ентр функционировал на территории соседней Ингушетии
-  при  районном  отделении  внутренних  дел Джейрахского  района,  на  базе
санатория "Армхи".
     За  время  действия моратория  командованию боевиков из разрозненных  и
деморализованных  отрядов  удалось  собрать  четыре   относительно   крупные
группировки,   пополнить  их  "добровольцами",  вооружением,  бое-припасами,
восстановить систему управления, развернуть новую сотовую систему связи.
     К  концу августа бандитские группировки, общей численностью до 5 тысяч,
концентрировались в четырех основных районах  - Восточном, Южном, Западном и
Центральном. На  вооружении они имели: 10 танков, 12-14 - БМП и БТР, 15-16 -
орудий и  минометов,  несколько  реактивных  установок  залпового  огня; два
десятка зенитных ракетных комплексов.  Техника и вооружение поступали  из-за
рубежа через Азербайджан, Грузию, Ингушетию.
     Западная  группировка  (командующий   Джаниев)  насчитывала  около  700
человек.
     Южная (командующий - Р. Гелаев) - 1000 человек.
     Центральная и Восточная (командующие С. Гелисханов и Ш.  Басаев) - 2000
человек.
     Главный  штаб  боевиков  размещался  в  Дарго.  Связь  между   пунктами
управления НВФ  осуществлялась  в ультракоротковолновом  (УКВ) диапазоне  на
семи фиксированных частотах с использованием радиостанций фирмы "Моторолла".
Чтобы   обеспечить  скрытность   управления   подразделениями,  командование
боевиков сменило позывные должностных лиц и полевых командиров, работавших в
радиосети оперативного управления.
     Кроме "корреспондентов" в самой Чечне, абоненты работали и с территории
Дагестана, Ингушетии,  Ставропольского края.  Полевые командиры пользовались
как  собственными  средствами  космической  связи,  так   и  принадлежавшими
иностранным журналистам.
     Пока наши войска  находились в горах,  противник  начал  выводить  свои
отряды на равнину, в том числе и в Грозный.
     Не прекращались  обстрелы  блокпостов,  базовых районов  "федералов" из
стрелкового  оружия,  минометов,  гранатометов. Широко  развернулась "минная
война".
     Даже процесс сдачи оружия населением боевики постарались использовать с
максимальной выгодой  для себя:  несли в  основном  старое  или  неисправное
оружие и получали за каждый  ствол приличное денежное вознаграждение.  Затем
доверенные  люди  боевиков  за эти  деньги  покупали  на базарах  новое. Это
довольно типичная  картина. Мы  все  отчетливее  понимали,  что  подписанные
договоренности для лидеров бандформирований были формальностью и практически
не соблюдались.
     Я очень  болезненно переживал моменты "утраты"  того, что завоевывалось
кровью   российских   солдат   и   что   так    легко   отдавалось    нашими
"переговорщиками".
     Со второй  половины  июня я стал  непосредственно  заниматься созданием
58-й  армии,  командующим которой был назначен еще в  мае  1995 года. Однако
организационные заботы, которые  обычно целиком поглощали меня, на  этот раз
не могли отвлечь от тягостных мыслей.
     Длительное  пребывание   федеральных  войск   в   пунктах   дислокации,
пассивность  в  разоружении  бандгрупп  и  возросшее  число  так  называемых
небоевых потерь воздействовали угнетающе на личный состав. Участились случаи
мародерства, все чаще стали увольнять "контрактников" за пьянство...
     Такие  факты  не упоминаются  в  официальных  сводках  и  крайне  редко
предаются огласке. Здесь есть о чем поговорить.
     В Великую Отечественную  войну  хорошо знали, что такое трофеи и как  с
ними  поступать.  Существовали  даже  трофейные  команды,   которые  шли  за
наступающими  войсками и  подбирали все,  что  следовало  подбирать: оружие,
боеприпасы, награды, знамена... На этот счет существовали четкие инструкции.
"Военный урожай" сортировали, отправляли на склады. Кое-что из собранного на
полях сражений можно сейчас в музеях посмотреть.
     Закончилась  Великая  Отечественная,  исчезли   и  трофейные   команды.
Начались новые  войны  и  локальные  конфликты, а новых трофейных  команд не
возникло. Зато всплыло  немало оружия и боеприпасов на таможнях, вокзалах, в
аэропортах. Часть трофеев попадала  в руки криминальных  элементов.  Короче,
работы правоохранительным органам прибавилось.
     Однако времена хоть  и меняются,  но  кое-что в законах войны  остается
незыблемым. Например, отношение к мародерству. Но если термин этот  когда-то
относился  только  к  личному  имуществу   павших  в  бою,  то   теперь   он
распространяется  на всякие материальные  ценности в  зоне боевых  действий.
Присваивать себе чужой  скарб, не относящийся  к военной сфере, - не  просто
дурной тон, а преступление. Тем более когда грабится мирное население.
     В Чечне не  все воюющие с обеих  сторон знают "трофейные законы".  Чего
они  еще  не  знают? Как  ни  странно, они  не  знают, на  какой  территории
действуют. А  это  принципиально важно  во  всякой  войне: кто на чьей земле
воюет. "Дома и стены помогают" -  гласит поговорка. И это правда, потому что
симпатии местного населения и  решают  в конечном  счете  исход вооруженного
противоборства.
     Сколько же будет длиться конфликт в Чечне? Бесконечно, если считать эту
землю ничейной, а тем более  чужой. С того момента, как все "федералы" будут
относиться к Чечне как к своей, война быстро завершится, а со временем и мир
воцарится. О чем идет речь? Прежде всего о том, что офицеры и солдаты должны
четко  уяснить  -  не  только  против  кого  они  воюют, но  и как вою-ют (в
этическом плане).
     Во  время  боевых  действий,  особенно в первую  войну,  многие местные
жители-чеченцы говорили нам без стеснения, что после того, как армейцы уйдут
из села, они примутся за "нечистых на руку ментов".
     Все  призывы  к  достойному   поведению  на  подконтрольной  территории
останутся  благими намерениями, если не будет отлаженной системы, не побоюсь
сказать, репрессивных мер против  тех военнослужащих, которые не хотят брать
в толк, где трофеи, а где грабеж.
     О  каких  этических  нормах  можно  говорить,   если  жители  некоторых
населенных  пунктов классифицируют федеральные  силы  на  свой манер  -  "по
эшелонам".
     Первый  "эшелон"  преимущественно  бьет  бандитов  и делится  с мирными
людьми  сухарями и  консервами  (это  в основном  армейцы). Второй  "эшелон"
делает "зачистку", ничем не  делится, зато в дом не заходит, пока гранату не
бросит на  всякий случай, сокрушая  вокруг  себя  все  (внутренние  войска).
Третий "эшелон" проходит село с большими  сумками через плечо и забирает все
ценное у тех же местных жителей (это в основном милиция).
     Такое "эшелонирование", повторюсь, придумали не я и не штаб группировки
федеральных сил. Это терминология мирных жителей Чечни.
     Не хочется очернять представителей внутренних войск и милиции (это наши
братья  по оружию),  но и закрывать глаза  на подобные факты не имею  права,
поскольку  такие грабежи могут в один момент свести на нет огромные усилия и
победы всех федеральных сил, в том числе и МВД, добытые в боях с бандитами.
     На первой  войне мирные  жители встречали федеральные  войска отнюдь не
цветами. Они видели в российских  солдатах оккупантов и  насильников. К тому
же  любые их негативные действия, как  говорилось выше, сразу же раздувались
удуговской  пропагандой, да  и  некоторыми  нашими  ангажированными СМИ,  до
вселенских масштабов.
     Но в  первую очередь натерпелись мирные  жители от "своих". В некоторых
селах порой даже рисковали своей  жизнью,  но  не пускали  к себе  бандитов.
Засевшие в горах боевики постоянно, в  течение всего периода активных боевых
действий,  опустошали  селения:  вывозили  продовольствие, одежду,  скот.  А
наемники со всего света и вовсе устраивали беспредел. Даже некоторые главари
бандформирований  пытались  их урезонить. Только по официальным сводкам  МВД
Чечни,  с июня  по август  1995  года было  совершено около 1400 (!)  тяжких
уголовных  преступлений  (убийства,  изнасилования, грабежи).  Царил  полный
хаос. Напомню только один пример  этого. В  грозненский филиал банка МЕНАТЕП
самолетом доставили  2  миллиарда  рублей.  В  первую  же  ночь  бандиты  из
гранатометов  расстреляли  здание  банка,  перебили  охрану и унесли деньги.
Милиция  была  в двух  кварталах  от места происшествия, но  бездействовала.
Пропали деньги, погибли люди! Однако грабители остались безнаказанными.
     И  все же о бандитах  много говорить не хочется. Их  сущность настолько
очевидна,  что не  требует каких-то  комментариев.  А вот  состояние  духа и
дисциплины войск заслуживает особого  упоминания. К  сожалению, летом  95-го
оно  порой  вызывало тревогу. Наблюдалось снижение  общего  морально-боевого
"тонуса" наших солдат и офицеров.
     Между тем даже после кровопролитных январских боев за Грозный отмечался
высокий боевой настрой. Многие военнослужащие, лицом  к  лицу встретившись с
озверелым врагом, резко изменили свою оценку происходящих событий. Вчерашние
"пацифисты" теперь  с одобрением относились  к  чрезвычайным мерам,  то есть
силовым,  военным методам  наведения конституционного порядка  в Чечне. Если
солдаты, не участвовавшие непосредственно  в зимне-весенних  боях, по данным
военных  психологов и социологов,  в  большинстве своем  индифферентно, "без
внутреннего горения" выполняли свой воинский долг, то среди личного  состава
131-й  бригады  и 19-й  дивизии (побывавших в  самом  пекле)  более половины
соотнесли необходимость "войны" с личным убеждением и долгом перед Родиной.
     К  примеру,  многим  бойцам  693-го  и  503-го  мотострелковых  полков,
участвующих в Шатойской операции, в мае-июне предстояло увольняться в запас.
Однако более 80 процентов из них  заявили  о готовности подписать контракт и
остаться  в своих частях для продолжения службы.  А ведь больших денег тогда
"контрактникам" не платили.
     Если  бы это было сделано, в полках остались бы люди, получившие боевой
опыт  и, что  немаловажно,  с  крепкой морально-психологической закалкой.  К
сожалению, тогдашнее законодательство  не  давало такой  возможности.  Позже
подразделения  вновь сформированной  205-й  мотострелковой бригады пополнили
"контрактники"  в основном из  регионов,  где  была  высокая  безработица. И
неудивительно,  что среди желающих  служить по контракту было немало пьяниц,
бывших зэков, наркоманов. Кого-то вскоре  пришлось увольнять, а  кое-кто сам
сбежал от войны подальше...
     Теперь стало очевидным,  что переговоры, в которых  были заинтересованы
лидеры бандформирований и некоторые  (не военные) представители федерального
центра, по сути, ни к чему хорошему не  привели, наоборот, выводили ситуацию
в   Чечне   из-под   контроля.   Одним   из  трагических   аккордов   такого
"миротворчества" стало покушение 6 октября на генерала  А. Романова. Машина,
в  которой он  ехал, была  взорвана в самом центре Грозного. А ведь он,  как
никто  другой  из  военного  руководства,  добивался  исключительно  мирного
разрешения конфликта в  Чечне. Видимо,  толчок к  очередному "замирению" дал
кровавый рейд Шамиля Басаева на Буденновск.


Шамиль Басаев. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
     Мало кто знает, почему чеченцы назвали свою  республику  Ичкерией. Ведь
Ичкерия всего  лишь одна  из исторических провинций  земли вайнахов. Дело  в
том, что  именно вокруг столицы Ичкерии аула Ведено проживают  ламро (горцы)
из тейпов Беной,  Гендергеной, Аллерой и других  занимающих высшие ступени в
чеченской иерархической лестнице. Вот почему  республику  все время пытаются
переименовать в Ичкерию, а не, скажем, в Аух.
     К тейпу  Беной примкнули в свое время и  русские предки Шамиля Басаева.
Да, именно русские.  Как известно, родовое  гнездо Басаевых находится в селе
Дышне-Ведено. Это не простой горный аул. Во время  кавказской  войны  в 1840
году по приказу аварского имама Шамиля  его основали русские  военнопленные.
Но не те, кто угодил в неволю силой. Поселок  строили вблизи  Ведено русские
дезертиры и перебежчики, добровольно переметнувшиеся к врагу. После принятия
ислама "новые  чеченцы" с  особым остервенением воевали  против своих бывших
товарищей  по оружию.  Русские предатели приложили немало сил,  чтобы  стать
вайнахами. Но до сих пор, как и 160  лет назад, жители "породистой"  Ичкерии
насмешливо называют уроженцев Дышне-Ведено "чеченцами с русскими хвостами".
     В  1965 году  в  Дышне-Ведено  родился очередной  Басаев.  Его  нарекли
Шамилем. В честь легендарного воина-богослова.
     В  отличие  от  своего   именитого  тезки,  он  не  отличался  тягой  к
образованию.  После  окончания  школы  в  1982  году  четыре  года  трудился
разнорабочим  в совхозе "Аксайский" Волгоградской области.  Но  в  1987 году
родственники уговорили  юношу  поступить  в  Московский  институт  инженеров
землеустройства.
     Занятия  по  компьютерной  технике  в  институте  вел  преподаватель К.
Боровой,  который  питал к  Шамилю  большую симпатию. Не случайно  во  время
чеченской  войны Константин Натанович с политической трибуны  грудью стал на
защиту  своего "одаренного"  ученика (кстати,  в свое время  отчисленного из
института за "академическую неуспеваемость").
     Как  ни  хотелось  идти  неудавшемуся  студенту в армию,  но  пришлось.
Уволился в запас в самый  разгар исторических перемен в стране.  И подхватил
его вихрь политических катаклизмов.
     Молодая российская демократия обязана  своей победой и  Шамилю Басаеву.
Во  время  подавления  мятежа ГКЧП в  августе  1991  года  он  был  одним из
вооруженных  защитников  Белого  дома.  С  той  поры   демократические  игры
настолько увлекли впечатлительного чеченца, что больше он автомат  из рук не
выпускал.
     Большое видится на расстоянии, и чтобы осмыслить происходящее в стране,
Басаев вернулся домой. В Грозном на предвыборных митингах задиристо выступал
против  избрания президентом генерала Дудаева, "ставленника Москвы". Затем в
ноябре 1991-го напомнил о себе угоном пассажирского самолета...
     В начале 90-х, когда Советский Союз затрещал по швам и пролилась первая
кровь,  Басаев  решил  "испытать  себя"  в Карабахе.  Старательного  Басаева
приметили  в рядах  азербайджанской  армии, армян  он  убивал  хладнокровно.
Хорошо зарекомендовавшего себя чеченца через некоторое время командируют "на
спецподготовку" в Пакистан, на  базу моджахедов.  Овладевать наукой  убивать
помогали наставники из пакистанской военной разведки (ИРИ).
     В июле 1992 года "взорвалась" Абхазия. Уже через пять дней после начала
боевых   действий   Шамиль   вместе   с    двадцатью    своими    чеченскими
единомышленниками выехал  в Абхазию. Но по дороге,  в  Пятигорске, случилась
осечка. На подозрительных молодых людей обратили внимание сотрудники милиции
и попытались их задержать. Тогда "солдаты удачи" захватили рейсовый автобус,
объявив  пассажиров  заложниками, и под  их прикрытием выехали на территорию
Карачаево-Черкесии,  откуда,  не  без  помощи  местных  властей,  ушли через
перевал в Абхазию.
     Первое время  Шамиль командовал в Абхазии взводом,  затем его назначили
командиром интернациональной  разведывательно-диверсионной роты, считавшейся
лучшей в  абхазских  частях.  Здесь как  нельзя  кстати пригодились  "уроки"
пакистанских разведчиков. По пятам бежала за ним  военная слава. И не только
военная.
     В  январе  1993  года  на совместном  заседании  президентского  совета
Абхазии   и   парламента  Конфедерации   народов  Кавказа  Шамиля  назначили
командующим  "экспедиционным   корпусом".   Ему  вменялось   в   обязанности
"координировать,  объединять,  направлять  в  одно  русло  и  контролировать
прибывающий поток чеченцев".
     Басаевских  "янычар"  (а  их  было  5  тысяч)  отличала  на  той  войне
бессмысленная  жестокость. Осенью 1993  года в окрестностях Гагры  и поселка
Лиселидзе  лично   сам   "командующий"  руководил   карательной  акцией   по
уничтожению беженцев.  Несколько  тысяч  грузин  были расстреляны,  вырезаны
сотни  армянских,  русских  и  греческих семей. По рассказам чудом спасшихся
очевидцев,  бандиты   с  удовольствием  записывали  на   видеопленку   сцены
издевательств и изнасилований.
     По возвращении  в  Чечню  в феврале 1994 года Басаев занял обособленное
место,  на некотором  удалении  от тогдашних "авторитетов". В отличие  от Р.
Лабазанова   и  Б.  Гантамирова,  Басаев  включился  в  борьбу   за   особое
политическое и экономическое влияние в Чечне. Пока шли кровавые разборки, он
без  всякого  шума  "застолбил" за собой такой  доходный  бизнес, как грабеж
проходящих через республику железнодорожных составов.
     Но наступил момент, когда хочешь не хочешь, а надо сделать свой  выбор.
Летом 1994 года "абхазский батальон"  выступил  на стороне Дудаева,  яростно
повел бои  с группировками Руслана Лабазанова. Отряд Шамиля  сыграл ключевую
роль  в  провале попытки оппозиции штурмом взять  Грозный. Наградой  за  эту
услугу  стало  назначение в личную  охрану  Дудаева  бойцов  из  "абхазского
батальона". В Чечне это многого стоит.
     К началу боевых действий с "федералами" под командованием Басаева  было
2  тысячи  боевиков.  Но  после  разгрома  в   Ведено  (май-июнь  95-го)   в
"батальонном" строю осталась лишь десятая часть бойцов.
     Никогда не забудется Шамилю день 3 июня,  когда ракетно-бомбовым ударом
был  уничтожен дом Басаева,  в котором погибли  11  членов его семьи, в  том
числе официально зарегистрированная жена и дети.  Через  11  дней последовал
акт  мести. Захват  больницы  в Буденновске сделал  его  самым знаменитым на
Западе "чеченским  волком", между тем как все нормальные  люди  с осуждением
отнеслись к этой чудовищной акции.
     Во  время  чеченской  войны   1994-1996  годов   он  занимал  должности
командующего юго-восточным фронтом, центральным фронтом. В его активе, кроме
рейда на Буденновск,  операция  по  захвату Грозного  в августе 1996 года, в
пассиве - позорные поражения в Ведено, Ножай-Юрте, Центорое.
     Власти  проявляли к нему то гнев, то милость. Басаева в упор не замечал
Зелимхан  Яндарбиев  (сменивший  убитого  Дудаева),  который  принадлежит  к
конкурирующему тейпу  Мелхи. Сменивший его А. Масхадов, напротив, приглашает
Шамиля в правительство,  на должность  вице-премьера,  а  затем исполняющего
обязанности премьера.
     Но  словесно-политические  баталии, подковерные интриги  явно  тяготили
опытного вояку,  и он возвращается  к  привычному  делу  - со  своим  другом
Хаттабом  начинает подготовку к  новой "священной" войне.  С этой целью  они
создают "Конгресс  народов Ичкерии  и Дагестана", в  полевых  лагерях растят
новых воинов-ваххабитов.
     В редкие дни отдыха  Шамиль наведывается в  абхазский аул Лыхны, в пяти
километрах севернее Гудауты, где жила его новая жена - абхазка Джения Индира
с их ребенком.
     У  Басаева, как и у Хаттаба, весьма прибыльный бизнес  - производство и
продажа наркотиков, им принадлежат плантации мака  и конопли в Курчалойском,
Гудермесском, Ножай-Юртовском, Веденском районах.  Известно, что родной брат
Шамиля - Ширвани прикупил за бесценок для расширения дела здание грозненской
школы  № 40. Завод  огражден был  колючей проволокой под электронапряжением.
Германское оборудование, в консультантах - индийские профессора-фармакологи.
За день предприятие  "имени братьев  Басаевых"  могло  производить  до  трех
килограммов чистого героина, а на черном рынке  один грамм этого зелья стоил
200 долларов.
     Новоявленные   наркобароны    открыли   свои   "представительства"    в
С.-Петербурге, Волгограде, Краснодаре, Уфе, Калуге. Деньги текли рекой.
     Но  наступил  "мир", и  весной  1999 года,  заскучав по военным  делам,
Шамиль  послал гонцов в Албанию, чтобы  предложить свою помощь  командованию
косовских боевиков. Те деликатно  отказались от услуг  "чеченского волка". А
вот  в  Турции   влиятельные  ваххабитские   лидеры  сделали  Басаеву  такое
предложение,   от   которого,   как   г