943 г.
 Однако, поскольку наступление 40-й армии было делом решенным, мы еще  в
самом начале декабря начали  подготовку  к  нему.  Таким  образом,  в  нашем
распоряжении оказалось больше месяца. Правда, первые две-три  недели  состав
армии оставался прежним,  но  и  имевшимися  тогда  силами  удалось  сделать
немало.
 Должен еще раз подчеркнуть, что подготовка к  наступлению  проходила  в
новых условиях, сложившихся к концу 1942 г. и знаменовавших начало коренного
перелома в ходе войны. Поворот этот был подготовлен не  только  наступлением
советских  войск  в  районе  Сталинграда  и  окружением  действовавшей   там
вражеской группировки, ибо и эти грандиозные по своему значению события сами
являлись следствием и отражением происходивших в то время глубоких изменений
в соотношении сил сторон на советско-германском фронте.
 Любознательный читатель  найдет  немало  книг,  специально  посвященных
анализу  этих  изменений.  Здесь  же  нужно   лить   напомнить,   что   наша
социалистическая Родина оказалась в состоянии  в  ходе  боевых  действий  не
только восполнять понесенные  потери,  но  и  непрерывно,  в  более  широких
масштабах, чем гитлеровская Германия, количественно и качественно наращивать
свои Вооруженные Силы. В то же  время  война  обогатила  нас  новым  опытом,
способствовала дальнейшему  развитию  советского  военного  искусства.  Этот
необратимый процесс вел к окончательной утрате противником  таких  временных
преимуществ, использованных им в первый период войны,  как  превосходство  в
силах и технических \367\ средствах борьбы,  а  также  опыт  ведения  боевых
действий с массированным примененном современной военной техники.
 Общие коренные перемены обусловили в декабре 1942 г.  и  начале  января
1943 г. также характер  подготовки  40-й  армии  к  наступлению.  Он  весьма
поучителен,  особенно  в   сравнении   с   предшествующими   наступательными
операциями, в которых мне довелось участвовать. Оставляя  историку  почетную
обязанность подробно осветить этот вопрос, коснусь  лишь  нескольких  сторон
нашей подготовки. Так, мы хорошо изучили противостоящие войска и были далеки
от той недооценки их сил, которая  столь  пагубно  отразилась  на  действиях
войск Юго-Западного фронта под Харьковом в мае 1942 г. Далее, в  отличие  от
условий, в которых действовали, например, 1-я  танковая  и  1-я  гвардейская
армии под Сталинградом в июле - сентябре, мы  имели  достаточно  времени  на
подготовку операций.
 Наконец, сама подготовка велась нами на совершенно иной основе, которая
определялась  возросшим  боевым  опытом  Красной  Армии,   новыми   крупными
достижениями советского военного искусства. В то время, в конце 1942 г., они
нашли  отражение  в  ряде  указаний  Ставки  Верховного  Главнокомандования,
которыми в  соответствии  с  накопленным  опытом  были  определены  принципы
организации и ведения наступательного боя.
 Мне было хорошо известно, какой дорогой ценой достался нам  этот  опыт.
Задача совершенствования наступательного боя советских  войск  встала  перед
нами в самом начале войны. Уже тогда  на  практике  выявились  недостатки  в
управлении войсками, ошибочность равномерного распределения сил  по  фронту,
слабое  артиллерийское  и  авиационное   обеспечение   наступления.   Многое
изменилось уже в период контрнаступления  под  Москвой.  Уменьшились  полосы
наступления, увеличились тактические плотности. Основные усилия теперь  были
сосредоточены на направлениях главного удара. Это  содействовало  достижению
определенных успехов. Однако  мы  все  еще  не  могли  обеспечить  нанесение
мощного первоначального удара и осуществление решительных целей наступления.
 Когда в октябре, уже на Воронежском фронте, я ознакомился с упомянутыми
указаниями   Ставки,   перед   глазами   словно   ожила   картина   недавних
наступательных боев 1-й  танковой  и  1-й  гвардейской  армий.  Они  сыграли
значительную роль в оборонительный период Сталинградской битвы. Но в  то  же
время их действия окончательно подтвердили необходимость дальнейших  перемен
в построении боевых порядков в наступательных операциях наших войск.
 Вспомнилось наступление 1-й гвардейской армии 18 сентября,
 В ее составе было восемь стрелковых дивизий. Правда, большинство из них
имело неполный состав. Но сейчас речь не о том. В первом эшелоне у нас  было
пять дивизий, во втором - три, Однако боевые порядки и тех и других  в  свою
очередь густо \368\ эшелонировались в  глубину.  Каждая  дивизия  имела  два
полка в первом эшелоне и один - во  втором.  Это  построение  повторялось  в
каждом стрелковом полку и далее - в батальоне, роте,  взводе.  В  результате
дивизия в целом из 27 рот имела в первой линии  всего  лишь  восемь,  т.  е.
около трети. Остальные ее стрелковые части и подразделения эшелонировались в
глубину примерно до 2 км, покрывая поле сплошными боевыми  порядками.  Таким
образом, в  первоначальном  ударе  дивизии  большая  часть  огневых  средств
стрелковых подразделений участия не принимала.
 Это было бы оправдано в  том  случае,  если  бы  наступающие  советские
войска обладали тогда большей огневой мощью и подвижностью.  Но  ведь  в  то
время у нас  не  хватало  артиллерии,  танков,  авиации.  В  результате  при
показанном выше боевом порядке частей и соединений Красной Армии атаки часто
захлебывались, так как мы не  использовали  даже  той  огневой  мощи  (всего
стрелкового  оружия),  какой   располагали.   Кроме   того,   многочисленные
подразделения вторых эшелонов при таких условиях еще  до  вступления  в  бой
несли большие и, главное, неоправданные потери от огня артиллерии, минометов
и самолетов противника.
 Такое построение боевых порядков, сохранившееся у нас еще  с  довоенных
времен, и было отменено приказом наркома обороны в октябре 1942 г.  С  целью
максимального и одновременного участия пехоты и ее  огневых  средств  в  бою
стрелковая рота, батальон, полк, дивизии должны были строиться в один эшелон
и иметь в резерве соответственно отделение, взвод, роту, батальон. Атакующим
стрелковым отделениям и взводам надлежало развертываться в цепь,  которая  в
дальнейшем   стала   основой   построения   боевых    порядков    стрелковых
подразделений.
 Важным нововведением было и определение места командира взвода и  роты.
Он должен был  находиться  за  боевым  порядком  своего  подразделения.  Это
позволило ему лучше видеть ход боя и руководить им.
 Огромное влияние  на  организацию  и  ведение  наступательных  действий
советских  войск  оказал  приказ  наркома   обороны   относительно   боевого
использования танковых и механизированных частей и соединений, разработанный
на основе опыта проведенных  ранее  операций.  Основные  требования  приказа
сводились к следующему. Отдельные танковые бригады  и  полки  в  наступлении
предназначались для усиления пехоты. Их боевые машины действовали как  танки
непосредственной поддержки пехоты (НПП). Отдельные механизированные  бригады
являлись средством армейского командования. Они должны  были  использоваться
им как подвижный резерв.  Танковым  и  механизированным  корпусам  надлежало
действовать в полном  составе  на  главном  направлении  фронта  и  армии  в
качестве  эшелонов  развития  успеха.  Приказ  подробно   касался   вопросов
организации  и  проведения   танковых   атак,   использования   танковых   и
механизированных  соединений  в  различных  \369\  условиях  обстановки,  их
взаимодействия с пехотой, артиллерией и авиацией.
 Значение всех  этих  изменений,  содержавших  основы  советской  теории
боевого применения всех родов войск и их взаимодействия в современной войне,
было исключительно велико. Они  в  огромной  мере  обусловили  в  дальнейшем
крупные успехи Советских Вооруженных  Сил  в  тяжелой  борьбе  с  сильным  и
опытным противником.
 Под знаком этих важных нововведений проходила вся подготовка 40-й армии
к наступлению. Приказы были  прежде  всего  тщательно  изучены  командирами,
вплоть до отделенных.
 Благодаря этому обучение личного состава велось в строгом  соответствии
с новыми положениями, вошедшими вскоре в наши боевые уставы. Позднее, уже  в
ходе наступления, полностью подтвердился высокий уровень боевой  подготовки,
которую прошли перед его началом войска армии, причем не только соединения и
части ее прежнего состава, но и новые, прибывшие из глубокого тыла.
 Но  сомневаюсь,  что  тут  в  немалой  степени   сказалось   еще   одно
существенное     обстоятельство,      тоже      показывающее,      насколько
усовершенствовались по сравнению с первым  периодом  войны  методы  передачи
боевого опыта новым войсковым формированиям. Я  имею  в  виду  получившую  к
концу 1942 г. широкое распространение практику укомплектования их  офицерами
с  боевым  опытом,  направляемыми  той  армией,   в   состав   которой   они
передавались.
 Мы  тоже  позаботились  таким  путем  о  формировавшихся   соединениях,
предназначенных для передачи в состав 40-й армии А их, как отмечалось  выше,
было немало. По распоряжению фронта мы  направили  на  укомплектование  этих
соединений довольно значительную часть своего  офицерского  состава,  в  том
числе общевойсковых командиров, танкистов,  артиллеристов  и  представителей
всех других родов войск. Они и  руководили  как  обучением  личного  состава
прибывших из тыла частей в соответствии с новыми  принципами  организации  и
ведения наступательного боя, так и их действиями в ходе операции.
 Части усиления, обещанные Верховным Главнокомандующим, начали прибывать
уже в декабре. Одновременно были пополнены имеющиеся дивизии. Тысячи людей и
большое  количество  боевой   техники   надо   было   принять,   разместить,
замаскировать, особенно от воздушного противника.
 По мере прибытия пополнения развертывалось и его обучение. Занятия,  на
которые ежедневно  отводилось  6-8  часов,  проводились  в  лесах  и  вблизи
населенных пунктов. В тылу армии был создан специальный полигон, на  котором
мы воспроизвели инженерные заграждения и укрепления, имевшиеся у  противника
на переднем крае. На полигоне изо дня в день  происходили  в  полном  смысле
слова репетиции штурма вражеской линии обороны. Кроме \370\  того,  в  штабе
армии мы проводили занятия с командирами соединений. На картах, на  ящике  с
песком  и  затем   на   местности   детально   отрабатывались   предстоявшие
наступательные  действия.  Главное  внимание  обращалось  на  управление   и
организацию взаимодействия родов войск, все усилия которых  направлялись  на
решение общей задачи.
 Важно отметить, что времени на подготовку операции в нашем распоряжении
оказалось значительно больше, чем мы могли надеяться.
 Дело в том, что Верховный Главнокомандующий,  одобрив  в  конце  ноября
предложение  о  проведении  наступления  силами  40-й  армии,  вскоре  решил
отсрочить его. Это было вызвано тем, что в начале декабря усилия Ставки были
сосредоточены  на   организации   разгрома   вражеских   войск,   пытавшихся
деблокировать группировку, окруженную  под  Сталинградом.  Вскоре  они  были
разбиты. При этом войска Юго-Западного фронта, в том числе  и  переданная  в
его состав 6-я  армия,  вышли  на  рубеж  Новая  Калитва  -  Кантемировка  -
Чертково, что  создавало  благоприятные  условия  для  развертывания  общего
наступления Красной Армии  в  западном  направлении  и  нанесения  глубокого
охватывающего удара во фланг и тыл вражеской группировке,  оборонявшейся  на
Дону, южнее Воронежа.
 V
 Вследствие этого и наметки наступления 40-й  армии  разрослись  в  план
операции всего левого крыла Воронежского фронта. Он  предусматривал  разгром
всей неприятельской острогожско-россошанской группировки,  имевшей  в  своем
составе более двадцати одной дивизии - шесть немецких, десять  венгерских  и
пять итальянских. Они насчитывали не менее 260  тыс.  солдат  и  офицеров  и
имели свыше 300 танков,  900  орудий,  около  8400  пулеметов  и  более  800
минометов.
 Было очевидно, что если  начать  наступление  силами  одной  лишь  40-й
армии, то трудно рассчитывать на успех, так как  против  нее  будет  брошена
большая часть перечисленных неприятельских войск.  Учитывая  это,  Ставка  и
Генеральный штаб сочли необходимым, чтобы наряду с 40-й армией в наступлении
участвовали и другие силы, в том числе 3-я танковая армия под  командованием
генерал-майора П. С.  Рыбалко,  передаваемая  в  состав  фронта  из  резерва
Верховного Главнокомандования.
 Замысел  Ставки  на   наступательную   операцию   Воронежского   фронта
предусматривал нанесение главных ударов по обоим флангам и центру  вражеской
группировки  на  250-километровом  фронте.  40-й  армии,  18-му  стрелковому
корпусу генерал-майора П. М. Зыкова  и  3-й  танковой  армии  соответственно
ставились задачи на прорыв обороны противника на трех участках -  в  районах
\371\   населенных   пунктов   Сторожевое   1-е,   Щучье,    северо-западнее
Каитемировки. Далее, развивая  наступление  по  сходящимся  направлениям  на
Алексеевку, Острогожск и Карпенково, они должны были окружить  и  уничтожить
острогожско-россошанскую группировку противника. Выходом  части  сил  на  р.
Оскол по обе стороны Валуек имелось в виду прочно прикрыть  освобожденный  в
ходе  наступления  участок  железной  дороги,   одновременно   лишив   врага
возможности использовать линию Касторное - Ворошиловград.
 Замысел фронтовой операции в целом был  очень  решительный:  фланговыми
группировками захлестнуть и окружить главные силы врага в районе Острогожск,
Алексеевка, Россошь и одновременно нанести  рассекающий  удар  силами  18-го
стрелкового корпуса с целью дробления и  уничтожения  по  частям  окружаемой
группировки.
 Этот план представлял собой новый  шаг  вперед  в  развитии  советского
военного искусства. Он учитывал опыт окружения противника под  Сталинградом,
где Красной Армии не удалось сразу рассечь вражескую группировку на части. И
это, как известно,  в  конечном  счете  затянуло  на  продолжительное  время
ликвидацию сталинградской группировки противника.
 На  40-ю  армию  в  осуществлении  этого   замысла   ложилась   большая
ответственность, ибо она, в отличие от 3-й танковой армии, предназначавшейся
лишь для окружения группировки противника, и  18-го  отдельного  стрелкового
корпуса, нацеленного только на нанесение рассекающего удара,  участвовала  в
выполнении и той и другой задачи.
 40-я армия в составе пяти стрелковых дивизий,  одной  стрелковой,  трех
танковых и двух истребительных бригад, артиллерийской и  минометной  дивизий
представляла  собой  северную  ударную  группировку  фронта.  Ей  предстояло
нанести удар  главными  силами  со  Сторожевского  плацдарма  в  направлении
Болдыревка, Красный, Алексеевка. Там мы  должны  были  соединиться  с  южной
ударной группировкой  фронта  -  3-й  танковой  армией  и  совместно  с  ней
завершить окружение войск противника.
 Одновременно намечалось частью сил 40-й  армии  нанести  удар  в  южном
направлении - на Острогожск и там встретиться с правофланговыми соединениями
18-го отдельного стрелкового корпуса, наступавшего с Щучьенского  плацдарма.
Действия главных сил 40-й  армии  намечалось  обеспечить  наступлением  4-го
танкового  корпуса  справа  в  направлении  Болдыревка,  Репьевка   и   7-го
кавалерийского корпуса слева. Последний должен был овладеть г. Валуйки.
 Директива Ставки, содержавшая такое решение, была получена 21  декабря.
Но в общих чертах об этом замысле рассказал мне за несколько  дней  до  того
прибывший на командный пункт  армии  генерал-полковник  А,  М.  Василевский.
\372\
 Сразу же после моего доклада о ходе подготовки к наступлению  начальник
Генерального штаба пожелал отправиться на передний край. Ему, как  и  Г.  К.
Жукову, хотелось  получить  представление  о  характере  обороны,  созданной
противником почти за полгода пребывания на этих позициях. Интерес к ной  был
вполне понятен.
 К зиме  1942/43  г.  оборона  противника,  вынужденного  иметь  дело  с
нарастающими и все более мощными ударами советских войск,  стала  сильнее  и
глубже, чем прежде. Как раз с такой обороной,  рассчитанной  на  срыв  наших
наступательных  действий,  впервые  предстояло  встретиться  и  40-й  армии.
Естественно, что Ставка хотела еще раз удостовериться в  подобном  характере
вражеской обороны и в правильности избранного направления главного удара.
 И  вот  мы  -  А.  М.  Василевский,  сопровождавший   его   командующий
Воронежским фронтом Ф. И. Голиков и  я  -  на  переднем  крае  Сторожевского
плацдарма, Александр Михайлович всматривается  в  оборонительные  сооружения
противника,  задает  множество  вопросов,  внимательно  слушает  объяснения.
Разумеется, его особенно интересует Ореховая роща,  которая  фигурировала  в
изложенных мною соображениях к замыслу операции,  а  также,  вероятно,  была
упомянута Г. К. Жуковым в его  докладе  в  Ставке.  Я  показываю  Александру
Михайловичу направление, на котором находится эта роща,  рассказываю,  опять
волнуясь: сумею ли убедить? И очень рад, когда начальник  Генштаба,  подобно
Г. К. Жукову, подтверждает правильность выбора.
 Думаю, что А. М. Василевский стремился заодно выяснить,  достаточно  ли
мы сами изучили противостоящие войска и их оборону.  Очевидно,  он  составил
определенное мнение на  сей  счет,  ибо  перед  отъездом,  побывав  во  всех
соединениях армии, сказал нам:
 - Вижу, противника знаете хорошо. Значит, при прорыве  его  обороны  не
встретите особых неожиданностей.
 Эту похвалу в основном заслужили наши отважные разведчики, доставлявшие
точные данные о противнике. Возвращаясь из очередной  вылазки  во  вражеский
тыл, они неизменно приводили  пленных,  служивших  также  важным  источником
информации.  Приведу  два  примера,  достаточно   ярко   показывающих,   как
самоотверженно и умело действовали разведчики 40-й армии в период подготовки
к наступлению.
 Получив приказ доставить "языка", группа разведчиков 78-го гвардейского
стрелкового  полка  25-й  гвардейской  стрелковой   дивизии   прежде   всего
установила наблюдение за двумя неприятельскими дзотами. Они были расположены
в 50-70 м один от другого. На  таком  же  расстоянии  позади  них  находился
блиндаж. Было замечено, что по ночам в дзотах  оставались  по  два  солдата.
Остальные уходили в блиндаж отдыхать. Зато  одновременно  в  \373\  траншее,
соединявшей две огневые точки, выставлялся часовой. Его и  решили  захватить
разведчики. Но их отделяло от него расстояние в 150 м, на котором  было  три
опасных препятствия: два минных поля - наше и вражеское, а также проволочное
заграждение противника.
 Глухой декабрьской ночью разведчики бесшумно проделали проходы в минных
полях и в проволочном заграждении. Семь человек были оставлены для прикрытия
действий группы захвата,  в  которую  входили  остальные  пятеро.  Последние
подползли к  траншее,  захватили  в  плен  одного  из  часовых  и,  подорвав
противотанковыми гранатами оба дзота, с "языком" и без  потерь  вернулись  в
свое расположение под прикрытием огня группы обеспечения.
 Другой пример - действия семи разведчиков из 253-й стрелковой  бригады.
Проникнув на западный берег Дона, они вскоре были обнаружены  противником  и
обстреляны. Можно было уйти на свою сторону, но как возвращаться  с  пустыми
руками. Разведчики залегли. Тогда противник решил окружить  их  и  захватить
\374\ в плен. Но не тут-то было.  Подпустив  врага  на  близкое  расстояние,
разведчики организованным  огнем  уничтожили  20  неприятельских  солдат,  а
возглавлявшего их унтер-офицера взяли в длен и в полном составе вернулись  в
свою часть{150}.
 Разведка артиллерийская, инженерная,  авиационная  и  средствами  связи
также  была  направлена  на  изучение  противника.  Их  данные,   собираемые
ежедневно,  тщательно  анализировались,  чтобы   с   меньшими   потерями   и
минимальной затратой сил и средств разгромить врага.
 Вместе  с  разведчиками  изучали  противника  артиллеристы,   танкисты,
инженеры. Офицер