привлекать своих обычных соучастников. Как только
операция закончится, итальянцы, получив свою  долю, отправятся назад и ночью
пересекут  границу.  Переход  им был  обеспечен.  Третьим  соучастником  был
эльзасец, с которым Вентури должен был встретиться в Париже.
     Вентури возвратился около полуночи  и сразу же пришел в пивную, где его
ждал Альже.  Узнав об  аресте Вержа, он подумал, что  операция отменяется, и
пожалел  об  этом.  Итальянцы  произвели  на  него  прекрасное  впечатление:
сплошные мускулы  и  мозги немного выше  средних.  Они соглашались на десять
миллионов каждый, то есть  на сумму, которую назначил Альже;  деньги вперед,
тут ничего не поделаешь, организаторы всегда должны идти на финансовый риск.
     Альже  развеял   сомнения  Вентури:  он  поработал  не  зря,  напротив,
поскольку  Вержа  вышел  из  строя,  это  значит,  одной  долей  меньше, что
составляет  четыреста  миллионов.  Следовательно, Вентури  и  его  помощники
получат  сто миллионов,  из расчета  по десять миллионов каждому и семьдесят
миллионов для Вентури. Расчет исходил из миллиарда, что по примерным оценкам
представляло минимальную сумму.
     Вентури  пришел  в  восторг, но в то  же  время  забеспокоился.  Он  не
понимал, как можно осуществить  такую крупную операцию с такой  малой  долей
риска.  Альже вытащил из  ящика письменного  стола  планы,  которые  ему дал
Вержа.
     -  Ты  помнишь  хоть одно  дело, где бы имелась  такая  документация? -
спросил Альже.
     Вентури  изучал  план,  радостно  посвистывая.  Он   ткнул  пальцем   в
сигнальное устройство.
     - Оно не сработает, - сказал Альже.
     Единственное указание, которое он  дал, -  это  действовать  осторожно.
Жертв не должно быть. Вентури  пообещал:  самое  большее - несколько  ударов
рукояткой пистолета, если кто-нибудь окажет сопротивление. Вержа указал даже
место, где  взять  пустые почтовые сумки,  чтобы запихнуть в них  деньги. Им
втроем хватит нескольких секунд. Что касается машин, они находились  в одном
надежном гараже. Их украдут накануне и перекрасят вовремя.
     - Самое главное, - сказал Альже, - это то, что произойдет потом.
     Он  рассказал  Вентури  о существовании  охотничьего  домика.  Туда  он
доставит  добычу.  Альже будет  его ждать. Они тут  же  произведут дележ,  и
Вентури исчезнет  на  неделю. Он поедет  в Антиб, где двое  друзей, довольно
далеких от  преступного мира, всегда  удостоверят,  что он приехал накануне.
Все будет сделано за один час. Служащие  Альже чистосердечно заявят,  что он
не  покидал  пивную.  Ему  нередко  случалось  провести  целый час  в  своем
кабинете, занимаясь почтой ила счетами.
     - Когда ты вернешься, - сказал Альже, - получишь  другое  задание. Тебе
за него заплатят. Это будет самое трудное: прикончить полицейского.
     Вентури поморщился.
     - Мора, - произнес Альже.
     - Почему?
     - Потому что  нельзя полагаться на волю случая. Вержа  в тюрьме.  Но он
наверняка позаботился  о будущем. Не доверяет  же  он  мне настолько,  чтобы
предполагать, будто я сберегу ему его денежки, пока он не выйдет.  Я подумал
и  решил, что Мора, его  давний приятель, будет присматривать за мной. Я  не
удивлюсь, если он посетит меня. Если он исчезнет, у нас развязаны руки. Было
бы  лучше убрать  его прямо  сейчас.  Но  я  боюсь  перед  операцией  -  это
насторожит полицейских.  До сих  пор  за  всем  следил  Вержа,  и  все  было
прекрасно.  Лучше  сделаем это  позднее. Однако не  слишком:  Вержа  долго в
тюрьме не останется.
     - Вот бы его, - произнес Веитури.
     Альже улыбнулся.
     - Посмотрим. Ты и так забираешь у  него четыреста миллионов, на которые
он рассчитывал, чтобы обеспечить себе приятную старость.
     Вентури согласился,  но  не  слишком  уверенно.  Для него  единственный
способ мести - это кровь за кровь.
     - Он,  конечно, будет грозить, когда  захочет получить  свои деньги,  -
сказал Альже. - Так как к этому времени его репутация будет подмочена, никто
по нем плакать не будет. И никто не будет копаться.
     Вентури  просиял. Будущее открывало  ему  прекрасные  перспективы.  Ему
очень нравился Антиб. В  Каннах  девочки были  одна лучше другой. Он умел  с
ними  обращаться. Он даже не  начнет  тратить  свои семьдесят  миллионов или
потратит совсем  немного:  его  будут приглашать  дружки, которым он платил,
снабжая их контрабандным товаром. Альже радовался меньше.  От миллиарда  ему
останется всего  ничего  из-за этого  проклятого штрафа. Но избежать его нет
никакой  возможности: таможенники  были невинными  младенцами но сравнению с
теми, кто сейчас ждал уплаты штрафа.

* * *

     Людо, сторож  аэродрома,  был  в  тридцатые годы  пилотом и  нажил себе
неприятности  из-за  двух  разводов. Президент  клуба  вытащил его из нужды,
поручив охрану поля и самолетов членов клуба.  У  Людо  были  очень  светлые
глаза. Сам  он  был  высок  и тощ. В  течение  трех  лет Людо практически не
покидал аэродром. Спал он в маленькой комнатке, устроенной в  глубине одного
из ангаров,  где  пахло маслом и  бензином, что  было  дороже для него любых
духов.
     Людо  откатил  дверь,  и Мора  вошел  в  ангар.  У Лардата  был самолет
"Мистэр", единственный в городе, принадлежащий частному лицу. Людо любовался
им.
     - Подумать только, я никогда не летал на реактивном самолете!  - сказал
он.
     Мора  разглядывал  "Мистэр".  Он  не  смог  остаться  в  авиации  из-за
расстроенного слуха, и это было причиной его великой тоски.
     Они  вывела  самолет  на  взлетную полосу.  Мора забрался  в  кабину  и
внимательно  изучил приборную  доску.  Людо  сказал  ему,  что  можно лететь
спокойно. Он сам  следит  за самолетом:  ни пылинки, ни  одного неисправного
контакта.
     Он  не  обманывал.  Мотор заработал  сразу.  Мора покатил  по  взлетной
полосе,  с  удовольствием прислушался в  шуму  двигателей, а затем  взлетел,
устремившись в небо.
     Он летал в течение часа, приближаясь к городу,  но не пролетал над ним.
Воздух был сказочно  прозрачен.  Мора  вспоминал, какие мысли  овладели  им,
когда он впервые сам сел за штурвал: убежать, исчезнуть, раствориться в этом
покое, в этой голубой пыли...
     Затем Мора предстояло неприятное дело - идти к следователю Дельмесу. Он
пришел  к нему  полный  сил.  Дельмес встретил  его отчужднно,  перенеся  на
инспектора  ту злобу, которую таил против комиссара. Он тут же  сказал: Клод
утверждала, что делала инспектору подарки.
     - Совершенно верно, - подтвердил Мора.
     Дельмеса, казалось, удивила эта откровенность.
     - Значит, вы признаете?
     - Я даже покажу вам один подарок.
     Он задрал ногу на стол следователя, который такого усердия не требовал.
     - Эти ботинки из крокодиловой кожи, - любезно произнес Мора.
     Инспектор надевал их редко и никогда на службу. Но, поскольку знал, что
следователь задаст ему вопрос на эту тему, он решил сэкономить время.
     - Довольно, - резко сказал Дельмес.
     Мора убрал ногу с письменного стола.
     - Что вы получили, кроме этого? - спросил следователь.
     - Два галстука, кажется, и шейный платок.
     - Почему вдруг эти подарки?
     - За услуги, которые я ей оказывал.
     Дельмес сухо попросил Мора "уточнить".
     -  Клод угрожали  мелкие  рэкетиры. Я задал им небольшую  трепку, и они
успокоились.
     - Вы составили рапорт?
     - Нет.
     - Однако это была явная попытка шантажа.
     - По всей видимости.
     - Ваш долг был составить акт, а не выступать посредником.
     Мора не возражал. Он слушал краем уха.
     - Отвечайте мне.
     - У меня не было никаких доказательств.
     - Вы должны были их получить.
     - То есть устроить ловушку?
     - Да.
     Мора улыбнулся.
     -  Год  назад  один   мой  коллега  поступил  таким  образом.  Адвокаты
подсудимых доказали, что речь шла о провокации. Тех оправдали, а полицейский
едва избежал порицания.
     Он добавил весьма любезно:
     - Случается, что судьи больше слушают адвокатов, чем полицейских.
     Дельмес не хотел с этим согласиться.
     - Слушают того, кто лучше делает свое дело, - сказал он.
     - Вы совершенно правы, - произнес Мора.
     Он  подписал  протокол  без  малейших пререканий.  Дельмес  успокоился,
признав, что вина Мора гораздо менее серьезна, чем Вержа, и, возможно, здесь
не  будут применены судебные санкции.  Этим займется  Дисциплинарный  совет.
Мора поблагодарил следователя с невозможно ханжеским видом.

* * *

     В тот же день Сильвена урегулировала свои дела. Она вернулась из Женевы
довольная, выполнив  все, что ей было поручено. Когда появился администратор
компании,  от  которой она зависела,  Сильвена  была в боевой  форме. В свои
шестьдесят лет Робер Галон одевался  как юный  пижон. На  этот раз  он был в
бархатном костюме  небесно-голубого цвета и  чуть  более  темной  спортивной
рубашке. Его  сопровождала Жизель,  девица, которая  страстно  желала занять
место Сильвены. Сильвена угостила их виски в небольшой комнате, служившей ей
кабинетом.
     - За мой счет, - уточнила она.
     Галон не стал возражать. Он очень злился на  Сильвену за то, что она ни
разу  не проявила  к нему ни  малейшего  внимания.  Он заявил, что  наступил
момент поговорить серьезно. Сильвена прервала его.
     - Чтобы мы  как следует поняли друг друга, - сказала  она, - я  выскажу
все, что думаю о вас.
     Сильвена сделала  это в изысканных выражениях.  Личность Робера Галона,
его  нравственность,  его  любовные привычки  или,  по крайней  мере то, что
предполагала  о  них  Сильвена,  были  описаны  словами, каждое  из  которых
заставляло  подскакивать  шестидесятилетнего  красавчика. Жизель внимательно
слушала: она не все понимала.
     - Теперь можно поговорить о делах, - сказала Сильвена.
     Робер  Галон  заметил,  что  теперь,  как  ему  кажется,  в   этом  нет
необходимости. Сильвена согласилась.
     - Эта девушка заменит вас, - сказал Галон.
     - Эта начинающая проститутка, - поправила его Сильвена.
     На этот раз Жизель поняла. Она оскорбилась. Робер Галон ее успокоил.
     - У тебя получится так же хорошо, как у нее.
     - Я предпочитаю этого не видеть, - произнесла Сильвена.
     - С сегодняшнего вечера  она приступает к  своим обязанностям, - сказал
Робер Галон. - Я даже не прошу вас вводить ее в курс дела. Я сделаю это сам.
     - Жаль, что меня при этом не будет.
     Все  же  ей  было  немного грустно. Среди клиентов у нее  были  друзья,
которых она любила. Она хорошо вела дело, а через полгода здесь все придет в
упадок. К счастью, она будет далеко.
     Сильвена  встала,  попрощалась с Робером Галоном, склонившим  голову  с
видом  оскорбленного  величия,  помахала  пальцами  Жизели,  которая  отвела
взгляд. Затем она простилась со служащими,  которые сделали  вывод,  что  им
тоже пора подыскивать новое место.

* * *

     Разрешение  на  свидание,  которое  Мора  предъявил  надзирателю,  было
фальшивым, но  выглядело как настоящее. Его достали из  загашников  полиции,
где было несколько пустых бланков  на  случай,  если  потребуется  допросить
заключенного так, чтобы никто об этом не знал.
     Впрочем, надзиратель знал  Мора.  Он едва взглянул  на бумажку  и  даже
выразил  сожаление, что среди его  подопечных находится и комиссар. Он отвел
Мора в приемную. Через  несколько секунд появился Вержа. У него было розовое
отдохнувшее лицо.
     - Все идет как по маслу, - начал Мора. - Я  разговаривал с Сильвеной по
телефону. Она вернулась из Швейцарии и рассталась со своим боссом.
     Он поведал о своей беседе  со следователем. Даже если ему грозит только
Дисциплинарный   совет,  у   него  есть  все  шансы  оставаться  всю   жизнь
инспектором. Следовательно, ни цветов,  ни сожалений. Он подготавливал арест
того левака. И здесь будет все в порядке.
     - Ты должен заняться Вентури, - сказал Вержа.
     Мора согласился с воодушевлением: он не любил корсиканца.
     - Ты вступишь с ним в контакт. Скажешь ему, что хочешь видеть его после
того, как он проведет операцию, и до того, как он отдаст деньги Адьже.
     - А если он меня пошлет подальше?
     - Ты ему мило скажешь, что  предупредишь  свое  начальство  о том,  что
готовится.
     - Этим я разоблачу вас!
     - Нет. Альже отменит операцию и не скажет ни слова. Или же - и я думаю,
что  произойдет  именно  так  -  он  прикажет  Вентури  согласиться.  Но  ты
подвергнешься большой опасности. И  я тоже, поскольку буду  вместе с  тобой.
Вентури получит указание нас прикончить, но  не сумеет этого сделать, потому
что мы будем настороже и потому что мы умнее.
     Мора  удивился: не  превратила ли тюрьма просто хорошего полицейского в
ясновидящего? Вержа расхохотался: просто-напросто он знает Альже и положение
вещей.
     - Он сейчас воображает, что меня обманули как ребенка. Я в тюрьме, и он
думает, что все деньги  достанутся ему  и  его  компаньону, имя  которого  я
когда- нибудь узнаю. Его взяли за горло. Когда  Вентури доложит  ему, что ты
хочешь  его  видеть,  Альже  не  будет  колебаться  ни  секунды:  ты  должен
исчезнуть, поскольку ты  единственный свидетель и  мой помощник. Так  как он
знает  к тому же о твоих плохих отношениях с  правосудием, то посчитает, что
не станут поднимать всех на ноги, чтобы отомстить за тебя. То же рассуждение
годится и в отношении меня.
     Все  же  Мора по-прежнему удивлялся: можно ли  читать  будущее  с такой
уверенностью? Вержа покрутил пальцем у виска.
     - Трик-трак,  как говорил Хэмфри  Богарт.  В жизни надо думать. Это то,
что меня до сих пор спасало. И одновременно утомляло.
     - Вентури, возможно, явится со всей своей командой!
     - Возможно, но не обязательно: обычно все торопятся исчезнуть как можно
скорей. Во всяком случае, мы примем меры предосторожности.
     - Вы подумали о месте свидания?
     - Да, - ответил Вержа с явным удовольствием.

* * *

     Вержа  не удивил визит  Моники. Удивило его то, что она ему рассказала.
Она  пришла  вскоре  после  Мора,   получив  разрешение  повидать  мужа   от
следователя Дельмеса.
     Утром  ее  посетил  Сала, вежливый,  огорченный,  говоривший  плаксивым
голосом. Он  в  отчаянии от  того, что происходит.  Вержа был  у  него самый
выдающийся  сотрудник. Он не представляет,  как сможет  противостоять  волне
преступности теперь, когда плотина  разрушена. Каков  несчастье, повторил он
перед  тем,  как  выложить  цель  своего  визита. Вержа  по  недосмотру унес
кое-какие  бумаги,  и  необходимо как можно скорее  возвратить их.  Знает ли
Моника, где он их держит?
     - Я ответила - нет, тем более что это правда, - сказала она.
     Тогда он  принялся "по-дружески"  расспрашивать  ее, желая знать, какой
была их супружеская жизнь.
     - Прекрасной, - ответила я ему.
     Он ей не поверил. Даже  заговорил  о  Сильвене.  Но  Моника  изобразила
полное неведение.
     - Я  сказала ему, что ты почти  никогда не ночевал вне дома, что ты был
таким же мужем, как другие, не лучше, не хуже.
     Они  сидели  друг  против   друга,   разделенные  стеклом,   снабженным
микрофоном. Вержа улыбнулся Монике.
     - Я не сказала ему,  что  ты мечтал уехать в  Венесуэлу, -  проговорила
она.
     Он удивленно посмотрел на нее.
     -- Ты записал расписание на обложке одного из проспектов "Эр  Франс". Я
проверила.  Это  не  соответствует ни  одному рейсу из Франции. Но подходит,
если лететь в Каракас из Женевы.
     Он ждал продолжения. Досадная  оплошность.  Когда-то  он утверждал, что
даже самый ловкий преступник всегда  допускает ошибку, пусть незначительную,
но которая позволяет добраться до него.
     - Я не отдала этот  проспект  Сала,  - сказала Моника. -  Я его надежно
спрятала.
     - В качестве сувенира?
     - Не  надо  меня  обижать. Ты исчезнешь. Так или  иначе. Я не хочу тебе
мешать.
     Она  как  будто  произносила  слова  любви,  тихим  голосом,  с  нежным
выражением лица.
     -  Я принесла тебе  документы. Ты их заполнишь. Они дадут мне все права
на  пенсию и  остальное.  Это самое  меньшее, о чем я  могу  просить.  Они в
порядке.  Я  воспользовалась  визитом  Сала,  чтобы попросить их  у него. Он
прислал их через час и заверил меня, что ты  не потеряешь свои права. Он был
рад,  что я  их унаследую.  Но  он  не получит расписание  самолетов.  Если,
конечно, ты понимаешь, что к чему.
     Она вытащила документы из сумки.
     - С моим бизнесом и твоей пенсией мне будет на что жить. Самым законным
образом.
     Она улыбнулась.
     - Я совсем мещаночка.
     Моника  поднялась, сказав, что должна вернуться в  магазин. Она послала
ему  воздушный поцелуй. Выходя,  она отдала  документы тюремщику.  Вержа был
очень рад этому визиту: всегда ведь неприятны угрызения совести.

* * *

     Ле  Муану,  юноше  с  упитанным лицом,  обрамленным  длинной шевелюрой,
которая  порой падала  на  его  мощные  плечи,  было  22 года. Он  учился на
математическом  факультете  и  активно   участвовал   в  движении,   которое
объединяло  самых  ярых  леваков. Добрые  души,  но  считавшие, что  если  в
молодости не досадишь всем и каждому, то уж не сделаешь этого никогда.
     Он решительно уселся на пол против окна в то время, как Мора производил
обыск  в  сопровождении инспектора  Эстева,  который  после ареста  Вержа не
переставал гневаться. Ле Муан жил в грязной двухкомнатной квартире на людной
улице.  Двое из его друзей  караулили на тротуаре,  готовые разнести  свежие
новости, может быть, об аресте.
     Мора подошел к  газовой плитке, просунул  руку под линолеум, отделяющий
ее  от тумбочки, и испустил торжествующий крик. Повернувшись к  Ле Муану, он
показал ему сложенную вчетверо бумагу.
     - Что это, по-твоему?
     Ле Муан тяжело поднялся.
     - Не вижу, - сказал он.
     Мора  развернул  бумагу.  Стал  виден план.  В углу  крупными  буквами:
Национальный парижский банк. Ле Муан выглядел ошеломленным.
     - В первый раз...{} - начал он.
     - Может быть, ты скажешь, что это я его туда сунул! - сказал Мора.
     Подошел Эстев. Он замахнулся и ударил Ле Муана по лицу.
     - Где ты это взял? - спросил Мора.
     - Ничего я не брал.
     - Само залетело?
     - И я себя о том же спрашиваю.
     Вновь подошел Эстев. Ле Муан принял оборонительную стойку.
     - Боксировать со шпиком - это доставило бы мне  удовольствие. Даже если
потом вы мне отплатите сторицей.
     Мора успокоил Эстева.
     - Ты арестован, - сказал он Ле Муану.
     Парень пожал плечами.
     - Будет шум, - сказал он.
     - Мы это любим, - произнес Мора в ответ.
     Ле Муан надел мятый пиджак из выцветшего шевиота.
     - Браво, - сказал он, - мы тоже.
     На улице он подал знак своим товарищам, воздев руки к небу. На условном
языке это означало: волнения. Мора был в курсе через осведомителя,  того же,
который описал ему комнату Ле Муана.
     Мора  все сделал  по правилам, предупредив своего  начальника,  который
информировал Сала. В настоящий момент  не хотели провоцировать леваков. Было
слишком много других  дел. Но  к  обнаруженному плану нельзя было  отнестись
легкомысленно.  Однако  Сала  был  удивлен:   каждый  раз,  как  полицейский
оказывался  в затруднительном положении,  он  нападал  на  удачное дело.  Он
позвонил в  комиссариат, который находился  у  факультета естественных наук.
Там уже зашевелились. Сала поморщился.
     Мора долго  допрашивал Ле  Муана. Он испытывал симпатию к  этому парню,
угостил его сигаретой и не стал с ним грубо обращаться, что явно пришлось не
по  вкусу Эстеву. Новый начальник отдела  Пиле присутствовал несколько минут
на допросе.  Он подумывал, не следует ли отпустить  Ле Муана. Мора  заметил,
что можно  задержать парня, чтобы не выпускать его из виду и попытаться хотя
бы выяснить, как к нему попала эта бумага. Пиле уступил.
     К  концу  дня  Мора расположился неподалеку  от  пивной Альже.  Приехал
Вентури  на  своем  спортивном   автомобиле.   Он   закрывал  дверцу,  когда