лия снова достала  платок  и
начала плакать. Тетя  Вася  снова  и  снова  что-то  говорила,  и  Галия
отложила платок и заговорила в ответ.
   Надежда стояла у ларька, чувствуя себя полной идиоткой: старухи  вели
живейшую беседу, из которой она не понимала ни слова.
   Между  делом  сапожника  ловко  набила  набойку  и  взяла  с  Надежды
пятьдесят рублей - тетя Вася, видите ли,  забыла  дома  кошелек.  Не  то
чтобы Надежде было жалко полтинника, хотя все же не рубль, а  пятьдесят,
но если старуха возьмет за правило каждый раз отрывать набойки, когда ей
приспичит поговорить с сапожницей.., никаких денег не напасешься!
   Старухи распрощались как родные сестры, и оголодавшая Надежда чуть не
силой поволокла тетю Васю домой.
   Съев тарелку тушеных  овощей  с  мясом  и  прихлебывая  вторую  чашку
маминого  душистого  чая  с  мятой,   Надежда   пришла   в   благодушное
расположение и спросила тетю Васю, довольна ли та беседой с сапожницей.
   - Вы, конечно, опять скажете, что я выжила из ума, - вздохнув, начала
тетя Вася, - но я узнала от Галии удивительные  вещи.  Оказывается,  вот
уже  несколько  недель  среди  молодых  айсоров   наблюдается   какое-то
брожение. Хоть они с большой  неохотой  рассказывают  своим  близким  об
этом, но все же удалось узнать, что в  городе  появился  некий  человек,
который  называет  себя  великим  жрецом  и  старается  возродить  культ
древнеассирийских  богов.  Кроме  того,  он  неустанно  проповедует   об
исключительности народа  сураи,  его  избранности  и  призывает  молодых
людей, он их называет воинами, объединиться под знаменем богини злых сил
и завоевать сначала власть в этом городе, а там видно  будет,  как  дело
пойдет.
   - Вы не шутите? - не веря своим ушам, спросила Надежда. - Или, может,
эта Галия что-то придумывает?
   - Да ей такое ни  в  жизнь  не  придумать,  я  ее  сто  лет  знаю!  -
воскликнула мать.
   - Вот именно. - Тетя Вася кивнула матери и продолжала:
   - Поскольку борются айсоры с плохими людьми, с мафией,  то  и  помощи
нужно просить у богини злых сил.
   - Ах вот как, - протянула Надежда, - что-то с логикой у  этого  жреца
не совсем...
   - Логикой во всей этой истории и не пахнет! Но вы спросите, как зовут
эту богиню?
   - Львиноголовая Ламашту! - ахнула Надежда, в критической ситуации она
очень быстро соображала, а что вскоре эта самая ситуация  наступит,  она
чувствовала.
   Чувство это гнездилось у нее где-то в  корнях  волос,  то  есть,  как
только Надежда Николаевна Лебедева начинала испытывать это чувство,  она
знала, что вскоре в ее жизни последуют изумительно интересные, опасные и
загадочные события, и она. Надежда, не сможет спать  спокойно,  пока  не
разгадает все криминальные загадки.
   - Правильно, Надя, они якобы поклоняются богине зла  -  львиноголовой
Ламашту. Совершенно случайно Шоша - внук Галии - ей об этом проболтался.
Видишь  ли,  бабушка  научила  его  ассирийскому  языку  и   в   детстве
рассказывала, какой их народ древний. Вот семена,  посеянные  жрецом,  и
упали на благодатную почву.
   - Из этого следует... - Надежда глядела на тетю  Васю  блестящими  от
возбуждения глазами.
   - Именно, у древних ассирийцев  существовало  представление  о  связи
божества со своей статуей. То есть вот построят они храм и там  поставят
статую, к примеру, своего самого главного  бога  Энлиля.  Так  вот  если
придут враги, завоюют город и увезут статую из страны, то  страна  может
погибнуть.
   И знаешь от чего? - Тетя Вася хитро прищурилась. - От потопа.
   - Прямо как у нас - Всемирный потоп, - удивилась мать.
   - Только потоп этот будет вызван  не  наводнением  с  моря,  а  очень
сильной дождевой бурей, которую нашлют злые силы.
   - Значит, где статуя, там и божество, - протянула Надежда.
   - Они и уперли золотую статуэтку из коллекции! - припечатала мать.  -
Тут и думать нечего!
   - Так-то оно безусловно так, - согласилась тетя Вася, - но все дело в
том, что  у  древних  ассирийцев  не  было  никакого  культа  поклонения
львиноголовой  Ламашту.  Они  ее,  если  честно,  как  огня  боялись   и
защищались всеми доступными способами.
   Для этого был у человека свой бог-защитник, который полагался ему при
рождении.
   Считалось, что  с  потерей  своего  бога  человек  становится  легкой
добычей для злых демонов, которые появляются из  подземного  царства,  а
также для инкубов Лилу - ночных духов, которые  приходят  к  женщинам  и
высасывают из них жизненные соки, и суккубов Лилит, проделывающих то  же
самое с мужчинами. А уж  львиноголовая-то  всех  этих  демонов  за  пояс
заткнула бы, потому что она приходила из подземного царства и  приносила
с собой всевозможные болезни. И чтобы  богу-защитнику  было  полегче,  у
каждого человека имелся еще свой собственный шеду, в образе человека или
зверя, который держал его жизненную силу.
   Вот смотрите. - Тетя Вася сорвалась с места,  побежала  в  комнату  и
вскоре вернулась, держа плоский кусочек обожженной глины.  -  Это  часть
оттиска печати ассирийского времени. Человек и его шеду.
   На глине слабо  выступали  рельефные  изображения  мужчины  и  зверя,
похожего на леопарда.
   - Что делать будем? - нарушила Надежда продолжительное молчание.
   - Если они украли статуэтку Ламащту, то и  таблички  тоже  у  них,  -
заявила тетя Вася. - Несмотря на ссору, внук Галии придет вечером, чтобы
помочь ей закрыть ларек и отнести вещи. Я хочу с ним поговорить.
   - Расскажите еще что-нибудь про ассирийцев, - попросила Надежда.
   -  Ну,  -  тетя  Вася  улыбнулась,  -  по  их  представлениям   земля
уподобляется большому перевернутому круглому челну, а  небо  -  твердому
куполу, накрывающему мир. Небо сделано  из  синей  яшмы  и  покоится  на
основании, в которое вбиты колышки,  и  привязано  небо  веревками.  Эти
веревки и канаты - Млечный Путь.
   - Какая прелесть! -  воскликнула  Надежда,  представив  воочию  такую
картину.
   - Каждой звезде определено на небосводе твердое место, чтобы ни  одна
не сбилась с пути. На востоке находится гора восхода, на западе  -  гора
заката, которые заперты на замок, и открыть замок может только Солнце  -
Шамаш по-ассирийски, - что оно и делает  каждый  день  утром  и  вечером
соответственно.
   - Очень интересно, - начала мать, - но невозможно  себе  представить,
чтобы взрослые люди в здравом уме могли в такое верить.
   - А жрец им  про  это  и  не  рассказывает,  он  больше  напирает  на
львиноголовую Ламашту.
   - Чувствую я, что дело нечисто! - воскликнула Надежда.

***

   В трубке потянулась череда длинных гудков. Макс уже  готов  был  дать
отбой, когда наконец послышался щелчок и старческий голос проскрипел:
   - Алле?
   Не веря своим  ушам,  Макс  узнал  здорово  постаревший,  но  все  же
незабываемый голос Зинаиды Викентьевны - только она так тянула  гласные.
Макс  готов  был  расцеловать  старуху,  если  бы  не   разделяющее   их
расстояние.
   - Зинаида Викентьевна! - крикнул он как  можно  громче:  она  неважно
слышала еще пятнадцать лет  назад,  но  ни  за  что  не  хотела  в  этом
признаться.
   - Кого? - переспросила старуха. - Здесь таких нет!
   - Леню! - заорал Макс еще громче. -  Маркова  Леню!  Скажите,  Максим
Белов!
   - Кого? - снова переспросила старуха, теперь Макс готов был ее убить.
   - Лени Маркова нет? Скажите, Максим Белов спрашивает!
   - Леню? - Зинаида наконец разобрала. - Леня здесь... Ленечка! Тебя  к
телефону... Как - нету? Вот же ты... Тебя какой-то Белов спрашивает...
   На какое-то время в трубке воцарилась тишина, а потом раздался  голос
Леньки, знакомый, но удивительно настороженный:
   - Максим! Это правда ты?
   - Ну я! А ты что - не узнаешь меня?
   - А какого цвета были лапы у Робсона?
   - Белые, - нисколько не задумываясь, ответил Макс, - черный  он  был,
как Поль Робсон, только лапы белые.
   - Максим, и правда ты! - Голос Леньки стал не таким напряженным. -  А
я тут, понимаешь, в таком водовороте -  всего  пугаюсь.  К  телефону  не
хотел подходить, только когда  узнал,  что  ты...  Я  вообще-то  в  этой
квартире редко бываю, сейчас ненадолго зашел...
   - А у меня только этот номер и был, значит, такая наша судьба была  -
пересечься...
   - А ты сейчас в Питере? По делам, что ли?
   - Можно сказать, что и по делам, - осторожно ответил Макс.
   - Ты извини, - замялся Ленька, - мне, понимаешь, бежать надо, у  меня
и правда дело серьезное.., земля под ногами горит.
   Скажи, как позвонить тебе?
   - Ха! - ответил Макс. - Мы с тобой, похоже, в одинаковом положении. У
меня тоже земля  под  ногами  горит,  и  даже  звонить  мне  лишний  раз
небезопасно. Ленька, мне очень нужно.., давай встретимся в том  месте..,
помнишь, где на льду играли?
   - Где ты меня из проруби вытащил? - проговорил Леня  очень  серьезно,
поняв намек - дело у Макса такое важное, что он даже сослался на то, что
Леонид обязан ему жизнью. Такое другу лишний раз напоминать  не  будешь,
если совсем не припекло!
   - Все понял, через полчаса успеешь?
   - Успею, - коротко ответил Макс.

***

   На набережной Фонтанки встретились два  человека,  не  видевшие  друг
друга пятнадцать лет. Один - по-западному небрежно элегантный,  в  мятых
свободных джинсах и легкой  куртке,  серая  английская  кепка  на  рыжих
волосах, но весь этот европейский стиль  подпорчен  пятнами  красноватой
глины;  видно,  что  господин  где-то  хорошо  приложился  к  российской
землице, приобщился, так сказать, к корням. Второй - похудее и  порке  в
плечах, одет нарочито незаметно, в полинялые джинсы и неброский свитер.
   Встретились, обнялись, отстранились, чтобы  рассмотреть  друг  друга,
сличить с прежним, смириться с переменами.
   - Отлично выглядишь, Максим! Свободный мир явно пошел тебе на пользу!
- Маркиз смотрел на старого друга, чуть склонив голову набок.  -  Только
откуда эта грязь на фирменном барахле? Валялся в канаве по пьяному делу?
   - В канаве, твоя правда. Только не по пьяни, Ленечка, а  от  снайпера
прятался, жизнь свою спасал. В таком положении не то что в  канаву  -  в
дерьмо плюхнешься, не раздумывая.
   - Ну-ну, - вздохнул Маркиз, - раз ты в таком виде, то делаю  вывод  -
тебе даже переодеться негде. Чего стряслось-то? Приехал туристом, завели
в подворотню, набили морду и отняли бумажник?
   - Ты, мой милый, плохо обо  мне  думаешь,  -  укоризненно  проговорил
Макс. - Разве я похож на человека, который пойдет с неизвестным  злодеем
в подворотню? И уж тем более я не похож  на  человека,  у  которого  так
просто можно отнять бумажник.
   - Это верно, - кивнул Маркиз, приглядевшись к другу - широкие  плечи,
развитые мускулы, в хорошей форме, в общем.
   - Приехал я в Россию не как турист и не на родные осины поглядеть, уж
извини, - Макс говорил очень серьезно, - приехал я по делам. Приехал  я,
сопровождая выставку "Ассирийское наследство". Знаешь про такую?
   Леня смотрел на  Макса  сузившимися  глазами  и  думал:  "Что  это  -
подстава? Вдруг откуда-то прямо на голову сваливается  Максим  Белов,  с
которым мы не виделись пятнадцать лет, и сразу же начинает разговор  про
ассирийскую статуэтку! Так не бывает..."
   - Вот смотри... - Макс достал визитку и еще какие-то документы. - Я -
ответственный за безопасность коллекции. Нанял меня лично  сам  господин
барон Гагенау.
   "Самое милое дело, - думал Маркиз, - появляется друг,  с  которым  мы
давно не виделись, просит помощи,  я  веду  его  в  свою  квартиру,  про
которую никто не знает, и - конец, через пять минут приезжают туда  люди
заказчика и наша с Лолой песенка спета. Но есть два момента:  во-первых,
Максиму совершенно лишнее было заговаривать про Ассирийское наследство",
а во-вторых, если они знают телефон квартиры, то, стало  быть,  знают  и
адрес. И тогда вовсе незачем подсылать Максима ко мне - просто  приезжай
да бери нас с Лолой тепленькими..."
   - Что ты молчишь? - спросил Макс. - Ты мне не веришь?
   Леня поглядел на мутную воду реки Фонтанки. Вон  там,  ближе  к  тому
берегу, была тогда та злополучная прорубь.
   Что ж, долги надо платить, даже если это связано с риском для  жизни.
Ведь тогда зимой Максим тоже рисковал: лед мог  треснуть,  и  тогда  они
утонули бы оба.
   - Ну вот что, - решительно начал он, - будет у нас долгий разговор. В
кафе или ресторан в таком виде не пустят. - Он показал на пятна грязи  у
Макса на рукаве. -  А  в  какую  забегаловку  пустят  -  там  поговорить
спокойно не дадут. К тому же ни тебе, ни мне сейчас светиться в  городе,
я так понимаю, незачем.
   - Правильно понимаешь, - кивнул Макс.
   - Значит, по русскому обычаю, берем бутылку водки,  жратвы  всякой  и
идем ко мне.
   - Отчего же водку, а не коньяк, к примеру? - рассмеялся Макс.
   - Оттого, что жрать хочется, а коньяк только лимоном  закусывают!  Ты
это... - Он помедлил. - Там Зинаида одна в квартире  из  старых  жильцов
осталась, так ты ей не признавайся. Она видит  да  и  слышит  плохо,  ты
проскользни тихонько в  комнату,  чтобы  она  не  узнала.  А  то  пойдут
разговоры - куда да откуда...
   - Ну надо же, жива старушенция, - улыбнулся Макс, - а как  мы  с  ней
воевали...
   - Теперь ко мне хорошо относится, - признался Леня, - я  подкармливаю
бабку иногда, когда прихожу, жалко ее, совсем одинокая. Кота  нового  не
заводит, говорит - помру, соседи его на помойку выгонят...
   Они зашли в магазин, но  сначала  Не  в  продуктовый,  а  зачем-то  в
промтоварный.
   Леонид быстро выбрал там джинсы, куртку и  свитер,  причем  все  вещи
были женские.
   Потом прихватили кое-что из мелочей, потом уже пошли за продуктами.
   Макс очень удивился, обнаружив  в  старой  комнате  Леньки  девицу  в
расстегнутом халате, валявшуюся на неубранной кровати.
   Леонид молча бросил ей на кровать пакеты с одеждой.
   - Ты это "нарочно? - прошипела девица, разглядев джинсы. - Они же  на
два размера больше!
   - Пойдешь к Зинаиде и ушьешь! - процедил Леня. - У нее машинка  есть,
"Зингер". Как раз нам тут поговорить надо. - Он  принялся  выгружать  на
стол продукты.
   - Вы что - рехнулись? - завопила девица.  -  С  утра  пораньше  водку
жрать!
   - Чтобы я тебя долго не видел, - не оборачиваясь, ответил Маркиз.
   Девица ретировалась со своими пакетами.
   - Кто это? - опасливо оглядываясь, спросил Макс.
   - Несчастье мое, - вздохнул Леня.
   - Жена?
   - Хуже!
   При этих словах Лола, подслушивающая за  дверью,  громко  фыркнула  и
удалилась.
   - Ну что, - Леонид разлил водку по рюмкам, - за встречу.
   Выпили, поели.
   - Теперь рассказывай подробно все с самого начала.
   - Что - все пятнадцать лет? - усмехнулся Макс.
   - Нет, все про "Ассирийской наследство". Не упускай ни одной  мелочи.
- Маркиз завинтил початую бутылку и убрал. -  На  трезвую  голову  лучше
слушать.
   И Макс Белофф, решительно откашлявшись, рассказал старому другу Лене,
как все было. Про то, как барон Гагенау поручил ему  везти  коллекцию  в
Россию, мотивируя это тем, что он знает страну, в которой  родился,  про
то, как при въезде в Эрмитаж исчез шофер машины и  обнаружилась  пропажа
золотой статуэтки. Про то, как в  телефонном  разговоре  барон  косвенно
обвинил во  всем  его,  и  дальше,  про  визит  представителя  страховой
компании Лангмана и про подставу: якобы его звонки неизвестному абоненту
в Россию, и самое главное - про дурацкие глиняные цацки  в  его,  Макса,
собственном чемодане.
   - Идиотизм! - вздохнул Леня. - Слишком нагло сделано.
   - Вот и я думал сначала - за дураков держат и  меня,  и  следователя.
Подложить мне в багаж эти глиняные  штучки  можно  было  только  там,  в
Германии. Значит, они не из коллекции, то есть не из той ее  части,  что
привезена в Россию.
   - Тогда вообще об чем разговор, как говорят в  Одессе?  -  воскликнул
Маркиз.
   - Телефонные звонки тоже ничего не доказывают, - продолжал Макс, -  и
там, в Германии, мой адвокат сделал бы из этого обвинения котлету. Но им
совершенно не нужно выпускать меня в Германию. Им нужно было убить  меня
здесь. Что они и попытались сделать.
   Макс рассказал про его несостоявшийся визит в детективное агентство.
   - Там меня снайпер и подстерегал.
   - А откуда ты про это агентство вообще узнал? - заинтересовался Макс.
   - Барон его рекомендовал, если, говорит, будут какие-то проблемы,  то
к милиции обращаться - ни-ни! Лучше в агентство это...
   - Н-да-а, и лежал бы ты сейчас в той  канаве,  пока  работяги  бы  не
пришли, - протянул Леня. - Хорошая у тебя реакция, друг.
   - Жить захочешь... - угрюмо отмахнулся Макс.
   - Значит, ты сейчас как Колобок - от снайпера ушел, от следователя из
страховой компании ушел, от милиции ушел и  от  прихлебателей  господина
барона тоже ушел, - так?
   - Так, - согласился Макс и добавил:
   - Извини, Ленька, я понимаю, что ты вряд ли чем можешь помочь.
   Маркиз  перехватил  его  взгляд,  брошенный  на  жалкую  стариковскую
обстановку комнаты, на пыль по углам, на линялые джинсы самого Маркиза.
   - Что, денег мне хочешь предложить на бедность? - усмехнулся он.
   Когда рыжий человек краснеет,  это  сразу  становится  заметно.  Макс
бросил исподлобья взгляд на друга: обиделся Ленька или нет?
   Но Леня Маркиз совсем не обиделся. Он встал, прошелся  по  комнате  и
снова достал из шкафчика бутылку водки.
   - Выпей, Максимушка, и послушай, что я расскажу, - ласково начал  он.
- Только дай честное слово, что драться  не  будешь,  сначала  до  конца
дослушаешь...
   - Ну даю, - удивился Макс.
   - Насчет того, что я тебе помочь не  могу,  это  вопрос  открытый,  -
начал Маркиз, - а вот что все твои  беды  меня  напрямую  касаются,  это
совершенно точно. Хочешь, я тебе расскажу, как ящик со статуэткой у тебя
уперли?
   - А то я не знаю, - разозлился Макс, - прислали другую  машину,  а  у
нее дно выпилено...
   - И сделали это прямо в аэропорту - ящики вытащили. Взяли два, потому
что не уверены были, в котором статуэтка. Выскочили через люк под  землю
-  там  коммуникации  проходят.  -   Маркиз   подробно   рассказал   про
коммуникации и про мальчишек-карманников, промышляющих в аэропорту. - По
глазам вижу: сейчас спросишь, откуда я все знаю? Отвечу:  я,  Максим,  и
упер эту несчастную статуэтку.
   Макс не глядя нашарил на столе рюмку, налил себе и  жадно  выпил,  не
закусывая.
   - Я вообще-то по специальности мошенник и аферист высокого класса,  -
продолжал Маркиз, - за пятнадцать лет  отличную  квалификацию  приобрел.
Щипали мы с Лолой весьма удачно богатых лохов - старушек и  детей  малых
не обижали, неимущих - тоже. Ты  не  думай,  Лолка  способная,  это  она
сейчас на весь мир злится. Ей, видите ли,  в  театре  своем  задрипанном
играть не дали.
   - Робин Гуд какой нашелся, -  процедил  Макс.  -  Где  богиня,  лучше
скажи?
   - Или Дубровский, - охотно согласился Маркиз. - Так вот, значит,  все
было хорошо,  пока  Кузьмич  -  был  один  такой  барыга,  царствие  ему
небесное, хотя он точно в ад попал. Так вот, Кузьмич мне и предложил это
дело насчет золотой  богини.  Я  как  поглядел  на  фотографию  -  сразу
отказался, чувствовал, что нечисто дело. Так оно  и  оказалось.  Кузьмич
предупреждал, что заказчик - не простой человек, в покое не  оставит.  Я
плюнул и ушел. В тот же день машину мою взорвали, в Лолу стреляли.
   В общем, похитили они девчонку и звонят мне, шантажируют.  Пожалел  я
Лолку - ведь сам, можно сказать, ее  в  такую  жизнь  втянул.  И  потом,
чувствую - не отстанут они от меня, в общем, согласился.
   - Где статуэтка, куда ты ее дел? - прорычал Макс и вскочил.
   - Ты слово давал? Ну так слушай дальше, - невозмутимо ответил Макс.
   Вошла Лола - причесанная  и  подкрашенная,  в  обтягивающих  стройную
фигурку джинсах и ярком свитере.
   - О! - обрадовался Маркиз. - Садись с нами, девочка,  а  то  он  меня
сейчас убивать будет.
   Лола подозрительно поглядела на  бутылку,  увидела,  что  там  больше
половины, и успокоилась: не с чего мужикам быть пьяными,  Маркиз  дурака
валяет. Она нашла в буф