продолжали в тишине  строить  свои  планы,  ибо  могли  наконец
подставить определенное имя ко всем указаниям и признакам, которые в течение
месяца адвокат Эзенгрини последовательно раскрывал перед следователем.
   Когда они прошли в арестантский  дом,  следователь  вдруг  остановился  и
посмотрел Сканкалепре прямо в глаза.
   - А если мы все-таки ошибаемся? - заявил он. - Если этот  чертов  адвокат
откроет нам сейчас совсем  другое  имя?  Если  все  это  не  что  иное,  как
макиавеллиева игра с его стороны?
   - Можно всего ожидать, ясное дело, - согласился Сканкалепре.
   - Вот уже почти месяц, как мы не виделись, -  сказал  адвокат  Эзенгрини,
обращаясь к Сканкалепре, после того как поздоровался.
   - Мы немножко  потеряли  его  из  виду,  -  объяснял  следователь.  -  Но
Сканкалепре отнюдь не дремал, и сегодня утром он принес  мне  новый  ключ  к
разгадке этой мистерии, на что я меньше всего надеялся.
   Говоря это, он протянул адвокату последнее письмо синьоры Джулии.
   - Этот Барзанти, - проговорил в задумчивости адвокат, прочитав письмо,  -
к счастью для меня, очень неаккуратен со своей корреспонденцией.  Он  теряет
одно письмо, затем другое... Можно сказать, что  рука  судьбы  хочет  помочь
мне, подбрасывая все эти доказательства.  И  после  этого  письма  отыскание
драгоценностей уже не представляется доминирующим фактором. Но нельзя  ничем
пренебрегать.
   - Теперь же, - заметил  следователь,  -  я  тоже  хочу  представить  свое
маленькое заявление: выслушать  вашего  секретаря  Деметрио  Фолетти,  чтобы
попытаться узнать наверное, кто был в вашем кабинете в  то  субботнее  утро,
когда письмо с поддельной подписью было отправлено Барзанти.
   - Это хорошая мысль, - признал адвокат. - Только, может быть,  стоит  это
перенести  на  более  поздний  срок.  Попробуем  лучше  воспроизвести   само
преступление,  предположив,  к  примеру,  что  Деметрио   Фолетти   и   есть
преступник. Просто для того, чтобы проверить возможную  версию.  Итак,  жена
моя пользовалась своими посещениями колледжа, где  училась  наша  дочь,  для
Того, чтобы избежать на время атмосферы города М... Именно поездки  в  Милан
привели к фатальной встрече с Люччано  Барзанти.  После  первых  свиданий  в
случайных местах Барзанти нашел подходящее место на  бульваре  Премуда.  Как
нам известно, к этому времени уже велась переписка между ними.
   Моя жена придумала хороший способ получать письма, используя канал Терезы
Фолетти, при этом простодушно полагаясь на то, что конверты, подписанные  ее
собственной рукой, можно будет выдать  за  отправленные  дочерью.  Возможно,
Тереза и поверила в это, но не ее муж, который вскрыл одно из первых  писем.
Вполне вероятно, что он вскрывал многие из них, и  уж  обязательно  то,  где
было написано, что желанное любовное гнездышко наконец  найдено  в  таком-то
номере по бульвару Премуда. Барзанти подписывал иногда свои любовные  письма
именем и фамилией. Так Деметрио Фолетти стало известно, что моя  жена  имела
связь, он также узнал имя ее счастливого любовника и его точный  адрес.  Ему
не потребовалось много времени, чтобы разработать план шантажа. И легко себе
представить, как внезапно обрело над ним власть чувство вожделения, которое,
безусловно, было не новым для него, когда он понял, что женщина, которую  он
почитал до этого дня неприкосновенной, была теперь полностью в  его  власти.
Своим умом садовника он, должно быть,  думал,  что  подобно  цветам  женщины
дарят свой аромат как тому, кто их вырастил, так  и  тому,  кто  их  срезал,
чтобы поставить в своей комнате. Ему нужно было только протянуть руку, чтобы
сорвать этот цветок, и он также будет одарен своей долей аромата.  Мы  можем
себе представить его требования и то, как они были отвергнуты. Бедная Джулия
дорого заплатила за свой побег. Деметрио  кончил  тем,  что  взревновал  как
настоящий муж, может быть, даже  сильнее.  Он  придумал  уловку  с  письмом,
отправленным якобы мужем, который в курсе всей истории.  Он  много  раз  уже
пользовался этой системой декалькирования, с моего разрешения, разумеется, в
случаях, когда требовалась моя подпись на  менее  важных  документах  в  мое
отсутствие. Сохранит ли Барзанти письмо у себя или покажет  его  моей  жене,
достаточно того, что оно имеет видимость подлинника.
   В обоих этих случаях,  а  особенно  во  втором,  оно  должно  было  иметь
конечным результатом прекращение этой связи.
   Видимо, он надеялся, что как только  Барзанти  удалится,  он  займет  его
место. С другой стороны, он должен был понимать, что, если  прекратится  эта
связь, его шантаж тотчас же утратит свою убедительную силу.  Но  страсть  не
рассуждает. И нам нужно вообразить Деметрио, теряющего голову  и  терзаемого
желанием. А также жаждой мести. В возрасте  двадцати  пяти  лет  он  впервые
пришел в дом моей  жены  в  качестве  садовника,  приехав  из  своей  родной
деревни, поблизости от Бергамо. Когда же я в свою очередь переехал на  виллу
Дзаккани-Ламберти и перевел туда свою контору, видя, что как садовник он  не
особенно загружен работой, я начал понемногу  использовать  его  в  качестве
курьера, затем как служащего. Он ходил на почту, в банки, в другие  конторы.
Я понял, что он умен: когда ему  нечего  было  делать,  он  читал  отчеты  о
процессах,  изучал   кодекс   и   буквально   погружался   в   трактаты   по
криминалистике. В конце концов я сделал его своим доверенным лицом. И должен
сказать, что он всегда служил мне честно и с  усердием,  иногда  доходил  до
того, что подсказывал тактику защиты,  которая  была  для  меня  неприемлема
только потому, что была слишком уж изощренной. Деметрио наделен воображением
и интуицией, очень настойчив в доводах. Слишком много качеств, чтобы  просто
служить в садовниках. Он взял в жены горничную моей покойной супруги Терезу,
которая была недурна в молодости, но через несколько лет стала старухой.  Не
надо забывать, что она на десять лет старше его.
   В то время когда было  совершено  преступление,  Деметрио  было  сорок  с
небольшим, намного меньше, чем мне.  Он  определенно  считал  себя  красивым
мужчиной и в собственных глазах был моим заместителем  и  доверенным  лицом.
Поэтому он мог счесть позволительным для себя возжелать жену своего патрона,
тем более зная, что эта женщина уже сошла с прямого пути.
   В ту субботу он отправил письмо в надежде, что ответ придет до  четверга,
как обычно через Терезу. В  четверг  утром,  видя,  что  почта  не  принесла
никакого письма на имя  Терезы,  он  подумал,  что  Барзанти  не  принял  во
внимание его угрозу и полученное предупреждение. Значит, нужно было  оказать
давление на женщину.
   Рано утром он уже настаивал, чтобы она не ехала в Милан  после  обеда  и,
должно быть, пытался запугать ее.
   Именно  тогда  она  и  написала  письмо,  которое  Сканкалепре  нашел   у
привратницы с бульвара Премуда несколько дней назад. Письмо пришло в Милан с
задержкой в несколько дней из-за  почтовых  неполадок,  когда  Барзанти  уже
уехал в Рим. Где-то около десяти часов утра жена вышла, чтобы отправить его.
Деметрио, заподозривший какую-то хитрость, спустя час вернулся в дом,  когда
его жена уже ушла оттуда, и вновь повторил свои угрозы. Жена моя,  очевидно,
закричала, и Деметрио, потеряв рассудок, заставил ее умолкнуть навсегда.
   Пройдя внутренней лестницей, он перенес труп в подвал. Пуговица,  которую
я нашел под кучей дров, оторвалась, очевидно, от костюма  моей  жены  в  тот
момент, когда убийца опускал тело, которое нес на  спине,  на  земляной  пол
подвала. Фолетти единственный знал о существовании цистерны возле  каретного
сарая и думал о том, как спрятать там этот столь неудобный для него груз. От
выхода из подвала до самой цистерны его путь был скрыт от всех  взглядов.  Я
был в суде, присутствуя на процессе, и  не  мог  вернуться  раньше  полудня.
Тереза была у себя дома и не должна была ничего заметить. У  Фолетти,  таким
образом, было время, чтобы вернуться в дом,  взять  чемоданы,  бросить  туда
ворох одежды и белья моей жены, не забыв и о маленьких женских сумочках.  Он
симулировал побег.
   Я не, позабыл и о  драгоценностях;  сами  по  себе  они  не  представляют
большого капитала. Женщина, когда убегает, всегда старается  взять  с  собой
свои драгоценности. Потому он и воздержался от укладывания  их  в  чемоданы,
которые ни он и никто другой не должен был никогда откопать. Он закрыл их  в
маленькой шкатулке и зарыл в оранжерее, в большом цветочном горшке.
   Следователь и Сканкалепре не шевельнулись, слушая этот  длинный  рассказ.
Однако при новом откровении следователь воскликнул:
   - Так значит, драгоценности найдены!
   - Они найдены, - продолжал адвокат. - Несколько месяцев тому назад, когда
я время от времени по ночам возвращался в парк. Обнаружив там труп, я больше
чем  когда-либо  поверил,  что  там  находятся  и  драгоценности.   Деметрио
сопровождал меня во всех моих поисках. Он заметил, что я  ищу  свою  жену  в
парке под землей и, может быть,  понял,  что,  исследовав  все  закоулки,  я
подобрался и к цистерне.  Но  он  мог  не  беспокоиться:  все  мои  открытия
обращались против меня. Ясно, что  именно  у  меня  была  причина  совершить
преступление. И я, естественно, никак не был заинтересован, чтобы пустить  в
ход судебную машину, погруженную в провинциальную дремоту.
   Симулированный побег и отсутствие трупа  спасали  меня  от  обвинений.  А
драгоценности были для него средством, чтобы скомпрометировать  меня  и  при
случае представить  вещественную  улику  против  меня.  Заметив,  что  я  их
настойчиво разыскиваю и  начинаю  обследовать  оранжерею,  он  был  вынужден
сменить место их укрытия. Ему не хотелось их терять,  так  как,  несомненно,
лет через десять - пятнадцать он смог бы их продать без всякого риска. Равно
как может случиться и так, что в один прекрасный день они  потребуются  ему,
чтобы обвинить меня, а также отвести подозрения от себя  самого.  Достаточно
будет сделать так, чтобы их "нашли" в моем кабинете.
   В одну из ночей я заметил, что большой цветочный горшок сдвинут с  места.
Я приподнял его и под ним обнаружил что-то вроде неглубокой ямки, засыпанной
рыхлой свежей землей. Таким образом, было совершенно ясно, что Деметрио унес
драгоценности в другое место. Мне бы хотелось, чтобы  он  отнес  их  к  себе
домой. Но в его распоряжении находился весь парк Сормани, в который  (и  это
важная деталь) Деметрио заходил, когда ему вздумается, так как уже несколько
лет семейство Сормани доверяет ему заботу о своих цветах. Вот  почему  тень,
которая чуть было не уложила на месте моего зятя, пришла со  стороны  стены,
сопредельной с виллой Сормани. По ночам, впрочем,  довольно  рано,  Деметрио
входил через подъезд с улицы Ламберти, от которого имел ключ, и спускался  в
парк, чтобы проследить все мои передвижения, между тем как я немного  позже,
в свою очередь, входил через тот же подъезд и спускался в сад. Когда  же  он
увидел, что мой зять вознамерился переделать старый сарай в гараж и  что  он
вот-вот уберет слой земли и дерна, чтобы освободить старый настил и  покрыть
его бетоном, он понял, что будет  обнаружена  также  и  цистерна  и  найдена
могила моей жены. Я тоже понял это и приготовился пережить тяжелые времена.
   Нужно было срочно найти драгоценности и выявить тайник, ибо Деметрио  мог
ими воспользоваться против меня. Я в самом деле почувствовал себя в  большой
опасности. Тогда я  спрятал  письмо  с  моей  поддельной  подписью  в  досье
Молинари, то есть в то место, где его могли отыскать не иначе  как  по  моей
подсказке,  и  стал  ждать  дальнейших  событий.  Деметрио,  видимо,   стало
известно, что мой зять намеревается устроить засаду на ночного гостя.
   - Именно так, - перебил его следователь. - Ваш зять говорил ему об  этом,
и Деметрио мог подумать, что Фумагалли хочет в  одиночку  захватить  ночного
гостя.
   - Ввиду этого, - продолжал Эзенгрини, - он и решил заманить его  в  парк,
подкараулить там и прикончить без большого труда. А когда бы инженера  нашли
с проломленным черепом, кого могли бы обвинить, если не меня?
   И дочь моя прекрасно знала, что это я ночами слоняюсь по парку.
   - Она действительно это знала, именно она увидела вас первой,  -  вставил
Сканкалепре. - И сам Деметрио говорил об этом Фумагалли, уточнив, что  будто
бы видел вас,  когда  вы  с  электрическим  фонарем  что-то  высматривали  в
оранжерее.
   - Итак, все сходится, - сказал адвокат,  -  мы  можем  продолжать.  После
смерти инженера, если меня арестуют, я не премину все  отрицать.  Я  не  мог
позволить себе  открыто  извлечь  труп  своей  жены.  Это  ухудшило  бы  мое
положение до невероятности. Работы  по  гаражу  после  преступления,  скорее
всего, прекратились бы. Моя дочь покинула бы виллу, и в той части луга трава
продолжала бы расти Бог знает до каких  пор.  И  цистерна  хранила  бы  свою
тайну. Но  при  всем  этом  Деметрио  мог  бы  отправить  меня  на  каторгу,
спровоцировав  обнаружение  драгоценностей.  Он  мог  бы   предстать   перед
правосудием, как только было бы объявлено о моем аресте, с  заявлением,  что
считает своим долгом передать следствию  один  небольшой  пакет,  который  я
будто бы просил спрятать. Впрочем, он еще может это  сделать,  поскольку  не
знает, что оба письма, которые спутали его карты, теперь найдены.
   Следователь считал, что Фолетти должен  быть  незамедлительно  арестован:
если он разыграет свою козырную карту, объявив, что  драгоценности  переданы
ему  на  хранение  адвокатом  Эзенгрини  или  что  они  были  им  найдены  в
каком-нибудь тайнике, следствие  располагает  сейчас  достаточными  уликами,
чтобы вынудить его признаться в преступлении.
   Сканкалепре  обещал  разработать  необходимый  план  и  представить   его
следователю.  Адвокату  пришлось  еще  раз  вернуться  в  свою   камеру,   а
следователь пустился в путь в окружной центр.

Глава 9

   Весь маленький городок М.., был убежден в виновности адвоката  Эзенгрини.
Все местные газеты считали дело  решенным.  Инженер  Фумагалли  и  его  жена
намеревались отправиться в  путешествие  и,  чтобы  избежать  журналистов  и
фотографов, провести несколько недель в Швейцарии.  Оставив  ключи  от  дома
Деметрио, они уехали немедленно после того,  как  дали  показания  судебному
следователю. Спустя некоторое время был освобожден  и  несчастный  Барзанти,
который был совершенно вне подозрений по делу.
   Условия,  в  которых  пришлось  действовать  Сканкалепре,   были   крайне
благоприятными.  Деметрио  Фолетти  мог  подозревать  о  каких-то   маневрах
Эзенгрини, старавшегося избежать обоих страшных пунктов  обвинения,  ставших
теперь  официальными.  Основываясь  на  выборе  свидетелей,  который  сделал
следователь, он мог предвидеть и тактику защиты адвоката.  Драгоценности  же
представляли серьезную проблему для Фолетти, который,  очевидно,  готов  был
пожертвовать ими, лишь бы избежать каторги и окончательно  скомпрометировать
Эзенгрини.
   На этом последнем предположении и построил адвокат свой план, который  он
выложил  следователю  и  по  которому  тот,  в  свою  очередь,   предоставил
действовать Сканкалепре.
   На следующий день  комиссар  перешел  к  активным  действиям.  Он  вызвал
Фолетти в свою контору и заставил того выслушать небольшую речь.
   - Адвокат Эзенгрини упрямо все отрицает, но факты против него.  Нам  даже
удалось найти у него дома и изъять дубинку, с  помощью  которой  он  пытался
убить своего зятя, опасаясь, что обнаружение цистерны становится неизбежным.
Теперь  нам  необходимо  отыскать  драгоценности.  Мы  прочесали  кабинет  и
апартаменты адвоката словно густым гребешком, но без всякого  результата,  и
посему можно заключить, что драгоценности спрятаны в  бывшем  его  доме  или
бывшем кабинете, или в какой либо другой комнате  того  крыла,  где  некогда
проживали родители его жены и которое вот уже много лет стоит  закрытым.  Мы
намерены произвести самый тщательный обыск в этих местах, и  вы  должны  нам
помочь, поскольку лучше вас их вряд  ли  кто  знает.  Если  понадобится,  мы
удалим штукатурку со стен и вскроем полы...
   Без всяких раздумий Фолетти согласился,  и  на  следующий  день  часам  к
десяти утра обыск начался. Комиссар, сержант и  полицейский,  сопровождаемые
садовником, вскрыли  бывший  кабинет  в  прежних  апартаментах  Эзенгрини  и
незамедлительно приступили к  поискам.  В  половине  первого  операция  была
приостановлена в связи с обеденным перерывом. Фолетти покинул  их  на  улице
Ламберти и пошел к себе домой, напротив виллы Дзаккани-Ламберти.
   Комиссар отослал сержанта и вместе с последовавшим за ним агентом  Пулито
подбежал к решетчатой ограде парка, перелез через нее, пересек сад и, пройдя
подвалом, вновь вошел в старые  апартаменты  Эзенгрини.  Уходя,  Сканкалепре
захватил с собой ключи от помещений: если,  клюнув  на  крючок,  только  что
заброшенный, Фолетти вернется спрятать драгоценности с тем, чтобы "дать"  их
обнаружить в ходе поисков в послеобеденное время, комиссар будет знать,  как
с ним управиться.
   В прихожей апартаментов, некогда занимаемых четой  Эзенгрини,  находились
два стенных шкафа, один против другого. Сканкалепре забрался в тот  из  них,
который был справа, а Пулито - в левый. Чтобы проникнуть в дом  и  пройти  в
апартаменты, Фолетти должен  пройти  здесь.  В  закрытом  шкафу  Сканкалепре
постепенно справился с одышкой - ему пришлось  торопиться  и  взбираться  по
решетчатой ограде.
   Когда дыхание уже стало ровным, он  решил  было  чуть  приоткрыть  дверцу
шкафа, чтобы вдохнуть еще немного воздуха,  как  вдруг  услышал  со  стороны
двора шум открывающейся двери, заскрипевшей на ржавых  петлях.  На  какое-то
мгновение он прислушался, после чего ринулся из шкафа,  прокричав  при  этом
Пулито:
   - Выходим!
   Деметрио Фолетти как вкопанный остановился посреди коридора.  Сканкалепре
направил ему в грудь дуло револьвера, тогда как Пулито зашел с тыла.
   - Руки вверх, лицом к стене! - приказал комиссар.  Пулито  помог  Фолетти
выполнить команду, схватив его за воротник и  хорошенько  поддав  коленом  в
зад.
   - Обшарь его карманы, - приказал Сканкалепре подчиненному,  держа  оружие
нацеленным на Фолетти.
   Пулито начал с карманов куртки, бросая на пол все, что  находил:  носовой
платок, большой нож со стопором, коробку спичек. Затем  перешел  к  карманам
брюк и вытащил оттуда небольшой полотняный мешочек. Сканкалепре сделал знак,
чтобы Пулито передал ему этот  предмет.  Ощупав  его,  он  развязал  шнурок,
которым тот был стянут, и развернул его, как перчатку. И  тотчас  заблестели
бриллианты: драгоценности синьоры Джулии. Он взял  брошь  двумя  пальцами  и
немного отвел руку, чтобы лучше ее рассмотреть. Сколько раз он любовался ею,
видя ее на груди бедной женщины. Положив брошь на место, он  взял  жемчужное
колье, которое переплелось с золотом и другими  бриллиантами.  Мгновение  он
подержал его на весу перед глазами, затем опустил обратно в сумочку. Положив
мешочек в карман, повернулся к Фолетти и спокойно сказал:
   - Покажи точное место, где ты ее убил.  Фолетти  обернулся,  удерживаемый
полицейским, и стал спиной к стене, с поднятыми руками.
   - Отпусти его, - приказал Сканкалепре и  стал  возле  двери,  ведущей  во
двор.
   Он снова повернулся к Фолетти.
   - Шагай, - сказал он тоном, не допускающим ни малейших возражений.
   Фолетти направился в глубь коридора и  вдруг,  сменив  манеру  поведения,
сложил руки и закричал:
   - Это ложь, это ложь!
   - Убийца! - заорал на него Сканкалепре. - Мы нашли то письмо,  в  котором
ты имитировал подпись адвоката и  еще  письмо  синьоры  Джулии  к  Барзанти,
которое тебя изобличает. Куда ты хотел  сунуть  эти  драгоценности?  Где  ты
прятал их до этого?
   Фолетти остановился, уткнувшись лицом в двери и дрожа всем телом.
   - Где ты ее убил? - еще раз закричал Сканкалепре.  Деметрио  Фолетти  был
уже в полуобморочном с