ем костюме. Не  успел  я  представиться,
как он одарил меня самой любезной из своих улыбок. Вскочил, подошел к двери,
отворил ее с низким поклоном.

   - Проходите, пожалуйста! - говорит.
   Я остолбенел. Признаться,  я  думал,  что  меня  попытаются  любой  ценой
задержать, а тут любая дверь отворяется, словно по волшебству. Должно  быть,
меня здесь хорошо знают, но что-то не припомню, когда я сюда наведывался.
   Я вошел, и за мной со стуком захлопнулась  дверь.  Я  очутился  в  шумном
салоне. Повсюду кресла, диванчики. В  глубине  большая  стойка,  уставленная
бутылками.
   Я подошел к стойке  и  сел  на  вертящуюся  табуретку.  Не  успел  я  рта
раскрыть, как официант поставил передо мной полный стакан "Бурбона".
   - Удивительно,  -  говорю.  -  Кто  тебе  подсказал,  что  я  предпочитаю
заправляться только этим горючим?
   Он улыбнулся и развел руками: мол, это всему городу известно.

   До меня доносились отрывки бесед.
   - Вчера вечером я видел, как вы, графиня,  стояли  и  нервно  постукивали
ножкой о край тротуара. Кого это вы так нетерпеливо ждали?
   - Этого рогоносца, принца Тестафьорита.
   - Нет, барон, кинжал тут не годится.  Рискуешь  запачкаться  в  крови.  Я
испытал  новый  способ,  очень  простой  и  чрезвычайно  удачный.   Конечно,
напряжение в сети должно  быть  достаточно  высоким.  Иначе  придется  долго
ждать.
   - Ну а вы что  скажете,  инженер  Брутто,  об  адской  машине  с  часовым
механизмом?
   А ведь посмотришь на этих шикарно одетых, элегантных и любезных господ  и
никогда не подумаешь, что они любят так грубо и зло шутить над ближними.  До
смерти противно слушать их кровожадные рассказы.
   Я направился в глубь зала. Большая арка делила его на две неравные части.
Эта своеобразная небольшая гостиница была битком набита людьми, толпившимися
возле длинного стола.
   Чей-то голос время от времени громко объявлял номера. "Должно  быть,  это
игорный зал", - подумал я.
   Тут все эти синьоры просаживают огромные деньги, которые  они  по  закону
должны были бы внести в казну.
   Я подошел к ближнему столику и стал наблюдать. В  первую  минуту  я  даже
разинул рот от изумления. Оказывается, они играют в лото. Крупье достает  из
мешочка фишки и объявляет номера. Посреди  стола  высятся  горы  тысячных  и
десятитысячных ассигнаций.
   Играющие закрывают объявленные номера фасолинами.
   Я с трудом протиснулся к самому столу и упер одну из фасолин.  Потихоньку
сравнивал ее с фасолиной, которая  лежала  у  меня  в  кармане.  Той  самой,
которую я нашел в спальне у вдовы с фиолетовыми глазами. Одинаковые.  Та  же
тосканская фасоль с черным пятнышком на краю. Теперь все понятно.
   Блондинка каждый вечер прикатывает сюда. Но где она берет столько  монет?
Я даже языком прищелкнул. Отошел от стола, устроился  на  диванчике  и  стал
соображать.
   Красотка шантажировала своего муженька, который в молодые годы  совершил,
верно, какую-нибудь глупость.  Но  как  ей  это  удавалось?  Все  ясно.  Она
вымогала у него деньги с помощью сообщника.  А  болван-муж  отваливал  этому
подонку монету в страхе, как бы бесценная женушка не  узнала  о  его  грехах
молодости. И даже не подозревал,'чтд шантажирует его сама заботливая жена. А
ее сообщником был,конечно, толстяк Доменико. Он забирал деньги и относил  их
блондинке в "Морено". Толстяк Доменико был шофером у Блю Катарро. Но кто  же
его укокошил? Блондинка-вдова? Или же подручный самого Блю Катарро?
   Я положил фасолины в карман и потопал из зала. Вижу, в глубине деревянная
лесенка. Поднялся по ней наверх, перешагивая сразу через  четыре  ступеньки.
Главное - отыскать этого Блю Катарро.
   Черт побери, что бы это могло значить? В конце лестницы еще  одна  дверь.
Открываю ее, вхожу. Сразу за  дверью  начинается  коридор,  устланный  синим
бархатным ковром.
   Миновав  коридор,  я  очутился  в  широкой  прихожей.  Гляжу,  в  глубине
бронированная дверь. Конечно, я сразу скумекал,  что  она  ведет  в  кабинет
грозного Катарро, но смело направился к ней. Я  уже  взялся  за  ручку,  как
вдруг услышал шум за спиной, и молниеносно обернулся.
   - Ба, кого я вижу?!

   Но Ат Шалфейчик недолго думая припустился от меня. Юркнул в коридор, я за
ним. Добежали до танцзала. Тут мне наконец  удалось  сцапать  Шалфейчика  за
плечи. В проходе танцевало множество пар, а  музыканты  лабали  ча-ча-ча.  Я
заставил Шалфейчика проделать полный оборот вокруг своей  оси,  схватил  его
руку и покрутил этого ублюдка вокруг себя.
   Так, отплясывая бесконечный ча-ча-ча, мы пересекли весь проход. Танцующие
расступались,  провожая  нас  восхищенными  взглядами.  Шалфейчик   проворно
залавировал между столиками, но я к нему прилепился, как пиявка.
   У самого выхода я его прихватил под локоть.
   - Надежный же ты телохранитель,  -  говорю.  У  Шалфейчика  лоб  покрылся
испариной, а сам он задрожал, как трусливая дворняжка.
   - А теперь, - говорю, - пора нам с  тобой  рассчитаться.  Левой  рукой  я
сжимал ему локоть до тех пор, пока кости не хрустнули. Тогда я поволок его к
машине. Открыл дверцу и швырнул на переднее сиденье. Потом сел за руль.
   - Ну, поехали в гости к нашему старому другу. Он усмехнулся и  сплюнул  в
окно. Я рассвирепел. Выскочил  из  машины,  подобрал  плевок  и  всунул  его
Шалфейчику обратно в рот.
   - Я тебя научу вежливости, - говорю. Потом снова сел за руль.
   - Не тяни резину. Выкладывай имя, фамилию, происхождение, местожительство
и род занятий твоего почетного дружка.
   Ат молчит. Тогда я двинул его кулаком по подбородку. От неожиданности  он
откусил кончик языка.
   - У меня нет ни малейшего желания валандаться с  тобой  целую  неделю,  -
говорю.
   Тут он решился открыть рот.
   - Его зовут Джим Стеккино, по  прозвищу  Агамемнон,  Он  владелец  ОПМ  -
общества по продаже муравьев. Адрес: Четырнадцатая улица, дом сто восемь.
   - Отлично, - говорю. - Теперь можно отправляться к нему в гости. Ведь  мы
так давно не виделись.
   Глава тринадцатая
   Ночная прогулка, которая принесла мне восемьдесят два конверта  и  письмо
на сиденье автомобиля
   Вскоре мы подъехали к зданию ј 108. Впрочем, это  оказался  всего-навсего
старый двухэтажный домишко. В нижнем этаже  магазинчик,  а  рядом  маленькая
входная дверь. С виду этот дом роскошным никак не назовешь. На втором  этаже
ставни одного из окон почти  совсем  оторвались,  а  в  другом  окне  выбито
стекло.
   - Похоже, твой приятель не очень-то процветает, - говорю. Мы свернули  за
угол и стали обходить дом сзади. И тут я даже присвистнул.
   - Вот это фокус!
   Задняя стена дома и есть фасад. Да какой!  Весь  из  мрамора,  ставни  из
красного дерева, а стекла из  особого  сплава.  Наружный  фасад  -  это  для
лопухов, а сзади настоящий дворец.
   - Похоже, задняя часть у твоего Джима Стеккино в особом почете, - говорю.
   Я осмотрел дверь. Она была заперта на хитроумный замок, но  меня  это  не
испугало. Поковырял кончиком карандаша - и готово. Входим в дом.
   На нижнем этаже в салоне у стены стоит большой шкаф. Отворяю его, влезаю.
В глубине шкафа дверь. Открываю ее, вхожу. И попадаю в старую часть дома.  Я
сразу сообразил, что это задняя комната. Она вся заставлена мебелью.  Кругом
пыль, на стенах фотографии торговцев муравьями, рисунки муравьиных гнезд.
   Я  повесил  Шалфейчика  на  вбитый  в  стену  гвоздь  и   стал   спокойно
осматриваться вокруг.
   Этот Джим Стеккино маскирует свои грязные делишки, притворяясь  торговцем
муравьями. Довольно странный вид коммерции.  Не  думаю,  чтобы  он  продавал
больше одного муравья в год. Да еще за границу.
   Я обшарил все комнаты и наконец нашел то, что искал.
   За картиной, изображавшей какого-то типа, разоряющего гнездо муравьев,  я
обнаружил несгораемый шкаф. В две минуты вскрыл его и на нижней полке увидел
кожаную желтую сумочку. Вынул  ее  и  показал  Ату  Шалфейчику,  по-прежнему
висевшему на гвозде.
   - Хороша сумочка? - спрашиваю.
   - Проклятые фараоны, - процедил он сквозь зубы.
   Я сунул ему  в  рот  скомканную  промакашку,  и  он  заткнулся.  Открываю
сумочку. А в ней полно желтых заклеенных конвертов  и  на  каждом  аккуратно
выведено имя.
   Я  пересчитал  их.  Ровно  восемьдесят  два  конверта.  Восемьдесят   два
человека, которых шантажируют. Я спрятал конверты в сумку и закрыл ее.
   - Превосходно,  -  говорю.  -  Но  куда  все-таки  делся  твой  достойный
приятель?
   Шалфейчик невнятно замычал и воровато отвел глаза. Я вздохнул.
   - Ничего не поделаешь, -  говорю.  -  Придется  вернуться  в  "Морено"  и
побеседовать с Блю Катарро.
   Я снял Шалфейчика с гвоздя и поволок его к выходу,  крепко  сжимая  сумку
под мышкой.

   Шалфейчик стал тихим, покорным и сам без разговоров полез  в  машину.  Но
тут я увидел у нею на заду красное пятно. Нагнулся и  вижу,  что  это  вроде
знак, оставленный помадой. Понюхал: цикламен.
   - Черт побери, - говорю. Отпихиваю Шалфейчика и сам лезу на  сиденье.  На
нем помадой выведены какие-то  знаки,  но  попробуй  их  расшифровать.  Этот
проклятый Шалфейчик уселся на них своими ягодицами, и  буквы  расплылись.  Я
пригляделся повнимательнее. Всего знаков три. Но видно, что их накалякали  в
дикой спешке. Я сразу разобрал, что одна буква "З". Затем идет не то "Г", не
то "Л". А третью сам черт не разберет. Не черт, а тысяча чертей!
   "Ведь Дуарда сидела за рулем". Я сел за руль и попробовал снова разобрать
причудливые знаки. Конечно, "З" последняя из трех букв. Первая  должна  быть
"Г". А буква посредине наверняка "А".
   Газ! Ясное дело, газ! Но что Дуарда хотела сказать этим словом?
   Болван я и кретин! Кухня с газовой  плитой.  Когда  я  оставил  Дуарду  в
машине  и  пошел  за  бензином,  худой,  должно  быть,   заметил,   что   мы
остановились. Он обошел вокруг дома и вернулся назад. Он и этот  выродок  Ат
Шалфейчик похитили Дуарду и заперли ее в кухне. Она попыталась  предупредить
меня, нацарапав помадой слово "газ" на сиденье машины.
   Я схватил Шалфейчика за шею и хлопнул его о радиатор  "блимбуста".  Потом
взял английский ключ и стал ему пересчитывать зубы.
   - Паршивая тварь, - говорю. - Вы вернулись за Дуардой, а ты ни гу-гу.
   - Ты меня об этом не спрашивал, - промычал он.
   - Куда вы ее дели?
   - Не знаю, - отвечает. - Мы погрузили ее в машину, а потом Джим  Стеккино
отвез меня в "Морено". Мне в полночь заступать на дежурство.
   - А я и забыл: ты телохранитель господина Катарро.
   Я еще раз прошелся  по  его  зубам  английским  ключом  и  впихнул  этого
недоноска в "блимбуст".
   - Надо поторопиться, - говорю.
   Включил мотор и понесся. Шалфейчик показывал мне дорогу, стуча от  страха
уцелевшими зубами.
   Наконец я остановил "блимбуст" прямо у железной дверцы в кирпичной стене.
Схватил сумку и спрыгнул на землю. Огрел Шалфейчика по кумполу, подцепил его
за брючный пояс и поволок за собой.
   Открыл дверь и очутился  в  просторной  комнате  с  красными  стульями  и
плетеными столиками.
   Смотрю,  в  откидном  кресле  удобно  устроилась  Дуарда  и  беседует  по
телефону. В правой руке она сжимает пистолет.  Я  поглядел,  куда  направлен
ствол, и вижу, что напротив сидит моя старая знакомая. Вдова  с  фиолетовыми
глазами. "Значит, Дуарде удалось отнять у нее пистолет", - сообразил я.
   - Не помешал? - спрашиваю.
   - Скорее приезжай, - крикнула Дуарда в трубку, положила  ее  на  рычаг  и
кинулась ко мне.
   Я  бросил  Шалфейчика  на  пол  и  обнял  Дуарду,  она  без  лишних  слов
запечатлела на моих губах поцелуй. Только открыл  глаза,  вижу,  что  Дуарда
смотрит мне за спину.
   Я сообразил, что это вдовушка  подобралась  сзади.  Недолго  думая  резко
согнул правую ногу и  лягнул  ее  ботинком.  Чувствую,  что  врезал  кому-то
каблуком. Но это оказалась не вдова, а Шалфейчик. Он очухался и  хотел  меня
немного пощекотать. От удара ботинком он взвился к  потолку  и  рухнул  вниз
головой прямо за вырез лифа Дуарды. Я схватил его за ноги и вытянул оттуда.
   - Ах ты наглец, - говорю. - Я тебя отучу совать нос куда не положено. - И
завернул ему руки за спину. Потом бросил взгляд на вдову.
   - Привет, красотка, - говорю. - Давненько мы с тобой не виделись. Тебе бы
не мешало уплатить мне за убытки. А то ты изрядно порезвилась в моем доме.
   Я подошел и отвалил ей такую оплеуху, что  кресло  разломилось  надвое  и
блондинка очутилась на полу. На лице у  нее  в  эту  минуту  было  такое  же
выражение, как у мясорубки, если только у той есть свое особое выражение.
   - Она работает на пару с Джимом Стеккино, - говорю... - И очень  неплохо.
Но пока не мешает ее связать.
   Так я и сделал. Потом взял кожаную сумку и показал ее Дуарде.
   -  Тут  лежат   ровно   восемьдесят   два   конверта.   Восемьдесят   два
неопровержимых доказательства гнусного шантажа. Дуарда бросилась мне на шею:
   - Яко, ты великий человек! - воскликнула она и ласково поцеловала.
   Я бережно освободился из ее объятий.
   - Расскажи, что с тобой произошло, когда я оставил тебя одну в  машине  и
отправился за бензином?
   - Только ты ушел, - говорит, - как по обеим сторонам машины вынырнули эти
типы: толстый и долговязый. Они обшарили  весь  дом  и  потом  подкрались  к
"блимбусту". Фары у тебя не горели, и я ничего не заметила. Долговязый ткнул
меня дулом пистолета, а желтый схватил за локоть. Я стала  сопротивляться  и
успела выхватить из сумочки помаду. Слышу,  желтый  говорит:  "Волоки  ее  в
кухню и заставь, все рассказать, а то мне надо вернуться в "Морено".  Я  все
же сумела написать помадой на сиденье слово "газ".
   - Значит, эта падаль знала, где ты?
   - Конечно.
   Я подошел к Шалфейчику и одним ударом вышиб ему еще восемь зубов.
   - Потом мы  приехали  сюда,  и  тут  нас  уже  ждала  милая  вдовушка,  -
продолжала свой рассказ Дуарда. - Похоже, она собиралась укрыться  здесь  на
время от полиции. Долговязый мучил меня до тех пор, пока я не  сказала,  где
спрятаны пятьсот монет.
   - Пятьсот монет? - переспрашиваю.
   - Да, - отвечает Дуарда. - Прости  меня,  любимый.  Я  сопротивлялась  до
последнего, но потом силы оставили меня. Пришлось сказать, что деньги  лежат
в конверте под матрацем в моей спальне.
   - Перестань шутить. Ты же сама мне рассказывала,  что  те  пятьсот  монет
прикарманила вдова. Когда лопала вареную ветчину.
   - Это так, - отвечает Дуарда. - Но я о других деньгах говорю.
   - О других?
   - Ну конечно. О твоих.
   Попробуй разберись во всей этой путанице.
   Вдруг Дуарда как взвизгнет:
   - Машина!
   - Какая машина?
   - Твоя. Где ты ее оставил?
   - У дома.
   - Беги скорее, - кричит она. - Спрячь  ее.  Не  теряй  ни  секунды,  Яко.
Долговязый должен вот-вот вернуться. Он  отправился  ко  мне  домой  забрать
деньги.
   Я потопал вниз. Вскочил в машину и, не включая фар, погнал ее к  лесу.  И
бегом назад,
   - Да, кстати, что это за мои деньги? - спрашиваю.
   - Ты получил их за то поручение, которое я тебе дала ночью.
   - Значит, у меня было поручение?
   - Еще какое важное! - восклицает Дуарда. - И ты выполнил его с блеском.
   Едва я собрался задать ей еще один вопрос, как донесся шум мотора. Вскоре
шум  умолк,  и  я  услышал,  как  хлопнула  дверца.  На  лестнице  раздались
торопливые шаги.
   Вошел Джим Стеккино с улыбочкой на губах. Он вынул из кармана конверт, но
вдруг остановился, и... улыбку как водой смыло.
   - Приветик, - говорю. - Какая приятная  встреча!  Джим  метнулся  было  к
дверям, но я схватил его за воротник и швырнул в дальний угол комнаты.
   - Сейчас мы с тобой рассчитаемся, - процедил он сквозь зубы.
   - А это мы еще посмотрим, - отвечаю.
   Он привстал и собрался броситься на меня, но я изо всех сил съездил ему в
брюхо. Не дав этому мазурику опомниться, я навел на него пушку.
   - Сходи посмотри, нет ли чего подходящего, чтобы упаковать этого ублюдка,
- говорю я Дуарде.
   Она отправилась на поиски в соседнюю комнату.
   - Этой ночью тебе немало пришлось поездить, - говорю.
   - Проклятая скотина, - буркнул долговязый. - Надо  было  тогда  укокошить
тебя на месте. Вернулась Дуарда.
   - Ничего не нашла, - говорит. - Вот все,  что  есть.  И  протягивает  мне
тюбик с клеем.
   - За отсутствием другого сойдет и это. Отвинчиваю пробку, выжимаю немного
клея и пробую, вязкий ли он. Вполне хорош.
   - Снимай башмаки и носки, - говорю долговязому. Он даже  не  пошевелился.
Тогда я сам снял с него ботинки, даже не расшнуровав их,  и  сдернул  носки.
Потом намазал этому подонку голые подошвы клеем и поставил его  отдыхать  на
деревянном полу.
   - Этот клей схватывает мгновенно, - говорю. Долговязый попытался оторвать
ноги от пола, но у него ничего не получилось. Мы чуть животы  не  надорвали,
глядя, как он дергается. Но он вскоре  затих.  Вынимаю  у  него  из  кармана
конверт. Распечатываю. В нем полно ассигнаций по тысяче.
   - Их ровно пятьсот, - говорит Дуарда. - И все они твои.
   - Послушай, малышка. Хотел бы я знать, откуда они взялись. А то я  сгораю
от любопытства.
   Только Дуарда собралась ответить, как вдруг снова послышался шум мотора и
чуть позже стук захлопываемой дверцы. Затем в коридоре раздались шаги,  и...
отворилась дверь.
   Глава четырнадцатая
   Похоже на сборище автомобилистов, но в конце  концов  завязывается  общая
дружеская беседа. Трам уходит вполне довольный, а Каучу немного меньше
   На пороге появился красивый мужчина лет шестидесяти, с живым  симпатичным
лицом. Он был совсем седой, но выглядел очень молодцевато.
   На нем был элегантный костюм, белоснежная рубашка с голубым галстуком, на
ногах синие туфли.
   - Блю! - воскликнула Дуарда и бросилась ему на шею.
   Я стою и смотрю как идиот, держа в руках пачку ассигнаций.
   - Где этот человек? - спрашивает Блю низким грудным голосом.
   Дуарда показывает на Джима  Стек-кино.  Я  поглядел  на  долговязого.  Он
дрожит как  осиновый  лист.  Вдовушка  тоже  трясется,  как  припадочная.  А
Шалфейчик заметался, словно началось землетрясение.
   Блю окинул всех ледяным взглядом, затем посмотрел мне  прямо  в  глаза  и
улыбнулся. Подошел и протянул мне руку.
   - Благодарю вас, - говорит. - Вы отлично  справились  со  своей  задачей,
Яко.
   Вежливо пожимаю ему руку, но, убейте меня, если я хоть что-нибудь понял.
   - Надеюсь, хоть вы объясните мне что к чему, - говорю.
   - Для объяснений еще есть время, - отвечает Блю Катарро. - Сначала я хочу
посмотреть, целы ли документы.
   - Все целы и лежат в надежном месте, папочка, - отвечает Дуарда.
   - Ты назвала его папочкой?! - воскликнул я.
   - Конечно, - отвечает Дуарда. - Я его приемная дочь.
   - У меня до недавних пор было на службе немало милейших людей, -  говорит
Блю Катарро, пристально  глядя  на  Шалфейчика.  -  Личный  шофер,  надежный
телохранитель, кто еще?

   Я уже собрался ответить, что, если ты зовешься Блю Катарро и на совести у
тебя столько гнусных преступлений, смешно претендовать, чтобы тебя  окружали
одни джентльмены в белых перчатках  и  накрахмаленных  рубашках,  как  вдруг
вновь послышался шум мотора.
   - Черт побери, - говорю. - Да тут, похоже, назначен слет автомобилистов.
   Дверь распахнулась, в комнату  ворвался  Грэг,  бросился  ко  мне,  начал
прыгать и лизать лицо.
   - Все в порядке, Грэг. В полном порядке. Где ты пропадал? - спрашиваю.
   И тут за какую-нибудь минуту в комнату набилось  полно  фараонов.  Вперед
протискивается Трам, и Каучу подлетает ко мне с кулаками.
   Я ему как двину по физии. Если бы не стена, бедняга Каучу  летел  бы  без
остановки прямо до самого Токио.
   - Тепленькая компания, - говорит Трам. - Совещание, как я вижу,  проходит
на высшем уровне. А председательствует, если не  ошибаюсь,  Блю  Катарро.  А
теперь давайте прогуляемся до Центральной тюрьмы.
   - Успокойтесь,  любезный  Трам.  -  говорю.  -  Полезнее  будет  обсудить
создавшееся положение (во как  я  завернул!).  Так  что  лучше  усаживайтесь
поудобнее и попробуем разобраться в этой запутанной истории.
   Я