ста!
     - Это можно сделать только  завтра. Ордер  на арест должен быть передан
по  дипломатическим  каналам  и через  Интерпол.  За  неимением  оного можно
потребовать временного задержания. Думаю, что до  завтрашнего утра уведомить
швейцарцев невозможно.
     - Вы полагаете, что он это предусмотрел?
     - Если судить  по тому,  как  он действовал до сих  пор, он подумал обо
всем.
     Сала решился высказать префекту свои главные опасения.
     - Еще он увез с собой документы.
     - Какие? - прорычал префект.
     - Я  не знаю точно. Карточки из картотеки общей  информации, донесения,
записи.
     Обеспокоенный намеками  Вержа  на  "документы",  Сала только что был  в
управлении и потребовал срочно произвести расследование.
     Он  ожидал взрыва  и  инстинктивно втянул  голову  в плечи. Его удивила
тишина,  и  он  поднял  взгляд на  префекта.  Тот  задыхался, хватая  воздух
открытым ртом. Наконец взорвался. В его взгляде сверкала ненависть  ко  всем
бездарям, которые его окружали, осаждали, угрожали.
     - Прекрасно!  Вы  допускаете, чтобы  грабили ваши архивы. Когда  же  вы
собираетесь торжественно открыть их публичную выставку?
     Он не дал Сала ответить. Он произнес длинную речь, в которой не  утаил,
что думает о полиции, о  ее работниках без чинов и о тех, у кого они слишком
высоки,   предсказал   полную   деградацию  французской   администрации,   с
прискорбием нарисовал, какой видит в дальнейшем свою карьеру - он удалится в
Лозер пасти стада, принадлежавшие его предкам, сотни баранов, которые  стоят
больше,  чем все начальники полиции на свете, пообещал подготовить отчет,  в
котором напишет все о Сала и его безмерной глупости...{} И вдруг успокоился.
Полицейский  подумал,  что  префект разрыдается. Но, к сожалению,  этого  не
произошло.
     - Все просто, - сказал Рамес. -  Если случайно меня впутают в это дело,
я вам публично набью морду.
     - Господин префект, - начал Сала.
     - Я набью вам морду, - подтвердил Рамес.
     Он показал свои кулаки.
     - Вот ими.  А я сильней вас! В  любом случае мне станет от этого легче.
Когда  случаются  неприятности, главное, найти облегчение. Все психиатры вам
это скажут.
     Сала сказал, что, в конце концов, Вержа можно перехватить. Он надеялся,
что префект не выскажет против этого плана то возражение, которое ему самому
пришло  в  голову, пока  он  говорил.  Но цейтнот обострил сообразительность
Рамеса.
     - Несчастный  идиот, -  произнес префект, в упор  глядя  на  начальника
полиции.  - Если  Вержа  арестует  швейцарская полиция, он  отдаст документы
Сильвене. А она не совершила никакого преступления.
     - Незаконное ношение оружия.
     - Вы когда-нибудь  видели, чтобы прибегнули к экстрадиции за незаконное
ношение оружия?
     Сала  воспользовался  секундой  затишья,  чтобы  объяснить,  как  Вержа
удалось всех обмануть. Он использовал свое влияние, а оно было велико, чтобы
получить необходимые бумаги, такие,  как разрешение  на  свидания,  приказ о
передаче его Мора, благодаря которому тот вывел Вержа из тюрьмы.
     -  Если полицейский  задумает  устроить  в городе беспорядок, никто  не
вооружен для этого лучше, чем он, - заключил начальник полиции.
     - С этим трудно спорить, - заметил префект.
     У  него  возникло ощущение  -  не завидует  ли Сала  Вержа, сделавшему,
наконец, то, что Сала самому хотелось бы сделать.
     - Примите  все меры  для его ареста, - сказал  Рамес.  - Даже если  они
ничему не послужат.

* * *

     - Подлетаем к Женеве, - сказал Мора.
     Вержа  стал  закрывать свой чемодан,  Сильвепа  свой. Она надела  рыжий
парик  и наклеила  длинные ресницы, изменившие ее  взгляд. Вержа  снял усы и
принял свой обычный вид.
     Мора вновь обратился к нему:
     - Вы не ждете неприятного сюрприза?
     - У них было мало времени.
     - Они нас не засекли?
     - Возможно, обнаружили. Но Лардат их по-прежнему удерживает.
     Мора взял  радиотелефон и  дал позывные: те, что  употребляла воздушная
полиция. Он блефовал. В Женеве, как везде, ночную службу редко  несут лучшие
работники. Мора подождал. Затем ему ответили. Он вел переговоры кодом. Вержа
понимал  не  все. Но  Мора пояснял  кивками.  Все идет хорошо. Им  разрешают
приземлиться и не требуют объяснений.
     - Не слишком ли все просто? - спросила Сильвена.
     - Посмотрим. Позывные точные. Остальное их не интересует.
     Он  не думал,  что  их  ждет  ловушка.  Во  всяком  случае,  даже  если
французская полиция успела вступить в контакт со швейцарцами - а это было бы
чудом -  она наверняка сообщила и  о Лардате. Швейцарцы  никогда не стали бы
подвергать опасности  человека,  считающегося  влиятельным  в  своей стране.
Перейдя  границу, самый  жалкий  оппозиционер  становился  важной  персоной,
которую федеральное правительство оберегало.
     - К  тому  же, -  сказал Вержа  Лардату, - они здесь  не знают, что  ты
гнусный подлец.
     К Лардату возвращалась надежда. Он даже  вновь обрел  некоторое чувство
юмора.
     - Если бы  я  не был гнусным подлецом,  у меня  не  было бы  средств на
приобретение этого самолета. И у тебя были бы неприятности.
     Вержа согласился  и  даже  выразил восхищение подобными  рассуждениями.
Мора начал снижаться к  озеру. Были  видны огни аэродрома. Сильвена собирала
вещи. Она вручила Вержа связку ключей.
     Он велел Лардату встать с пола и разрешил ему сесть в кресло. Затем дал
Сильвене  револьвер,  чтобы она передала  его Мора,  как только тот отпустит
штурвал. Лардат теперь был спокоен.
     Мора  посадил  самолет и развернул  его  в  направлении  таможни. Вержа
приготовился выходить.  Он  проверил, лежит  ли  в его  кармане одна бумага,
которую он взял из чемодана с документами.
     Самолет  замер.  Вержа открыл дверь  и  спрыгнул на  землю.  Он  увидел
приближающиеся  фигуры. Когда они  были в нескольких метрах, он  узнал  двух
жандармов.  Густой  туман  расстилался  у  самой земли.  Было  свежо.  Вержа
пронизал холодный ветер.
     Один из жандармов подошел к нему.
     - Комиссар Вержа из  Управления безопасности, - сказал Бержа. - Я хотел
бы видеть вашего начальника.
     Жандарм отдал ему  честь  и  пригласил следовать за собой.  Они шли  не
больше  двух-трех  минут.  Дальше,  чем  за  три метра,  ничего нельзя  было
различить. Вержа увидел строения, лишь когда почти уткнулся  в них. Жандармы
подошли   к  дверям  и,  открыв   их,   вместе  с  Вержа  вошли  в  коридор,
свежепокрашенный  желтой  краской. Они постучали в одну из дверей и, получив
приглашение войти, оказались в  кабинете, где подремывал брюнет лет  сорока.
Увидев Вержа, он  поднялся.  Комиссар  представился и  протянул  ему бумагу,
которую достал из кармана. Это было служебное предписание: комиссар Вержа из
Управления  безопасности   должен  конфиденциально   связаться  с  женевской
полицией по делу о шпионаже, касающемуся обеих стран.
     Швейцарский полицейский прочел бумагу и вернул ее Вержа.
     - Я могу вам быть полезен?
     - Со мной инспектор и двое свидетелей,  мужчина  и женщина. Их никто не
должен видеть.
     - Я провожу вас.
     Дверь  самолета оставалась приоткрытой. Вержа вызвал  Мора и  велел ему
вывести Сильвену  и Лардата, посоветовав последнему  хранить молчание. Вержа
остался ждать вместе  со швейцарским полицейским. Первой появилась Сильвена,
потом Лардат, который и не думал  сопротивляться,  запуганный  Мора.  Он нес
один чемодан, с документами, а Сильвена  - другой. Затем Вержа вынес сумки с
деньгами.
     Швейцарец провел их через служебные помещения, заволновался: как же они
доберутся  до  центра города? Вержа сказал, что  их ждет машина. Полицейский
был доволен: сделал все, что полагалось.
     Сильвена привела  их на стоянку, где поставила взятую  напрокат машину.
Это был большой "шевроле",  старая модель. Садясь в машину,  Лардат  испытал
короткий приступ гнева: уж слишком все хорошо складывалось у Вержа.
     -  Я понял, что только полицейские могут  все себе  позволить, - сказал
Вержа. - Молись, чтобы я оказался единственным!
     Он  сел  за руль,  и Сильвена  указала  ему дорогу.  Было без  четверти
двенадцать. Когда они приехали в центр города,  Вержа приказал Лардату сесть
на пол машины. Ему незачем знать адрес банка. Оставив  заместителя  мэра под
присмотром Мора на соседней  улице, Вержа вместе с  Сильвеной дошел до банка
пешком.
     Директор,  как и было условлено, ждал его  в своем кабинете. Он заявил,
что чрезвычайно  польщен, что  выбор  остановили на его банке. Он ничего  не
сказал,  когда Вержа раскрыл сумки с  деньгами.  Только предложил произвести
обмен на швейцарские  франки  и дал  все необходимые  указания  для перевода
капитала в венесуэльский банк,  когда это  потребуется. Вержа  сразу же взял
пятьдесят  тысяч  швейцарских франков  и  попросил об услуге:  послать утром
срочную  телеграмму  доктору  Фернандо Альмаре,  уточнив  при этом, что  тот
является начальником полиции  Каракаса. Директор, казалось, удивился,  но не
слишком. Он подозревал, что Вержа  занимается  какими-то подпольными делами,
связанными с наркотиками, политикой или  чем-то другим.  Но  как бы  там  ни
было, друзья в любой полиции мира всегда нужны.  Теперь, по крайней мере, он
испытывал  полное доверие.  Финансист, занимающийся делами  мафии,  был  его
хорошим знакомым. Он давно ничему не удивлялся.
     Вержа и Сильвена вернулись в машину.  Лардат нетерпеливо спросил, когда
"его  оставят в покое".  Вержа  заметил, что напрасно тот сердится:  у  него
самые лучшие намерения - пойти всем вместе перекусить. Лардат согласился: он
хотел есть. Они нашли столик в "Мовенпике" и съели огромную порцию говядины.
Вержа был очень голоден. За десертом он дал указания Лардату.
     - Ты в состоянии вернуться сам?
     - Я найму пилота.
     -  Тебя  будут  расспрашивать.  Скажешь то,  что знаешь.  Меня  это  не
смущает. Можешь даже особенно подробно рассказать  о документах,  которые  я
увез с собой. Можешь сказать, что у меня есть такое, от чего многие потеряют
сон. Впрочем, они получат прекрасные образцы.
     - Чтобы не очень стремились заполучить тебя обратно.
     - Ты меня отлично понял.
     Он посмотрел на Лардата, допивающего свое пиво.
     - Исходи из собственного  примера.  Если я  вернусь  и меня осудят, мне
трудно будет утаить, где и с кем я тебя застал.
     - Вентури это тоже известно, - вздохнул Лардат.
     - Держу пари, что его больше никто не увидит.
     - У  тебя нет  никаких  доказательств: вернувшись,  я расскажу, что  ты
похитил меня из моего собственного дома. Мне поверят.
     - Не  волнуйся. Мне, возможно, не поверят до  конца. Но  сомнение будет
посеяно. И твоя карьера кончена!
     Лардат промолчал.
     -  В твоих интересах, чтобы меня никогда  не нашли. Поскольку ты будешь
не единственным в подобном положении, у тебя найдется масса союзников, когда
ты скажешь, что лучше про меня забыть.
     Заместитель мэра кивнул и нервно улыбнулся.
     - В конце концов я начну тобой восхищаться, - произнес он.
     - Думаю, что заслуживаю этого, - скромно сказал Вержа.
     Он взглянул  на часы. Ресторан  начал пустеть.  Официант  уже  крутился
вокруг них в надежде, что и они скоро уйдут.
     - У нас  впереди еще несколько часов, - сказал Вержа. - Самолет летит в
восемь. Но мы не станем  брать номер в отеле. Машины вполне достаточно. А ты
нам составишь компанию.
     Он уплатил по счету. Когда он вытащил пачку денег, Лардат саркастически
усмехнулся. А может, и с завистью...{} Улица  была пустынной. Моросил дождь.
Они  вернулись в  машину. Мора сел  за руль, Сильвена -  рядом с  ним. Вержа
уселся с Лардатом на заднем сиденье.
     - Донне и Леру - это твоих рук дело? - спросил Лардат.
     - Да.
     - Кокемер?
     -  Тоже.  И я  знаю,  что  деньги  принадлежали  тебе. Если  можно  так
выразиться, поскольку ты украл их у управления муниципальными домами.
     Вержа засмеялся. - -- Я расскажу тебе все с самого начала.
     Он говорил около часа. Сильвена и Мора обернулись, чтобы лучше слышать.
Никто не прервал его рассказа.
     Улица совершенно опустела. По-прежнему  накрапывал дождь.  Вержа  вдруг
сделал для себя открытие:
     -  Я знаю теперь,  в какой именно момент  я  решился  на это: когда всю
полицию города  бросили против того  бедняги  и его  парнишек. В  частности,
против  меня.  Мне стало ясно,  что  всю  свою жизнь  я  занимался тем,  что
отравлял   жизнь   несчастным  бедолагам   вместо   того,  чтобы   неустанно
преследовать таких типов, как ты.
     - Я никого не убивал.
     - Ты один награбил больше, чем все шайки, которые я арестовал.
     Вержа замолчал.  Потом  сказал Лардату, что тот  ему противен,  вытянул
ноги, попросил подежурить  Мора - он молодой, поспит  в самолете -  и тут же
погрузился в глубокий сон.

* * *

     Когда  Вержа  проснулся, небо начинало бледнеть. Он велел  Мора ехать в
направлении, противоположном аэродрому. Лардат удивился, но Вержа ничего ему
не сказал. Когда они выехали за город, он приказал заместителю мэра выйти из
машины.
     - Прогуляйся  немного. В твоем  возрасте это полезно. Во время прогулки
продумай свое отношение ко мне; с этих пор тебе лучше оставить меня в покое.
     Немного  дальше  Вержа  опять  остановил  машину,  чтобы  Сильвена  его
загримировала.  На аэродроме  он опустил в почтовый  ящик  приготовленные  в
самолете письма.  Посадка прошла спокойно,  никто у них  ничего не  спросил.
Когда  они оказались  в  самолете,  Вержа наклонился к  Мора и  спросил,  на
сожалеет ли он о чем-нибудь.
     - В Каракасе играют в регби? - спросил инспектор.
     - Нет. Но мы попробуем организовать команду. Времени у нас хватит.
     Затем  он нежно  поцеловал  Сильвену  в  губы.  Она  сказала, что ей не
терпится  прибыть  на  место: после  всех этих  волнений ей хотелось  скорей
остаться наедине с Вержа.


ГЛАВА VII

     Удушающая жара  стояла на аэродроме, когда приземлился  их самолет. Как
только они миновали двери аэропорта, доктор Альмара устремился к ним, смеясь
от радости. Доктор  Фернандо  Альмара немного постарел.  Несколько морщинок,
легкая седина в его черной шевелюре, но улыбка была прежней.
     - Ты узнал меня? - удивился Вержа.
     - Полицейский я или кто?
     Акцент, забавлявший  когда-то Вержа, остался прежним. Вержа  представил
Сильвену,  и доктор Альмара оценил  ее  красоту как настоящий знаток. Он  не
узнал Мора, но, когда  Вержа представил ему  инспектора, кинулся, смеясь,  к
нему.
     Альмара провел их по длинному коридору. Формальности их не коснулись.
     - Лучше сказать об этом сразу, - заговорил Вержа, - я украл миллиард.
     Альмара невольно отстранился, но быстро овладел собой.
     - У кого? - спросил он.
     - Материально -  у  почтового  управления.  Морально  -  у  прогнившего
режима.
     Они  вышли на просторную  площадь,  забитую  машинами,  большей  частью
американскими. Альмара повел их за собой.
     - Ты объяснишь мне все это позже, - сказал он.
     Альмира приехал в  полицейской машине, ПОХОЖЕЙ на  те,  в которых ездят
нью-йоркские  полицейские.  За  рулем сидел шофер-мулат. Они  направились  к
центру Каракаса по  автостраде длиной  в  шестнадцать километров, которая  с
помощью   двух  туннелей  пронизывала  гору.  Пригород   Каракаса  напоминал
пригороды  других  южноамериканских  столиц:  низкие,  часто  ветхие,  белые
домишки, "суперблоки" домов, старые казармы, среди которых выросли хижины из
толя. На всех  крышах -телевизионные антенны, -  единственная  роскошь этого
нищего населения.
     - Я заказал для тебя номер в отеле Кантри Клуба, - сказал Альмара.
     Вскоре  они  въехали  в  окруженную  горами  столицу, пересекли  аллеи,
обсаженные пышно разросшимися, густо-зелеными деревьями.  Отель  был окружен
лужайкой  с двумя  бассейнами.  Это было огромное ослепительно белое здание,
сверкавшее на солнце. Вержа был счастлив, хоть и испытывал легкую грусть. На
магазинных вывесках он разобрал немало имен, созвучных баскским. Большинство
прибыли сюда когда-то без единого су. У него же - миллиард в  банке. Был  ли
он прав? Он испытывал нечто вроде угрызений совести.

* * *

     Почта прибыла  в город одновременно или почти одновременно с  Лардатом,
который с трудом добрался до аэропорта и нашел пилота.
     Сразу же по возвращении он устремился к префекту. Тот принял его крайне
нелюбезно. Поскольку и сам Лардат был  в дурном расположении духа,  то можно
только  пожалеть,  что рядовой  избиратель был лишен  возможности  наблюдать
разыгравшуюся между ними сцену. Может быть, она подсказала бы ему кое- какие
мысли на следующих выборах.
     Лардат начал с того, что обругал префекта всеми возможными словами. Как
мог  тот  позволить,  чтобы  в  городе  началось  брожение?  Надо было  быть
безнадежным  тупицей,  чтобы  не   почувствовать,  что  готовится.   Префект
выслушал, не говоря ни слова, затем его прорвало:
     - Может, вы еще хотите, чтобы  я сказал вам, для кого Кокемер перевозил
деньги? - прорычал он.
     Молодой переправщик  в отсутствие Лардата  счел  нужным облегчить  свою
совесть  и выторговать  себе безнаказанность в обмен  на некоторые сведения.
Лардат застыл на месте.
     -  С  другой стороны, - продолжил  префект,  - я буду вам очень обязан,
если вы  отправитесь  к Сала и расскажете  ему точно,  чем вы  занимались  с
Вержа! Некоторые детали вызывают сомнение; надеюсь, вы понимаете какие.
     Заместитель  мэра  сразу  же  смягчился.  Он  помнил  совет  Вержа:  не
поднимать   волны.   Больше   чем   когда-либо  необходимо  было  ничего  не
предпринимать.
     Оставшись один, префект в очередной раз развернул листки, которые утром
получил по почте. Это была запись разговора его  жены  с  местным депутатом,
представителем большинства, переписанная с магнитофонной пленки.  Было ясно,
что  жена  префекта решительно  добивалась новых  почестей для своего  мужа,
весело посмеиваясь при этом над его супружеской честью. Другими словами, раз
в  неделю она  проводила ночь с этим парламентарием, уверяя мужа, что  очень
заботится о здоровье своей матери, живущей в Париже. Но она искренне хотела,
чтобы префект стал депутатом и даже министром.  Она  без устали превозносила
заслуги своего мужа, что служило своеобразным доказательством ее верности, в
данный момент малоутешительным для префекта.
     Ле  Муан был  освобожден  в  тот же день.  В  своем  почтовом ящике  он
обнаружил конверт, содержание которого вызвало у него живой интерес. Ле Муан
тут же созвал  руководящий комитет своей организации. Было принято решение о
карательных экспедициях. Их жертвами стали: факультетский сторож, который по
старой  традиции убирал  корзины  для  бумаг  в зале  заседаний,  студентка,
которая,  будучи  однажды  задержана  полицией, впервые испытала  счастье  в
объятиях мускулистого инспектора, североафриканец, пополнявший свою зарплату
чаевыми  от  отдела  общей информации, и  один из  лучших  друзей Ле  Муана,
который  предавал,  сам  толком  не  зная  почему,  может,  просто  из  духа
противоречия и потому, что иногда занятно быть настоящим подлецом.
     Всего было с десяток писем. Они затрагивали все круги общества.  Каждое
сопровождала короткая записка.
     "Это  всего лишь образец, - писал Вержа. - У меня их еще целый чемодан.
Его содержимое я берегу на  тот случай, если  по  несчастью  предстану перед
присяжными заседателями,  то есть  представителями граждан. Не вздумайте мне
возразить, что эти документы не имеют ничего  общего с моей защитой. Они для
меня являются, как  говорится, "контекстом", в котором я  действовал и решил
изъять свою долю из общественных  денег.  Судя по  примерам  других,  я  еще
проявил большую скромность".
     Когда  Лардат  находился  у  Сала, тому  позвонили  несколько  человек.
Звонившие  с  беспокойством  спрашивали,  действительно ли  будут  стараться
вернуть Вержа законными путями.  Лардат  только чт