подал Дуарде знак, она в ответ мило улыбнулась и кивнула головой.
   - Яко  хочет,  чтобы  рассказывала  я,  -  говорит.  Блю  Катарро  грозно
нахмурился и уже раскрыл было рот, но я сказал:
   - Прошу вас не прерывать ее. Рассказывай, детка.
   - Вчера вечером, - начала Дуарда, - я с друзьями отправилась  потанцевать
в "Задире-солдате". Там меня познакомили с Яко. Он уже был под хмельком,  но
держался как истинный джентльмен. С ним был  чудесный  пес,  очень  смешной,
когда он немного выпьет. Я посидела с ними за  столиком  и  узнала,  что  по
профессии Яко - частный сыщик. Ну я, понятно,  сразу  этим  воспользовалась.
Мой приемный отец Блю Катарро очутился в очень неприятном положении.  Кто-то
нагло вымогал у него деньги. Вы сами знаете: прошлое у него было  бурное,  и
бедный папочка не знал, что делать. Каждый месяц отцу приходилось отваливать
изрядную сумму, и, хотя игорный дом приносил ему  кучу  монет,  так  недолго
было и разориться. Яко Пипа вызвал у меня огромное доверие. Я взяла  его  за
рукав и потащила в "Морено". Пришла в кабинет к отцу и представила ему  Яко.
Яко папочке очень понравился,  и  он  дал  ему  важное  поручение.  Отсчитал
пятьсот бумажек по тысяче, положил их в конверт и вручил мне. Велел передать
их  Яко,  когда  он  выполнит  поручение.  Мы  спустились  и  зашли  в   бар
подкрепиться. Я на минуту забежала в туалет,  чтобы  подкраситься,  и  вдруг
слышу весьма любопытный телефонный разговор. Говорила женщина  по  телефону,
висевшему в мужском туалете.
   - Да, сегодня ночью. Деньги, как всегда, лежат в моей комнате.
   - Я сразу поняла: тут что-то  неладно.  Спрашиваю  у  уборщицы,  кто  эта
синьорина. Уборщица отвечает, что  это  большая  любительница  игры  в  лото
синьора Лида Паранко. Живет  она  на  сорок  седьмой  улице,  в  доме  номер
четыреста тридцать два би. Я вернулась в туалет и  записала  губной  помадой
адрес на клочке туалетной бумаги. Потом вернулась в бар.  Я  рассказала  обо
всем Яко, сунула ему в карман адрес, и мы вышли на улицу. У  меня  сложилось
впечатление,  что  этот  телефонный  разговор  как-то  связан   с   попыткой
вымогательства. Яко решил сразу же наведаться в гости по этому адресу, сел в
свой "блимбуст" и помчался. Я понеслась за ним на своей  машине.  Вижу,  что
едет он зигзагом. Я испугалась, как бы с ним не случилось несчастья. В  трех
местах  он  останавливался,  чтобы  подкрепиться,  надо  думать,  неизменным
стаканчиком "Бур-бона", затем подъехал  к  вилле  Паранко.  Входит  и  через
пятнадцать минут возвращается. Вижу, что  в  руке  он  держит  белый  листик
бумаги, а один из его карманов изрядно раздулся. Он садится в машину и едет.
Тормозит у почтового  ящика,  вылезает  и  опускает  в  него  письмо.  Затем
отправляется в следующий бар. Тут уж я подошла к нему и спрашиваю,  чем  все
кончилось. Он меня даже не узнал, назвал меня деткой, мгновенно объяснился в
любви и наговорил кучу нежных слов. Вижу,  что  он  хорошенько  набрался,  а
между тем правый карман, где  лежат  деньги,  сильно  оттопыривается.  Я  не
придумала ничего лучшего, как вконец напоить Яко, посадила его в свою машину
и отвезла домой. - Черт побери, - говорю. - Ну и наклюкался я в  тот  вечер.
Ровным счетом ничего не помнил. Утром я  проснулся  и  обнаружил  в  кармане
адрес Лиды Паранко. Я решил, что это номер дома Дуарды, и помчался  туда.  А
вместо Дуарды нашел мертвого Дана Паранко. "Теперь  мне  все  понятно,  черт
возьми". С вашего разрешения, я продолжу рассказ, - говорю. - Так  вот,  Дан
Паранко решил, что меня прислали шантажисты забрать деньги. Он их сразу  мне
вручил. Потом попросил меня оказать ему любезность  и  опустить  письмо.  Ат
Шалфейчик услышал, что Блю Катарро дал мне  поручение,  и  потопал  за  мною
следом. Помчалась за мной и Дуарда. Шалфейчик увидел, что я скрылся  в  доме
Дана Паранко, но вскоре вышел оттуда и уехал, но уже вместе  с  Дуардой.  Ат
бросился было  в  погоню,  но  тут  раздался  выстрел.  Ат  Шалфейчик  решил
посмотреть, что случилось. Вошел, а  на  полу  валяется  застрелившийся  Дан
Паранко. Скотина Ат схватил пистолет и драпанул. Ночью ему трудно было  меня
найти, и он решил отыскать  меня  утром.  А  пока  он  вернулся  в  "Морено"
охранять Блю Катарро. Тем временем толстяк Доменико, тот самый тип, которому
звонила Лида Паранко и велела забрать у мужа выманенные  деньги,  отправился
на виллу. Вошел и увидел, что бедняга Дан уже превратился в  покойничка.  Он
бросился звонить Лиде Паранко. Красотка очень взволновалась. Деньги исчезли,
а Дан Паранко преставился. Она решила, что Дана убили, а деньги украли.  Они
работали на паях с Джимом Стеккино. Вместе занимались вымогательством. Потом
они делили выручку, а всю черную работу  за  них  делали  эти  недоноски  Ат
Шалфейчик и толстяк Доменико. Лида помчалась предупредить Джима, что  деньги
исчезли, а Дана укокошили. Джим подумал, что толстяк Доменико ведет  двойную
игру и, верно, он-то и хлопнул Дана Паранко и один прикарманил  всю  монету.
Тогда Джим прямо в моей машине отправил на  тот  свет  толстяка  Доменико  и
бросился к нему на квартиру искать пропавшие деньги. Но вскоре мадам Паранко
и Джим узнали, что произошло на самом деле, и тогда они стали  охотиться  за
мной. И одновременно подкидывают мне одного покойничка за другим. Расчет  их
был прост: фараоны упекут меня на время в тюрьму, а они  пока  обделают  все
свои темные делишки.
   - А сигарета? -- спрашивает Трам.
   - О, это идея вдовушки. Просто гениальная идея.  Она  была  уверена,  что
никто не узнает о самоубийстве Дана. У самой синьоры Паранко  было  железное
алиби, а что она шантажировала мужа, никто даже  не  подозревал.  В  крайнем
случае полиция могла обвинить в убийстве Джима или Ата. Ну что ж, никогда не
вредно избавиться от уже ненужного сообщника. Я взял желтую кожаную сумку  и
открыл ее.
   Увидев ее, Долговязый Джим стал реветь и плеваться. Голова его закачалась
из стороны в сторону. Я заткнул ему рот рукавом от пиджака Ата Шалфейчика.
   - Впрочем, думаю, что эти доказательства  полиции  даже  не  потребуются.
Трам имеет немало других, чтобы упечь за решетку  этого  джентльмена  и  его
достойных друзей, - говорю.
   Вынимаю первый конверт, читаю написанное в уголке  имя,  затем  второй  и
один за другим кидаю  все  конверты  в  камин.  Но,  прочитав  на  очередном
конверте имя Дана Паранко, я остановился.
   - Возможно, кому-либо из присутствующих будет  интересно  узнать,  почему
его шантажировали?

   - Мне уже все известно, - говорит Трам. - Я навел справки и узнал, что  в
двадцать лет он отравил восемнадцать учениц лицея, желая проверить, какая из
них умрет первой. Но его действиями  двигал  прежде  всего  дух  спортивного
азарта. Впрочем, потом он охладел к спорту и стал предпринимателем.
   Я кинул в огонь этот конверт и подождал, пока он сгорит. Покончив  еще  с
четырнадцатью конвертами, я прочел имя Блю Катарро.
   Тут Блю Катарро вскочил, шагнул вперед и впился мне  в  глаза  немигающим
взглядом.
   Трам протянул руку.
   - Э нет, - говорю. - Так дело не пойдет.
   Я бросил в камин и этот конверт.
   Блю Катарро с волнением следил, как огонь пожирает бумагу. Когда  догорел
и обуглился последний клочок, он глубоко вздохнул. Подошел и обнял  меня  со
слезами радости на глазах.
   - Пустяки, - говорю. - Теперь, когда конверт сгорел, может,  вы  скажете,
что было внутри.
   Блю Катарро посмотрел на Трама, и тот утвердительно кивнул.
   -  Так  и  быть,  скажу.  Восемь  лет  назад  я   украл   комбинированную
ручку-карандаш. Джим отлично знал, что за это и  только  за  это  полиция  в
состоянии упечь меня в тюрьму.
   Не успел я покончить с конвертами, как Трам  и  Каучу  стали  прилаживать
наручники  всей  этой  миленькой  компании.  Пятьсот  монет  по  тысяче  лир
очутились сначала в кожаной сумке, а затем в руках у одного  из  полицейских
как вещественное доказательство гнусного шантажа.
   - Отведите этих господ в Центральное полицейское управление,  -  приказал
Трам.
   Все пошли к выходу, кроме Долговязого Джима.
   - А ты чего застрял? - спрашивает Трам.
   И только тут Трам обнаружил, что Долговязый приклеился к полу. Попробовал
его  оторвать,  но  не  смог.  Пришлось  расколоть  половицы.  Мы  чуть   не
надорвались от смеха, глядя, как Джим идет к  дверям,  волоча  эти  странные
колодки. Последним шел Трам, толкая перед собой Долговязого.
   - Спасибо, - говорит Трам, остановившись на пороге.
   - Не за что, - отвечаю. - Кстати, я забыл тебе отдать  одну  штучку.  На,
держи.

   И кинул ему оторванное ухо Ата  Шалфейчика.  Трам  поймал  его  на  лету,
положил в карман и ушел.
   В комнате остались я, Дуарда, Блю Катарро и Грэг.
   Блю Катарро с минуту смотрел на меня. Потом перевел взгляд  на  Дуарду  и
легонько хлопнул ее по плечу.
   -  Надеюсь,  кроме  пятисот  тысяч  вы  получили,  Яко,  вполне   хорошее
вознаграждение?
   - Лучше не надо, - говорю. Притягиваю Дуарду к себе.  и  мы  сливаемся  в
сладостном поцелуе.
   Блю Катарро на цыпочках вышел из комнаты, закрыл дверь, и я услышал,  как
загудел мотор.
   Ровно через пятнадцать минут мы  прервали  наш  поцелуй,  чтобы  подышать
свежим воздухом и поцеловаться снова уже на лоне природы.
   Выходим. Начинает светать.
   На опушке березовой рощи Дуарда остановилась.
   - Есть у тебя бумага и карандаш? - спрашивает.
   - Карандаша нет,  а  листок  бумаги,  пожалуйста.  Вырываю  страничку  из
записной книжки и протягиваю ей.
   Смотрю, Дуарда что-то пишет губной помадой. Затем нагибается  и  веточкой
выкапывает ямку. Что-то кладет в нее. Теперь я вижу, что  это  мизинец  моей
правой ноги, который она подобрала в той проклятой кухне.  Бесценная  Дуарда
засыпает ямку землей и втыкает веточку с листиком бумаги. Нагибаюсь и читаю:
   "Здесь покоится мизинец правой нижней конечности моего возлюбленного".
   Я обнимаю и крепко целую ее под заливистый лай Грэгорио.
   Сокращенный перевод с итальянского Л. Вершинина
   OCR-Красно
   Последна редакция 27.10.2000 г.