, А. И. Чмель и многие  другие,  в  большинстве
призыва 1939-1941 гг., комсомольцы или кандидаты в члены партии.
 Немало прекрасных бойцов, командиров и политработников  потеряли  мы  в
том бою. Они пали, совершив подвиг, и это вынуждены  были  открыто  признать
даже фашисты.
 Одним из тех, кто это  сделал,  был  командир  14-й  немецкой  танковой
дивизии. В своем приказе он отмечал,  что  в  результате  губительного  огня
советской артиллерии эта дивизия понесла большие потери в танках. О  том  же
свидетельствовали пленные немецкие солдаты и офицеры. Наконец,  командование
противника, обозленное упорным сопротивлением, оказываемым  нашей  бригадой,
начало  забрасывать  листовки,  в  которых  говорилось:  "Артиллеристы,   вы
обеспечиваете   победу   большевикам,   не   ждите   пощады..."   И    далее
подчеркивалось, что эта угроза относилась и к тем, "кто попадет в плен"{12}.
 У фашистов были, конечно, причины злобствовать. Это видно  хотя  бы  из
оперативной сводки 5-й армии э 9 от 29 июня, в \46\ которой отмечалось: "1-я
артиллерийская противотанковая бригада в период с 23  по  27.6  неоднократно
вела бой с мотопехотой, артиллерией и  танками  противника.  Всего  за  этот
период уничтожено и подбито около 150 танков противника"{13}.
 VIII
 Задачи,  которые  ставились   бригаде,   целиком   определялись   общим
положением на фронте  5-й  армии.  А  оно  становилось  все  более  тяжелым.
Особенно осложнилась обстановка на левом фланге  армии.  Противник  26  июня
форсировал р. Стырь южнее Луцка, овладел  Дубно  и  продвинулся  к  Острогу,
глубоко вклинившись на стыке 5-й и 6-й армий и охватив их фланги.
 Предпринятый    командованием    Юго-Западного     фронта     контрудар
механизированными корпусами в треугольнике Луцк - Броды -  Дубно  успеха  не
имел. Одной из причин тому была нехватка танков Т-34 и КВ. Без них контрудар
не смог приобрести достаточной мощи. Противник, правда,  понес  значительный
урон, но ему удалось отразить наш контрудар. Произведя затем перегруппировку
сил, он возобновил 30 июня наступление в северовосточном направлении  все  с
той же целью выхода на шоссе Луцк - Новоград-Волынский.
 Генерал Потапов, вероятно, предвидел такой ход событий. Поэтому еще  28
июня он приказал мне отвести бригаду форсированным маршем в район  Цумань  -
Клевань.  Там  мы  должны  были  действовать  совместно   с   9-м   и   22-м
механизированными корпусами, не допустить продвижения  противника  на  шоссе
Луцк - Новоград-Волынекий и захвата г. Ровно.
 Мы выступили в ту же ночь. Проселочные дороги  после  дождей  размокли,
тягачи с орудиями продвигались с трудом. То и дело  приходилось  вытаскивать
машины из грязи. Измученные и голодные прибыли артиллеристы к утру 30 июня в
район Цумань - Клевань. Но отдыхать не пришлось. С ходу, вместе с 9-м и 22-м
механизированными корпусами, мы вступили в бой.
 Но слишком  неравны  были  силы.  Нам  противостояли  соединения  29-го
армейского и  3-го  моторизованного  корпусов  противника.  Кроме  того,  мы
наступали без авиационной поддержки. В итоге  перевес  оказался  на  стороне
противника. В то время как