клубе и  все  понял.  А  когда  она,
уверенная  в  себе,  не  подозревая  опасности,  пошла  с  ним  в  беседку
консульского сада, удушил ее. Я же, - медленно  продолжал  Клос,  -  после
того как Витте одолжил мне деньги, был убежден, что именно он тот человек,
которого необходимо оградить от подозрений.  Если  бы  я  раньше  знал,  -
заключил  Клос,  -   что   князь   Мжаванадзе   является   шефом   здешней
разведывательной сети англичан, то...
   - И если бы ты из кафе Росе возвратился в номер своей гостиницы, а не в
консульство... - вставил шеф, посмотрев на часы. -  Сейчас  ты  поедешь  к
князю Мжаванадзе. На всякий случай я отвезу тебя на своей машине.
   - К князю? В такой поздний час? - удивился Клос.
   - Князь ждет тебя, - ответил шеф.
   Автомашина остановилась перед виллой в псевдовосточном  стиле,  которая
показалась Клосу знакомой. Освещенные окна на  верхнем  этаже  говорили  о
том, что хозяин виллы еще не спи!.
   - Я заеду за тобой примерно через час, у меня есть еще некоторые  дела,
- сказал шеф. - Раньше не выходи, жди моего приезда.
   - А консул? - спросил Клос. - Я должен его успокоить, чтобы  совесть  у
него была чиста перед фюрером.
   - Успеешь это сделать завтра.
   - Завтра я хотел заняться советником Витте.
   - Об этом не беспокойся. Витте я займусь сам! - решительно сказал  шеф.
- Он убил Росе, - добавил он, как бы объясняя этим свое решение.


   Двери виллы открыл Пауль.
   - Князь вас ожидает, - сказал он, как будто ничего не произошло. Голова
его была перевязана, и сквозь бинты проступало красное пятно.
   Мжаванадзе стоял в дверях своего кабинета в накинутом на плечи  цветном
халате, из которого выглядывала белоснежная рубашка.  Он  молча  пропустил
Клоса вперед, жестом указав на глубокое кресло  под  большим  невключенным
торшером. Князь тщательно закрыл за  собой  двери,  налил  два  бокала  из
стоящей на столе бутылки и только тогда сел в кресло напротив Клоса.
   - Прошу вас, господин Клос. Я даже не предполагал,  что  мы  так  скоро
встретимся.
   - Простите, князь, что время оказалось не столь подходящим для  визита,
- ответил Клос.
   - Это я должен извиниться за столь неприятный инцидент, господин  Клос,
- продолжал князь. - Я очень рад, что вы остались живы.
   - Если бы вы знали, как я рад!
   Оба рассмеялись, понимая друг друга.
   - Нас обоих подвели нервы, - продолжал Мжаванадзе.
   - Да, - подтвердил Клос, - я едва не поплатился жизнью за свою  ошибку.
И был на волосок от смерти, когда  ваш  Пауль  пригвоздил  меня  к  стене.
Подозревая меня, вы, князь,  также  совершили  ошибку.  Я  же  решил,  что
советник Витте ваш человек, и поэтому намеревался его охранять...
   - Когда вы приехали в Стамбул и я получил вот это, - князь  положил  на
стол пачку фотографий, на которых  был  запечатлен  Клос  на  стамбульском
Главном вокзале, - мне известна была только первая  часть  вашей  роли.  Я
предполагал, что вы не тот человек, за  которого  себя  выдаете.  -  Князь
усмехнулся: - Откуда я мог знать,  что  вы,  господин  Клос,  намеревались
обезопасить моего агента, действующего в немецком консульстве?!
   - У нас с вами, князь, ничья, - заметил Клос.  -  Все  свои  подозрения
относительно фрау  фон  Тильден  беру  обратно.  Полагаю,  что  английским
агентом, действующим в немецком консульстве, для  Берлина  будет  советник
Витте. Но вашему, князь, настоящему агенту, фрау фон  Тильден,  необходимо
на  какое-то  время  прекратить  свою  деятельность.  Надо   дать   понять
контрразведке  в  Берлине,   что   исчезновение   Витте   означает   конец
деятельности английской агентуры в немецком консульстве в Стамбуле.
   - Разумеется. Однако вас, господин Клос,  не  удивляет,  откуда  я  так
быстро узнал о беседе с Гранделем, во  время  которой  вы  высказали  свое
подозрение относительно фрау фон Тильден? - спросил князь улыбаясь.
   - Видимо, она подслушивала.
   - Она? Нет. Жаль, что уже так поздно, но все же  попробуем,  -  ответил
князь.
   Он подошел к выключателю, повернул его. Зажглась большая  электрическая
лампа  торшера,  возле  которого  сидел  Клос.  Одновременно  он   услышал
необычные звуки: какие-то скрипы, шарканье ног, тяжелые вздохи человека.
   - Господин консул нервничает, не может уснуть, и  все  это  из-за  вас,
господин Клос, - заметил князь. А потом торжествующим тоном добавил:  -  В
консульстве вмонтировано одиннадцать микрофонов, три - в кабинете консула.
Теперь вам понятно?
   - Когда вы успели сделать все это?
   - О, это было еще до войны. В этом районе тогда  устанавливали  газовое
оборудование. Все было так просто... Правда, это устройство имеет  и  свои
недостатки, - продолжал князь, - ибо консул  Грандель  не  имеет  привычки
читать вслух свои совершенно  секретные  документы.  Тогда  мы  используем
нашего агента фрау фон Тильден.
   - Ваше оборудование, князь, имеет еще один недостаток, - уточнил  Клос.
- Из-за него я едва не сломал себе ногу. Если  вы  не  прикажете  закопать
провод в своем саду,  его  может  обнаружить  даже  глуповатый  гитлеровец
Петерс.
   Только теперь Клос понял, почему вилла князя показалась  ему  знакомой:
мимо нее он дважды  проходил  сегодняшней  ночью.  Это  было  единственное
здание в восточном стиле на правой стороне  улицы,  около  стоянки  такси.
Только запущенный сад отделял его от виллы консульства.
   - Вы ликвидируете советника Витте? - вдруг спросил Клоса князь.
   - А вы что-нибудь имеете против этого? - ответил Клос.
   - Нет. Просто предлагаю небольшую сделку. Вы оставляете в  покое  моего
агента фрау фон Тильден, а взамен мы передаем полное  досье  на  советника
Витте. Ваши шефы  в  Берлине,  получив  подробные  материалы,  будут  вами
довольны. Я не спрашиваю вас, господин Клос, кем  вы  являетесь  на  самом
деле. Я хочу только иметь гарантию, что фрау фон Тильден...
   - Дорогой князь, - заметил Клос, - человек, который привез меня к вам в
своей машине, а перед этим предупредил вас о  моем  визите,  знает  о  вас
столько, что...
   Князь Мжаванадзе не дал ему закончить:
   - Вы  забыли,  господин  Клос,  что  здесь  вы  одни.  -  Князь  громко
рассмеялся,  потом  приподнял  бокал  и  произнес:  -  Выпьем  за   успехи
союзников!
   Выпили. Князь подошел к окну, посмотрел  на  ясное,  безоблачное  небо.
Занималось тихое, солнечное утро.
   - Вы, господин Клос,  еще  долго  задержитесь  в  Стамбуле?  -  спросил
Мжаванадзе.
   - Да, видимо, еще несколько дней, хотя моя миссия уже почти  закончена.
Правда, я должен еще купить килограмм настоящего кофе для штандартенфюрера
Рейсмана, а может быть, я куплю ему целых два килограмма...



ДВОЙНОЙ НЕЛЬСОН

   Клос открыл окно. Дым  ворвался  в  купе  вагона,  занавеска  от  ветра
взметнулась вверх, лежавшие на столике газеты и сигареты слетели  на  пол.
Плотная пелена дыма закрыла все вокруг, и  Клос  не  видел  ничего,  кроме
сигнальных огней да неясных контуров каких-то строений.
   Он посмотрел на  девушку,  сидевшую  напротив.  В  скромном  коричневом
платье  она  выглядела  значительно  элегантнее,  чем  в   мундире.   Клос
почувствовал на себе ее пристальный взгляд и  подумал,  что  допустил  уже
вторую ошибку за те два часа, что  провел  вместе  с  ней  в  купе  вагона
скорого поезда, следующего из Берлина через Познань, Варшаву  и  далее  на
Люблин и Львов, пересекая с севера на юг оккупированную Польшу.
   Первую ошибку Клос совершил буквально через две минуты после того,  как
поезд отошел от Берлинского вокзала. Он стоял перед окном и  вдруг  увидел
лучи  прожекторов,  перекрещивающиеся  в  небе,  а  потом  услышал  грохот
взорвавшихся бомб. Поезд тронулся, стремясь быстрее вырваться из огненного
кольца. Клос упивался этим зрелищем,  на  мгновение  забыв  о  присутствии
девушки, которая внимательно наблюдала за выражением его лица.
   Заметила ли она его радость? Неужели ей удалось то, что не удавалось до
этого никому, - застать врасплох Ганса Клоса, когда он,  расслабившись  на
миг, потерял над собою контроль? А ведь он всегда, в любой ситуации владел
собой, ни на минуту не забывая, кто он. Она ничего не сказала, но... Ганна
Бесель - небезопасный противник.  Она  не  просто  миловидная  девушка,  с
которой приятно путешествовать в одном купе, а офицер  немецкой  разведки.
Она его враг, хитрый и опытный, может быть, даже один из наиболее  опасных
противников, с которым ему, Клосу, приходилось до этого встречаться.
   Ганна Бесель сидела непринужденно и  курила,  мастерски  пуская  кольца
ароматного дыма.
   - Тебе душно, Ганс? - спросила она Клоса. - Если хочешь, можешь открыть
окно.
   - Нет, благодарю тебя... Послушай, Ганна...
   - Снова! - с досадой прервала она Клоса. - Ты забываешь, что  я  теперь
не Ганна, а Ева.
   "Входит в роль", - подумал Клос и вспомнил о настоящей Еве,  замученной
в берлинском гестапо. Той, настоящей Евы он  почти  не  знал  -  видел  ее
однажды в коридоре военного министерства в Берлине и не  предполагал,  что
она... Он понял это  позднее,  когда  увидел  ее  вечером  около  портрета
Фридриха Великого, висящего в  коридоре,  недалеко  от  двери,  ведущей  в
интендантство, где господствовал полковник  Люфт.  Ева  Фромм  работала  у
Люфта  секретаршей  по  рекомендации  СД  и  была  допущена  к   секретным
документам. Маленькая, неприметная, ничего собой  не  представляющая,  она
сидела часами, склонясь над пишущей машинкой, не поднимая глаз даже тогда,
когда кто-то входил в приемную полковника Люфта. Клос даже  не  помнил  ее
лица...
   В тот вечер он засиделся допоздна над  составлением  каких-то  списков.
Закончив работу, Клос приоткрыл дверь,  ведущую  в  коридор,  увидел  Еву,
стоящую около портрета... Спустившись через несколько минут  вниз,  увидел
ее снова. Двое верзил, обязанности которых он хорошо знал, держали Еву под
руки.  Когда  они  грубо  вталкивали  ее  в  машину,  она  была   бледная,
перепуганная насмерть. Невдалеке  стояла  другая  машина.  Около  водителя
сидела молодая женщина в мундире. Клос не знал тогда,  что  ее  имя  Ганна
Бесель.
   О дальнейшей судьбе Евы он узнал только через два дня. Будучи вызванным
к полковнику Лангнеру, одному  из  заместителей  адмирала  Канариса,  Клос
застал в его кабинете Ганну Бесель и  капитана  Больдта,  которого  хорошо
знал по совместной работе в отделе "Восток" абвера.
   - Это капитан Клос, - сказал Лангнер, обращаясь к Ганне  Бесель.  -  Он
один из наших наиболее способных офицеров. Поэтому я выделил  его  в  ваше
распоряжение, майор, на время этой весьма сложной операции.
   Клос молчал. Он знал, что прусские офицеры, а Лангнер был пруссаком, не
любят, когда  подчиненные  задают  им  вопросы.  Они  должны  уметь  молча
слушать, что им говорят, время от времени напоминая о своем присутствии  и
беспрекословном повиновении коротким и звучным: "Так точно".
   - Вы, господин Клос, работали в Польше и поэтому снова отправитесь туда
же, - продолжал Лангнер. Кратко и точно он изложил суть дела:  -  Два  дня
назад была арестована Ева Фромм, за которой велось длительное  наблюдение.
Будучи немкой и, кроме того, дочерью офицера, она работала на  иностранную
разведку. - Лангнер не пытался скрыть своего возмущения: - Переписывая  на
машинке секретные документы, она закладывала лишний экземпляр и  оставляла
его в тайнике, устроенном за портретом Фридриха Великого! Однако ее допрос
не дал желаемых результатов  -  Ева  Фромм  не  призналась,  на  кого  она
работала и кто пользовался тайником. Не призналась, - повторил  полковник,
а Клос в это  время  подумал,  что  надо  обладать  поистине  неиссякаемым
мужеством и бесстрашием, чтобы пройти через все муки ада  и...  ничего  не
выдать. - Она показала, что встретила неизвестного мужчину, который дал ей
инструкции и деньги. Потом она уже больше никогда его не видела. Время  от
времени в тайнике за портретом она находила для  себя  очередное  задание.
Это явная ложь, -  бросил  оберет,  -  но,  к  сожалению,  Ева  Фромм  уже
действительно больше ничего не скажет. С нею слишком жестоко  обошлись  на
допросе. - Снова на лице Лангнера появилось пренебрежительное выражение. -
Видимо, вы понимаете, что все это значит, - медленно промолвил он. - Кроме
того, неизвестно, кто из сотрудников военного  министерства  мог  знать  о
тайнике за портретом.
   Клос попросил разрешения закурить. Это было единственное,  что  он  мог
себе позволить.
   - Итак, - продолжал Лангнер, - Ева Фромм в день ареста оставалась  одна
в кабинете полковника. Люфта для выполнения срочного задания. Ее  шеф  был
так неосторожен, скажем прямо, слишком доверчив, - подчеркнул полковник. -
Он так доверял своей секретарше, что даже  не  закрывал  сейф.  Ева  Фромм
имела  возможность  заснять   на   микропленку   секретные   схемы   наших
оборонительных укреплений на Западном фронте.
   В кабинете воцарилась тишина. Больдт равнодушно смотрел в пространство,
Ганна Бесель демонстративно  рассматривала  Клоса,  отчего  капитану  было
как-то неловко.
   - Этот микрофильм, - полковник повысил голос, - видимо, находится уже у
агента иностранной разведки,  ибо  наши  люди  сразу  после  ареста  Фромм
вскрыли тайник, но там уже ничего не было.
   В кабинете снова стало тихо. Клос не знал, на кого работала  Ева  -  на
американцев, на англичан или на русских, но он думал сейчас о ней,  как  о
солдате, погибшем в бою.
   - И вот в связи с этим делом, - продолжал Лантнер,  -  майор  Бесель  и
капитан Клос должны будут выехать в Польшу, Там, в генерал-губернаторстве,
есть небольшое  местечко  Лиско-Здруй,  где  размещается  дом  отдыха  для
офицеров. Мы  предполагаем  и  даже  уверены,  что  в  ближайшее  время  в
Лиско-Здруе появится агент противника, полковник Конрад, и  что  цель  его
приезда - встреча  со  связным  их  разведки  в  Берлине,  который  должен
доставить микрофильм с планами укреплений на нашем Западном фронте.
   "Откуда это вам известно?" - хотел  спросить  Клос,  но  промолчал.  Он
понимал, что на этот вопрос ему не ответят.
   -  Мы  располагаем  точной  информацией,  -  продолжал  Лангнер.  -   В
Лиско-Здруе уже более  пятнадцати  лет  работает  наш  агент.  Он  отлично
законспирирован, член польской подпольной сети. Его имя Плюш.  Прошу  вас,
господин Клос, запомнить это имя - Плюш.
   - Так точно, - отозвался Клос и добавил: - Понимаю,  мы  должны  убрать
Конрада и его агентурную сеть, -  прекрасно  понимая,  что  он  едет  туда
совсем  не  за  этим.  Клос  продемонстрировал  перед   Лангнером   полное
отсутствие  сообразительности,  которое  так  ценят  в  своих  подчиненных
прусские офицеры.
   -  Вы  же,  господин  Клос,  работаете   не   в   гестапо!   -   бросил
пренебрежительно Лангнер. - Майор Бесель будет играть  роль  Евы  Фромм  и
послезавтра выедет в Лиско-Здруй, чтобы вручить Конраду  пленку  с  нашими
оборонительными укреплениями. Вот этот микрофильм. -  Лангнер  бросил,  на
стол катушку с микропленкой. - Вы, господин  Клос,  будете  действовать  в
роли офицера безопасности. По приезде установите контакт с  нашим  агентом
Плюшем и обеспечьте успешное  возвращение  Конрада  в  Англию.  -  Лангнер
громко рассмеялся: - Наконец-то они будут иметь планы наших оборонительных
укреплений! Вы понимаете,  конечно,  господин  Клос,  что  передача  этого
микрофильма   английской   разведке   осуществляется   для   дезинформации
противника, - уточнил Лангнер, явно недооценивая  сообразительность  своих
офицеров.
   Операция была хорошо продумана, должен был признать Клос,  и,  когда  в
кабинете снова воцарилась тишина, он рискнул задать вопрос:
   - А если появится их настоящий связной из Берлина и предупредит Конрада
об аресте Евы Фромм?..
   - Вот именно  в  этом-то  все  и  дело,  -  ответил  Лангнер.  -  Тогда
необходимо его убрать прежде, чем он встретится с Конрадом, и во чтобы  то
ни стало изъять у  него  настоящий  микрофильм  с  планами  оборонительных
сооружений. И ваша задача, Клос, не  допустить,  чтобы  он  попал  в  руки
врагов. От этого зависит успех всей нашей операции и  безопасность  майора
Ганны Бесель.
   Клос хорошо понимал, что Ганна Бесель там, в польской разведке,  должна
будет играть ту же роль, что и он, Ганс Клос, в абвере, поэтому он  обязан
помешать ей, но так, чтобы на него не пало и тени подозрения...
   - О чем так задумался, Ганс? - неожиданно услышал он голос Ганны.
   -  Поездка  через  территорию  генерал-губернаторства  небезопасна,   -
ответил Ганс первое, что пришло ему на ум.
   - Ты боишься? - удивилась Ганна.
   Клос промолчал. Ганна Бесель продолжала играть и, как показалось Клосу,
пыталась его на что-то спровоцировать.
   "Может быть, она меня в чем-то подозревает? - подумал Клос. - А  может,
подозрение возникло в Берлине?" Вот уж несколько часов Клос  искал  ответы
на эти вопросы. Он знал, что игра, которую он ведет, небезопасна, но  пока
не видел причин для  того,  чтобы  поддаваться  панике;  человек,  который
теряет  самообладание,  как  правило,  допускает  ошибки  и   чаще   всего
проваливается...
   - Это увлекательная игра, - услышал он голос Ганны. -  Ты  знаешь,  что
особенно меня занимает? Это то, что  я,  женщина,  приношу  больше  пользы
здесь, чем многие мужчины на фронте, а вместе с тем вся моя жизнь -  риск,
а я не чувствую страха, даже когда удваиваю ставку. Все  оплатится  жизнью
сполна!
   "Провинциальная Мата Хари", - подумал  Клос  с  презрением.  Он  хорошо
знал, как дорого расплачиваются  за  такую  игру,  и  ежедневно  проклинал
мундир, который вынужден носить, и свою работу в этой проклятой войне.
   - Ты любишь соперничать с мужчинами? - спросил. Клос,  лишь  бы  что-то
сказать Ганне.
   - Конечно. С удовольствием, например, с тобой, - ответила Ганна Бесель.
   - Да, но мы с тобой - на одной стороне, - возразил Клос, едва сдерживая
волнение. - Давно ты работаешь в разведке? - уже спокойно спросил он.
   - Такие вопросы задавать не следовало бы, но я могу  тебе  ответить:  с
тридцать восьмого. - Она громко рассмеялась: - Уверена,  что  больше,  чем
ты. В тридцать восьмом приехала в Германию. Я немка из Аргентины, оттуда и
мое знание языков...
   - Ну и как, пригодились?
   - Конечно. У меня исключительные способности к иностранным языкам,  мой
дорогой Ганс. Я владею даже польским.
   Клос подумал,  что  без  знания  польского  языка  ей  трудно  было  бы
выполнить задание Лангнера. Вместе с тем  это  обстоятельство  значительно
усложняет его задачу. В обстановке  подпольной  борьбы  с  оккупантами  он
должен будет найти путь, ведущий к английскому агенту Конраду, обезвредить
немецкого агента Плюша - и  сделать  это  быстро,  чтобы  разрушить  планы
абвера...
   Поезд замедлил ход. Клос отодвинул занавеску  и  вместо  города  увидел
нагромождение развалин, освещенных луной. Он прильнул к окну, чтобы  Ганна
не могла видеть его лица, так как не был уверен в том, что его  не  выдаст
неосторожное движение губ и выражение лица..."
   - Что это? - спросила Ганна Бесель.
   - Варшава.
   - Ах да! - воскликнула майор Бесель. - Это же  бывшая  столица  Польши,
которая теперь навсегда останется германской провинцией. Как  ты  думаешь,
Ганс, долго ли мы простоим здесь?
   - Надеюсь, что нет, - ответил Клос, и на этот раз совершенно искренне.


   На вокзале у Клоса  предстояла  встреча.  И  здесь  он  опять  допустил
ошибку... Впрочем, через несколько минут допустил еще  одну  -  недооценил
сообразительность и бдительность "провинциальной Мата Хари".
   Матей должен был ожидать его на перроне. Клос  послал  ему  из  Берлина
открытку, в  которой  заранее  условленным  кодом  сообщил  дату  и  время
прибытия поезда в Варшаву. Однако перрон, к сожалению, был  пуст.  Но  все
обошлось благополучно: буквально тут же появился Матей в черном  пальто  и
такой же шляпе.
   Клос держал во рту незажженную сигарету, и Матей очень услужливо,  даже
слишком услужливо, подскочил к нему и протянул зажигалку.  Они  нахо