маковые плантации, в Ножай-Юртовском
районе пасли  скот, многие строили дорогу на Шатили. Их содержали  в ужасных
условиях: каторжная работа от зари до зари,  холод,  голод,  побои... Не все
выдерживали  такие  испытания.  Как  заметил один  из местных работорговцев:
"Попавшие в плен будут сидеть долго... если, конечно, останутся живыми". Эти
слова подтверждаются статистикой:  за десять месяцев из чеченского плена был
отпущен только  один военнослужащий, принимавший участие в боевых действиях,
а ведь Хасавюртовскими соглашениями преду-сматривалась выдача всех пленных.
     Восьмой  пункт  2-й  статьи  Закона  Российской  Федерации  "О  статусе
военнослужащих"  гласит:  "За  военнослужащими,  захваченными  в  плен или в
качестве    заложников,    сохраняется    статус   военнослужащих.    Органы
государственной власти и  военное  командование  обязаны принимать  меры  по
освобождению   указанных    военнослужащих   в    соответствии   с   нормами
международного права". Но эти нормы, как показала жизнь, не распространялись
на  Чеченскую  Республику,  где,  несмотря  на  демонстративные  усилия   А.
Масхадова, в неволе оказывалось все больше "солдатских душ". Любители легкой
наживы хватали людей в погонах  за воротами воинских частей во Владикавказе,
Буйнакске.  Брали  группами   и  поодиночке.  Правда,  официальный   Грозный
предпочитал  слову "раб"  термин  "незаконно  удерживаемые  лица".  Масхадов
произносил  как заклинание, что борьба с работорговлей  будет беспощадной, а
бандиты продолжали преспокойно вести этот доходный бизнес.
     Что касается пленных, то во всякой войне они были, есть и, к сожалению,
будут. И долг государства, ведущего  войну, вызволять своих  попавших в беду
солдат, заботиться о них. В противном случае любой проходимец, подвизающийся
на  этом поприще, будет  выглядеть героем:  вот, глядите,  каков  я: державе
нашей до лампочки судьбы пленного воинства, а  я "бойца" из неволи вызволил.
А кого  именно и как, за  счет чего или  кого -  нам и невдомек. Кого купил,
кого продал, кого на  кого обменял  -  черт его знает! Темное дело. И как-то
особо не  задумываемся об этом. Да и что  тут  думать: ведь главное - ребята
наши  на  свободе!  "Спасибо!  -  говорят  растроганные  до   слез  родители
освобожденных пленников. - Нашлись вот энтузиасты-спасатели..." И то правда.
     Однако меня до  сих  пор терзают сомнения  вот по какому  поводу. Когда
осенью 1998 года вчерашних  узников начали не  поштучно, а  целыми  партиями
доставлять   из   Чечни,   подумалось:   наконец-то!   Пресса  в   аэропорту
интервьюировала  Бориса  Березовского,   который  рассказывал  об  очередной
операции по освобождению пленников. А  сколько они находились у чеченцев, на
каких условиях  освобождены - телезрители так  ничего и не поняли. Молчали и
сами "освобожденные", быстро  нырявшие из самолета в автомашины и исчезавшие
в  неизвестном  направлении. А олигарх на различных  политических тусовках с
гордостью  объявлял   об  очередном  успешном  "освобождении   из  чеченских
застенков"...
     Позже   журналисты   газеты   "Военный  вестник  Юга  России"   провели
собственное расследование. Как выяснилось, за  полторы недели,  начиная с 10
октября, освобождено  около двух  десятков военнослужащих.  Но больше  всего
поражал  кадровый состав и даты пленения. Вырисовывалась любопытная картина.
Оказалось, что  рядовые  Алиев, Ержанов, Степанов были захвачены  в плен  11
октября (когда они за вознаграждение разгружали ящики  с водкой) и уже через
три дня освобождены.
     Рядовые Афанасьев  и  Юлинский  попали  в плен 10 октября,  находясь  в
самоволке, выпущены через два дня.
     Младший сержант Фильченков,  рядовые Иванов и Смирнов были похищены  из
расположения части 14 октября. Освобождены через два дня.
     Рядовой Михайлов провел в плену всего одни сутки.
     Все  они проходили  службу  в  мотострелковой  бригаде, расположенной в
дагестанском Буйнакске.  Следователи Главной военной прокуратуры, выяснявшие
обстоятельства похищения солдат, обратили внимание  на такую закономерность:
если раньше от момента попадания в плен до освобождения проходило минимум 10
дней, то с 10 октября интервал сократился всего до 1-3 дней.
     Лишь   один-единственный   солдат  из  "осенней  группы"  освобожденных
оказался настоящим  пленным из Чечни, томившимся  в  неволе долгие месяцы. А
сотни других  так  и остались догнивать  в "зинданах"  еще со времен  первой
войны. Дай бог, чтоб они выжили! Я имею в виду именно тех, кто  участвовал в
первой чеченской кампании.  Между  тем  тогда создавалась  иллюзия массового
возвращения российских военнопленных.
     На  деле  все  было не  так,  а  сама освободительная  операция  больше
походила на махинацию.  Что за  этим стоит? Отчего некоторых попавших в плен
перед выдачей сотрудникам российского РУБОПа в бандитских штабах Гудермеса и
Грозного  успокаивали:  мол, не волнуйтесь, не вы первые, не вы последние...
через несколько  дней  мы вас  отпустим? Такого рода факты и  многие  другие
данные  позволяют  предположить,  что  "миротворческая  октябрьская   акция"
действительно  была  хорошо  спланирована,  если   действия   похитителей  и
освободителей  выглядели  на редкость скоординированными.  Более  того, штаб
СКВО располагал доказательствами сговора бандитов и отдельных  структур МВД.
И,  думаю, не случайно сотрудники РУБОПа  в  Нальчике категорически отказали
представителям командования округа во  встрече с  "освобожденными солдатами"
перед отправкой их в Москву.
     Подозрения  подкрепили  показания  одного  из солдат,  попавших  в плен
вместе со своим командиром. Они возвращались пешком из дагестанского селения
Гиралах к себе в часть, когда  их нагнала  милицейская  машина и милиционеры
по-товарищески  предложили  подвезти  ребят... Так  военнослужащие  попали к
бандитам в  Гудермесе, где их принуждали  письменно засвидетельствовать, что
их захватили в плен именно они, а не сотрудники МВД.
     Быстрое  освобождение  нескольких  групп  российских  солдат  поставило
больше вопросов, нежели дало ответов. И  как-то в тени на этом фоне осталось
очередное высказывание тогдашнего министра по делам национальностей Рамазана
Абдулатипова, который  заявил, что в  расцвете  торговли  людьми на Северном
Кавказе  во многом  виноваты  те, кто  пытается  показать,  сколь велико  их
влияние в Чечне. Это был явный намек на Бориса Березовского.
     Вскоре из источников,  близких к Аслану  Масхадову, стало известно, что
штабы   Салмана  Радуева,   Шамиля  Басаева  и  других   полевых  командиров
оснастились самой современной аппаратурой, оргтехникой. Да и финансовые дела
у тогдашних масхадовских оппозиционеров явно поправились.
     А  что  же  российские  военнопленные,  годами  томившиеся "во  глубине
чеченских руд"? К сожалению, многих  так и не удалось вызволить. Их стоны не
услышали ни в Грозном, ни в Москве.  Масхадов  пытался  спасти имидж Ичкерии
перед Западом, некоторые высокопоставленные чины  из МВД примеривали на себя
тесноватые  мундиры  миротворцев,  а  некоторые ведущие  политики  поднимали
рейтинги перед очередными парламентскими и губернаторскими выборами. А  наши
солдаты оставались в их  глазах теми  пешками, которыми  можно пожертвовать,
чтобы выиграть партию. И никто из участников тех политических игрищ, похоже,
не вспомнил об известном принципе: "Война  продолжается до тех пор, пока  из
плена не вернулся последний солдат".
     Держава,   умеющая  начинать  войну,  должна   уметь   и   достойно  ее
заканчивать. Иначе  за нее впредь никто  не  станет воевать. Между тем новая
война  назревала.  Фактическая  независимость  Чечни   обернулась   разбоем,
разрухой  и всеобщим  обнищанием  рядовых  жителей. Благоденствовали  только
бандитские стаи, прикрывавшие свои постыдные деяния ваххабитской риторикой.
     Убийства  и грабежи,  наркомания и  проституция  стали  в  "правоверной
мусульманской"  республике обыденными  явлениями.  Молодых  голодных  волчат
Ичкерии уже  не сдерживали ни  добрые традиции  отцов  и  дедов, ни  суровые
законы шариата.
     Местная  интеллигенция  против   такой   независимости   "проголосовала
ногами". Многие талантливые ученые, врачи, инженеры, преподаватели вынуждены
были покинуть родные  места. Чеченский народ  оказался в тяжелом  положении:
реальной  стала  угроза  деградации,  всеобщая  разруха,   нищета,  массовая
безработица. Старики годами не получали пенсии. А убийцы, преступники жили в
роскошных домах, ни в чем не испытывая нужды.
     Три года "независимости" привели республику к катастрофе: у массы людей
отняли   право   на   достойную  жизнь.  Снабжение   населения   практически
прекратилось,  школы  закрылись,  хотя  в  селах  оставались  преподаватели.
Зарплату  учителя  не  получали  с 1995  года.  В больницах  и  поликлиниках
отсутствовали  необходимое  оборудование  и медикаменты, во  многих  случаях
нечем было оказать даже первую медицинскую помощь.
     Пенсию выдавали крайне нерегулярно.  Например, последний раз пенсионеры
получали деньги в  июле-августе  1997  года в  размере 300-350 рублей. И без
того бедственное  положение населения усугублялось нехваткой электроэнергии,
газа, которые раньше поставлялись из Дагестана и Ставропольского края.
     Большинство предприятий простаивало. А та продукция, что производилась,
например, в  равнинных  районах,  просто  "экспроприировалась"  официальными
властями Грозного.
     Главной  мишенью  ошалевших  от  вседозволенности   сепаратистов  стали
"инородцы":  350 тысяч русских,  побросав годами нажитое, покинули Чечню. Те
же, кто остался, сполна испили горькую чашу. Но часто ли слышали и читали мы
о кровавых расправах над "нечеченцами"?
     А здесь своя чудовищная хроника.  Зверски убит атаман  Сунженской линии
Подколзин, отрублены головы всем казачьим старейшинам в Червленной, публично
растерзан  в  Урус-Мартане  настоятель  православной  церкви  отец Анатолий.
Тысячи  русских  подвергнуты  избиениям,  изощренному  изнасилованию...  Вот
только одна из множества подобных историй. Светлану М. и Ирину П. боевики во
время  войны держали  в  горном  лагере  в районе  Бамута. Более шестидесяти
чеченских бандитов сделали двух русских девушек "мутаа" - временными женами.
Не забывали ими "угощать" и уставших от боев арабских террористов.
     По иронии судьбы родичи  Ирины, долгое время проживавшие в  Казахстане,
буквально спасли  от голодной смерти три депортированных  чеченских семьи  -
делились  с ними  последним  куском  хлеба.  И ее, естественно,  связывала с
чеченцами  традиционная  искренняя  дружба.  Теперь,  при  упоминании  слова
"чеченец",  Ирину   охватывают  приступы  истерики,  женщина  несколько  раз
пыталась покончить жизнь самоубийством.
     Особо  недоброе  внимание  распоясавшиеся  бандиты проявляли к  казакам
Наурского и  Шелковского районов, которыми  Н. Хрущев  одарил Чечню.  Именно
казаки в 1957 году помогли возвращавшимся из депортации вайнахам обжиться на
пустом месте. Равнинные чеченцы не забыли добра, чего не скажешь о горцах из
тейпов  Беной  и  Мелхи,  спустившихся  с  кавказских  круч  на  благодатные
предтеречные земли.
     Еженедельно все  русские общины Наурского, Шелковского  и  Надтеречного
районов обязаны  были отдавать бандитам по две коровы. В  казачьих станицах,
сопротивлявшихся   новым   порядкам,   проводились  этнические  чистки.   По
официальным  данным  Миннаца,  после  первой  войны  в  Чечне казнены  более
двадцати одной тысячи русских.
     Летом  1999  года  зверски  замучен последний  русский  житель  станицы
Шелковской. Девяностолетнего старика молодые "дипломированные" террористы из
учебных лагерей после долгих  пыток  зарезали  ножницами  для стрижки  овец,
видно, хотели растянуть удовольствие.
     За последние годы чеченские бандиты захватили более 100 тысяч квартир и
домов,  принадлежащих  русским, дагестанцам,  людям  других национальностей.
Почти 50 тысяч своих  соседей чеченцы обратили в рабство. А сколько  "рабов"
гнули спины  на строительстве высокогорной дороги через  Главный  Кавказский
хребет   в  Грузию,   ишачили   на  самодельных   нефтеперегонных   заводах,
обрабатывали  маковые и  конопляные плантации. И тут невольно  напрашивается
вопрос:   почему  так  безучастны  были  к  подобным  фактам  геноцида  наши
правозащитники-профессионалы  Боннэр,  Шабад,  Ковалев  и другие?  Наверное,
защита русских не входит в реестр щедро финансируемых дел.
     На  гербе  самопровозглашенной  республики Ичкерия  красовался одинокий
волк.  Он считается  на  Кавказе самым зловещим  хищником,  опасным  как для
своих, так  и для чужих.  Кровь - его стихия.  Волков  на  кавказских кручах
отличает беспощадная жестокость к человеку.  Именно  эти качества становятся
родовыми для чеченских головорезов, воюющих под "волчьими" знаменами.


Арби Бараев. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
     Первыми  сделали   себе  имена  на  зверствах  в  отношении  пленных  и
заложников полевые  командиры Абу Мовсаев  и Султан Гелисханов. Но вскоре их
по всем  статьям  обошел  молодой "талантливый"  ученик  из  Алхан-Калы Арби
Бараев. Его "за твердость к  врагу" ценили зарубежные богословы-ваххабиты, с
ним считались лидеры  Ичкерии. На  него  равнялись  многие  чеченские юноши.
Удуговская пропаганда создала из Арби образ национального героя.
     Впрочем, надо отдать должное целеустремленности Бараева. Человек он был
по-своему уникальным: за пять лет поднялся по карьерной лестнице от старшины
ГАИ до бригадного генерала (аналог  нашего звания генерал-лейтенанта)! Впору
заносить  в Книгу рекордов Гиннесса. Причем столь стремительным восхождением
27-летний  чеченец  обязан  не  блистательному  уму, талантам  или  доблести
сердца,   а   пролитой  им   человеческой  крови:  с  января  1995  года  он
собственноручно   замучил   более   двухсот  человек!  Причем  с  одинаковой
садистской  изощренностью  издевался  и  над  русским   священником,  и  над
ингушом-милиционером,  и над  дагестанским строителем,  и  над подданными Ее
Величества королевы Великобритании.
     "Палач - это не профессия,  это - призвание", - откровенничал Бараев. И
чем грязнее работу ему поручали политики, тем охотнее он брался: ведь за нее
платили по двойному тарифу.
     В  советское  время Арби Бараев служил в  Чечне  старшиной  ГАИ. Работа
скучная,  но  прибыльная.  Он  научился  ловко  брать   взятки  с  любителей
полихачить, был строг с  нарушителями, но  отходчив за соответствующую мзду.
Начальству  демонстрировал  смирение и безропотно  отсчитывал  причитающуюся
долю от  поборов. Но считал, что  достоин  лучшего.  Того, кого увлек  демон
честолюбия, разум уже не в силах сдержать.  Приход  к власти Д. Дудаева Арби
воспринял как  большую личную удачу, поскольку, как и многие другие чеченцы,
делал ставку именно на него.
     Вскоре  он  оказался  в  личной  охране  родственника  Дудаева  Султана
Гелисханова (бывшего  начальника Гудермесского  ГАИ),  которого  сепаратисты
назначили верховодить на северо-востоке республики. Конечно,  доверие шефа к
его  охраннику основывалось  не  на пустом месте.  Во-первых, их  объединяла
принадлежность к одному тухкуму*. Гелисханов был  из тейпа Ялхарой, Бараев -
из  тейпа   Мулкой.  Во-вторых,   "безупречная"  служба  в  коррумпированном
чеченском ГАИ. И в-третьих, желание выбиться наверх.
     С началом первой  чеченской  кампании он  создает свой небольшой отряд,
который затем разросся до крупного самостоятельного подразделения.
     В начале 1995-го  Дудаев  издает  секретный  указ о  создании группы по
захвату  "языков". Руководить  ею назначили Ваху  Арсанова, который и вовлек
своего родственника Бараева в новую сферу деятельности.  Надо сказать,  Арби
проявил  недюжинную   смекалку  и  творческий   подход:   вместо  российских
военнослужащих стал похищать богатых чеченцев, сотрудничавших  с федеральной
властью.  Если  за  них  отказывалась  платить  официальная  Москва,  деньги
отсчитывала  родня  заложников  из  чеченской  диаспоры  в   России.  Бизнес
процветал.  Самый  крупный  куш  Бараев  надеялся  получить,   похитив  сына
заместителя председателя  РАО ЕЭС Нурды Усманова, которого содержал в  одной
из своих тюрем в Урус-Мартане.
     Если на заложниках он делал деньги, то славу  заслужил пытками.  Особое
наслаждение испытывал, издеваясь над ранеными российскими пленными.
     Все свои садистские изыски,  по сложившейся у боевиков моде,  записывал
на видеопленку. Потом, обмениваясь видеокассетами, друзья-душегубы смаковали
особо  пикантные  подробности.   Именно  Бараеву  приписывается  изобретение
"чеченского  лото".  Для  несведущих поясню:  это  такая игра для живодеров.
Берутся три-пять  (в  зависимости  от  настроения  и  дозировки  наркотиков)
российских пленных солдат. Выходит  с пулеметом в руках чеченец-"банкомет" и
объясняет  правила игры. На счет  "раз-два" все  начинают отжиматься от пола
или приседать. Кто сходит с дистанции - получает в голову пулю, а победитель
участвует в последующем тираже.
     Согласно официальной  статистике,  бандитами  были  захвачены несколько
десятков тысяч человек, а освобождены  только около тысячи.  Конечно, каждый
пленник пережил личную трагедию. Но те, что побывали в лапах  Бараева, стоят
особняком: им действительно пришлось пройти все круги ада.
     После   окончания  первой  чеченской  кампании  Бараев   при  негласной
поддержке своего родственника  В. Арсанова, вице-президента Чечни,  поставил
работорговлю на  широкую  ногу. Как считают специалисты, доходы от похищения
заложников в Чечне превысили даже доходы ичкерийских наркобаронов.
     Через своих доверенных лиц он  сумел установить крепкие  "неформальные"
связи  с  людьми, близкими к властным  структурам в Москве. По мнению многих
аналитиков, именно Бараев стал главным торговым партнером высокопоставленных
федеральных чиновников и бизнесменов, занявшихся таким прибыльным делом, как
выкуп заложников.
     Согласно  "джентльменскому  соглашению"  сторон,  Бараеву полагалось не
более 25 процентов  суммы выкупа. Большая  его часть доставалась  российским
"освободителям". Но и этих процентов хватало, чтобы не особо стеснять себя в
желаниях. Утверждают, что только  от похищенного в свое время  представителя
Президента России в  Чечне  Власова  он  получил  7  миллионов  долларов,  а
начальник  УФСБ по Республике Ингушетия Грибов и его заместитель Лебединский
были проданы за 800 тысяч долларов.
     Я уже упоминал, что у абсолютного большинства работорговцев было особое
гуманное отношение к прибыльным заложникам. Ведь хорошую цену можно  просить
только за здорового ухоженного пленника. И это неписаное правило соблюдалось
всеми.   За  исключением  Бараева.  Тот  мог  неожиданно  сорваться  и  ради
удовольствия  отбить заложнику  почки,  а  потом  и  замучить,  наплевав  на
коммерческий интерес.
     Когда  Яндарбиев,  Удугов  и  Басаев  вознамерились  расстроить  "союз"
Масхадова  с  Лондоном, проявлявшем просто  неприличный  интерес  к Чечне  и
каспийской нефти, они  задумали  ужасный план: убийство  троих захваченных в
плен подданных Великобритании и гражданина  Новой Зеландии. На роль главного
исполнителя пригласили Арби Бараева. Он  не просто убил пленных иностранцев,
а отрезал им головы. Все это снималось на видеопленку.
     На Западе  демонстрация  этих  жутких  кадров  вызвала шок.  Изнеженные
гуманизмом европейцы никак не могли понять, почему так азартно соревнуются в
сверхжестокости чеченские полевые  командиры.  Между  тем Бараев старался не
зря. За  удовольствие посмотреть подобный "боевик" международный террорист №
1 Усама бен Ладен платил миллионы долларов.
     Арби был одним из тех, кто возглавлял в июле 98-го  мятеж  в  Гудермесе
против  подразделения верной президенту  национальной  гвардии.  Ваххабиты с
земляками  особо  не церемонились. 13 гвардейцев  были убиты в перестрелках,
десятки ра