ка?" спросил я, убедившись, что они принесли ровно  сто
тысяч.
   - Если вас это не затруднит, -  ответила  Джанет.  Мне  всегда  нравились
высокие стройные женщины, особенно с большими  карими  глазами  и  длинными,
ниже плеч, распущенными волосами, Я вставил в пишущую  машинку  лист  чистой
бумаги и напечатал: "Получено от Майлса  Уайдстейна  и  Джанет  Вистлер  сто
тысяч долларов". Затем фамилию и дату, вытащил лист, расписался и отдал  его
Уайдстейну.
   Тот внимательно прочел написанное, кивнул и передал лист Джанет. Я решил,
что ему двадцать четыре года, а ей - двадцать три.
   - Мистер Прокейн просил узнать, не потребуется  ли  вам  наша  помощь,  -
сказал Уайдстейн.
   - Как я понимаю, вы - те самые ученики, о которых он упоминал в разговоре
со мной. Уайдстейн улыбнулся.
   - Он настаивал на том, чтобы мы спросили вас об этом, - добавила  Джанет,
передавая расписку Уайдстейну. Тот сложил ее вчетверо и сунул в левый карман
пальто.
   - Передайте ему мою  благодарность  за  столь  любезное  предложение,  но
справлюсь один.
   Уайдстейн оглядел груду денег, лежащих на покерном столике.
   - Ваша доля - десять процентов, не так ли?
   - Да.
   - Если у вас откроется вакансия, имейте меня в виду.
   - Вы недовольны своим местом? Он покачал головой.
   - Конечно, доволен. Но  ваше  занятие  выглядит  весьма  привлекательным.
Никакого риска и высокий заработок.
   - Если вы будете прилежно учиться у Прокейна, возможно, мы еще вернемся к
этому разговору.
   - Возможно, - повторил Уайдстейн и повернулся к Джанет. - Пошли.
   Она улыбнулась мне, и  они  направились  к  двери.  На  пороге  Уайдстейн
обернулся.
   - На вашем месте, мистер Сент-Айвес,  я  бы  вел  себя  более  осторожно,
открывая дверь. С другой стороны может оказаться кто угодно.
   - Вы имеете в виду воров?
   На этот раз они улыбнулись вместе.
   - Совершенно верно. Именно воров.

Глава 7

   В три часа дня мы собрались в кабинете Прокейна. Сам он сидел за  столом,
Джанет Вистлер, в темно-зеленом брючном костюме, в кресле перед  ним,  мы  с
Майлсом Уайдстейном расположились у камина.
   Телефон зазвонил в половине  пятого.  Прокейн  снял  трубку,  послушал  и
передал мне.
   - Сент-Айвео? - произнес приглушенный мужской голос.
   - Да. - Как я сказал Прокейну сегодня утром, условия  остаются  прежними,
меняются только время и место.
   - Где и когда?
   - Завтра, в десять утра...
   - Десять утра мне не подходит.
   - Почему?
   - Как раз  в  это  время  два  детектива  из  отдела  убийств  собираются
поговорить со мной о Бобби Бойкинсе и его смерти. Вы  знали  Бобби,  не  так
ли?
   - Хорошо, если понедельник тебя не  устраивает,  -  ответил  голос  после
короткого молчания, - встретимся во вторник, тоже в десять.
   - Где?
   - Ты знаешь, где находится Вестсайдский аэровокзал?
   - На углу Десятой авеню и Сорок Второй улицы.
   - Точно. В десять часов ты поднимешься на второй этаж, в мужской  туалет.
Войдешь в крайнюю левую кабинку, Если она будет занята, подождешь,  пока  не
освободится. Зайди в нее, сядь на стульчик и жди, Деньги принеси  в  той  же
сумке с  эмблемой  "Пан-Ам".  Из  соседней  кабинки  тебе  под  перегородкой
просунут другую сумку. Одновременно и точно таким же  способом  ты  передашь
свою.
   - Не одновременно, - возразил я, - Сначала я  должен  посмотреть,  что  в
вашей сумке.
   - Ладно, можешь посмотреть. А затем отдавай деньги и быстро выметайся  из
туалета и  из  аэровокзала.  И  не  вздумай  сшиваться  поблизости  и  ждать
человека, который выйдет с твоей сумкой. Ты это понял?
   - Да.
   - Деньги принесешь банкнотами по пятьдесят и двадцать долларов.
   - Хорошо.
   - И не говори детективам, что ты собираешься делать во вторник утром.
   - Вы знали Бобби Бойкинса, не так ли? - вновь спросил я.
   Мне ответило молчание, секунд через десять сменившееся короткими гудками.
Я положил трубку и передал присутствующим содержание нашего разговора.
   - Что он сказал насчет Бойкинса? - спросил Прокейн.
   - Ничего.
   - Вы думаете, что он убил старика?
   - Возможно.
   - Но вы не собираетесь говорить об этом полиции?
   - Пока мне нечего им сказать, Я даже не знаю, замешан ли Бойкинс  в  этом
деле. Но его тело оказалось в прачечной-автомате, когда я зашел туда  в  три
часа утра.
   - Тут должна быть какая-то связь, - заметил Уайдстейн..
   - Возможно. Но Бобби Бойкинс - мелкий карманник. Он понятия не имеет, как
влезть в чужой дом, не то что вскрыть сейф. А вот среди  его  знакомых  есть
неплохие специалисты.
   - Вы предполагаете, что он мог быть посредником вора? - спросил Прокейн.
   Я покачал головой.
   - Я ничего не предполагаю.  Но  до  встречи  в  аэровокзале  я  собираюсь
кое-что выяснить. Я знаком с людьми, которые знали  Бойкинса.  Возможно,  им
что-то известно. Перед смертью Бобби долго били. Он - старик. А  в  старости
отказываются говорить, так как уже знают, что это ни  к  чему  не  приведет.
Есть только одна причина, по которой Бойкинс мог молчать: он понял, что  его
убьют, как только он удовлетворит любопытство тех, кто задавал вопросы.
   Прокейн перевел взгляд на один из пейзажей, изображавший оленя,  стоящего
в нерешительности на залитой солнцем опушке. Судя по  всему,  Прокейн  любил
рисовать солнечный свет.
   - Я вижу, что этот довольно простой обмен становится все  более  сложным,
мистер Сент-Айвес, - сказал он.
   - Сложным до предела, - ответил  я,  -  Но  убийство  никогда  ничего  не
упрощало, хотя большинство из них совершается именно с этой целью.
   Прокейн задумался.
   - Но вы по-прежнему настаиваете на том, что будете работать в одиночку?
   - А что?
   - Вы сказали, что собираетесь выяснить, участвовал  ли  Бойкинс  в  краже
моих журналов. Надеюсь, вы не станете возражать, если мисс Вистлер и  мистер
Уайдстейн займутся тем же самым, разумеется, используя свои каналы.
   - Конечно, нет. Я бы даже хотел, чтобы во  вторник  утром  они  оказались
неподалеку от мужского туалета  Вестсайдского  аэровокзала.  И,  если  через
двадцать - двадцать пять минут я не выйду оттуда, мистер  Уайдстейн  мог  бы
заглянуть в туалет, чтобы убедиться, не лежит ли мой труп  на  полу  крайней
кабинки слева.
   - Да, я как раз собирался предложить вам этот вариант.
   - Может быть, вам следовало  упомянуть  и  о  временном  факторе,  мистер
Прокейн, - заметила Джанет  Вистлер,  Он  взглянул  на  Уайдстейна,  который
согласно кивнул.
   - Мистер Сент-Айвес, журналы должны быть возвращены мне не позднее среды.
   - Я не могу этого гарантировать.
   - Да, я знаю. Но если человек, только что говоривший с вами, позвонит еще
раз, чтобы перенести встречу на более поздний срок, вы  должны  настоять  на
уже достигнутой договоренности.
   - А если он будет тянуть время и я не смогу получить их до среды?
   Они обменялись многозначительными взглядами, которые  мне  ровным  счетом
ничего не говорили.
   - Тогда, мистер Сент-Айвес, нам придется  принять  определенные  меры  и,
возможно, обойтись без вашей помощи.
   - Что-то я вас не понимаю, - ответил я.
   - Будем надеяться, что до этого не дойдет.

***

   На Сорок Второй улице, сразу после пересечения с Девятой авеню, есть  бар
под названием "Нитти Гритти". Несколько лет  назад  он  назывался  "Козырной
Туз", еще раньше - "Гинг Хо".  Кто-то  говорил  мне,  что  во  время  второй
мировой войны на вывеске было написано "Хабба-Хабба", но я в  это  не  верю.
Хотя  название  бара  постоянно  менялось,  хозяин  и  клиентура  оставались
прежними. Бар принадлежал Френку Свеллу, а в основном контингент посетителей
составляли сутенеры и проститутки, воры и фальшивомонетчики.
   Френк Свелл не любил своих клиентов и менял название бара в надежде,  что
они перестанут приходить к нему. Иногда, когда  на  душе  скребли  кошки,  я
появлялся у Свелла, чтобы уйти от  него  в  значительно  лучшем  настроении.
Потому что я видел, что мне еще очень далеко до самого дна.
   В воскресенье, в шесть часов вечера, я сидел у стойки  и  слушал  Френка,
который зачитывал мне список новых предполагаемых названий, которые могли бы
отпугнуть завсегдатаев.
   - Послушай вот эти. Фил.
   - Сначала налей мне шотландского с содовой.
   - Конечно, - он пододвинул мне полный бокал и продолжил чтение.
   - "Третий Джордж", "Водолей", мне кажется, вполне уместные названия.
   - Это точно.
   - "Голубое Яблоко", "Зеленая Борода", "Третий Орел", а вот это мне  очень
нравится: "Синий Блейзер".
   - Высший класс.
   - Да, то, что мне нужно. Чтобы выгнать отсюда этих  подонков.  Ты  только
посмотри на них.
   Я посмотрел. За дальним столиком сидели две проститутки. За другими - три
пары, и только одна из них не ссорилась. У стойки примостились  двое.  Один,
бледный и худой, казалось, только что вышел из тюрьмы и не увидел в  свободе
ничего хорошего. Другой, лет тридцати восьми, с круглым добродушным лицом, в
темно-сером драповом пальто с меховым  воротником  и  почти  белой  фетровой
шляпе, напомнил мне бостонских политиканов моей молодости. Его  звали  Финли
Камминс. На жизнь он зарабатывал воровством и встретил мое появление в  баре
дружеским кивком и улыбкой.
   Я повернулся к Свеллу.
   - Все те же лица.
   - Ты знаешь, кто они? - фыркнул Свелл. - Отбросы общества, вот кто, - ему
нравилась эта фраза, и я слышал ее уже раз десять.
   - Мне казалось, что Бобби Бойкинс заходит к тебе в это время. Он все  еще
при деле? Свелл покачал головой.
   - Он слишком стар и может выронить бумажник, который только что достал из
чужого кармана, на мостовую, прямо у ног хозяина.
   - Когда ты видел его в последний раз?
   - В пятницу. Он о чем-то долго говорил с Камминсом. Если ты хочешь что-то
узнать о Бобби, спроси у Камминса. Еще один подонок.
   - Я так и сделаю, - я взял бокал и пересел к круглолицему подонку.
   - Как дела, Финли?
   - Нормально. Что занесло тебя в эту дыру, Сент-Айвес?
   - Я думал, что смогу встретить тут Бобби Бойкинса.
   - Ты так не думал, - возразил Камминс.
   - Не.., думал?
   - Рано утром Бобби нашли мертвым где-то на Девятой авеню. Ты должен знать
об этом. Ты там был.
   - Новости распространяются быстро.
   - Об этом тебе тоже хорошо известно, - О'кей, - я кивнул, - я там был.  А
как попал туда Бойкинс?
   - Откуда мне знать.
   - Свелл сказал, что ты говорил с ним в пятницу.
   - Эй, Свелл, - позвал Камминс, Я взглянул  на  Френка.  Тот  с  интересом
разглядывал книжку комиксов.
   - Что?
   -  У  тебя  слишком  длинный  язык,  -   проревел   Камминс.   Никто   не
прореагировал, даже Свелл.
   - Если тебе тут не нравится, - процедил тот,  переворачивая  страницу,  -
можешь катиться на все четыре стороны.  Камминс  подозрительно  взглянул  на
меня.
   - А что ты там делал?
   - Работал.
   - Что-то выкупал? Я кивнул.
   - И сколько это стоило? Девяносто тысяч.
   - Черт побери! Значит, старик не врал, - О чем?
   Камминс нахмурился и покачал головой.
   - Я не хочу впутываться в это дело.
   - Не волнуйся, - ответил я. - Во всяком случае, я тебя никуда не впутаю.
   Камминс задумчиво смотрел на пустую кружку. Если я хотел что-то услышать,
сначала следовало заплатить, хотя бы за кружку пива.  Я  заказал  виски  для
себя и пиво для Камминса.
   - В пятницу вечером он намекнул, что обтяпал выгодное  дельце,  -  сказал
Камминс, когда Свелл обслужил нас и вернулся  к  комиксам.  -  Он  предлагал
вступить с ним в долю.
   - А что он от тебя хотел?
   - Отнести что-то в прачечную-автомат. В районе Двадцать  Первой  улицы  и
Девятой авеню.
   - Он не сказал, что именно?
   - Нет. Но я понял, что краденое, - Камминс щелкнул  пальцами.  -  Бойкинс
сказал, что отдал шесть тысяч, но  рассчитывает  получить  тридцать.  Он  не
говорил о девяноста. У тебя правда было столько денег?
   Я кивнул.
   - А где Бойкинс взял шесть тысяч?
   - Он получил наследство. В августе у него умер дядя. В Калифорнии.
   - Бойкинс не говорил, что он купил? Камминс покачал головой.
   - После того, как  я  отказался  ему  помочь,  он  не  стал  вдаваться  в
подробности. Но назвал продавца.
   - Кого же?
   Камминс вновь взглянул на пустую кружку. Я  раскрыл  рот,  чтобы  позвать
Свелла, но он остановил меня.
   - Я не хочу пить. Я вздохнул.
   - Ну ладно. Сколько?
   - О боже, раз ты нес девяносто тысяч, значит, твои дела идут  неплохо,  -
Ты же знаешь. Финли, это не мои деньги.
   - Сто долларов. Я покачал головой.
   - Семьдесят пять.
   - Пятьдесят.
   - Дай мне взглянуть на них.
   Я достал из бумажника две двадцати-  и  одну  десятидолларовую  купюры  и
положил их перед Камминсом - тот сунул их во внутренний карман пальто.
   - Ты слышал о Джимми Пескоу?
   - Кажется, да. Он медвежатник? Камминс кивнул.
   - Один из лучших. Иначе не получил бы десять лет. Он только что вышел  из
тюрьмы. Каким-то образом он прослышал об одном сейфе и вскрыл его. Денег там
не оказалось, и он схватил то,  что  было.  А  когда  понял,  что  взял,  то
занервничал. Я слышал, ему очень не  понравилось  в  тюрьме  и  не  хотелось
попадать туда снова. И он продал добычу Бойкинсу за шесть тысяч. По  крайней
мере, так сказал Бойкинс. Но он любил приврать.
   - Где мне найти Пескоу?
   - Я не справочное бюро.
   - Вот еще десять долларов за адрес Пескоу.  С  видимой  неохотой  Камминс
назвал отель на Тридцать Четвертой улице.
   - Краденое действительно стоило девяносто тысяч? - спросил  он,  когда  я
записал адрес.
   -  Так  думали  по  меньшей  мере  три  человека.  Камминс  на  мгновение
задумался.
   - Пока я знаю только двоих, Бойкинса и того парня, что дал тебе девяносто
тысяч. А кто третий?
   - Тот, кто убил Бойкинса.

***

   Когда я вышел из такси, перед дешевым отелем на Тридцать Четвертой  улице
уже собралась небольшая толпа. Они смотрели  на  распростертое  на  асфальте
тело. Один из стоящих мужчин, лет пятидесяти, даже без пиджака, как я понял,
портье,   непрерывно   повторял:   "Это   мистер   Пескоу    из    восемьсот
девятнадцатого".
   Я повернулся к  высокому  старику,  пристально  разглядывающему  мертвеца
сквозь толстые линзы очков.
   - Что случилось?
   Тот презрительно скривил губы.
   - Самоубийство, вот что. Какой-нибудь  пьяница.  Их  теперь  полно.  И  в
правительстве тоже, В  Вашингтоне.  В  Олбани.  Везде,  -  он  подозрительно
взглянул на меня, будто проверяя, не отношусь ли я к указанному множеству.
   Если бы я не отвернулся от него, то не  заметил  бы  мужчину  и  женщину,
спешащих по Тридцать Четвертой  улице.  Я  без  труда  узнал  в  них  Майлса
Уайдстейна и Джанет Вистлер.

Глава 8

   Два  часа  спустя,  когда  я  вошел  в  холл  моего  отеля,   Джанет,   в
темно-зеленом кожаном пальто и том же брючном костюме, бросила в  пепельницу
недокуренную сигарету и поднялась мне навстречу.
   - Нам надо поговорить, - сказала она.
   - У меня или в баре? Нам не помешают ни тут, ни там.
   - В баре, - твердо ответила она.
   Мы без труда нашли свободный столик, потому что в зале не было  ни  души.
Мы сели около двери,  она  заказала  бурбон  с  содовой,  я  остановился  на
шотландском.
   - Где Уайдстейн? - спросил я, когда бармен обслужил  нас  и  удалился  за
стойку.
   - Он заедет за мной чуть позднее.
   - И на что это похоже?
   - Что?
   - Работать с Прокейном.
   - Мне нравится.
   - Ваш ответ не объясняет мне, на что это похоже. Джанет сняла пальто.
   - Во всяком случае, это совсем не то, чем я занималась раньше.
   - Вы учились в колледже?
   - Три курса.
   - Хотите, отгадаю в каком?
   - Не надо. В Холиоуке.
   - А потом?
   - Ездила по свету. Была манекенщицей. В Париже, в Лос-Анжелесе.
   - А как вы оказались у Прокейна? По объявлению в газете?
   - Меня рекомендовал его психоаналитик. Я встречалась  с  ним.  Он  сказал
Прокейну, что я обладаю задатками  первоклассного  вора.  Мы  познакомились,
поговорили и стали работать вместе.
   - И какие у него проблемы?
   - Разве к психоаналитику обращаются только те, у кого  возникли  какие-то
проблемы? У вас удивительно старомодные взгляды.
   - Мне говорили, что я отстал от жизни.
   - Разве вы никогда не ощущаете потребности просто  поговорить?  У  такого
человека, как Прокейн, может появиться подобное желание. А может, он  просто
боится высоты. Неужели  вы  никогда  не  испытывали  сомнений  или  страхов,
причины возникновения которых вам не ясны?
   - Вероятно, вы правы. Ничто человеческое мне не чуждо.
   -  И  это  совсем  не  означает,  что  вы  чокнулись   и   нуждаетесь   в
психиатрической помощи. Я улыбнулся.
   - Мне кажется, вы пришли сюда не  для  того,  чтобы  обсуждать  различные
аспекты деятельности психоаналитиков.
   - Нет, - она отпила из бокала. -  Я  хочу  поговорить  с  вами  о  Джимми
Пескоу, - Джанет взглянула мне прямо в глаза.
   - А чем он вас заинтересовал?
   - Вы его знали?
   - Я слышал о нем.
   - Он мертв.
   - И?
   - Мы думаем, что именно он украл журналы Прокейна.
   - Мы?
   - Майлс и я.
   - Почему вы пришли к такому выводу?
   - Майлс нашел человека, которому Пескоу пытался продать эти журналы.
   - Кто он?
   Джанет пожала плечами.
   - Это не важно. Он - надежный человек. Пескоу предлагал журналы за десять
тысяч.
   - Но он не купил?
   - Нет.
   - Он знал, что в них написано?
   - Нет, но Пескоу сказал, что хозяин журналов с радостью  выложит  за  них
сто тысяч.
   - А почему Пескоу сам не предложил их владельцу?
   - Он слишком нервничал.
   - Однако ему хватило смелости вломиться в чужой дом.
   - Тут требовалось совсем другое.
   - А почему этот парень не купил журналы у Пескоу?
   - Потому что у него не было десяти тысяч.
   - И вы говорите, что Пескоу мертв?
   - Да.
   - Когда это случилось? Джанет взглянула на часы.
   - Часа два назад. Он выпрыгнул, выпал или его  выкинули  из  окна  отеля.
Комната восемьсот девятнадцать в  отеле  "Джоплин".  На  тридцать  четвертой
улице.
   - Вы были там?
   - Сразу же после того, как он выпрыгнул. Или его выкинули, или...
   - Он выпал, - закончил я фразу Джанет. - И что вы сделали? Смогли  ли  вы
ему помочь?
   - Мы не знали, кто это, и подошли взглянуть  на  тело.  Несколько  секунд
спустя на  улицу  выскочил  портье  и  воскликнул:  "Это  мистер  Пескоу  из
восемьсот девятнадцатого". Он повторял это снова и снова. Мы вошли в  отель,
взяли ключ от восемьсот девятнадцатого, поднялись на лифте на десятый  этаж,
спустились по лестнице на восьмой и осмотрели его комнату. Журналов  там  не
было.
   - Вы нашли что-нибудь еще?
   Ее глаза сияли, когда она  рассказывала  об  обыске  номера  Пескоу.  Тут
действительно требовалось немалое самообладание.
   - Мы ничего не нашли. А что там могло быть?
   - Шесть тысяч долларов, - ответил я, довольно улыбнувшись.
   - Какие шесть тысяч?
   - Которые Бобби Бойкинс заплатил Пескоу за украденные журналы.
   Она взглянула на меня с  нескрываемым  уважением.  Во  всяком  случае,  я
именно так истолковал выражение ее глаз.
   - Однако вы не такая уж соня, как  кажется  с  первого  взгляда.  Как  вы
узнали об этом?
   Я рассказал ей о встрече  с  Финли  Камминсом  и  о  визите  на  Тридцать
Четвертую улицу.
   - Однако вы не теряли время даром.
   - Просто я знал, у кого спрашивать. Впрочем, и вы довольно  быстро  вышли
на Пескоу. Но нам по-прежнему неизвестно, у кого сейчас эти журналы.  Скорее
всего, именно этот человек убил Бойкинса и Пескоу.
   - Вы выяснили,  что,  кроме  Бойкинса,  Пескоу  пытался  продать  журналы
кому-то еще. Я узнал, что Бойкинс предлагал Камминсу войти с ним в  долю.  И
одному богу известно, к кому еще обращались Бойкинс и Пескоу. Вероятно, один
из них решил получить всю добычу. Он убил Бойкинса и  взял  журналы.  Пескоу
знал имя убийцы или догадался, кто это мог быть. И он выпрыгнул из окна  или
выпал, или его выкинули, - Мистеру Прокейну это не  понравится,  -  заметила
Джанет.
   - А где сейчас Уайдстейн? Рассказывает ему о ваших находках?
   - Да