- Это необходимо в моей профессии...{} Я не смог бы работать, если б не
вылезал из своего кабинета.
     Дельмес слегка покраснел, но сдержался.
     - Эта Клод обвиняется в  сводничестве. Она  утверждает, что делала  вам
дорогие подарки, чтобы без помех продолжать свое занятие.
     - Она лжет.
     - Она как будто давала вам деньги.
     Вержа пожал плечами.
     - Она предоставила в ваше распоряжение виллу на время вашего отпуска, -
продолжил Дельмес.
     - Так получилось, что однажды я в  августе жил в  том  же доме, который
она занимала в июле.
     - Любопытное совпадение.
     - Я сам договорился о цене.
     - Вы платили чеком?
     - По-моему, нет.
     - Речь, однако, шла о довольно крупной сумме!
     - Кажется, две-три тысячи франков.
     - Клод утверждает, что платила она.
     - Я возражаю, - отрезал Вержа.
     - У  вас есть  машина марки БМВ,  цена которой превышает  три  миллиона
старых франков.
     - Купленная по случаю.
     - По очень низкой цене.
     - Владелец одного гаража устроил мне это дело.
     - Еще совпадение: он приятель Клод.
     Вержа  на ответил.  Он  и  так  сказал довольно.  Его  не  интересовали
продолжение и этот маленький следователь  -  храбрый, независимый,  поборник
добродетели в этом распутном мире.
     - Вы  отдаете себе отчет, - сказал Дельмес, - что, если эти факты будут
доказаны,  дело  примет  серьезный  оборот?  Мне  придется  обвинить  вас  в
пассивном взяточничестве.
     -   Вы   собираетесь  преследовать  всех  полицейских,   поддерживающих
отношения со сводниками?
     - Да, если они принимают подарки. У вас есть конкретные примеры?
     Вержа улыбнулся.
     -  Не   рассчитывайте  на  меня,  господин  следователь;   я  не  стану
защищаться, предавая своих коллег.
     Дельмес вытянул руки на письменном столе. Он был холоден. Он восхищался
собой, тем, как владеет положением.
     - Я отдал приказание произвести расследование источников ваших доходов.
Буду вам обязан, если  вы  предоставите необходимые документы указанным мною
лицам.
     - Они быстро изучат мое состояние, - произнес Вержа любезно.
     Он подписал протянутый ему секретарем протокол и поднялся.
     - Господин следователь,  -  сказал он, -  у  меня все  же есть для  вас
хорошая новость.  По-моему, вы занимаетесь делом об убийстве полицейского, в
котором замешан Норбер.
     Дельмес кивнул.
     - Сегодня ночью я арестовал Норбера, - сказал Вержа.
     - Поздравляю вас, - сухо произнес следователь.
     -  Я  доставлю  вам  его в  течение  дня. Мне хотелось  бы  задать  ему
несколько вопросов.
     - По делу, которым я сейчас занимаюсь?
     Вержа с иронией взглянул на следователя.
     - У меня больше нет на это права. Я хорошо знаю кодекс.
     - Не сомневаюсь, вы отличный полицейский.
     Ни малейшего признака любезности.
     -  Рад,  что  вы это  признаете,  господин  следователь.  Что  касается
Норбера, я задам ему лишь вопросы, касающиеся других дел, в которых он может
быть замешан.
     На  мгновение  наступила тишина. Вержа подумал, что раньше  у него было
определенное  представление о  правосудии. И уж конечно, оно  не совпадало с
представлением Дельмеса. Во всяком случае, не  стоило начинать диспут на эту
тему. Он слегка кивнул и вышел.

* * *

     Вержа  приказал  привести Норбера  к себе в кабинет.  Это  была комната
средних размеров, обставленная  старой мебелью. Главным  ее украшением  было
вольтеровское кресло, приобретенное на толкучке комиссаром, который до войны
не  мог получить средств на замену  старого кресла, пришедшего в негодность.
Оно столько  видело  и слышало,  что преемники  комиссара не могли  решиться
выбросить его: кто-то в шутку, а кто-то из суеверия наделял кресло волшебной
способностью побуждать людей на признания.
     Норбер поморщился, представ перед полицейским. На нем были наручники, и
Вержа не отдал приказания снять их.
     - Довольны? - спросил Норбер.
     - Как будто да.
     - Приятно было избивать эту девицу?
     - Приятней, чем дать себя застрелить.
     Гангстер пожал плечами.
     - Она на это не способна.
     - О чем узнаешь всегда слишком поздно.
     - Вы скотина!
     - Употребляя научный термин - садист.
     Вержа велел Норберу сесть в кресло. Тот не послушался.
     - Когда-нибудь вы будете начальником полиции, - сказал он.
     - Сомневаюсь, - произнес Вержа тихо.
     - Тогда не стоит рисковать каждый день.
     Норбер  сел,  вытянув  перед  собой  руки  в  наручниках. Обычно  Вержа
нравились такие, кто не склонял перед ним голову. Они  попадались редко. Ему
нравилась борьба. Он  терпеть не мог ничтожеств, которые раскисали от первой
же пощечины и предавали всех других ничтожеств преступного мира.
     - Ты прав, - сказал он, - не стоит.
     Он задал свой первый вопрос: знал ли Норбер  некоего Робера по прозвищу
Плевок за  умение  энергично  и  далеко  плеваться? Норбер, как и  предвидел
Вержа, ответил, что  не  знал.  Под  рукой у  Вержа  имелась фотография,  на
которой оба гангстера были сняты  выходящими вместе из бара. Он заранее знал
объяснение:  Норбер  с удивлением  обнаружит, что его  спутник  Плевок. Но у
Вержа были и другие козыри.
     Он не успел ими воспользоваться. Дверь раскрылась, и в кабинет заглянул
начальник полиции Сала. Он увидел Норбера и иронически поприветствовал  его.
Затем подал знак Вержа, что хочет поговорить  с ним. Вержа оставил Норбера с
инспектором, который его привел, и вышел.
     - Вы  были  у  следователя? -  спросил  Сала,  когда  они  очутились  в
коридоре.
     - Да.
     - Зайдемте ко мне в кабинет.
     Он был еще озабоченнее, чем накануне, и не старался даже это скрыть.
     - Вы не хотите  пойти в  отпуск? - спросил  Сала, когда они очутились в
его кабинете.
     - Нет, - твердо ответил Вержа.
     - Я так и знал. Я сказал префекту, что вы откажетесь.
     - Что бы это изменило?
     - Мы бы поторговались.
     - С прокуратурой?
     - Вы знаете следователя?
     - Нет.
     - Если ему не дадут разрезать меня на куски, он  раскапризничается. Для
него это дело принципа.
     Сала промолчал.
     -Я его понимаю, - сказал Вержа. - Он жаждет чистоты. Он не подозревает,
какая его ждет работа.
     Начальник полиции рассеянно слушал. Он казался обескураженным.
     - После меня, - сказал Вержа, - наступит черед кого-нибудь другого.
     - Мы живем в эпоху кретинов.
     - После  меня, - продолжил Вержа, не обратив, казалось бы,  внимания на
замечание начальника полиции, -  без сомнения, наступит черед всех  тех, кто
остался без гроша в  тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году[Год образования
V  республики.], а теперь не знает, куда девать деньги; наступит черед всех,
кто  утаивает  от  налоговых  властей  миллионные доходы, всех  технократов,
которые берут взятки за то,  чтобы автострада прошла через пшеничное поле, а
не  через чьи-либо  охотничьи владения, всех начальников  кабинетов, которые
обогатились, готовя записки, превозносящие достоинства какого-нибудь банкира
или фабриканта цемента.  После меня в  кабинетах следователя Дельмеса  и его
дружков еще побывает много народу. Не сомневайтесь!
     - Мне понятна ваша горечь, - сказал Сала.
     - Я не говорю уже о нашем учреждении.
     - Позвольте нам действовать: мы выиграем.
     Вержа покачал головой.
     - Нет, - сказал он.
     - Они вас погубят, предупреждаю.
     Вержа пожал плечами.
     - Значит,  им  удастся  сделать то, что  не смогли  сделать  гангстеры,
господин начальник полиции. Это будет высоко-моральное завершение.
     Он наклонился к Сала и заговорил глухим голосом:
     -  Я  страстно  любил  свое  дело.  Я  делал  его, потому что  оно  мне
нравилось, и всегда  думал, что полицейскому  платят,  чтобы  он  сражался с
негодяями. Ни  за что другое. У меня душа шерифа, а вы, как и я, знаете: это
были  ужасно  наивные  люди.  Я  ограниченный, я глупец,  я идиот,  господин
начальник полиции.  Я не понял,  что  сегодня, для того чтобы  быть  хорошим
полицейским,  надо  не  выполнять  обязанности  полицейского,  а  заниматься
доносами, интересоваться не преступниками, а честными людьми, борющимися  за
свои права. Только так можно сделать карьеру...
     Сала начинал раздражаться. Но Вержа это мало волновало.
     - Я  закончил, господин начальник  полиции. Я не верю ни в вашу защиту,
ни  в покровительство префекта. Я буду заниматься своим делом, пока смогу. В
день,  когда  мне  это запретят,  начну  бездельничать  и выжидать. И немало
посмеюсь.
     - Нам будет не хватать вас.
     Вержа с готовностью согласился.
     -  Действительно,  нас,  настоящих бойцов,  остается мало. И  будет еще
меньше, когда станет известно, какую мне подстроили подлость.
     - Вы думаете, что все это подстроено?
     Вержа дожал плечами.
     - У вас есть другое объяснение? - спросил он.
     - Кого вы подозреваете?
     - Всех, кого я помог упрятать за решетку. Их множество.
     - Ищите. Будет здорово, если вы обнаружите улику.
     Сала  делал вид, что воодушевлен  идеей, высказанной  Вержа. Но  он  не
верил в это. В сущности, его мнение уже было составлено.
     -  Допустим, я  возьму отпуск,  - сказал Вержа. - Чего вы рассчитываете
добиться от прокуратуры?
     -  Чтобы они отказались  от всякого судебного  преследования. Ваше дело
будет рассматриваться в дисциплинарном порядке.
     - Дельмес поднимет шум.
     Сала вздохнул.
     - Со старыми  следователями удавалось договориться. Видя, кто  приходит
после них, остается лишь пожелать удачи нашим преемникам.
     - Еще одни вопрос: если я предстану перед судом, я буду единственным?
     Сала допытался рассердиться.
     -  Если  против  других  полицейских выдвинут такое  же  обвинение,  их
достигнет та же участь.
     - Люка, например.
     Начальник  полиции  поморщился. Речь  шла об  инспекторе,  пойманном  с
поличным: он брал деньги от проститутки. Дело замяли.
     - Были другие времена, - сказал Сала смущенно. - Вам не повезло, Вержа.
Такие типчики, как Дельмес, усердствуют, потому что воображают, что призваны
выполнить важную миссию.
     Он добавил, заканчивая беседу:
     - Подумайте над тем, что я вам сказал.
     - Я постоянно буду размышлять об этом, - пообещал Вержа.
     Он оставил начальника полиции в полном недоумении, чего и добивался. Он
точно знал, что будет делать. Трибуналу и дисциплинарному совету не придется
из-за него беспокоиться.

* * *

     Мотоцикл  остановился  у  тротуара.  Улица находилась в центре  города,
недалеко от  большого  плохо освещенного  проспекта.  Было  около  20 часов.
Прохожих было  мало.  На  мотоцикле  сидели двое  парней,  одетых в  кожаные
куртки, туго перехваченные в талии ремнями. Тот, что занимал заднее сиденье,
задрал ногу, чтобы спрыгнуть на землю.
     - Ни пуха ни пера! - сказал другой, оставшийся за рулем.
     Первый парень  пошел по  аллее,  ведущей  к особняку.  Молодая  девушка
прошла мимо мотоциклиста. Он улыбнулся ей:
     - Прогуляемся?
     - Не сегодня, - сказала она, глядя на мотоцикл "Судзуки".
     - Значит, никогда.
     Она  засмеялась.  Тем  временем  парень  пересек аллею, открыл калитку,
ведущую во двор,  и оказался  перед освещенными окнами служебных  помещений.
Через окно  можно было  видеть двух мужчин, сидевших,  друг  против друга за
рабочим столом. Парень в кожаной куртке остановился на минутку в темном углу
стены.  Он   достал  из  кармана   пистолет  калибра  11,35  мм,  снабженный
глушителем,  и твердой рукой взвел курок. Затем вновь сунул оружие в карман,
не выпуская его из руки. Под прикрытием стены неслышным шагом пересек двор.
     Он подошел к двери, ведущей в коридор,  осторожно повернул ручку. Дверь
открылась  почти  бесшумно.  Он вошел.  С  левой стороны от него была  дверь
служебной комнаты. Он  резко  открыл ее.  Оба мужчины  одновременно  подняли
головы. Один был лысый, с загорелым лицом в красивыми серыми глазами, одетый
в  очень элегантный костюм из  черного шелка.  Другой, с  массивным  красным
лицом, выглядел  лет на  десять  старше  и  казался  толще. Оба раскрыли  от
изумления  рты.  Толстяк попытался сунуть руку в  ящик  стола. Это  был  его
последний жест. Пуля разнесла ему голову. Лысый привстал, чтобы броситься на
пол, и не успел, отлетел к стене, пораженный  прямо в сердце. Парень, быстро
осмотрел обе  жертвы.  С  толстяком  было покончено.  Что касается лысого, у
парня возникли сомнения, и он выстрелил ему в голову. Затем положил оружие в
карман и не спеша  проделал  тот же путь в обратном направлении. Мотоциклист
спокойно насвистывал рок Джона Ли Левиса. Делал он  это виртуозно, чем очень
гордился, как и своим искусством водить мотоцикл.
     -  Каждый  бы  день  нам  такие дела,  - сказал,  убийца, вскакивая  на
сиденье.
     Они пересекли  город и поехали  по  улице,  которая  привела их к  кафе
Овернца. Хозяин находился за стойкой. Пока они ехали, убийца натянул на лицо
женский  чулок.  Как только мотоцикл остановился, он побежал  к кафе, открыл
дверь и почти сразу же выстрелил. Перед хозяином стояли  два посетителя. Они
бросились на пол, а лицо Овернца, залитое кровью, исчезло за стойкой. Убийца
вышел и вновь сел на мотоцикл, мотор которого не переставал работать.
     Теперь водитель пел. В своей работе  он больше всего любил этот момент.
Он побывал  в тюрьме и ненавидел  ее.  В  камере  видел  сумасшедшие  сны, в
которых ему слышался шум мотора, словно упрек покинутой любовницы. Выехав за
город, он понесся  как  бешеный. Спутник похлопал  его по плечу:  торопиться
было некуда.
     Они остановились  у небольшого  лесочка. Здесь на  другом мотоцикле  их
ждали две фигуры, одетые точно так же.
     - О'кэй? - спросил водитель второго мотоцикла.
     - О'кэй.
     Оба  пассажира  покинули  задние  сиденья.  На тропинке  стояла красная
спортивная машина с номерным знаком департамента Вар.
     - Ни пуха ни пера! - бросил один из них мотоциклистам.
     Те помахали  рукой. На следующий  день им предстояло принять  участие в
опаснейших гонках в Бордо.
     Очутившись в машине,  парни обменялись  впечатлениями. У второго убийцы
была только  одна  жертва: женщина, которая, казалось,  была  изумлена,  что
умирает  подобным образом.  Она  была так  накрашена, что  убийце, когда  он
стрелял, пришла в  голову мысль, над которой он теперь  смеялся: не отскочит
ли пуля от  такого  слоя  "штукатурки".  Смешной эпизод. Они веселились  еще
добрых пятьдесят  километров.  Потом им захотелось есть, и, остановившись  в
придорожном ресторане, они начали с того, что выпили.


ГЛАВА III

     Когда  муж вернулся, Моника Вержа была на своем обычном месте, в кухне.
Он сел напротив.
     - Ты пообедаешь со мной? - спросила она.
     - Если не возражаешь.
     - Я не очень голодна. Я собиралась открыть коробочку сардин.
     - Я предпочитаю гусиную печенку, - сказал он.
     Они получали ее из Ландов от коллеги. Полуконсервы, своего рода шедевр.
Моника улыбнулась удивленно: почему вдруг такая роскошь?
     - Потому что мне хочется, - сказал он.
     Ему было немного грустно. Он  понимал,  что брак не удался по его вине.
Он сожалел  о  том  далеком  прошлом, когда  еще  любил Монику. У  них  были
радостные  минуты,  вечера   наедине,   когда  они   не  скучали.   Приятные
воспоминания.
     Он спустился в погреб и принес металлическую коробочку, которую открыл,
улыбаясь, как настоящий  гурман.  Моника выглядела счастливой, и он подумал,
что поступает неправильно: боль, которую причинит ей, будет  только сильнее.
Он  выругался,  порезавшись  об  острую крышку коробки. Вержа терпеть не мог
неловких  жестов. Это  доказывало,  что он не полностью владеет собой. А это
было некстати.
     Моника  забинтовала  ему  палец.  Потом  молча  прижалась  к  нему.  Он
почувствовал волнение, но мягко отстранился. По его расчетам, им едва хватит
времени, чтобы съесть баночку гусиной печенки. Он попробовал ее, присвистнул
и взял немного на палец, чтобы дать жене. Она восхитилась:
     - Лучшая в этом году.
     Они поели за кухонным столом.
     - Что с твоим делом? - спросила Моника.
     -  Сегодня  утром я  был  у  следователя.  Он хочет знать размеры моего
состояния.
     -  Если  они  те, это  я  знаю,  -  сказала она,  -  следователь  будет
разочарован.
     - Цифра совпадает  с той,  которая известна тебе с точностью  до тысячи
франков.
     Ее взгляд погрустнел.
     - Если бы ты не спал с этой женщиной...{} - начала она.
     - Это касается тебя, но не их.
     Зазвонил телефон. Моника сделала раздраженный жест.
     - Теперь-то уж они могли бы оставить тебя в покое, - сказала она.
     - Возможно,  это пустяки, -  сказал Вержа и направился в прихожую,  где
стоял телефон.
     Как он  и думал,  это был Сала. По  его голосу было ясно, что произошло
нечто важное.
     - Приезжайте быстрей, - сказал ой.
     - Вам нужен такой человек, как я?
     Сала разнервничался.
     - Вы по-прежнему начальник отдела по борьбе с бандитизмом или нет?
     - И я себе задаю тот же вопрос.
     - Не валяйте дурака, Вержа. Убиты Донне и Леру.
     - Где?
     - В своем гараже.
     - Этим должна заниматься уголовная полиция.
     - Она уже на месте. Но мне нужны  вы. Произошло еще два преступления. Я
думаю, что это очень серьезно.
     - Я еду, - сказал Вержа вполголоса.
     Он вернулся на кухню, сообщил Монике новость.
     - Ну что же, - сказала она. - Пойду спать одна. Я привыкла.
     Он  поцеловал  ее.  У  нее  были  влажные  глаза. Она утешится.  Вечные
печали...{} Они проходят очень быстро.
     Вержа  взял  свою  БМВ.  До  сих  пор  он старался не делать этого  при
исполнении  служебных обязанностей. Теперь  больше не было нужды скрываться.
Впрочем, сейчас Сала не упрекнет  его. Он  паниковал как мальчишка. Чем выше
вы поднялись  по лестнице, тем  больше  она  трясется,  и  вы тоже.  Большое
облегчение знать, что нечего больше терять. Вержа понимал,  почему так часто
лез в  драку  грудью вперед:  он не  так  уж дорожил жизнью. Довольствовался
сегодняшним днем - нечаянным подарком неба.

* * *

     Цепь полицейских преграждала доступ к гаражу. Приехала "скорая помощь(,
чтобы  забрать тела. Поблизости  собралось человек пятьдесят.  Их удерживали
полицейские. Вержа услышал  голос, на всякий  случай обвинявший палестинцев.
Сержант полиции узнал комиссара  и поприветствовал  его.  Он вошел в  гараж,
увидел свет в служебных помещениях и направился в ту сторону. Появился Мора.
     - Странная резня, - сказал он.
     Он последовал  за Вержа в  комнату.  Эксперты  делали снимки. Помещение
было  полно  полицейских.  Сала находился  в соседней  комнате  с  женщиной,
которую Вержа  узнал: жена  Донне,  одна из его бывших служащих,  женщина  с
головой, сумевшая женить его на себе, блондинка с пышным  телом и  увядающим
лицом. Она ведала прокатом автомобилей. Сала позвал комиссара.
     - Занятный вечер, - сказал Сала.
     Он оставил мадам Донне и удалился вместе с Вержа.
     - Вот для вас возможность отличиться.
     Вместо ответа Вержа грустно улыбнулся.
     - Кроме Донне  и  Леру,  еще  владелец бистро,  которого  вы, наверное,
знаете, Овернец. И Толстая Берта. Убиты таким же образом.
     - Имеются улики?
     - Пока  никаких.  Мобилизованы все люди из уголовной  полиции. Они ищут
свидетелей.
     - Донне был не самым лучшим человеком. И Леру тоже.
     Сала взглянул на Вержа.
     - Знаю. Но Донне  нам  оказывал услуги.  Большие услуги.  То  же  можно
сказать и об остальных жертвах. Это были ваши осведомители?
     - Толстая  Берта, конечно. Владелец бистро -  это скорее  человек Леро.
Донне, разумеется, время от времени. Но вы  ведь  его знали.  Он использовал
как можно больше людей.
     - Нам их будет не хватать. Особенно Донне.
     Подошел длинный  худой  мужчина с высоким лбом  -  начальник  уголовной
полиции  Пивад. Он  пожал  руку Вержа.  Это был  неплохой  человек