м,  разнообразным арсеналом
быстродействующих снадобий,  с помощью которых можно оказывать то  или
иное  воздействие  на  различные  стороны  и  даже оттенки психической
деятельности человека.
     Специальная фармакология  - это наука о таких средствах,  которые
помогают обработке человека -  или  ослабляют  его  волю,  делают  его
податливым и послушным,  или возбуждают его,  делают болтливым,  легко
опьяняющимся и приходящим в такое состояние, когда он совсем перестает
владеть собой.
     В брошюре  перечислялись  препараты,   действующие   на   нейроны
головного  мозга - с описанием,  с какой целью их надо употреблять и в
какой дозировке.  Я узнал,  как действуют гарденаловые и  пентоталовые
препараты и стимуляторы, изобретенные после войны.
     Даню раньше меня закончил штудирование брошюры.
     - Здесь все-таки мало говорится о средствах,  которые развязывают
язык, - сказал он.
     - Об амиталовой соде говорится довольно подробно, - возразил я. -
С ее помощью развязывают языки у больных и у подследственных.
     - Амиталовые препараты угнетают психику, вызывают депрессию вроде
препарата "джокер",  его использовали во время войны на Тихом  океане,
чтобы  заставлять пленных японцев давать показания.  А нам нужны такие
средства,  которые будут действовать как холинергические  стимуляторы,
поднимать  тонус человека и в то же время будут заставлять его активно
выбалтывать все, что он знает.
     Я вспомнил,   как   подействовала   на   Бана   смесь  кокаина  с
бурбон-виски.
     - Попробуй изобрести что-нибудь. Командор похвалит тебя.
     Даню рассмеялся.
     - Надо  будет  вообще  попрактиковаться,  испробовать на деле все
снадобья.
     Он позвонил  Вильме  и  назначил ей встречу,  но не пошел на нее.
Вечером позвонила Вильма и спросила,  где  Даню.  Оказывается,  он  не
пришел в кафе, она прождала его полтора часа.
     Даню не было четыре дня.  Он явился поздно ночью со  ссадинами  и
синяками на лице и сильно прихрамывал. Он объяснил, что ему предложили
за хороший гонорар поехать  в  соседний  город  и  принять  участие  в
футбольном  матче  между двумя командами иностранцев.  Игра была очень
жестокая, и особенно досталось Даню, игравшему центрфорварда.
     Через несколько  дней  он оправился от футбольных травм и пошел к
Веласкесу.
     В тот вечер я задержался в библиотеке и вернулся домой поздно.  В
столовой сидели три  девочки  с  ярко  накрашенными  губами  и  высоко
взбитыми курчавыми волосами.  На лбу у каждой был проставлен чернилами
номер.
     Самой старшей  было  лет двенадцать - она шла под Э 1.  Остальным
было не больше десяти.  На столе перед ними было разложено угощение  -
шоколадные конфетки и земляные орехи. Девочка Э 1 курила сигарету, Э 2
и Э 3 жадно ели конфетки и старательно разглаживали оберточные бумажки
с рисунками.
     Из кухни вошел  Даню  с  подносом,  на  котором  стояли  ликерные
рюмочки с вином.  На бумажках, прикрепленных к рюмочкам, были написаны
номера. Даню поставил перед каждой девочкой рюмку с ее номером.
     - Это лолиты из ближайшего заведения,  - сказал он мне на ухо.  -
Не говори со мной громко по-английски и по-итальянски, они понимают. Я
их нанял на три часа для опытов.
     Он приказал девочке Э 1 на местном наречии:
     - Телела, пей, это очень дорогое вино.
     Девочка выпила, закусила орехом и снова закурила.
     Э 2  и  Э  3  тоже выпили,  поморщились и заели конфетками.  Даню
включил транзисторный приемник. Девочка Э 1 стала танцевать с Э 3, а Э
2 отошла в угол и начала топтаться на месте,  вертя бедрами и коленями
- у нее  получился  чарльстон,  твист  и  танец  живота  одновременно.
Девочки танцевали старательно, с серьезными лицами - выполняли работу.
     Я пошел в спальню и переоделся - надел пижаму.  Потом  записал  в
своей тетрадке краткое содержание статьи,  прочитанной в библиотеке, -
"Школа Накано",  бывшего японского генерала Кавамата. Когда я вернулся
в  столовую,  девочка  Э  1 сидела на полу,  расставив ноги,  и мотала
головой - судя по глазам, совсем опьянела.
     Даню сказал с восхищением:
     - Подумай только, всего семь минут с момента приема! Эта девчонка
славится  на  весь  их  переулок тем,  что может спокойно выдуть целую
пинту виски и остаться трезвой, а тут соскочила с рельсов от крохотной
рюмочки разбавленного вермута.
     - А ты что ей дал?
     - Две пилюльки диамина.  Потрясающее средство!  Четыре пилюльки в
рюмочку самого легкого вина,  вроде рислинга,  - и можно нокаутировать
самого крепкого матроса.
     - А этим что дал?
     Девочка Э  1  упала на пол и закрыла глаза.  Даню подошел к ней и
потрогал носком ботинка ее голову.
     - Спит,  как  убитая.  Ей  можно  теперь  отпилить  голову  -  не
проснется.  Интересно,  через  сколько  минут  диамин   действует   на
взрослого.
     В это время с девочкой Э 2 стало твориться что-то  странное.  Она
перестала танцевать,  соскользнула на пол и пристально смотрела на нас
остановившимися глазами.
     Даню взмахнул рукой.  Девочка сдавленно крикнула и закрыла голову
руками.
     - Препарат  "тета",  -  сказал  Даню.  -  В основе гарденал и сок
мексиканского  кактуса.  Подавляет  психику,  доводит   депрессию   до
максимума. Девчонка выполнит любое приказание, если пригрозить.
     Он снял со стены кожаную мухобойку и крикнул  что-то  на  местном
наречии.   Девочка   съежилась   и,   всхлипывая,   начала  ползти  на
четвереньках.
     - Ешь   стул!   -   крикнул   ей  Даню  по-английски.  И  добавил
по-итальянски: - А то ударю.
     Девочка приподнялась,  крепко  обняла  стул  и  стала грызть край
спинки, косясь на Даню, державшего над головой мухобойку.
     - А этой...
     Я не успел договорить фразу - мимо моего уха пролетела  тарелочка
и ударилась о стену.  Девочка Э 3 отчаянно завизжала и, схватив рюмку,
швырнула в Даню.  Он  бросился  на  нее  и  схватил  за  руки,  -  она
продолжала  дергаться  и  извиваться,  как  в эпилептическом припадке.
Вдруг она вырвалась,  отшвырнула стул и прыгнула к столику, на котором
стояли часы и приемник. Даню успел схватить ее за волосы.
     - Держи! - крикнул он мне.
     Мы вдвоем  с  трудом  справились  с этой маленькой девочкой;  она
порвала на мне рубашку и прокусила  Даню  руку,  он  принес  из  кухни
веревку и связал ее по рукам и ногам. Из ее рта шла пена, она отчаянно
мотала головой и ругалась самыми грязными словами на нескольких языках
- клиентура в их переулке была весьма разнообразная.
     Наконец Даню догадался сунуть ей в рот пилюльки "тета", смешанные
с  хлоропромазином.  Спустя  минут  пять  девочка стала успокаиваться,
дергаться все меньше и меньше и вскоре заснула.  Даню положил ее рядом
с Э 1. А Э 2 заползла под стол и, обхватив поваленный стул, грызла его
ножку.
     - Что ты дал третьей девочке? - спросил я.
     Даню зализывал прокушенное место на руке.
     - Лизергическую  кислоту,  смешанную  еще с каким-то стимулятором
типа симпамина,  который дают велосипедистам перед  гонками.  Приводит
человека вот в такое состояние,  при котором ничего не помнит. И всего
три  пилюльки  в  рюмочку.  Можно  еще  употреблять   так   называемый
концентрированный  сустаген.  В  небольших  дозах  его  дают в Америке
футболистам. Они буквально звереют от него.
     Он вынул из кармана два пакетика и протянул мне.
     - Возьми диамин и "тета". Испробуй на своей.
     Пилюльки были телесного цвета,  крохотные - величиной с зернистую
икринку.
     - В библиотеке есть еще две книжки по специальной фармакологии, я
просмотрел их.  Между прочим,  в конце коридора есть другая  читальная
комната.  Бан сказал мне, что там работают сейчас Умар Кюеле из Мали и
Поль Маунд из Северной Родезии,  они тоже прослушали уже все лекции  и
готовятся к практическим занятиям. Но их готовят к особой работе.
     - Икс-акции?
     Даню засмеялся
     - Пока  нет.   Сейчас   они   изучают   материалы   по   мировому
коммунистическому  движению  и  по троцкизму.  Они будут действовать в
качестве ультралевых.  Левый экстремизм  -  это  многообещающий  канал
работы.
     Я показал на лежащих девочек.
     - Как быть с ними?
     - Сейчас позвоню их хозяйке, и она пришлет кого-нибудь.
     - А ничего, что они в таком состоянии?
     - Я  предупредил  хозяйку,  что  у  нас  будет  попойка.  -  Даню
потянулся  и  зевнул.  -  Значит,  поступаем в распоряжение Командора.
Примем участие в  настоящем  деле.  -  Он  подмигнул:  -  Может  быть,
придется... кого-нибудь...
     Я заглянул под стол.  Девочка Э 2 сидела в неудобной позе, закрыв
лицо  руками,  и  издавала  странные  звуки,  как будто мяукала.  Даню
сказал:
     - Сейчас дам им всем понюхать нашатырный спирт. Сразу же очнутся.
Они ведь живучи как кошки.
     - А  Командор нас испытывать не будет?  Неужели сразу же пустит в
ход?
     - Веласкес,  наверно,  представил  ему  наши  карточки  со  всеми
показателями.  Поэтому никаких тестов больше делать не  надо.  Мы  уже
проверены достаточно.
     На следующий день я позвонил Гаянэ и пригласил  ее  пообедать  во
французском   ресторанчике.  Когда  после  обеда  нам  подали  кофе  и
бутылочку шартреза, Гаянэ подошла к висевшей на стене репродукции Дюфи
и стала разглядывать ее. Улучив момент, я бросил две пилюльки "тета" в
ее рюмку и налил ликер.
     Гаянэ вернулась   к   столу,  положила  сахар  в  кофе,  помешала
ложечкой, потом взяла свою рюмку с ликером и пододвинула ее ко мне.
     - Поменяемся  в  знак  дружбы,  хорошо?  -  Она взяла мою рюмку и
сделала из нее глоток. - Я узнала ваши мысли. А вы можете узнать мои.
     Она показала  глазами  на стоявшую передо мной рюмку.  Я протянул
руку к сахарнице и,  задев рюмку,  опрокинул  ее.  Сейчас  же  подошел
официант и вытер лужицу. Гаянэ сделала еще один глоток из своей рюмки,
встала и пошла к  телефону  у  вешалки.  Поговорив  по  телефону,  она
вернулась к столу и сказала:
     - Я предупредила Вильму,  чтобы тоже меняла рюмки и чашки кофе  с
Даню.  Он,  наверно,  тоже попытается подсыпать что-нибудь, но сделает
это более умело.
     - Это любовный напиток, - объяснил я. - Купил на базаре у нубийца
и хотел проверить.
     Гаянэ посмотрела на меня в упор:
     - Неуклюжая выдумка.
     Я подумал,  что придется в графу "наблюдательность" в ее карточке
поставить отметку 95 - по стобалльной системе.
     Я пригласил  Гаянэ  на  следующий  день  в  кино - идет картина с
участием ее любимого  Джеймса  Мэсона,  но  она  отказалась  -  завтра
годовщина смерти ее отца.
     Мы долго сидели в саду перед  зданием  министерства  коммерции  и
индустрии,  потом  пошли  переулками  к дому Гаянэ.  Она сказала,  что
выслушала исповедь Вильмы и отругала как следует -  больше  Вильма  не
будет позволять Даню издеваться над собой.
     - Когда позвоните мне, отравитель? - спросила Гаянэ при прощании.
     - В ближайшие дни опять придется отправлять литературу. Но на той
неделе обязательно.
     На обратном  пути  от Гаянэ я хотел зайти в библиотеку,  но потом
раздумал и решил побродить еще по городу.  Уже темнело. Со стороны гор
быстро спускалась прохлада. На торговых улицах уже загорелись неоновые
вывески,  над католическим храмом засверкал крест,  перед кинотеатрами
выстраивались  маленькие автобусы - "шкода",  их звали микробусами,  и
похожие на майских жуков "фольксвагены".
     Задумавшись, я не заметил,  как около меня появилась женщина. Это
была та самая - в очках-маске и замшевых  джинсах.  Совсем  близко  от
тротуара медленно шел черный микробус. Женщина дернула меня за рукав и
шепнула  что-то  на  каком-то  языке  -   вероятно,   русском,   потом
по-французски:
     - Садитесь в машину, не оглядывайтесь, быстро!
     Я хотел  оглянуться,  но в то же мгновение меня схватили за руки,
толкнули в спину,  ударили чем-то мягким по голове,  и  я  очутился  в
машине.  Машина  рванула  вперед.  На  меня нахлобучили большую шляпу,
закрывшую оба глаза.  Что-то щелкнуло за спиной - я понял,  что на мои
скрученные руки надели наручники.
     Машина мчалась быстро. Страха я не ощущал - все произошло слишком
стремительно,  я  не  успел  понять,  в  чем  дело.  Сидевшие в машине
переговаривались на незнакомом мне языке.  Я вспомнил какой-то рассказ
-  кажется,  Сарояна,  -  как мальчишки дурачились,  говоря друг другу
сочиненные ими бессмысленные слова.
     Сидевший справа  толкнул меня локтем и задал вопрос на непонятном
языке. Я ответил:
     - Брум гар гур.
     Сидевший впереди быстро  затараторил.  Кто-то  тихо  засмеялся  и
произнес:
     - Гад.
     Я добавил:
     - Пад мад зад.
     Мне стало  казаться,  что  все это не всерьез - какая-то дурацкая
шутка.
     Как бы угадав мои мысли, сидевший слева вдруг ударил меня кулаком
по щеке и произнес по-английски - с акцентом:
     - Думаете, что это шутка? К сожалению, ошибаетесь.
     Меня ударили еще несколько раз по голове и лицу.  Я почувствовал,
как  из  разбитого  носа течет кровь.  В бок уперлось что-то твердое -
кажется,  дуло пистолета. Совсем как в шпионском романе - банальнейшая
ситуация.  Но мне стало понятно, что это не шутка. Куда же меня везут?
И кто они?
     Мы ехали  около  часа.  Затем машина свернула с дороги,  медленно
стала спускаться вниз,  делая все время зигзаги и часто проваливаясь в
рытвины,  но,  наконец,  выбралась на ровное место,  поехала по траве.
Послышался скрип ворот.  Мы въехали во двор.  Сидевший  справа  быстро
произнес что-то и повторил:  "Ту-да". Меня вытащили из машины и повели
внутрь дома.  Мы прошли по коридору с  каменным  полом,  поднялись  по
деревянной лестнице, потом прошли комнату, устланную линолеумом, снова
коридор,  на этот раз с паркетным полом, и спустились вниз по каменной
лестнице;  открылась  дверь,  пахнуло  сыростью,  и  в тот же момент я
полетел вниз по ступенькам от сильного удара ногой в спину.  Я упал на
каменный пол и вскрикнул от боли.
     С меня содрали шляпу,  и я увидел продолговатую комнату без окон,
освещаемую лампой дневного света над дверью.  Мебели не было,  если не
считать нескольких табуретов в углу.  В  другом  углу  был  установлен
унитаз рядом с умывальником - из крана текла тоненькая струя воды.
     Передо мной стояли двое  в  матерчатых  масках,  закрывавших  всю
голову.  Третий, высокий, снял с меня наручники - он тоже был в маске.
Мне было объявлено,  что я изменил родине, перешел на сторону врагов и
заслужил  смерть за предательство.  Я должен рассказать все:  как меня
завербовали,  какие секреты я выдал врагам и  какие  задания  получил.
Если  я  не  признаюсь,  меня  будут  пытать  до  тех  пор,  пока я не
превращусь в мешок с толчеными костями.  Я могу сохранить  себе  жизнь
только  путем  чистосердечного  признания  -  тогда,  может быть,  мне
предоставят возможность тем или иным путем искупить вину.
     Я ответил,  что,  очевидно, произошло недоразумение, я не тот, за
кого меня принимают,  никому я не изменял,  ничего не выдавал, служу в
библиотеке  филиала  христианского  союза  молодых  людей  в  качестве
библиографа и ни к каким секретам не имею отношения.
     С меня  сняли  рубашку,  связали  руки  веревкой  и...  Я не буду
описывать все то,  что со мной  стали  проделывать.  Тысячи  и  тысячи
авторов  приключенческих  детективных  и  исторических  книжек во всех
странах изощрялись в описаниях всевозможных пыток,  и мне  не  хочется
повторять эти описания, похожие друг на друга. Скажу только, что самым
ужасным  оказалось  вливание  ледяной  воды  в   ноздри,   когда   оно
продолжается много часов подряд без передышки.
     По ночам  меня  старательно   лечили,   прикладывали   компрессы,
смазывали   раны   йодом  и  вазелином,  промывали  спиртом  и  делали
впрыскивания - вероятно,  вводили амиталовую соду для подавления воли.
А с утра снова начинали методично истязать. К концу третьего дня я уже
не мог кричать,  только хрипел.  Не мог стоять на ногах  и  лежать  на
спине.
     Меня мучили  больше  четырех  суток.  Самым  продолжительным  был
последний   допрос.   Его   проводили  с  помощью  двух  транзисторных
полиграфов:  на одном записывали мои  реакции  на  вопросы  -  частоту
пульса,   дыхания,   кровяное   давление,   мускульное   напряжение  и
потоотделение,  а с  помощью  другого,  крохотного,  приставленного  к
глазам,  следили  за  их  выражением.  Потом повторили все виды пыток,
начиная с "полета на Сатурн" и  кончая  "полосканием  души",  то  есть
вливанием  воды  в нос,  чередуя это с уговариванием признаться в том,
как меня завербовали империалисты.  В отношении меня  применялись  все
стили словесного воздействия и почти все приемы уговаривания - от А до
М с вариантами.
     Под конец  я потерял сознание.  Очутился я на улице - перед нашим
домом,  у самых дверей.  Небо на востоке светлело - близился  рассвет.
Собравшись с силами,  я встал и позвонил. Дверь открыл Даню. Он втащил
меня в дом.
     Я сказал ему, что попал в веселую компанию, мы кутили за городом.
     - У тебя такой вид,  как будто волочили тебя по земле лицом  вниз
несколько  миль,  -  он  засмеялся.  -  О  тебе  справлялся  Веласкес,
беспокоился.
     Я, не раздеваясь, лег на кровать и застонал.
     - Есть новость, - сказал Даню, - Вильма исчезла.
     - Когда?
     - Позавчера.
     - Может быть, ты ее... икс?
     Даню показал зубы.
     - Я бы скорей твою... Она мне мешала.
     Вечером я пошел к Веласкесу и рассказал обо всем,  что  случилось
со  мной.  Он  внимательно  выслушал меня,  изредка дергая эспаньолку,
потом наклонил голову и тихо сказал:
     - Никому  ничего  не  говорите.  Это либо красные,  либо бандиты,
выдающие себя за красных,  - одно из двух.  Если это красные,  то  они
хотели что-нибудь выпытать у вас. В общем будем выяснять.
     Он прикоснулся к моему плечу, я охнул от боли.
     - Простите, дорогой. Полежите денька два, успокойтесь. А я пришлю
вам через Даню таблетки обливона для поднятия тонуса.  На днях примете
участие в деле. Вас вызовут к... "
     Он придал лицу безразличное выражение и посмотрел на меня  такими
глазами,  как  будто  я  был  прозрачный,  -  и  сразу  стал  похож на
Командора.

ПЯТОЕ ДОНЕСЕНИЕ

     а) две акции
     Итак, все по порядку. За это время произошло столько событий, что
будь на моем месте сочинитель типа Флеминга или Ааронза, он бы накатал
объемистый  шпионский  роман.  Но  у  меня  нет времени для подробного
рассказа обо всем случившемся.  Буду предельно краток - прошу извинить
за очень лапидарное, сухое изложение.
     Начну с вызова к Командору. За нами опять приехал Бан, но на этот
раз  прошел  вместе  с  нами  к  Командору.  Шеф  был  в том же виде -
спортивная  рубашка  и  штаны  неопределенного   цвета.   Без   всяких
предисловий он объяснил сюжет акции с кодовым названием "Санта Клоз".
     Сюда привезены  большие  партии  медикаментов  -  поливакцина   и
противодифтерийная  сыворотка.  Это  дар  общественности  двух красных
стран местным школам,  детским садам и больницам.  Удалось прибрать  к
рукам чиновника - заведующего складом медикаментов, и двух сторожей. К
следующему вторнику будут готовы "копии" - контейнеры и их  содержимое
-  ампулы  с  сывороткой  и бутылочки с вакцинным сиропом,  которые по
внешнему виду ничем не отличаются  от  "оригиналов".  Только  действие
медикаментных  "копий" будет совсем иным ввиду их высокой токсичности.
Результаты  акции  вызовут  резонанс,  сила   которого   будет   прямо
пропорциональна тому, сколько прибавится в раю цветных ангелят.
     Мы с Даню в ночь на среду  должны  с  помощью  дежурного  сторожа
подменить  привозные контейнеры нашими.  Машиной,  на которой доставят
наши контейнеры и увезут контейнеры двух стран, будет править Бан.
     За два дня до акции,  в воскресенье,  я увидел в библиотеке школы
малийца Умара Кюеле - худощавого, большеголового юношу ученого вида, в
больших  очках.  Я  заговорил с Умаром.  Меня поразило его оксфордское
произношение -