ебным
следователем и секретарем и произведем опознание трупа.
   Чтобы быть готовым к любой  случайности,  он  послал  сержанта  и  агента
Пулито на пост наблюдения за квартирой  адвоката  Эзенгрини  с  приказом  не
упускать его из виду, если он выйдет из дому, и задержать, если он  сядет  в
машину.  Затем,  неизменно  сопровождаемый  инженером  Фумагалли,   комиссар
направился в суд.
   Едва  войдя  в  курс  дела,  следователь  по  телефону  в  свою   очередь
информировал прокуратуру и спросил совета. Ему сказали, чтобы он действовал,
не слишком затягивая с арестом адвоката, как только будет опознан труп.
   В то время как небольшая группа выходила из  суда,  чтобы  направиться  к
вилле, через большую дверь туда входил Эзенгрини, преследуемый на расстоянии
двумя людьми Сканкалепре. Он спокойно  шел  ознакомиться  с  заключением  по
процессу,  назначенному  на  следующий  день.  Во  встрече  не  было  ничего
драматического. Инженер, который не разговаривал со своим тестем, остался на
расстоянии нескольких шагов от него.
   - И куда же вы  направляетесь?  -  спросил  адвокат.  -  Это  полицейский
десант?
   - Метр, - отрезал следователь, - было бы лучше, если  бы  и  вы  пошли  с
нами. Мы идем произвести обыск, который  касается  и  вас,  на  вилле  вашей
дочери.
   Адвокат посмотрел на  зятя,  который  стоял,  повернувшись  спиной  к  их
группе, затем на комиссара, опустившего голову, и положил руку ему на плечо.
   - Вы что-то нашли? - спросил он глухим голосом.
   - Да, - отвечал Сканкалепре. - Кое-что определенное.
   Как раз подошли сержант и агент. Адвокат понял, что  за  ним  следили  от
самой двери его дома. Без лишних слов  он  присоединился  к  этой  маленькой
группе и зашагал рядом с комиссаром. Никто, увидев их проходящими  мимо,  не
мог бы заподозрить, в чем дело. Впрочем, на  улицах  было  мало  людей.  Был
четверг. Четверг, как и во времена синьоры Джулии.
   Когда они подошли к парадному подъезду на улице Ламберта, адвокат уступил
дорогу следователю. Синьора Эмилия была дома, однако ничего не заметила. Она
все еще была в неведении о мрачном открытии. Все спустились  по  лестнице  и
через парк проследовали к каретному сараю на старом дворе. Деметрио  и  двое
каменщиков стояли в ожидании немного в стороне от закрытой плиты.
   По просьбе следователя  ее  подняли.  Комиссар  вынул  фонарик  из  своей
куртки, протянул его агенту, приказав ему спуститься в цистерну и  доставить
наверх оба чемодана. Это оказалось длительной и трудной  операцией.  Адвокат
словно замер на месте возле открытого люка, устремив в  глубину  неподвижный
взгляд. Кивком головы он опознал чемоданы. Их поставили  рядом  и  раскрыли.
Содержимое состояло из скомканного в беспорядке белья, смятой и размокшей от
воды и грязи одежды. В маленьком чемодане были только две  дамские  сумочки.
Одна из них была пуста, а в другой  лежали  тюбик  губной  помады,  покрытая
ржавчиной  пудреница,  небольшой  носовой  платок,  несколько  ключей,  пара
перчаток, бумажник, из которого извлекли немного денег,  всего  шесть  тысяч
лир. Было еще в этом  бумажнике  несколько  документов,  фотография  дочери,
удостоверение личности, маленькая записная книжка - все это пропитано водой,
илом и плесенью кофейного оттенка.
   После  полного  осмотра  содержимого  чемоданов  в   цистерну   спустился
комиссар. Следователь вытянулся на земле головой над люковым  отверстием.  В
свете фонаря виднелся темный объект, который, казалось, плавал под  покровом
черной воды.
   После часа работы и с  помощью  двух  каменщиков  тело  было  вытащено  и
уложено на землю.
   Инженер поднялся в дом, помешать своей жене спуститься в парк, чтобы  она
не оказалась там перед ужасной картиной.  Он  воспользовался  этим  еще  для
того, чтобы позвонить от имени судебного следователя фотографу. Вскоре  были
сделаны снимки всех предметов, и в особенности трупа. Не было  ни  малейшего
сомнения в его принадлежности. Сам адвокат первым заявил:
   - Это она.
   Лицо, некогда такое  бледное,  стало  теперь  цвета  воска  и  словно  бы
прозрачное. Нетронутые временем волосы рассыпались  по  земле,  и  солнечный
луч, проникший сквозь листву и осветивший их теплым отблеском, почти  смешал
их с сухой листвой и травой.
   Останки были направлены в морг для вскрытия, и, чтобы их вынести, открыли
ворота,  ведущие  на  полевую  дорогу.  Прибыл  фургон,  и  синьора   Джулия
отправилась в свое последнее путешествие.
   Следователь, секретарь, комиссар со своими агентами и  адвокат  Эзенгрини
не слишком пускались в разговоры.
   - Метр, - заявил следователь, - я звонил в прокуратуру. Они там введены в
курс дела и настаивают  на  предварительном  аресте.  Не  знаю,  что  вам  и
сказать, но вам придется оправдываться. Комиссар Сканкалепре проводит вас  в
тюрьму. Давайте и мы тоже выйдем через эти ворота.
   Сканкалепре не имел нужды говорить. С опущенной головой он стал  рядом  с
адвокатом и,  пропустив  следователя,  направился  со  своим  заключенным  к
арестантскому  дому,  находившемуся  совсем  рядом.  Как  и  всегда  бывало,
охранник пропустил их беспрепятственно, полагая, что они пришли для беседы с
одним из узников. Однако, к великому изумлению,  он  должен  был  принять  в
число своих гостей адвоката.
   Исполнив полученное распоряжение, Сканкалепре направился  к  себе  домой.
Это было решительно в первый раз, что в этот  час  он  не  подумал  о  своих
спагетти. Рой  мыслей  и  вопросов  кружился  в  голове,  словно  в  бешеной
сарабанде. Не были найдены драгоценности ни  внутри  чемоданов,  ни  на  дне
цистерны, которая была осушена и тщательно  обследована.  При  этом  имелась
опись драгоценностей, которые  Джулия  взяла  с  собой.  Сам  адвокат  лично
составил этот список: четыре бриллиантовых кольца, три пары серег, жемчужное
колье, бриллиантовое ожерелье, две броши, украшенные ценными камнями,  часы,
два браслета, также с бриллиантами. Куда они подевались? Он представил  себе
тщательный обыск в  апартаментах  и  кабинете  адвоката,  питая  надежду  на
положительный результат. Вдруг он вспомнил, что  ни  он  сам,  ни  судья  не
предъявили адвокату обвинение в убийстве и что  адвокат  никоим  образом  не
подал признака, что он является преступником. Он присутствовал при опознании
как  обычный  свидетель  и  не  проявил  ни  малейшего  замешательства   или
растерянности, которые бы его выдали.
   Арест адвоката Эзенгрини был  в  данный  момент  всего  лишь  необходимой
полицейской мерой. Однако после полудня  Сканкалепре  решил  закончить  свой
доклад формальным обвинением в убийстве Дзаккани-Ламберти Джулии и в попытке
убийства гражданина Фумагалли Карло. Он лично отбыл в прокуратуру  окружного
центра, чтобы представить свой доклад, посетил  комиссариат,  чтобы  принять
поздравления дивизионного комиссара, и возвратился к себе.
   Спустя пару дней прокурор, предъявив Эзенгрини ордер  на  арест  по  двум
пунктам  обвинения,  лично  приехал  в  М...,  чтобы  произвести  допрос.  В
маленькую комнатку,  предназначавшуюся  для  следователей  и  адвокатов,  во
внутренних помещениях кантональной тюрьмы ввели адвоката Эзенгрини,  который
был без галстука, без шнурков и без брючного ремня. Но даже это  не  умаляло
его естественной изысканности: ни во  взгляде  его,  ни  в  голосе  не  было
заметно и намека на гнев и презрение.  Прокурор  готовился  принять  длинное
признание. Однако прежде всего он предоставил секретарю установить  личность
обвиняемого на предмет ее соответствия всем предписанным  по  пунктам  актов
гражданского состояния. Когда секретарь закончил, записав ритуальную фразу:
   "Выслушав обвинение по  двум  пунктам,  которые  возлагаются  на  него  и
обусловливают арест, обвиняемый ответил", прокурор вежливо сказал:
   - Вам говорить, метр. Движением головы Эзенгрини  дал  согласие  и  начал
диктовать:
   - Я отрицаю совершение преступления, которое  вменяется  мне  в  вину  по
первому пункту и в котором  я  никоим  образом  не  принимал  участия  и  не
побуждал кого-то другого  к  его  совершению.  Я  также  отрицаю  совершение
правонарушения по второму пункту обвинения.
   Затем он попросил у секретаря ручку, чтобы подписаться.
   - Минуточку! - воскликнул прокурор. - Так значит, вы отрицаете?
   - Я отрицаю.
   - Тогда у меня есть к вам вопросы.
   - Задавайте.
   - Как вы объясняете то, что в течение трех лет труп  находился  на  вашей
вилле?
   - Я ничего не объясняю, - отвечал заключенный. - В данный момент  не  мне
объяснять. Это ваша обязанность доказать, что именно я убил свою жену и  что
я был тенью, вооруженной палкой. В случае  надобности  мне  придется  подать
письменное заявление по ходу  прокурорского  расследования.  Так,  я  сейчас
только узнал, что в прошедшую  ночь  была  предпринята  попытка  убийства  в
парке. В настоящее время я понимаю, почему Сканкалепре  приходил  ко  мне  с
таким видом в час ночи. Я  должен  подумать,  господин  прокурор,  я  должен
привести в порядок свои мысли. Сейчас же я не имею ничего  другого  сообщить
вам, кроме того, что я не виновен.
   И  действительно,  обвинению  еще  предстояло   собрать   доказательства.
Сопоставление фактов, произведенное Сканкалепре, имело в своей  основе  лишь
предположения, довольно логичные, однако не доказанные. Обыск, произведенный
с целью поиска драгоценностей, в качестве единственного результата имел  акт
секвестрации дубинки. Досмотр двух сейфов в разных банках  также  ничего  не
дал.
   Приступили к  воспроизведению  утренних  событий  того  дня,  когда  было
совершено преступление, час за часом, и адвокат подвергся второму допросу, в
ходе которого он уточнил, что вернулся домой к полудню и нашел дом  точно  в
таком состоянии, в каком двумя часами позже мог его видеть комиссар.  Тереза
подтвердила, что была отослана обратно  домой  в  девять  часов  утра  самой
синьорой Джулией, вернулась в одиннадцать и слышала, что синьора Джулия  еще
находилась в  своей  комнате.  Она  вновь  ушла  в  одиннадцать  тридцать  и
возвратилась лишь к половине третьего, когда синьоры уже не  было,  но  она,
однако, нашла дверь закрытой.

Глава 7

   Пока следователи разыскивали в Риме Люччано Барзанти,  адвокат  Эзенгрини
представил требование об очной ставке с этим самым Барзанти. Заявление  было
принято, и спустя несколько дней было установлено следующее:

   1. Что Барзанти получил известное письмо ровно за три дня до убийства.
   2. Что Барзанти уже не помнил, потерял он его или уничтожил, но во всяком
случае он его не сохранил и нигде не замечал его до сего дня.
   3. Что он продал обстановку своей квартиры  на  бульваре  Премуда  одному
коммерсанту с улицы Фиор-Киари через четыре или пять  дней  после  получения
письма.
   4. Что на следующий день он переехал в Рим.
   5. Что в одном из первых своих писем синьоре Джулии он писал, что наконец
нашел небольшую квартиру в десятом номере по бульвару Премуда.
   6. Что в некоторых письмах он подписывался только именем, а  в  других  и
именем и фамилией.

   После очной ставки Эзенгрини  возвратился  в  камеру  и  составил  другое
прошение к судебным властям. Он пожелал, чтобы в его конторе произвели обыск
и отыскали дело одного из его клиентов, некоего Молинари. В папке  находился
конверт, опечатанный желтой  печатью,  содержащий  надпись:  "ОПРАВДАТЕЛЬНЫЕ
ДОКУМЕНТЫ, ДЕЛО МОЛИНАРИ". Конверт должен быть вскрыт следователями, которые
найдут в нем решающее доказательство: известное письмо, полученное Барзанти.
   Прокурор не понимал, чего добивался Эзенгрини и каким образом он  овладел
этим письмом. Он испытывал ощущение, что втянут в шахматную партию с  хитрым
и изворотливым противником, в инициативах которого  можно  было  запутаться,
поскольку предвидеть их невозможно. Он поспешил в кабинет адвоката и отыскал
там дело, содержащее большой желтый конверт.  Усевшись  за  письменный  стол
адвоката, он вскрыл его. Там было два письма в собственных  конвертах.  Одно
было  написано  на  машинке,  на  бумаге,  содержащей  наименование  конторы
Эзенгрини со  старым  еще  адресом  улицы  Ламберти,  адресованное  Барзанти
Люччано, бульвар Премуда, номер десять. Прокурор прочел письмо:

   "М..., 15 мая 1955г.
   Синьор!
   Мне стало известно о  вашей  связи  с  моей  женой  Джулией.  Я  не  имею
намерения поднимать скандал и советую вам положить  конец  этой  истории.  В
противном случае я буду вынужден принять самые  суровые  меры.  Но  я  окажу
доверие вам в  расчете  на  ваш  здравый  рассудок,  объявив,  что  я  готов
предпринять действия, которые могут отправить вас в тюрьму. Не  говорите  об
этом письме моей жене: это приведет к возобновлению ваших отношений".

   Следовала подпись адвоката Эзенгрини.
   Прокурор был в недоумении. Как это письмо  могло  вновь  попасть  в  руки
адвоката?
   Объяснение он нашел в другом  письме.  Оно  было  г  конверте  с  адресом
адвоката Аттилио Панелли из Милан;" в заголовке, и вот каким было его точное
содержание:

   "Милан, 20 мая 1957 г.
   Уважаемый коллега!
   В ходе процедуры ареста имущества, осуществляемой  против  синьора  Нанни
Антонио, торговца старинной мебелью,  в  помещении  его  магазина  на  улице
Фиор-Киари и перехода к продаже арестованных вещей упомянутого синьора Нанни
в выдвижном ящике одного из предметов обстановки  было  найдено  прилагаемое
при сем письмо, несущее в заголовке Ваше имя. Поскольку речь не  идет  ни  о
стороне, подвергшейся аресту, ни о стороне, предъявившей иск  на  арест,  то
есть моем клиенте, я подумал, что будет лучше передать его Вам лично  и  тем
самым избежать того, чтобы факты приватного свойства, касающиеся только Вас,
стали чужим достоянием.
   С сердечными приветствиями, Панелли".

   Итак, подытожил прокурор,  письмо  было  забыто  этим  самым  Барзанти  в
глубине выдвижного ящика. История с мебелью, проданной старьевщику  с  улицы
Фиор-Киари, закончилась ее продажей на аукционе, и, когда в  руках  адвоката
Панелли оказалось письмо, он, из участия,  нормального  в  отношениях  между
коллегами, переправил его отправителю. Но все же, какую пользу  мог  извлечь
адвокат Эзенгрини из этого письма? Разве он не  отрицал  постоянно,  что  не
писал его? Почтовый штемпель на конверте  датируется  субботой,  город  М...
Миланский штемпель - следующим понедельником.  Через  три  дня,  в  четверг,
синьора Джулия исчезла. Заявления,  сделанные  Барзанти  в  ходе  его  очной
ставки с адвокатом, соответствовали действительности.
   В сознании прокурора начала формироваться мысль, что адвокат Эзенгрини на
пути к тому, чтобы зажать Барзанти в тиски, и на всякий случай  готовит  ему
ловушку.
   Тем временем когда молодой человек, арестованный в Риме, в  сопровождении
эскорта путешествовал в тюрьму  города  М...,  адвокат  Эзенгрини,  которого
известили  об  обнаружении  желтого  конверта,  представил  следствию  новое
заявление, вызывающее по меньшей мере удивление.
   Это было оборонительной тактикой, прокурор часто встречался  с  ней  и  в
других случаях. Против своей воли он был вынужден  передать  дело  судебному
следователю,  ибо  хорошо  понимал,  что  следствие  становилось  все  более
запутанным и могло потребовать надлежащего юридического расследования.
   В  новом  заявлении,  адресованном  следователю,  содержалось  требование
изъятия записной книжки  за  1955  год,  принадлежащей  адвокату  Эзенгрини,
которая хранилась в архивах его конторы. Когда было произведено это изъятие,
следователь отыскал страницу  за  субботу,  которая  начиналась  заметкой  о
письме, адресованном Барзанти. Затем следовали записи:

   "Беседа с адвокатом Беррини по делу клиента Бассетти.
   Беседа с Россинелли Эжидио и его семьей по поводу иска против Скардиа.
   Встреча с геометром Чиодетти.
   Прошение о досрочном освобождении Марчионато Альфредо (ј 468-62)".

   Предвидя   новые   заявления   адвоката   Эзенгрини   и    подталкиваемый
любопытством, судебный следователь пришел навестить его в тюрьме.
   - Господин следователь, - услышал он слова, - вы, безусловно,  понимаете,
к чему я хочу прийти; итак, прошу вас хранить все  в  строжайшей  тайне.  Вы
единственный, кому я ее доверю; мы находимся в критической точке  следствия.
Всего  лишь  слова   может   быть   достаточно,   чтобы   сорвать   решающее
доказательство.  В  этой  игре  я  рискую  свободой.  Настоящий   преступник
недалеко, он не спит и держит ухо востро. Необходимо, чтобы у него сложилось
мнение, что со мной все кончено... Те документы, что я  вам  предоставил  по
делу, я сам изучал в течение всех этих лет.  Именно  из  них  мне  открылась
правда. Именно при их глубоком исследовании  мне  удалось  раскрыть  убийцу,
восстановить все его действия и в конце концов, обнаружить труп моей жены  в
цистерне пять месяцев тому назад. (Я вас первого  извещаю  об  этом.)  После
того как я был вынужден покинуть дом, я почувствовал  себя  в  опасности.  Я
подвергался риску. Мой противник был внимательным, не менее  ловким,  чем  я
сам, но более решительным, способным вновь совершить убийство" чтобы  спасти
себя. Противник, который заметил мой кропотливый труд в поисках истины.
   - Но кто же это в таком случае? - спросил следователь. - Мне кажется, что
самое время сказать об том, метр. Не подозреваете же вы правосудие, в  самом
деле!
   - Господин следователь, я солгу, если скажу вам,  что  полностью  доверяю
правосудию. Я доверяю вам, но не правосудию.  Правосудие  -  это  робот  без
сердца и без разума: он наказывает согласно информации,  которую  ему  дают.
Эта информация является для него доказательством. Мы  должны  наполнить  его
брюхо достоверными доводами, документами и правдивыми свидетельствами. Тогда
он бьет точно. Но берегитесь, если мы дадим ему  проглотить  только  мнения!
Еще   хуже,   если   мы   напичкаем   его   неокончательными   и   неточными
доказательствами...
   - И что же вы считаете нужным сейчас предпринять?
   - Я прошу вас опечатать мою контору, опечатать даже внутренние  помещения
и окна, и оставлять там на ночь полицейского на дежурство. Затем попрошу вас
приложить к делу отчет о процессе над Марчионато Альфредо.  Он  имеет  номер
468-62 и находится  в  архивах  суда.  Речь  идет  о  процессе  по  делу  об
оскорблении, который хорошо закончился. Я  представлял  защиту.  В  деле  по
этому процессу имеется сделанное мной заявление о предоставлении  досрочного
освобождения. Я сделал его, как вы могли видеть из моей записной  книжки,  в
ту самую субботу.
   Следователь распорядился отыскать отчет о процессе над Марчионато,  нашел
прошение о досрочном освобождении, отпечатанное  на  машинке  и  подписанное
адвокатом. Он приобщил все к делу. К этому времени  пришли  результаты  всех
вспомогательных дознаний. Адвокат Панелли подтвердил, что обнаружил письмо в
мебельном ящике по случаю продажи на аукционе.
   Подоспели также результаты вскрытия. Судебный врач заявил, что  на  трупе
со сроком давности три  года  ничего  невозможно  обнаружить.  Фактически  в
заключении эксперты ни словом не обмолвились о причинах  смерти.  Она  могла
быть вызвана как удушением, так и утоплением. Несомненно лишь то, что смерть
была насильственной.
   Пока следователь собирал все эти  результаты,  в  его  кабинете  предстал
перед ним Сканкалепре с новыми данными. Некий  лавочник  Люччини  неожиданно
навестил комиссара, чтобы заявить  ему  о  том,  что  он  встретил  адвоката
Эзенгрини за пятнадцать дней перед его арестом на улице Ламберти в  половине
второго ночи в окрестностях виллы Дзаккани-Ламберти. Выйдя  из  своей  лавки
после окончания учета товаров, бакалейщик буквально столкнулся с  адвокатом.
Это его поразило, и он посчитал своим долгом доложить об этом случае.
   Следователь приложил к  делу  показания  Люччини  и  воспользовался  этим
предлогом, чтобы допросить адвоката.
   Эзенгрини тотчас признал свою встречу с бакалейщиком в ту ночь  и,  чтобы
не слишком за