работы,  особенно
колун - весь в глубоких вмятинах.
   -  А  топор-то  точно  такой  же,  как  и  у  строителя  на   вазе,   -
многозначительно отметил ничего не упускающий Савосин.
   Но окончательное подтверждение тому, что мы  отыскали,  наконец  родину
Золотого Оленя, дали предметы, обнаруженные  возле  скелета,  лежавшего  в
соседней неглубокой нише.
   Здесь  был  похоронен  явно  не  просто  рядовой   кузнец,   а   мастер
художественной  обработки  металла,  торевт.  Возле   него   тоже   лежали
инструменты: три каменные литейные формы, две матрицы, пробойники и зубила
разных размеров, молот-пуансон, служивший для ковки каких-то небольших,  с
ноготь величиной, тонких  металлических  пластинок,  похожих  на  чешуйки.
Назначения их мы сначала не поняли. По многим признакам  было  видно,  что
мастер сам изготовил для  себя  эти  затейливые  инструменты  и  отличался
хорошей выдумкой и большой изобретательностью.
   Одна из форм предназначалась для  отливки  рукояток  мечей,  украшенных
фигурками скачущих оленей и гонящихся за ними  львов,  две  другие  -  для
отливки бронзовых котлов. К их стенкам прикипело несколько капелек  бронзы
и железа.
   Еще интереснее были матрицы, отлитые из  бронзы,  видимо,  по  какой-то
восковой модели  На  них  накладывался  тонкий  золотой  лист,  и  на  нем
оттискивалось изображение. Потом эту обкладку прибивали  тонкими  золотыми
же гвоздиками к  деревянной  основе  горита  -  футляра  для  лука  -  или
прикрепляли прочными крючками к щиту.
   На одной матрице были хорошо видны  в  лупу  крошечные  фигурки  разных
животных. Видимо, с нее штамповали золотые бляшки. Она  порядком  стерлась
от частого и давнего применения. А на другой...
   Я даже не сразу поверил своим глазам: неужели держу в руках неоспоримое
доказательство того, что мы  нашли  наконец  родину  Золотого  Оленя?!  На
другой матрице, несомненно, было изображение  именно  того  красавца,  чью
копию, так талантливо сделанную Рачиком, мы нашли в Матвеевке.
   Значит, мы склонялись над прахом мастера, который его сделал?!
   И мастер этот, и все находившиеся  в  могиле,  видимо,  были  задушены.
Ужасный обычай. Хотя, судя по словам Геродота и  данным  раскопок,  многие
принимали такую смерть добровольно, чтобы сопровождать  своего  владыку  в
загробный мир. Во всяком случае,  скифов  больше  страшила  не  смерть,  а
опасность остаться непогребенным где-нибудь в  чужих  краях  и  тем  самым
лишиться  возможности  отправиться  в  счастливый  загробный  мир   вечных
пиршеств среди раздолья небесных кочевий без верных слуг и необходимых для
дальней дороги вещей. Поэтому они и стремились непременно  устроить  своим
воинам хотя бы ложные погребения - кенотафы, какое мы  нашли  тут  прошлым
летом.
   Легко ли нам теперь по  случайным,  разрозненным  находкам  представить
обычаи, поверья и мысли давно исчезнувших людей?
   Литейные формочки и особенно матрицы, положенные в могилу  принесенного
в жертву замечательного мастера, были совершенно бесценны. Они  не  только
как бы позволяли нам заглянуть в его мастерскую, но и устраняли  последние
сомнения: конечно, именно из нее вышел Золотой Олень, чтобы отправиться  в
запутанное и богатое  всякими  приключениями  странствие  по  белу  свету,
растянувшееся на много веков.
   - Жаль, Авенир Павлович  не  приехал,  вот  бы  обрадовался,  -  сказал
Клименко. - Напишу ему сегодня.
   Я же помчался на почту и дал длинную телеграмму профессору  Казанскому.
В этом году, к счастью,  он  вел  раскопки  со  студентами  и  аспирантами
неподалеку от нас, под Мелитополем.


   Олег Антонович примчался на запыленном "газике" уже на следующий  день.
Ничего не слыша и  не  замечая  вокруг,  он,  торопливо  пожав  руки  мне,
Савосину, Клименко и всем, кто попался на пути, ринулся в штольню.
   Забыв обо всем на свете, он  чуть  не  на  коленях  обследовал  камеру,
осторожно  и  нежно  прикасаясь  к  древним  сосудам,  бронзовым   котлам,
матрицам.
   Только все тщательно осмотрев, Олег Антонович выбрался на  поверхность,
вымыл руки, прямо-таки рухнул от усталости на подставленный складной  стул
и начал раскуривать трубку. Руки у него дрожали от волнения.
   - Олег Антонович, может, душ примете? - предложил я.
   - А у вас даже душ есть?  Молодцы.  Богато  живете.  Не  откажусь.  Дай
только немного прийти в себя.
   Но вместо того чтобы хоть немного отдохнуть, он тут же начал размышлять
вслух:
   - Погребение, нет слов, интереснейшее  и  полностью  подтверждает  твою
правоту. Конечно, это скифское погребение. Но немало и признаков того, что
племя оседлое, не кочевое - сдается  мне,  именно  то,  что  изображено  в
сценках на вазе. И пожалуй, действительно, потомки местных, а  не  пришлых
племен. Вот  Тереножкин  обрадуется,  -  вздохнув,  ревниво  добавил  Олег
Антонович.
   Я прекрасно понимал его чувства. Легко ли  было  ему  согласиться,  что
правильной оказалась чужая гипотеза, против которой он  возражал  со  всей
своей энергией и  напористостью?  Но  я  уже  писал,  что  Казанский  умел
признавать ошибочность своих взглядов, выше всего ставя и ценя истину.


   Разговоры о находках и, разумеется, споры продолжались и за  обедом,  и
вечером в походном клубе у костра. Послушать их любили многие из селян - и
старики, и молодежь, и люди среднего возраста.  Нередко,  хоть  ненадолго,
заглядывал и Непорожний. Пришел, конечно, он и сегодня, присел в сторонке.
   А Олег Антонович разлегся вместе с нами прямо на земле,  на  выгоревшей
от зноя траве. Он наслаждался походным бытом, словно  возвращавшим  его  в
молодость.
   В присутствии профессора студенты сначала  сидели  тихо,  лишь  изредка
издавая негромкие возгласы удивления, недоверия или восторга, словно хор в
античной трагедии. Но Олег Антонович  быстро  втянул  и  их  в  дискуссию,
настойчиво допытываясь:
   - А вы что скажете, орлы? Всем высказываться, всем!
   - Если это погребение такое богатое, то что же  в  главной  камере?!  -
восторженно   округлив   огромные   глазищи   и   прикладывая   ладони   к
разрумянившимся от волнения щекам, воскликнула Тося. - Ведь это не главная
камера, верно, Всеволод Николаевич?
   - Да, вероятно.
   - Ну а главная ограблена дочиста, - сказал Алик,  подбрасывая  в  огонь
сухого бурьяна и отшатываясь от взметнувшегося пламени.
   - Ишь какие вы пессимисты!  -  напустился  на  него  Казанский.  -  Как
советует старая гасконская пословица: "Не умирай, пока живешь". Мне  лично
то, что дромос засыпан обвалом, кажется довольно обнадеживающим признаком.
   - Почему?
   - Потому что обвал иногда отпугивал грабителей.  Тут  важно,  когда  он
произошел.
   - А почему же они это погребение не  ограбили?  Где  слуги?  -  спросил
из-за костра Саша Березин.
   Олег Антонович покачал головой:
   - Спросите меня о чем-нибудь попроще. Не надейтесь, будто  мы  раскроем
все тайны прошлого. Это лишь в детективных романах все загадки  непременно
разъясняются. А в жизни и в нашем деле, к сожалению,  чаще  бывает  иначе.
Боюсь, так и останется невыясненным, почему они не  ограбили  эту  камеру,
что их напугало.
   То была лишь одна из многих загадок, поджидавших нас  в  гробницах  под
курганом.


   Мы начали  все  детально  осматривать,  фотографировать,  зарисовывать,
обрабатывая находки всякими растворами, предохраняющими от разрушения. Это
работа очень кропотливая, медленная. Спешки  и  суеты  она  не  терпит.  А
вечерами обсуждали наши находки у костра.
   Когда  уставали  спорить,  Саша  Березин  брал  свою  гитару,  тихонько
пощипывал струны, и мы начинали дружно подпевать.
   Строители предложили нам пока расчистить дромос.  Но  пускать  туда  их
машину мы не решились. Как бы она  не  повредила  находки,  которые  могли
обронить грабители.
   Тогда строители стали собираться домой, жалея, что не могут остаться до
конца раскопок. Их ждала своя работа. Геофизики уехали еще раньше.
   - Вы нас крепко выручили, братцы! - прощаясь, благодарил строителей  я.
- И как чудесно, что случайно повстречал вас где-то Андрей Осипович.
   - Случайно! - дядя Костя  ревниво  покачал  головой.  -  Какой  же  это
случай, если мы тогда с  Андреем  Осиповичем  к  ним  специально  поехали.
Сколько бензина пожгли, пока их в степи нашли.
   - Как так?
   - Да так. Видели мы, что работа медленно идет, трудно, - пояснил шофер.
- Рассуждали, как бы вам помочь. Вот я  и  вспомнил,  какие  замечательные
машины видели мы у строителей каналов.  Помните,  встретили  их  как-то  и
позавидовали: нам бы такие? Ну, Андрей Осипович тоже про эти машины слыхал
и загорелся: надо к ним поехать, поговорить.
   -  Значит,  чудо  было  хорошо  организовано,  а,  Андрей  Осипович?  -
засмеялся Непорожний.
   - Без вас мы бы, наверное, еще долго не разобрались в  этой  запутанной
истории, дорогой Андрей Осипович,  -  пожимая  руку  бывшему  следователю,
сказал Олег Антонович. - Рыскали бы по степи, раскапывая наугад курган  за
курганом, да совсем  не  там,  где  следовало.  Признаюсь,  поначалу  меня
немножко шокировало, сердило даже, что мой ученик вдруг  больше,  к  вашим
советам прислушивается, чем к моим. И несолидно мне как-то  казалось,  что
вы его вроде бы в какую-то уголовщину тянете, далекую от настоящей  науки.
Теперь вижу, как ошибался. Публично признаюсь в этом и  еще  раз  от  души
благодарю вас, дорогой Андрей Осипович, за неоценимую помощь.
   - Ну что вы, Олег Антонович, о чем говорить? - смутился Клименко. -  Це
ж наше общее дело, правильно сказал как-то Назар Семенович.


   Проводив строителей и закончив вчерне все работы в боковой  камере,  мы
занялись расчисткой завала в дромосе. Копали опять только  мы  с  Алексеем
Петровичем, студенты лишь оттаскивали землю. Конечно, это сильно замедляло
работу. А так не терпелось поскорее добраться  до  погребальной  камеры  и
узнать, оставили нам что-нибудь грабители или нет.
   Но правильно мы поступили, отказавшись от чудо-крота. Почти  на  каждом
шагу в земле попадались находки, оброненные грабителями: наконечники стрел
и копий, золотые бляшки с  изображениями  разных  зверей,  бусинки.  Тогда
приходилось откладывать лопаты и браться за ножи и кисточки.
   Эти находки больше огорчали, чем радовали: меньше  оставалось  надежды,
что в погребальной камере осталось что-то  ценное.  Вероятно,  все  успели
утащить грабители, прежде чем обвалилась кровля.
   И вдруг я увидел торчащую из земли кость. А вот другая...
   - Алеша, посмотри, что это лезет? - окликнул я  Савосина,  от  волнения
переходя на археологический жаргон.
   Начинаем осторожно расчищать землю вокруг.
   Да это целый скелет! Странно, что он лежит лицом вниз прямо в коридоре,
словно пытаясь преградить нам дорогу. Воин, убитый и положенный тут, чтобы
никто не потревожил покой его хозяина? Но  почему  при  нем  нет  никакого
оружия, кроме проржавевшего ножа?
   К нам  присоединился  Олег  Антонович.  Втроем  мы  начинаем  осторожно
расчищать и осматривать скелет.  Среди  костей  пальцев  тускло  сверкнуло
золото. Три кольца и два браслета, один явно женский,  ножной.  Почему  он
оказался на руке скелета?
   Присмотревшись внимательнее, замечаем,  что  и  кольца  вроде  не  были
надеты на пальцы, как полагалось.  Покойный  словно  зажал  их  в  кулаке.
Странно.
   - Посмотрите, а это что? - произносит Савосин, рассматривающий  что-то,
растянувшись прямо на земле рядом со скелетом.
   На полу камеры, словно тень какого-то предмета, едва заметен квадратный
отпечаток. Сам загадочный предмет, видимо, был из кожи  или  ткани,  давно
истлел. Остался лишь непонятный костяной кружочек, лежащий  почти  посреди
этого квадрата.
   Савосин вопрошающе смотрит на  Казанского.  Тот  пожимает  плечами.  Мы
наносим на план загадочный отпечаток,  фотографируем  его  так,  чтобы  он
получился на  снимке  поотчетливей,  убираем  костяной  кружочек  и  снова
принимаемся за расчистку.
   - Почему он лежит вниз лицом? - недоумевает Казанский. - Странная поза.
   - Наверное, труп перевернули грабители, - говорю я, а сам думаю: почему
же кольца у воина они не сняли?  И  что  это  за  непонятная  проржавевшая
железная мотыжка лежит возле  тела  стражника?  Ладно,  разбираться  будем
потом. Мы тщательно фотографируем  скелет  с  разных  точек,  зарисовываем
прямо с куском вырезанной земли, выносим его на поверхность. Студенты  под
руководством Олега Антоновича  займутся  детальным  осмотром  и  описанием
скелета, а мы торопимся копать дальше. Кажется, до погребальной камеры уже
недалеко.
   Вот и вход в нее. Но камера тоже завалена землей.
   На  пороге  натыкаемся  на  второй  скелет.  Он   тоже   лежит   как-то
неестественно - на боку, у самой стенки  коридора.  Начинаем  расчищать  и
его.
   Возле  скелета,  точнее   под   ним,   находим   двенадцать   бронзовых
наконечников истлевших стрел, две  бронзовые  бляшки  в  виде  причудливых
птичьих когтей, видимо служивших пряжкой пояса, и небольшой кинжал.
   И это, очевидно, страж, убитый и положенный на пороге  гробницы,  чтобы
охранять ее вечный покой. Его тело, вероятно, сняв драгоценности, если они
были, отодвинули к стенке дромоса грабители, расчищая себе дорогу.
   Вечером, когда мы все, как обычно, лежали на земле  у  костра,  любуясь
игрой огня, и спорили, Клименко вдруг задумчиво произнес:
   - А вы знаете, братцы, что за скелеты в коридоре?  Я,  кажется,  понял.
Тот, что лежал на пороге камеры, конечно,  стражник.  А  другой,  которого
раньше нашли в коридоре, - это ведь, пожалуй, грабитель.  И  мотыжка,  что
нашли возне него, - это его орудие  воровское.  Он  ею  землю  копал,  лаз
прокладывал.
   - Очередная детективная история?  -  недоверчиво  проворчал  Казанский,
посапывая трубкой.
   Но Андрей Осипович продолжал, словно не слыша:
   - Грабители, видимо, все в камеру не решились влезать, опасаясь обвала.
Послали сначала одного. Он передавал  им  драгоценности.  Но  их  опасения
оказались справедливыми. Кровля таки обрушилась и задавила его. Вот почему
он и остался лежать ничком, придавленный. Пальцы у него впились, вцепились
в землю: пытался выбраться, задыхался. Так мне  думается,  хотя,  конечно,
может, и ошибаюсь.
   Все притихли,  представив  себе  мысленно  события,  разыгравшиеся  тут
двадцать четыре века назад.
   А я опять подивился, какой причудливой и драматичной оказалась  история
Золотого Оленя. Сколько времени мы уже идем по его следам и  наталкиваемся
все  на  новые  неожиданности  и  новые  преступления  -  даже  в  далекой
древности.
   - Тогда становится понятным, почему кольца и браслеты у  него  не  были
надеты на пальцы, - задумчиво произнес Савосин. - Он их с покойников  снял
и нес в ладонях. Воровская добыча.
   - Ну, снова повело вас на детективщину, - поморщился Олег Антонович, но
тут же вдруг сказал, привставая с земли:
   - А я, пожалуй, понял, что за странный  отпечаток  оказался  возле  его
скелета. Помните загадочный костяной кружочек, который мы там  нашли?  Это
просто пуговица. Была у грабителя сумка. Он складывал в нес  драгоценности
и передавал дружкам - вероятно, кожаная.  Она  истлела,  оставив,  однако,
отпечаток, который нас озадачил. И пуговица от нее сохранилась.
   - Так просто? - разочарованно протянул Алик.
   А Клименко одобрил:
   - Логично, логично, Олег Антонович.
   - Конечно. Пожалуй, все сходится. Знать бы  только,  сколько  он  успел
утащить и передать дружкам, подлец? Оставил ли нам хоть что-нибудь?
   Летняя ночь коротка. Кажется, только успел заснуть, как уже будит тебя,
дергая  за  ногу,  дневальный  и  разносится  по  лагерю   зычный   призыв
Григорьевны:
   - Сниданок стынет!
   Бодрящий душ, плотный завтрак - и снова за лопаты.
   Но не успеваем мы проработать в штольне и  двух  часов,  как  в  лагерь
снова прибывают  знакомые  гости.  На  своей  пестро  раскрашенной  машине
приезжают строители и буквально выгоняют нас из раскопа:
   - Не можем мы допустить, чтобы вас завалило.
   - Но в камеру же  нельзя  машину  пускать!  -  пугаюсь  я.  -  Она  там
последние находки переломает, если они и остались.
   - А мы другую технику привезли, - успокоили меня  строители.  -  У  нас
есть  из  чего  выбирать,  мы  не  бедные.  Не  беспокойтесь:  снимем  вам
осторожненько только верхний слой осыпавшейся земли, а нижний, под которым
находки, трогать не станем. Потом укрепим потолок, как  в  первой  камере,
чтобы он тверже камня стал, и продолжайте себе копаться на здоровье.
   - Это идея, - одобрил Казанский. -  Молодцы,  светлые  головы.  Мне  бы
таких орлов да с этакой техникой, горы бы переворотил!
   А я смотрю на Клименко. Голову могу дать на отсечение: конечно, это он,
ничего мне не сказав, опять вызвал подмогу.



2

   Нам удивительно повезло! Обвалился не весь потолок погребальной камеры,
а лишь часть его, у входа, преградив путь грабителям.
   Их  подвело  то,  что  они  поленились  прокладывать  до   конца   свой
собственный лаз, а, наткнувшись на дромос, решили воспользоваться  готовым
коридором. Его кровля и  часть  потолка  погребальной  камеры  обвалились,
заживо  похоронив  одного  из  грабителей  и  закрыв  остальным  дорогу  к
сокровищам. Пытаться проложить новый лаз в свежем завале было  бесполезно.
Рыхлая земля продолжала бы сыпаться и сыпаться сверху, ее невозможно  было
удержать. К тому же грабители, видимо, посчитали, что обвалившейся  землей
засыпана вся погребальная камера, и отступились.
   И произошло это, видно, в самом начале воровской операции, сразу  после
того, как в камере побывал передовой  разведчик  и  полез  туда  вторично,
указывая в темноте дорогу товарищам. Тут его и придавило. Так что успел он
унести, наверное, драгоценностей немного - первое, что попалось под  руку.
А уж особенно интересные и ценные для  нас  бытовые  предметы  сохранились
все.
   Тут, как ни парадоксально, нам даже повезло, что часть находок засыпало
обвалившейся землей. Она сохранила от тления дерево и кожу, даже  частично
древнюю ткань, редко попадающиеся в руки археологов.
   Строители хорошо справились со своей задачей. Расскажу  сразу,  что  мы
увидели, когда вся камера предстала перед нашими глазами.
   Это  было  богатое  погребение  переходного  типа  -  почти  квадратная
погребальная яма уже без деревянной  крыши.  Стены  ее  тоже  не  выложили
бревнами, а просто вкопали по углам четыре столба и промежутки между  ними
забрали частоколом из  жердей.  Впрочем,  похожие  погребения  встречались
иногда и у чернолесцев.
   Но в одной из стен  была  устроена  уже  по  типично  скифскому  обычаю
ниша-катакомба в виде небольшой овальной комнатки со сводчатым потолком. В
ней  на  земляном  возвышении  покоились  рядом  два  скелета,  как  потом
оказалось - мужской и женский. Они были положены по-скифски,  головами  на
запад, а  не  на  юг,  как  обычно  делали  чернолесцы.  Видимо,  скифский
похоронный обряд уже почти совсем вытеснил древние местные обычаи.
   Нас сразу удивило, что их похоронили вместе, рядом, в одной  нише.  Жен
или любимых наложниц обычно убивали и хоронили вместе со знатным  скифским
воином, чтобы они сопровождали его и в загробное царство.  Но  всегда  для
женщин устраивались отдельные погребения.
   А тут скелеты лежали  рядом  -  хотя,  конечно,  тела  мог  передвинуть
грабитель, сдирая драгоценности. Но не перетащил же он сюда откуда-то тело
женщины!
   Значит, их так и похоронили рядом, рука об руку? Загадочно и непонятно.
   Обвал, как я уже говорил, произошел, видимо, в  самом  начале  грабежа.
Грабители даже не успели снять три тяжелых золотых гривны с шеи  покойного
вождя (судя по богатству погребения, это была, вероятнее  всего,  конечно,
могила главы племени).  Одна  гривна  заканчивалась  склоненными  головами
красавцев  лосей,  выставивших  вперед  могучие  рога,  словно  сойдясь  в
поединке. Другая была попроще и такой потертой, что трудно было разобрать,
с головками не то львов, не то пантер на концах. Н