ине.
   - Почему вы смотрите на меня такими злыми глазами? - удивилось она.
   - Я.., я думаю Элен.
   - Интересно, о чем?
   Я смотрел ей прямо в глаза, можно сказать, "вставился в ее рассудок".
   - Я думаю, не вы ли это были той самой ночной женщиной...
   - Которая сбила вас?
   - Да, той, которая.., сбила меня, Элен! Она даже  не  моргнула.  Ни  один
мускул на лице не дрогнул. Глаза ее оставались чистыми и грустными.
   - А вы упрямы... Я ведь уже сказала вам, что никогда не выезжаю ночью.  И
потом, вы что, серьезно, можете себе представить, что я, сбив человека, могу
убежать? Ну и мнение у вас обо мне, Виктор!
   - Простите меня... Воображение... Где вы  были  все  это  время  сегодня,
Элен?
   - Искала вас...
   - Искали меня?!
   - Да, искала вас!
   - Нет, я не могу понять, что происходит. Объясните, Элен, пожалуйста.
   Ничего не ответив, она  вышла  из  автомобиля.  На  ней  были  туфли  без
каблука, из голубой кожи. Она сделала несколько шагов по песку и уселась  на
скале.
   - У моей сестры бывает глубокая депрессия. Это часто у нее происходит, но
чтобы так сильно, как сейчас, - никогда. Мне кажется, это ваше появление так
на нее повлияло.
   - Мое появление? Элен кивнула головой.
   - Ну вот, вы сами видите, - развел я руками, - мне  нужно  исчезнуть.  Но
все-таки, что ей мое присутствие?!
   - Неужели вы еще не понимаете, Виктор, что она влюбилась в вас с  первого
взгляда?
   Я вдруг почувствовал, как что-то мерзкое  подступило  к  горлу.  Мысль  о
такой близости показалась мне подобной мысли о кровосмешении...
   - В таком случае мне нечего колебаться. Я исчезну на четвертой  скорости.
Элен посмотрела на меня презрительно:
   - А вы не очень сострадательны, господин Менда!
   - Но есть сострадание невозможное, мадемуазель Лекэн!
   Какое-то время она оставалась задумчивой, потом вдруг улыбнулась.
   - Какая удивительная у нас встреча, - прошептала она. - С тех пор, как вы
переступили порог нашего дома, мы не можем и десяти слов  произнести,  чтобы
не бросить друг другу в лицо что-нибудь обидное.
   - Правда, наши отношения сразу не очень заладились...
   Мы замолчали. Но Элен оставалась сидеть на месте.  Постепенно  я  стал  с
восхищением смотреть на то, как благородно прямо,  с  каким  аристократизмом
держит  она  голову.  Ото  всего  в  ней  исходило  впечатление  легкости  и
элегантности. У нее было то, чего так не хватает многим и  многим  женщинам:
класс или, если хотите, порода.
   - Так, значит, вы исчезаете? - спросила она.
   - Мне нужно исчезнуть. Несмотря на свои двадцать лет, ваша сестра  совсем
еще девочка... Было бы опасно развивать в ней, тому не препятствуя, подобное
чувство... Пока еще эта так называемая любовь с первого взгляда,  о  которой
вы сказали, всего  лишь  девичья  химера.  Ева  заинтересовалась  мной,  как
интересуются понравившейся книгой...
   - Вы ее не знаете. Уже слишком поздно, Виктор! Я сжал в кулаке песок.
   - Вот на что похожа ее любовь, Элен... - Я разжал кулак.
   Несколько песчинок впечатались в мою ладонь. И вдруг Элен  положила  свою
ладонь на мою - песчинки слегка царапнули ее и мою кожу.  Сердце  мое  вдруг
так переполнилось, что я не  мог  уже  больше  молчать.  То,  что  я  теперь
чувствовал, охватило всего меня.
   Я осторожно взглянул на нее. Ее светло-голубые глаза  смотрели  далеко  в
море.
   - Элен! - окликнул я ее.
   - Да?
   - Это не из-за Евы мне нужно исчезнуть...
   - А?
   - Это из-за вас...
   Только не думайте, что она вздохнула или бросила на меня какой-нибудь там
особенный взгляд. Она подождала мгновение, потом высвободила  свою  руку  из
моей - будто птица слетела с ветки.
   - Вы меня понимаете, Элен?
   - Я не знаю.
   - Вы это прекрасно знаете...
   - Хорошо, допустим, что знаю, и что тогда? Она что, думал  я,  усложняла,
играя, мое и без того затруднительное положение? Или же хотела провести меня
дорогами правды к глубинам своего сердца?..
   - Что тогда? -  ответил  я.  -  Тогда  ничего,  Элен...  Если  бы  я  был
авантюристом, тогда бы я смог вести игру... Но увы,  я  всего  лишь  честный
малый...  Слишком  много  совестливости  и  слишком  мало  наглости,   чтобы
приспосабливаться к нашей эпохе. Вы понимаете, что я хочу сказать?
   - Вывод?
   - Вывод прост: не в наших интересах, ни в моих, ни  в  ваших,  продолжать
то, что начато. Во всяком случае, я не чувствую себя на это способным.
   Она встала:
   - Все будет, как вы того захотите, Виктор... Я только прошу у вас два или
три дня отсрочки - время, которое потребуется вам, чтобы разочаровать Еву..,
по возможности,  половчее.  Нужно  непременно  посеять  разочарование  в  ее
мечтательной душе.., как сеют ядовитые вещества.., чтобы убить.., сорняки...
Вы идете?
   Я пошел за ней. Когда мы сели в машину, я сразу же вспомнил свою  схватку
с ночной искательницей приключений, вспомнил так ярко, как если бы это  было
сейчас. Нет, женщина, снявшая меня на улице, как матрос  в  борделе  снимает
шлюху, не могла быть Элен...
   Или скорее наоборот: Элен не могла быть этой женщиной!

Глава 5

   Ева ждала  нас  на  крыльце.  Глядя  на  ее  коляску,  медвежью  шкуру  и
золотистые волосы, можно было подумать, что она позирует художнику.
   Увидев, что я выхожу из машины, она резко развернулась и быстро  покатила
вглубь дома. А когда мы вошли в холл, подъемник был уже на втором этаже.
   - Зачем эта игра? - спросил я у Элен.
   - Ас ней ничего нельзя угадать. Ей было  тоскливо,  тревожно,  а  теперь,
когда она немного успокоилась, можно и подурачиться. Вполне возможно,  будет
дурачиться до завтра.
   - Ну что ж, посмотрим. Где ее комната?
   - Первая дверь налево от подъемника.
   Я бросился вверх по лестнице, твердо решив сразу же начать разрушительную
работу "разочарователя". Сейчас я быстро выбью из дурехи всю  эту  любовь  с
первого взгляда!
   Я с силой постучал в дверь.
   Ева не ответила. Тогда я сам попытался открыть, но чудачка закрыла  дверь
на задвижку.
   - Ева, откройте сейчас же! Молчание.
   - Предупреждаю, что я сразу покину ваш дом, если  вы  сию  же  минуту  не
откроете. Можете тогда посылать вдогонку!
   Ева решила открыть. Оказывается, она была прямо за дверью,  держала  руку
на задвижке, потому что дверь открылась мгновенно.
   Я вошел в эту девичью обитель. Нежный запах  духов.  Нежно-розовые  обои.
Гармонию завершали пурпурные ковры. Мебель из светлого дерева в стиле  Карла
X. Опаловые безделушки - розовые или белые.
   - Объясниться с вами...
   Я испугался, не больна  ли  она:  лицо  у  нее  было  почти  белое,  губы
обескровились, в отсутствующем взгляде таился какой-то мистический страх.
   Я закрыл дверь. Ева отъехала к самой стене.
   - Я пришел поговорить о ваших манерах, голубка!
   - Вам не стыдно? Что за манеры у вас?!
   - И вы еще смеете считать  себя  воспитанным  человеком?  Вы  знаете,  я,
пожалуй, большего грубияна в жизни не встречала.
   - Извините, но коль вы назвали меня своим другом, я  буду  вести  себя  с
вами как друг и постараюсь помочь вам.
   Мне показалось, Ева хотела сказать мне  в  ответ  что-нибудь  грубое,  но
почему-то смолчала: может, не нашла слова, а может,  из-за  того,  что  едва
сдержала икоту - от волнения она, что ли, у нее возникла?
   - Ева, - начал я, - вы считаете, ваша инвалидность дает вам многие права,
в то время как на самом деле она дает  тем,  кто  заботится  о  вас,  многие
обязанности! Вместо того, чтобы жить в вашем положении,  пусть  и  не  очень
легком, мужественно, вы избираете самый легкий путь: горечь.
   - А что я по-вашему, должна делать? Просить милостыню? Сидеть  где-нибудь
на перекрестке с протянутой рукой? Вы этого от меня хотите?
   - Замолчите! И попробуйте понять: забыть о том, что вы не можете  ходить,
ненависть к ходящим  вам  не  поможет!  Если  вы  не  изживете  в  себе  эту
ненависть, то ни вы сами, ни они не забудут о вашем положении ни на минуту!
   - Это проповедь?
   Она была просто отвратительна в своем  стремлении  показаться  наглой.  Я
ударил ее по щеке. Впервые в жизни я поднял руку на женщину. Никогда  бы  не
мог поверить, что способен на это.
   Я ударил ее, как можно ударить грязную шлюху, которая вяжется к вам  так,
что выводит из себя. Уже только потом я понял,  что  рука-то  моя  была  как
свинцовая. Я был  очень  огорчен  своей  несдержанностью.  Мне  стыдно  было
посмотреть Еве в глаза. Я нервно  схватился  за  ручку  двери.  Глаза  будто
туманом застлало.
   - Виктор! - крикнула она.
   Я повернулся к ней. Ее правая щека пылала. И все же на лице у  нее  сияла
улыбка, а глаза были снова зеленее воды в бассейне.
   - Подойдите! - позвала она меня рукой.
   Я повиновался. Мне показалось, что она может сейчас расцарапать  мне  все
лицо. Я уже предчувствовал, как больно могут впиться в него ее ногти. А  она
обхватила мою голову руками и, притянув к ее к себе, с силой впилась  в  мой
рот своим. У нас даже зубы заскрежетали, и я сразу же  почувствовал  во  рту
горький вкус крови - Ева прокусила мне верхнюю губу. Я попробовал отступить,
но она так сильно прижала меня к себе, что я не мог высвободиться -  я  ведь
был наклонен. Я почувствовал, как ее  горячее  дыхание  буквально  входит  в
меня.  Теперь  она  уже  целовала  меня  совсем  исступленно...  Сначала   я
противился  этому  слиянию,  еще  недавно  показавшемуся   бы   мне   просто
чудовищным, но вскоре забыл о том, что представляла из себя эта женщина... И
уже сам стал целовать ее с не меньшей страстью.
   Когда я в конце концов высвободился, голова у меня шла кругом. Я приложил
к губе платок.
   Полузакрыв глаза, она наблюдала за каждым моим движением.
   - Когда вы ударили меня, Виктор, - заговорила она, - вы обошлись со мной,
как с нормальным человеком, согласно вашим обычным принципам... И,  поэтому,
простите меня, если  какое-то  время  я  вела  себя  как  совсем  нормальный
человек...
   Когда губы перестали кровоточить, я повернул ручку.
   - Я пойду.
   Она не возражала.
   За ужином Ева была очень весела и разговорчива. Она вела себя так,  будто
выпила: вскрикивала, бурно жестикулировала,  начинала  смеяться  без  всякой
причины. По-прежнему, видно, была не в себе от нашего поцелуя. Теперь я  уже
точно не мог никуда выйти. Я боялся, что она все расскажет Элен, и готов был
что угодно сделать, лишь бы только Элен не узнала о том, что произошло у нас
с  Евой.  Бывают  в  жизни  минуты,  которые  хочется  безжалостно  из   нее
вычеркнуть. Боже, как я ненавидел теперь те мгновения!
   После ужина мы присели подышать воздухом в патио. Ева внезапно  замолчала
и застыла. Похоже, у нее  опять  начинался  кризис.  Элен  предложила  пойти
спать. И мы ухватились  за  эту  возможность  спрятаться  от  надвигавшегося
наваждения.

***

   Конечно же, мне не спалось.
   Я пробовал читать полицейский роман, который дала мне Ева, но  все  время
замечал, что ничего в нем не понимаю. Подошел к окну, выкурил сигарету...  В
комнате было невероятно душно, и я решил выйти во двор подышать воздухом.
   Я тихо  спускался  по  лестнице.  Прошло  уже  несколько  часов,  как  мы
разошлись по комнатам. Из патио я вышел за дом. Босые ноги  приятно  холодил
песок. На мне только и были  что  пижамные  брюки.  Я  всей  грудью  вдохнул
воздух, с наслаждением потянулся - и вздрогнул:  мне  послышалось,  в  патио
кто-то был.
   Сразу я было подумал, что это кошка,  но,  присмотревшись,  заметил,  что
кто-то крадется вдоль .стены, избегая лунного света. И  крадется  в  сторону
гаража!
   Я затаился, спрятавшись за  деревом.  Вскоре  из  патио,  держась  стены,
выскользнула Элен. У меня сердце замерло. Даже в глазах потемнело и едва  не
подкосились ноги.
   - Элен, - вышел я ей навстречу. Она вздрогнула, потом  перевела  дыхание,
вздохнула:
   - Как вы меня напугали!
   - Куда вы собрались?
   В отличие от меня она была одета. На ней была широкая провансальская юбка
и легкий пуловер.
   - На прогулку, - ответила она.
   - Вы ведь говорили, что никуда не выходите ночью?
   - Да, не выхожу, но сегодня что-то не спится...
   - Тогда, теперь вам только и остается сесть в  машину  и  снять  у  пляжа
какого-нибудь типа.
   Клянусь вам, я даже в темноте увидел, как у нее выступила вперед  челюсть
и загорелись глаза.
   - Вы что, Виктор, с ума сошли?
   - Спрашиваете! Немудрено помешаться в уме, когда  открываешь,  что  такая
девушка, как вы, на самом деле всего лишь шлюха!
   Элен отвесила мне пощечину не хуже той, которой я вознаградил ее  сестру.
Она сделала это так быстро, что я даже не успел увернуться. Левая  щека  моя
сильно горела, и это сразу же меня успокоило.
   - Кто вам дал право оскорблять меня? - задыхалась она, -  Что  у  вас  за
слова - "снять"?! Как вам могла придти в голову подобная чушь?! Откуда такая
наглость?!
   Я перевел дух. Мысли путались у меня в голове.
   - Послушайте, Элен, я солгал вам, что был сбит вашей машиной...
   - Я подозревала об этом.
   - Почему? - удивился я.
   - Я аккуратная женщина, Виктор, всегда закрываю гараж на ключ и  уверена,
что никто не мог взять ночью мою машину!
   Тут я и понял, что ошибался в своих подозрениях. Если бы  Элен  была  той
самой ночной авантюристкой, она бы не  стала  отвергать  мое  предложение  о
похитителе, а наоборот, изо всех сил поддержала бы его.
   - Вы не дали мне закончить, Элен, - начал было  я,  но  заметил,  что  на
втором этаже в одном из окон зажегся свет.
   - Это Ева, - прошептала Элен. - Только бы она не услышала нас...
   Она увела меня за руку подальше от света, к  деревьям.  Там  мы  сели  на
песок, усыпанный еловыми иголками. Мы  долго  сидели  молча  и  смотрели  на
светящееся окно. Наконец свет в нем погас, и мы снова заговорили.
   - Вы сказали... - начала Элен.
   - Да... Той самой ночью ваша машина все-таки вышла из гаража, несмотря на
всю вашу аккуратность... Только.., только она не сбила меня, Элен...  Другое
произошло...
   - Что - другое?
   Боже, как трудно мне было сказать ей  правду!  Я  терял  под  ее  светлым
взглядом дар речи.
   - Что с вами случилось, Виктор?
   - Я гулял. Машина остановилась возле меня... В ней,  я  уже  вам  сказал,
была женщина, но лицо ее я не смог рассмотреть... Она предложила мне сесть к
ней в машину... Вы.., вы понимаете?..
   Я замолчал. Она опустила голову.
   - И вы..,  сели?  -  спросила  она  у  меня  каким-то  странным  голосом.
Некоторое время я колебался.
   - Да, - ответил я наконец.
   Я  боялся,  что  она  будет  настаивать,   вынудить   меня   рассказывать
подробности, но она обхватила голову  руками,  и  я  почувствовал,  что  она
плачет.
   Я погладил ее волосы.
   - Элен...
   - Так вы для этого пришли в наш дом? Надеялись отыскать эту девицу?
   - Да, Элен, но я хотел отыскать ее лишь затем,  чтобы  посмотреть,  какая
она в обычной жизни. Я думал, что это душевнобольная. Впрочем,  я  и  теперь
так думаю...
   - А если бы этой женщиной была я, что бы вы сделали?
   - Не знаю... Мне кажется, я оскорбил бы вас, устроил бы скандал!
   - Значит, недавно вы подумали... Элен не могла продолжать.  Она  не  была
возмущена, ее охватило отчаяние.
   - Представьте себя  на  моем  месте,  Элен...  Когда  я  увидел,  как  вы
крадетесь вдоль стены и направляетесь в сторону гаража...
   - Да, да, конечно...
   - И раньше еще об этом подумал, раз уж мы так откровенны, - когда  сел  к
вам вчера возле пляжа в машину...
   - Так вы поэтому поднялись сейчас? Чтобы подстеречь меня?
   - Упаси Боже? Просто, как и вам, мне не спится... Такая ночь...
   Я положил руку ей на плечо и привлек ее к себе, совсем не подумав о  том,
что грудь моя была голая. Коснувшись ее щекой, Элен вздрогнула и отпрянула.
   - Элен... Я хотел вам сказать...
   - Нет, молчите...
   - Элен... Я вас люблю!.. Совсем недавно, когда вы крались вдоль  стены  и
мне показалось, что вы действительно  душевнобольная,  у  меня  потемнело  в
глазах... Я чуть сознание не потерял...
   Она прислонилась к дереву. Я уже не видел ее лица. Я стал  перед  ней  на
колени и положил свои руки ей на плечи. Она не противилась, лишь задрожала.
   - Элен...
   Я наклонился над ней. Я нашел ее губы и привлек к себе. Тогда она  обвила
меня руками, и мы упали в песок, как два зверя, опьяненных желанием.

Глава 6

   Я лежал, вытянувшись на песке, и смотрел в  звездное  небо.  Голова  Элен
лежала на моем животе, руки ее обнимали меня.
   - Вот что еще больше усилило твои сомнения по поводу моей ночной жизни, -
вздохнула она.
   - Нет, Элен...
   Мог ли я ей сказать, что, наоборот, отдавшись мне,  она  представила  мне
обратные доказательства? В нашей близости не было ничего общего с тем низким
совокуплением. Элен отдалась мне, как отдается совсем целомудренная девушка:
спокойно, всем своим телом, конечно, но прежде всего - душой без остатка.
   Я погладил ей волосы и повторил:
   - Нет, Элен, теперь я точно знаю, что это была не ты...
   Не могу сказать вам,  как  долго  лежали  мы  так,  наслаждаясь  душевной
близостью больше, чем недавней телесной.
   - Элен...
   - Что?
   - Ты меня любишь?
   Когда мужчина задает в подобных  обстоятельствах  такой  вопрос  женщине,
можете быть уверены, что в девяти случаях из десяти она скажет что-то долгое
и невнятное.
   Элен сказала лишь "да". Но она очень ясно произнесла это короткое слово.
   Послышался шум поезда - рядом пролегала железная дорога. . -  Может,  нам
нужно уже возвращаться? - спросил я.
   - Пожалуй, ты прав...
   Когда мы встали, я снова обнял ее и поцеловал.  Одежда  у  нее  была  вся
мокрая и в песке. Я почувствовал ее горячее, дрожащее тело и опять  едва  не
потерял голову, но она отстранилась от меня.
   - Пойдем, - сказала она, взяла меня за руку и повела.
   Подул легкий морской ветер - о, сейчас он особенно был приятен нам!
   Прежде чем войти в дом, я остановил ее и хотел привлечь к  себе,  но  она
лишь позволила задержаться.
   - Элен, я хотел бы сказать тебе что-то...
   - Я тоже, Виктор...
   - Говори же! Нет, сначала ты...
   - Элен, я никогда не был так счастлив, как сейчас. Ну,  а  теперь  говори
ты.
   - Я хотела сказать тебе то же самое, Виктор.
   Мы вошли в холл. Было темно, особенно после улицы, и Элен включила  свет.
Мы окаменели: возле лестницы сидела в своей коляске Ева. Она так пронизывала
нас взглядом, что я сразу же почувствовал: ни одна деталь в нашем облике  не
ускользнула от ее внимания - ни еловые иголки в волосах на моей голой груди,
ни помятая одежда сестры, ни песок в наших волосах... А главное, она  видела
наши взгляды - взгляды поверженных любовью людей...
   Элен все-таки выдержала ее взгляд. Ева первой отвела глаза.
   Некоторое время она колебалась,  потом,  резко  заманеврировав  колесами,
въехала в свой подъемник.
   Она медленно поднималась, и мы смотрели ей вслед. А Ева  переводила  свои
холодные глаза с Элен на меня, с меня на Элен. Наконец нам стали видны  лишь
ее бледные мертвые ноги и вскоре она исчезла.
   Элен прикрыла рукой глаза.
   - Это ужасно, - пробормотала она.
   И мне, признаюсь вам, было не очень весело. И без предвечернего поцелуя с
Евой ситуация была слишком деликатной, а с ним уже и вовсе казалась ужасной,
даже безвыходной.
   - Что мы будем делать? - вздохнув, спросила Элен.
   - Пойдем спать, а завтра увидим...
   - Понимаешь...
   - Что?
   - Я боюсь, Виктор.
   - Чего?
   - Чтобы она не наделала глупостей. С ее темпераментом!..  Я...  Я  ожидаю
самого худшего!
   Выплачется и уснет. А завтра попробуем ей все объяснить.
   - Объяснить что?
   - Ну, что мы любим друг друга!
   - Ты думаешь, она еще в этом сомневается?
   - Нет, конечно. Я хотел сказать, мы объясним ей, что это  нормально,  что
ты любишь мужчину и что она должна это понять и принять.
   Элен, казалось, была в полной растерянности. Напрасно  я  успокаивал  ее,
ничего не помогало.
   - Она никогда не примет эту идею!
   - Не говори глупостей.
   Она в отчаян