о преувеличена.
   - Один бывший вор, ударившийся в религию, подтвердил, что слышал об  этом
несчастном грешнике и даже молился за спасение его души.
   - Но если слухи, касающиеся Прокейна, поражали многообразием  красок,  то
факты оказались удивительно бесцветными и сухими.
   - Он родился в Нью-Канаане, штат Коннектикут, в 1920 году, в 1941 получил
диплом инженера, в 1943 был призван на военную службу и послан в  Европу,  в
1945 демобилизовался в Марселе и прожил там больше года.  В  конце  1946  он
вернулся в Нью-Йорк и женился на Вилметте Фоулкс, которая  пять  лет  спустя
погибла в авиационной катастрофе. В связи  с  этим  печальным  событием  имя
Прокейна первый и последний раз попало на страницы нью-йоркских газет.
   Его ни разу не  арестовывали,  он  никогда  не  работал.  Жил  Прокейн  в
собственном доме, в восточной части Семьдесят Четвертой улицы.  За  порядком
следила приходящая домработница-негритянка.  Уик-энды  Прокейн  проводил  на
принадлежащей ему ферме в Коннектикуте, Номер  его  городского  телефона  не
значился в справочнике, на ферме телефона не было совсем.
   Как-то днем, спустя шесть месяцев после разговора с Билли, я пил  пиво  с
Сеймуром Райнсом, вышедшим на пенсию манхаттанским  детективом,  и  Говардом
Кэллоу, старшим инспектором крупной страховой компании. Когда  мы  исчерпали
все темы, я упомянул Абнера Прокейна, - Я слышал, что он - вор. - От кого? -
хмыкнул Райнс.
   - От других воров.
   - Они ничего не знают. Держу пари, они не смогут назвать  ни  одного  его
дела.
   - Я смогу, - вмешался Кэллоу.
   Райнс пристально посмотрел на него и кивнул.
   - Ты, наверное, сможешь.
   - О чем вы говорите? - спросил я.
   -  Примерно  пять  лет  назад  один  сенатор  заключил  договор  с  нашей
компанией, - ответил Кэллоу -Так вот, каким-то образом у сенатора  оказалось
сто тысяч долларов наличными. Он хранил их в чемодане  в  своей  квартире  в
Вашингтоне. И как-то  раз  Прокейн  стучится  к  нему  в  дверь,  под  дулом
пистолета ведет к стене, защелкивает наручники на руке сенатора  и  батарее,
вставляет ему в рот кляп, открывает  шкаф,  достает  чемодан  с  деньгами  и
уходит.
   Через пару часов служанка находит сенатора и  вызывает  полицию.  Сенатор
звонит нам, чтобы узнать, покроет  ли  страховка  сто  тысяч  наличными.  Мы
интересуемся, упомянуты ли эти деньги в  договоре.  Он  отвечает,  что  нет,
потом начинает что-то мямлить  и  говорит,  что,  возможно,  у  него  украли
меньшую сумму. Короче, в полицейском протоколе записано, что грабитель  унес
двести долларов и чемодан.
   - А как вы узнали, что это дело рук Прокейна? Кэллоу пожал плечами.
   - Случайно. Один из наших агентов летел из Вашингтона в Нью-Йорк вместе с
Прокейном. Тот нес красивый чемодан, как две капли воды похожий  на  тот,  в
котором сенатор хранил деньги.
   - И что дальше?
   Кэллоу задумчиво посмотрел на полупустую кружку.
   - Мы возместили сенатору двести долларов,  украденных  у  него,  а  также
стоимость чемодана.
   - А Прокейн?
   - А что Прокейн? Мы ничего не могли сделать.
   - Разве сенатор не мог опознать его?
   - Мог, - кивнул Кэллоу, - но не захотел. Раз Прокейн знал о существовании
этих ста тысяч, ему было известно, как  они  попали  к  сенатору.  Вероятно,
сенатор понимал, что ему не поздоровится, если об этом узнают и другие.
   Райнс взял кувшин и разлил пиво по кружкам.
   - Говорят, в шестьдесят  четвертом  он  обчистил  сейф  психоаналитика  с
Парк-авеню,  а  прошлой  осенью  перехватил  взятку   в   семьдесят   тысяч,
предназначенную члену городского совета. Тот, во всяком случае,  не  получил
ни цента.
   - О взятке я слышал, - кивнул Кэллоу, - а о психоаналитике - нет.
   - Разумеется, официально эти случаи нигде не  зарегистрированы:  так  же,
как и ограбление сенатора.
   - И никто не обращался в полицию? - я удивленно взглянул на  Райнса,  Тот
покачал головой.
   - В полицию? А кто мог обратиться в полицию? Член городского  совета,  не
получивший взятки? Или психоаналитик, увиливающий от уплаты налогов.
   - А почему вы решили, что их ограбил Прокейн?
   - Что бы вы сказали о показаниях очевидца? - спросил Райнс.
   - Мне кажется, это весомое доказательство.
   - Так вот, тот парень, что нес семьдесят тысяч члену  городского  совета,
пришел к нам. Он полагал, что человек, давший ему  эти  деньги,  примет  его
довольно сурово. А чем мы  могли  ему  помочь?  Мы  показали  ему  несколько
фотографий, и он сразу указал на Прокейна. Но что из этого  следовало?  Если
бы мы вызвали его в полицию, он бы  рассмеялся  нам  в  лицо,  В  общем,  мы
отпустили этого парня.
   - И что с ним стало?
   - Он отправился в дальние страны.
   - Должен отметить, что этот Прокейн - образец вора, - добавил  Кэллоу.  -
Во-первых, он ничего не крадет, кроме денег. Во-вторых, он крадет  только  у
тех, кто не рискнет обратиться  в  полицию.  И  в-третьих,  его  никогда  не
поймают.

Глава 4

   В шесть утра за мной пришли и, не говоря ни слова,  отвели  к  дежурному.
Молоденький полицейский выложил на стол содержимое моих карманов.
   - Что теперь? - спросил я.
   -  Проверьте,  все  ли  тут  есть,  и  распишитесь,  -  он  протянул  мне
стандартный бланк.
   Я пересчитал деньги в бумажнике и расписался.
   - Все в порядке? - спросил полицейский.
   - Не хватает  девяносто  тысяч,  -  спокойно  ответил  я.  -  Странно,  -
полицейский встал и вышел за дверь.  Меня  провели  в  другую  комнату,  всю
обстановку которой составляли обшарпанный стол и два стула. Пятнадцать минут
спустя открылась дверь и вошли детективы Дил и Оллер. Дил нес голубую сумку.
   - У вас прекрасные связи, Сент-Айвес, - сказал он, положив сумку на стол.
- Нам приказано отпустить вас.
   - Когда?
   - Как только вы пересчитаете деньги, - ответил Оллер, - Можете начинать.
   Я дошел до двадцать первой тысячи, когда Дил сказал:
   "Бедный юноша не сомкнул глаз из-за этих денег".
   - Какой юноша? - спросил я, чуть не сбившись со счета.
   - Патрульный Франн. Вы помните Франна?  Он  надел  на  вас  наручники.  Я
кивнул.
   - Он всю ночь переписывал номера банкнот, - продолжал Дил. - Пока нам  не
сказали, чем вы зарабатываете  на  жизнь.  У  вас  в  этом  городе  солидная
репутация. Надеюсь, вам об этом известно?
   - Нет,  -  я  закончил  двадцать  третью  тысячу  и  перешел  к  двадцать
четвертой.
   - Мы с Дилом работаем в отделе убийств и поэтому  никогда  не  слышали  о
вас, - добавил Оллер. - Пока еще никто не требовал выкупа за труп.
   - Это точно, - протянул Дил.
   В молчании я пересчитал оставшиеся деньги и застегнул сумку на молнию.
   - Ровно девяносто тысяч, - я подписал другой бланк, поданный мне Оллером,
- Если деньги все-таки будут переданы, вы скажете, что мы переписали  номера
банкнот? - спросил Дил. - В протоколе вашего ответа не будет. Я  задаю  этот
вопрос из чистого любопытства.
   - Нет, - ответил я, -  Я  ничего  не  скажу,  но  передам  совсем  другие
банкноты.
   - То есть станете сообщником воров?
   - В некотором смысле, да. Дил кивнул.
   - Вы не будете возражать, если мы с Оллером как-нибудь заглянем к  вам  и
зададим несколько вопросов? Естественно, как свидетелю, а не  подозреваемому
в убийстве.
   - В любое время, - я попытался улыбнуться.
   - Мы можем заехать не один раз, - заметил Оллер.
   - А может, вы захотите повидаться  с  нами?  Например,  завтра  в  десять
утра?
   - Вам нужны мои письменные показания?
   - Совершенно верно.
   - Где вас найти?
   - Вы знаете, где находится отдел убийств южного сектора?
   - Да.
   - Приезжайте туда и спросите кого-нибудь из нас.
   - Оллера или Дила?
   - Карла Оллера или Френка Дила, - поправил меня Дил.
   - Теперь я могу идти?
   - Несомненно.
   Майрон Грин ждал меня у дверей  Десятого  участка,  -Кому  тебе  пришлось
звонить? - спросил я, когда мы сели в машину и отъехали от тротуара.
   - Помощнику окружного прокурора  и  одному  парню  из  муниципалитета,  с
которым я учился в школе.
   Иногда мне  казалось,  что  Майрон  Грин  сидел  за  партой  с  половиной
американских  чиновников.  С  другой  половиной  он   общался   в   Йельском
университете, - Кому-нибудь еще?
   - Да, - кивнул Грин, - Прокейну.
   - И что он сказал?
   - Он озабочен случившимся.
   - Я тоже.
   - Он хочет тебя видеть, - Когда?
   - Немедленно, если это возможно.
   - Вообще-то, я чертовски устал.
   - Он считает, что это очень важно, и я с ним полностью согласен.
   - Почему?
   - Потому что сегодня утром ему звонил человек, который хочет продать  его
дневники.

***

   Впервые  с  Абнером  Прокейном  я  встретился  днем  раньше,  в  субботу,
тринадцатого октября, в десять утра.
   - Вы  моложе,  чем  я  ожидал,  -  сказал  он,  крепко  пожав  мне  руку.
Зеленоватые глаза, широко посаженные  по  обе  стороны  крупного  носа  и  с
интересом разглядывающие  меня,  хорошо  гармонировали  с  рыжеватыми,  чуть
тронутыми сединой,  начавшими  редеть  волосами,  узкой  полоской  усов  над
подвижным ртом и круглым подбородком.
   Он провел меня в просторный холл и открыл одну из дверей.
   - Я думаю, нам тут будет удобно.
   Мы прошли в небольшую комнату, то ли кабинет, то ли библиотеку. Два  окна
выходили на Семьдесят  Четвертую  улицу.  Одну  из  стен  занимали  полки  с
книгами, На других висели картины, изображающие сельские пейзажи. У  камина,
в  котором  потрескивали  горящие  поленья,  стояли  два   кожаных   кресла.
Обстановку дополняли письменный  стол,  заваленный  книгами  и  бумагами,  и
большой глобус, стоящий на полу у  окна,  Прокейн  подошел  к  электрической
кофеварке и наполнил две чашечки.
   - Сливки и сахар? - спросил он.
   - Только сахар.
   - Пожалуйста, присядьте.
   Я выбрал одно из кресел у камина, он передал мне чашку и сел напротив.
   - Я полагаю, мистер Грин ввел вас в курс дела.
   - Он рассказал мне то, что знал, - ответил я, - Но не упомянул  об  одном
важном обстоятельстве.
   - Каком именно?
   - Он не сказал о том, что вы по всей видимости лучший вор этого города.
   Прокейн холодно улыбнулся, - Шесть или семь лет назад, работая в  газете,
вы интересовались моей особой, не так ли?
   - Да, - Но, к удивлению, не написали обо мне ни строчки.
   - Потому что я не нашел ничего, кроме слухов, - А  теперь  вы  хотели  бы
узнать некоторые конкретные факты?
   - Да.
   Прокейн повернулся к огню и задумался, - Ну что ж, мистер  Сент-Айвес,  -
он широко улыбнулся, - будем откровенны. Я - вор.

Глава 5

   Первый раз Абнер Прокейн преступил закон в двадцать пять лет. Он служил в
армии и украл грузовик с  американскими  сигаретами,  чтобы  продать  их  на
черном рынке Марселя. Сигареты он продал некоему  Кожемесу  и,  если  бы  не
Кожемес, сейчас сидел бы в тюремной камере, а не в мягком кресле  у  камина.
Так, во всяком случае, думал сам Прокейн,  Кожемес  научил  Прокейна  красть
только деньги, причем у тех, кто не мог сообщить об этом в  полицию,  Каждой
краже предшествовала тщательная  подготовка.  Информация  о  будущей  жертве
стоила недешево, но Прокейн никогда не скупился, так как  выручка  с  лихвой
окупала вложенный капитал.
   - Воровство ассоциируется у меня с живописью, - говорил он, глядя на один
из пейзажей:  обветшалый  амбар,  окруженный  раскидистыми  деревьями."  Оно
вызывает у меня ощущение.., завершенности.
   - Это  ваши  картины?  -  спросил  я,  Он  кивнул.  Я  более  внимательно
всмотрелся в пейзаж. Прокейн  рисовал  летом,  и  ему  очень  точно  удалось
передать игру света и тени.
   - Должно быть, эти дневники вам очень дороги, - сказал я.
   - Скорее, это журнал, а не дневник, - заметил Прокейн, -  Дневники  ведут
лишь девочки-подростки, и то до тех пор, пока реальность жизни  не  разрушит
их розовые мечты.
   - И как выглядит ваш журнал?
   -  Это  пять  тетрадей  по  сто  страниц  каждая  в  черных  коленкоровых
переплетах, Такие можно купить в любом писчебумажном магазине.
   - Как это произошло?
   - По лицу Прокейна пробежала легкая улыбка.
   - Вероятно, я оказался в положении сапожника, дети  которого  бегают  без
сапог. У меня есть маленькая ферма в Коннектикуте, - он указал на картины. -
Эти пейзажи я рисовал там. Прошлый уик-энд я провел на ферме, а  вернувшись,
обнаружил, что меня обокрали.
   - Где вы держали тетради?
   - В старом сейфе. Его установил еще прежний владелец дома.  Я  уже  давно
собирался заменить его, но.., -  он  пожал  плечами,  -  Сейф  взломали  или
открыли замок?
   - Они открыли замок и через дверь вошли в дом без всяких трудностей.
   - Разве у вас нет системы сигнализации?
   - Есть, но вор сумел отключить ее. Или воры.
   - Когда они позвонили вам? Почему-то мне кажется, что вор был не один.
   - Мне тоже, - кивнул Прокейн. - В среду утром мужской голос известил меня
о том, что я могу получить мой журнал в  обмен  на  сто  тысяч  долларов.  В
качестве посредника он предложил вас и особо указал, что ваши  услуги  будут
оплачены из этих ста тысяч и составят десять процентов  от  общей  суммы.  И
добавил, что  с  вами  я  могу  связаться  через  Майрона  Грина.  Меня  это
насторожило, так как я только что стал его клиентом, Дело в  том,  что  я  с
большим недоверием отношусь к подобным совпадениям.
   - Полностью с вами согласен. А что он обещал сделать с тетрадями в случае
вашего отказа?
   - Он сказал, что передаст их в полицию.
   - Вы бы этого не хотели?
   - Нет, мистер Сент-Айвес, я этого не хочу, - он встал,  взял  мою  пустую
чашку и вновь наполнил ее ароматным  напитком,  не  забыв  положить  кусочек
сахара. - Я первый раз  вижу  профессионального  посредника,  -  сказал  он,
передавая мне полную чашку.
   - Возможно, и в последний, - ответил я. - Мне еще не  приходилось  дважды
встречаться с одним и тем же клиентом.
   - Я  хотел  бы  знать,  существует  ли  в  вашей  профессии  определенный
моральный кодекс?
   - Так же, как и в вашей. Правила  я  устанавливаю  сам  и  не  требую  их
неукоснительного выполнения. В противном случае никто не стал бы прибегать к
моим услугам. Но, если бы эти правила не охраняли интересы человека, который
нанял меня, я бы тоже остался без работы. Пока на меня никто не жаловался, -
Я плачу сто тысяч долларов, чтобы уберечь от  посторонних  глаз  подробности
моей личной жизни. Я покачал головой.
   - Вы платите эти сто тысяч, чтобы не попасть в тюрьму. О том,  что  вы  -
вор, знают многие, но не могут этого доказать, А вот тетради это докажут.  Я
не могу дать вам обещание не заглядывать в них после того, как они  окажутся
у меня. Для этого я слишком любопытен, Но уверяю вас, что никому не расскажу
о том, что я их прочту. Не знаю, удастся ли мне убедить вас поверить мне  на
слово, но другого выхода нет.
   - Я понимаю, - вздохнул Прокейн и взглянул на часы, -  Уже  десять  сорок
пять. Он сказал, что позвонит в одиннадцать, чтобы передать вам  инструкции,
- он помолчал. - Вы всегда работаете один?
   - Теперь, да, - ответил я, - Дважды я пытался работать с  напарниками,  и
оба раза неудачно.
   - Кожемес, француз, о котором я вам рассказывал, учил меня действовать  в
одиночку. Но предупреждал, что возникнут некоторые  заманчивые  проекты,  от
которых придется отказываться потому,  что  они  непосильны  для  одного.  Я
помню, как он говорил: "Найди кого-нибудь и подготовь  его  к  делу,  как  я
нашел и подготовил тебя". Два года назад я последовал его совету.  Теперь  у
меня есть помощники, мужчина и женщина. Они прекрасно знают свое  дело.  При
необходимости вы можете рассчитывать на них.
   - Буду иметь это в виду.
   В молчании мы дождались телефонного звонка. Прокейн снял трубку,  сказал:
"Слушаю", - и тут же передал ее мне. Неизвестный  на  другом  конце  провода
первым делом поинтересовался, есть ли у меня требуемая сумма.
   - Я ее достану, - ответил я.
   - Тогда слушай внимательно, а еще лучше запиши, что я тебе скажу.
   - Говорите.
   - На Девятой авеню,  между  Двадцатой  и  Двадцать  Первой  улицами  есть
прачечная-автомат, работающая круглосуточно. Ясно?
   - Да.
   - Ты возьмешь одну из дорожных сумок с эмблемами авиакомпании и  положишь
в нее деньги.
   - Девяносто тысяч.
   - Да, девяносто тысяч. Я даю тебе десять процентов  от  всей  суммы.  Это
значит, что ты работаешь и на меня. Так?
   - Так.
   - Ты положишь деньги в сумку.
   - В каких банкнотах? По пятьдесят, двадцать или десять долларов?
   - По сто и пятьдесят, - ответил незнакомец. - Главное, чтобы они не  были
новыми. Ровно в три часа ты войдешь в прачечную.  В  пять  минут  четвертого
положишь сумку в барабан одной из сушилок. Все равно, в какую. Там их шесть.
Понятно?
   - Да.
   - В шесть минут четвертого ты бросишь в  нее  десятицентовик.  Она  будет
крутиться  двенадцать  минут.  Еще  через  минуту  остановится  единственная
работающая сушилка, В ней ты найдешь пять тетрадей, завернутых в одеяло.  Ты
успеваешь за мной?
   - Конечно.
   - Тебе даются четыре минуты, чтобы убедиться, что тетради подлинные.  Еще
через минуту ты должен уйти. Тебя это устраивает?
   - Вполне.
   - И  не  вздумай  класть  в  сумку  нарезанную  бумагу  или  ждать,  пока
остановится сушилка с деньгами.
   - Я не пользуюсь такими методами.
   - Да, я знаю. Поэтому я и выбрал тебя. Но хочу предупредить, что  я  снял
ксерокопии, они читаются ничуть не хуже оригиналов.
   - И что вы собираетесь делать с копиями?
   - Если получу деньги, то сожгу, если же нет - перешлю в полицию.
   - А где гарантия, что копии  не  окажутся  в  полиции,  даже  если  вы  и
получите деньги.
   - Тебе придется поверить мне на слово, Сент-Айвес, - ответил  незнакомец,
и в трубке  раздались  короткие  гудки.  Я  пересказал  Прокейну  полученные
инструкции.
   - А как насчет денег? Сегодня же суббота, - Да, - кивнул Прокейн,  -  тут
могут возникнуть некоторые сложности, но я все улажу.
   Я не спросил, как он собирается это сделать.  Вероятно  люди  имеющие  на
своем счету несколько миллионов, могут достать сто тысяч в любое удобное для
них время. Лично мне в эти дни, субботу  и  воскресенье,  с  большим  трудом
удавалось превратить в наличные чек в двадцать долларов,  Возможно,  Прокейн
собирался их украсть.

Глава 6

   - Я передумал, - сказал я, когда мы пересекли Сорок Пятую улицу. -  Я  не
могу ехать к Прокейну. От меня пахнет тюрьмой, Грин недовольно хмыкнул.
   - Но ты же не был в тюрьме.
   - Ты понимаешь, о чем я говорю.
   - Но он ждет.
   - Майрон, не будем спорить.
   Грин надулся, но остановил машину у "Аделфи".
   - Спасибо за помощь, - я открыл дверцу и вылез из кабины.
   - Не забудь позвонить Прокейну, - напомнил Грин.
   - Первым делом я должен принять душ.
   В отеле я подошел к портье и попросил его положить сумку  в  сейф.  Затем
поднялся к себе, открыл воду, разделся и залез в  ванну,  вспоминая  события
вчерашнего вечера, когда мужчина и женщина  (которых,  будь  они  моложе  на
два-три года, я  бы  назвал  юношей  и  девушкой)  принесли  мне  сто  тысяч
долларов...
   Я дремал в своем любимом кресле перед  включенным  телевизором,  когда  в
половине десятого в дверь постучали. На левом плече мужчины  висела  голубая
сумка с эмблемой "Пан-Ам". Правую руку он держал в кармане  пальто.  Женщина
стояла чуть сзади, слева от него.
   - Вы всегда открываете дверь,  не  спросив,  кто  к  вам  пришел,  мистер
Сент-Айвес?" поинтересовался мужчина.
   - Если только я не принимаю душ,  -  ответил  я.  -  Тогда  я  вообще  не
открываю дверь.
   - Я - Майлс Уайдстейн, - представился  он.  -  Это  Джанет  Вистлер.  Нас
послал мистер Прокейн.
   - Заходите, - я отступил в сторону.
   Уайдстейн снял сумку и поставил ее на столик для покера.
   - Мы бы хотели, чтобы вы пересчитали  деньги,  Нельзя  сказать,  что  они
стояли у меня над душой, но не спускали глаз  с  моих  рук.  Среди  сотенных
банкнот оказалось несколько новых, но я решил не обращать на это внимания.
   - Вам нужна распис