Керен Певзнер.
    Смерть пилигрима


     © Copyright Керен Певзнер
     Email: kiramay@hotmail.com
     WWW: http://www.detective.al.ru
     Date: 12 Jun 2001
     Журнал "Искатель" январь 2000


     детективная повесть

     СТРАННОЕ все же место - приемная зубного врача. Там сидят люди, которых
привела острая необходимость  или невыносимая боль - в  общем, мотивы  самые
разные, но  ни одного среди  них  веселого.  И только  переступив порог, они
начинают мучиться сомнениями: боль внезапно пропадает, словно ее и вовсе  не
было,  страх перед конечной  цифрой гонорара  за  услуги проникает за заднюю
стенку сердца, и  несчастный клиент готов терпеть все благоглупости соседей,
лишь  бы  не  прислушиваться  к противному звуку бормашины,  ноющей на одной
ноте, и к глухому лязганью пыточных инструментов.
     В приемной  доктора Иннокентия Райса мы с Дарьей оказались после  того,
как моя дочь всю ночь  простонала, держась  за  щеку. Заваривая ей ромашку с
шалфеем,  я гадала,  на сколько платежей  по кредитной карточке  можно будет
разбить плату за ее лечение и покроет ли дополнительная страховка, которую я
неукоснительно вношу в больничную кассу, хотя бы часть расходов.
     - Да  уж... -  сказал старичок, сидящий рядом с нами  в приемной, - эти
стоматологи умеют зарабатывать деньги. Настоящие а идише коп.
     -  Мам, - тянула меня дочь, - ну  пойдем,  у  меня уже ничего не болит.
Пойдем.
     - Сиди! - одернула я ее. - Не хочу еще одной ночи с ариями Кармен.
     - Их мамы  знали, куда устроить  своих  детей. Хотя  мне тоже  довелось
хорошо пожить в  той жизни, - продолжил старичок свои рассуждения о способах
зарабатывания денег  на  доисторической  родине.  -  Вы  знаете,  что  такое
молдавская свадьба?
     Все ясно. Дед был кишиневским евреем.
     - Нет, не знаю,  -  ответила я, только  чтобы не препираться  с Дарьей.
Вроде бы  взрослая девица,  пятнадцать  лет,  а  ведет  себя, как маленькая.
Воистину, это очень странное место - приемная зубного врача.
     -  У меня даже  был помощник! -  торжественно  поднял дед  вверх  палец
правой руки.
     - Для чего?
     - Как для чего? Мы фотографировали свадьбы, - Старик задумался, пожевал
губами, вспоминая  то золотое  время, и продолжил. - Мы приезжали с Семеном.
Столы  уже накрыты  во дворе, все  пьяные с  утра. Бабы носятся  с пирогами,
поросята на столах, зажаренные целиком. И  платки... Платки дарят  дюжинами!
Деньги на подносы швыряют не глядя. Кум дал, а я - вдвое...
     Старик, видимо, был горд за славный  молдавский народ, умеющий гулять с
таким размахом.
     -  И мы  с  Семеном начинаем фотографировать.  Носимся,  как  угорелые.
Снимаем и невесту с женихом, и свояков, и маму с кумами.
     -  Что?  -  переспросила  Дашка.  Она  уже  не  ныла,  а   с  интересом
прислушивалась к рассказу. Я перевела ей на  иврит  слово "кум" и объяснила,
что это значит.
     -  Все  надо делать  быстро... Мы  щелкали  две ленты,  неслись  домой,
проявляли, потом обратно, и  они заказывали -  этих десять, а этих двадцать.
Жок хорошо шел.
     - Даша, жок - это национальный молдавский танец, наподобие хоры.
     - Мам,  откуда ты  это знаешь?  Ты же не  была в  Молдавии? - удивилась
дочь.
     - Книжки читай!  -  я  щелкнула  ее  по  носу  и, обернувшись  к  деду,
спросила. - А как потом с вами расплачивались?
     - Как-как, с трудом. Мы всю неделю с Семеном печатали карточки. Потом в
деревню везли. А за неделю там все уже протрезвели и  никому платить неохота
было. Но все обходилось.
     Я с  недоверием оглядела  тщедушного  старика.  Видимо,  он  понял  мои
сомнения.
     -  Так у  меня Семен был мастер по вольной борьбе. Голова и  шея одного
объема.
     Из кабинета вышла бледная дама и старичок поднялся с места.
     - Моя очередь, - с сожалением произнес он и исчез за дверьми.
     -   Он   совершенно   прав,   -  вдруг   произнес  молчавший  до   того
интеллигентного вида человек лет сорока, в темных очках,  - свадебный бизнес
- очень доходное дело.
     - Вы  тоже  фотографировали на  молдаванских свадьбах? -  спросила  моя
неуемная дочь.
     -  Нет,  на  свадьбах я не фотографировал,  не  пришлось, но когда  моя
супруга наконец решила выйти за меня замуж, ей отсюда прислали  великолепное
платье. Она была в нем как принцесса!
     - Отсюда - это из Израиля? - уточнила Дарья.
     -  Да, - кивнул  интеллигент,  - мы тогда жили в Петрозаводске. И когда
свадьба прошла, жена решила платье продать. Я  сказал: "Семьсот рублей, и ни
копейкой меньше!" Тогда это была зарплата за полгода.
     - И что, нашлись покупатели? - спросила я.
     - Давали  пятьсот, пятьсот  пятьдесят, но не семьсот.  Жена уже  хотела
продать, но  я стоял на своем. И  тогда пришла подруга жены  и попросила его
напрокат за двести рублей. Она выходила замуж.
     - Вы отдали?
     -  Вы знаете, чем была корова в  крестьянской  семье? - оживился  он. -
Кормилицей!.. Я не давал жене дотронуться до этого платья. Сам его стирал  и
штопал. Люди дату  свадьбы  переносили,  только чтобы платье было не занято.
Выйти в нем  замуж считалось и престижно, и  хорошей приметой  - значит брак
будет крепким  и обеспеченным.  Его  возили  даже  в  Симферополь!  А  когда
количество вырученных денег перевалило за пять тысяч, я перестал считать...
     - Вот здорово! - восхитилась Дарья. - А где оно сейчас?
     - В Петрозаводске, - пожал плечами наш собеседник, - когда мы уезжали в
Израиль, я  той же подруге  и продал  его за  семьсот рублей. Теперь она его
напрокат сдает.
     Старичок вышел из кабинета и мы поднялись с мягкого диванчика.
     Доктор   Райс  смотрелся   в   своем  кабинете,  переполненном  разными
хромированными штучками,  как штурман  космического  корабля.  Зубоврачебное
кресло,  раскрытое как лежанка,  только  дополняло  впечатление. Хотя мне не
встречались  штурманы  маленького  роста, с  черепом  неправильной  формы  и
небольшим брюшком, выпиравшим из белого халата.
     -  Садитесь,  девушки,  -  обратился  он  к  нам,  -  ну-с,  кого будем
пользовать?
     - Ее, - я подтолкнула дочь к креслу и она нехотя  на него взобралась. -
Всю ночь колобродила, за щеку хваталась.
     - Посмотрим,  посмотрим, -  пробормотал  доктор  и  застегнул  на Дарье
одноразовый нагрудник. Дашка послушно разинула рот.
     Далее последовали манипуляции с рентгеном.
     -  Пульпит,  -  изрек  доктор, вглядываясь в  черную пластинку, - нужно
лечить корень.
     -  Нужно, так  нужно,  -  вздохнула  я.  -  Только сначала  посмотрите,
пожалуйста, что еще нужно и составьте смету. А потом будем лечить.
     Иннокентий Райс глянул на меня:
     - Где вы работаете...
     - Валерия, - подсказала я.
     - Где вы работаете, Валерия?
     - У меня небольшое бюро по переводам документов на улице Соколова, плюс
сопровождение...
     - Что?
     - Успокойтесь, доктор, - остановила я его, так  как была готова к такой
реакции. - Слово  "сопровождение" испохабили в наше время, предлагая дешевых
проституток,  будто богатенькие бизнесмены не могут пойти  на пьянку одни. В
мои  обязанности  входит  за определенную  почасовую  плату сопровождать  по
разным общественным и государственным организациям людей, которые только что
приехали  в  Израиль, не говорят  на  иврите и не знакомы  с реалиями  нашей
бюрократии.
     - Понятно, - кивнул он, высчитывая на  бумажке  свой  приговор. - Вашей
дочери понадобится пластинка  на  зубы для исправления прикуса  и  несколько
пломб. Минус тридцать три процента страховки, это получается...
     Договорить ему не  удалось. Дверь кабинета распахнулась,  и  в  комнату
вошел бомж.  За собой  он тащил  все свои пожитки - скатку  спального мешка,
рюкзак и связанную вместе пару тяжелых ботинок.
     - Илюша, в чем дело? - нахмурился доктор. - Я же просил...
     Вид у  Илюши  был устрашающий: седые  волосы длинными прядями падали на
плечи,  безумные   голубые  глаза  блуждали,  не  фокусируясь  ни  на  каком
определенном предмете, в неухоженной бороде застряли крошки.  Одет он был  в
какую-ту хламиду неопределенного цвета и в порванные на коленках джинсы.
     - Я нашел, Кеша, нашел!
     - Эврика, - сказала моя дочь, с интересом  разглядывая  пришельца.  Его
присутствие отдаляло мучительный миг знакомства с бормашиной.
     -  Илюша, дорогой, успокойся,  -  доктор Райс  говорил тихим  спокойным
голосом, смотря в  глаза  вошедшему.  -  Отправляйся  домой,  не  видишь,  я
работаю,  у меня клиенты. Скоро обеденный  перерыв, я закрою кабинет и приду
поесть.  Там ты все мне расскажешь.  А  сейчас  выйди и подожди  меня внизу.
Ладно?
     Бомж ничего  не сказал, понурил  голову и  вышел из кабинета, волоча за
собой пожитки.
     Мы вернулись к нашим баранам.
     -  Простите,   Валерия,  -  сказал  он,  -  я  надеюсь,   это  досадное
недоразумение  больше  не  повторится.  Итак, общее  лечение плюс  пластинка
стоит...
     Он назвал четырехзначную  сумму, достаточно большую для моего  бюджета,
но  не смертельную. Мы  договорились  на шесть равных  платежей,  я выписала
чеки, и доктор Иннокентий Райс включил бормашину.
     В  перерыве,  когда  он перекладывал  инструменты,  я не  удержалась  и
спросила:
     -  Простите  мне мое  любопытство, но кто  он  вам,  этот Илюша?  Очень
колоритный тип, между прочим.
     Видимо, Райсу самому захотелось снять тягостное впечатление от визита и
он охотно ответил:
     - Илья Долгин  - муж  моей сестры,  Анжелики.  Когда-то он был  научным
работником, окончил Московский  университет,  факультет электроники, написал
несколько  программ,  получивших  признание  во  всем  мире. С  сестрой  они
познакомились около пятнадцати лет назад и  через полгода поженились. Мы все
были за  этот брак. Преуспевающий  молодой программист,  поездки за границу,
участие в конференциях. Все это уже после перестройки, с выездом было проще.
Его приглашали  на стажировку  в  Мичиганский  университет - давали грант на
научную работу - он написал программу "Шампольон" - слыхали о такой?
     - Нет, что это?
     - Шампольон  первым расшифровал  египетские  иероглифы.  И поэтому Илья
именно  так  назвал  свою программу.  Она занималась  сравнительным анализом
иероглифов и давала перевод.
     - Удивительно! - восхитилась я.
     Доктор говорил,  одновременно занимаясь  Дарьей, изредка  приказывая ей
сплюнуть, прополоскать. Она сидела  тихо,  как мышка, стараясь не пропустить
ни слова из рассказа Иннокентия.
     - Они  с  Анжеликой поехали в Штаты - это произошло в  девяносто шестом
году. Год были там,  сестра  писала восторженные письма,  учила  английский.
Илюша не  вылезал из библиотеки университета.  Потом письма стали все реже и
реже,  звонки тоже прекратились. Мы к тому времени уже перебрались из Москвы
в  Израиль,  я  сдал  экзамены  на  стоматолога,  открыл  кабинет.  Родители
отдыхают, ходят в клуб пенсионеров. В общем, жизнь налаживалась.
     - Но... - сказала  я.  - Всегда есть какое-то но, и в вашей истории оно
должно вот-вот проявиться.
     -  Вы  совершенно  правы,  Валерия,  -  улыбнулся  Иннокентий  грустной
улыбкой. -  он вплотную  заинтересовался  археологией,  решил, так  сказать,
получить информацию из первых рук. Узнав, что у  нас, в Национальном  парке,
производятся широкомасштабные раскопки, да и вообще, Ашкелон - это город-рай
для археологов, Илюша позвонил нам.
     - Чтобы приехать и участвовать в раскопках?
     - Да. Илья попросил приютить его на несколько дней, так как он по делам
работы летит в Израиль.  Мы, естественно, обрадовались, спросили, приедет ли
Анжелика, но  оказалось, что они уже вернулись в Москву и она осталась дома.
Этот звонок был  около  месяца назад. И когда в дверь позвонили и мама пошла
открывать дверь  - ее  чуть  инфаркт  не хватил:  Илюша,  этот  программист,
полиглот, светлая голова, стоял на пороге именно в том виде,  в  котором  вы
его только  что видели. Мы пытались добиться от него,  что  явилось причиной
таких метаморфоз, но ничего вразумительного от него не услышали.
     - Переучился, - констатировала Дарья.
     - Дарья,  я просил рта  не закрывать,  - грозно нахмурился доктор и моя
дочь послушно разинула рот.
     - Но есть же какая-то причина? Может быть, он заболел?
     - Нет, не заболел, я в этом абсолютно уверен, -  убежденно сказал Райс.
-  Рассуждает  здраво, рефлексы  в  порядке.  Я,  конечно, не  психиатр,  но
больного от здорового отличить смогу.
     - А чем он занимается? И почему ходит в таком виде?
     - Илюша работает на раскопках в  Национальном парке. Он присоединился к
какой-то экспедиции.  Ее возглавляет  американка.  Кажется,  Барбара Уорнер.
Деньги у него есть, да и тратит он немного.  Снял квартиру, купил компьютер,
Интернет, в  общем  -  все  для дела. Нет,  он, определенно, не сумасшедший,
просто с причудами. А поработать на свежем воздухе после многих лет корпения
в  тиши  кабинета  -  что ж,  в этом  ничего плохого нет. Только вот  сестра
беспокоится - звонит из Москвы практически ежедневно.
     Иннокентий замолчал. Еще раз  проверив Дарью, он приказал ей сплюнуть и
бодро сказал:
     - Все, девушка,  вы  свободны. Два часа  не есть, не пить.  Приходите в
следующий раз во вторник, надену тебе пластинку. Будешь саблезубая.
     - Фи, - скривилась моя дочь, - и в школу с ней ходить?
     -  И спать, -  заключил  он, - а то не  будешь, как эта, как  ее, Синди
Кроуфорд, улыбаться.
     - Она мне никогда не нравилась, - фыркнула Дарья и выплыла из кабинета.
     Чтобы  немного развеяться,  благо  кабинет  зубного  врача находился  в
центре города, мы с Дарьей побрели от магазина к магазину, глазея на витрины
и прицениваясь ко всякой всячине.
     - Мам, смотри, вон этот сидит, который к доктору приходил!
     Под  веселым полосатым  зонтиком от солнца сидел  зять нашего доктора в
окружении двух  мужчин и девушки. Группа смотрелась весьма живописно,  и наш
знакомый ничем не выделялся на их фоне.
     Жиденькие  светлые волосы  девицы  были  заплетены в косички, наподобие
африканских. На  лбу - широкая повязка.  Хотя погода стояла прохладная,  она
была обута в веревочные  сандалии  на  босу ногу, а  на спине висел холщовый
мешок. Мужчины были подстать: первый,  грузный сложением и с  гладковыбритым
черепом,  носил  густую окладистую черную бороду и толстые очки. На ногах  у
него были растоптанные  кеды. Второй -  высокий  молодой  парень с  сальными
прядями,  рассыпанными  по   плечам,   удивительно  напоминал   журавля.  Он
размахивал руками, что-то доказывая всей честной компании, а его длинный нос
с горбинкой так и норовил клюнуть бритого в макушку.
     - Мама, хочу пить, - заныла моя дочь  и потащила  меня  прямо к  стойке
кафетерия, рядом с которой сидела четверка.
     Покупая колу, я услышала за спиной: "Это однозначно, дух святой посещал
Аль  Маджал,  и  не  стоит  противиться  божественному  предопределению, так
как..."  Конец  фразы я не  расслышала,  отошла в  сторону  и  только  тогда
вспомнила, что доктор запретил пить в течение двух часов.
     - Дома попьешь, - решительно объявила я и сунула бутылку в сумку.

x x x
     Вечером к нам пришел Денис. Звонко чмокнув Дарью в макушку, он протянул
ей  свежий номер  компьютерного  журнала  "Интерфейс".  Она тут же принялась
листать его в поисках свежих адресов в Интернете.
     - Как дела, дорогая? - спросил он, обнимая меня.
     - Были с Дарьей у зубного. Она всю ночь промучилась.
     - Да,  это проблема, -  кивнул он,  - они  ставят нам новые зубы, после
чего мы кладем эти зубы на полку.
     - Это  еще Маршак перевел с английского эпиграмму на дорогого портного,
- отозвалась  я,  -  "...вы  раздеваете меня, когда вы одеваете...".  Точно,
правда?
     - Куда уж точнее...  Ну  ничего,  в этом  месяце у  меня  будет хорошая
премия. Хватит и на зубы, и на что-нибудь еще останется.
     - Спасибо, Денис, - я поцеловала его в щеку. - Есть будешь?
     - Буду, - кивнул он, - наливай, Глафира.
     В зеленом борще глазели  бело-желтые кружочки яиц и расплывалась лужица
сметаны.  Кроме того  я нарезала салат-латук с  молодой редиской, а на плите
доходила телячья печенка  в соусе из шампиньонов. Как я умудряюсь при  такой
страсти готовить  еще  и сохранять фигуру  - непонятно. Видимо, все  сжигает
внутренняя энергия.
     После  такого обеда  идти никуда не хотелось  и мы уютно  устроились  в
салоне, перед телевизором. Я принесла кофе Денису, а себе - чай.
     - Какие новости на работе? - спросила я.
     - Министерство туризма  заказало нашей  фирме  краткосрочный прогноз на
1999 - 2002 год, - ответил он, отпив глоток.
     - Хорошо, и какие критерии они хотят выяснить?
     - Со  второй  половины 99 года начнется массовое нашествие паломников в
Израиль. Нужно будет рассчитать, сколько  нужно рейсов самолетов, койко-мест
в гостиницах,  больницах, как обеспечить охрану святых мест и  не  допустить
террористических актов. Мы назвали эту программу: "Операция "Пилигрим"".
     -  Это же здорово! Увеличение  рабочих  мест,  в  страну хлынут деньги,
уменьшится безработица...
     - Ты оптимистка, Валерия.  Но все не так просто. Как  и во всем,  здесь
есть плюсы и минусы.
     - Я не  вижу здесь минусов,  -  я пожала плечами. - Посмотри на Турцию,
как она на туризме расцвела. Мы с Дарьей в Мармарисе видели. Казино и прочие
прелести.
     - Минусы  есть, и  солидные. Во-первых,  множество святых  для христиан
мест  находятся на территории Палестинской  автономии. Например,  Бейт-Лехем
или Вифлеем. А  это значит,  что  нужно  серьезно  опасаться проникновению в
страну террористов под видом паломников. Проверять каждого - некрасиво, бьет
по престижу, а что делать?
     Во-вторых,  большинство  паломников  -  люди  небогатые,   приедут  без
страховок, без  обратных билетов. Будут здесь бомжевать, надеяться на авось.
В итоге - возможен рост преступности и нагрузки на  нашу медицину, которая и
так работает на износ.
     - Кстати, я  тут сегодня видела  одного бомжа, и  не  одного, а в целой
компании... - и я описала зятя Илюшу и его компаньонов.
     - Вот видишь, это первые ласточки! - убежденно произнес Денис. - То  ли
еще будет...
     - Ты ксенофоб! - заключила я и собралась было аргументировать, но Денис
не дал мне договорить.
     - Вот только не надо  ярлыков, - скривился он, словно хлебнул уксуса. -
Я - хорошо информированный оптимист и наслышан поболее тебя. Для того, чтобы
выдать  этот  прогноз  на  гора,  знаешь,  сколько приходится перелопачивать
информации?  Вот,  например, иерусалимский  местный совет при муниципалитете
состоит в большинстве своем из ортодоксов, не желающих принимать во внимание
круглую  дату.  Для них понятие 2000 лет со дня  рождения Христа - не более,
чем пустой звук.  Они пальцем  не  пошевелят,  чтобы  принять  паломников  и
показать миру, что мы цивилизованная страна. Международный  имидж Израиля их
не интересует  абсолютно! - Денис поднялся с дивана и  пошел на кухню налить
себе еще кофе.
     - Что ты переживаешь? -  удивилась я.  - Ну, составите вы этот прогноз,
там в Министерстве будут действовать по вашим рекомендациям и все наладится.
Дай Бог, все будет в порядке. Ты смотришь на эти вещи слишком мрачно.
     - Да что тут осталось, чтобы наладилось? Полгода, три месяца? Народ уже
прибывает  в  Иерусалим. А  тебе известно,  сколько  среди них  сумасшедших?
Различные секты, готовящие себя к самосожжению, маньяки, бегающие  голяком и
изображающие Иоанна Крестителя, да много ли надо,  чтобы в таком месте,  как
Старый Город, вспыхнул очаг массовой истерии?!
     - Неужели все так серьезно?
     - Ты думаешь, я это все  придумал? - Денис  встал и подошел  к книжному
шкафу, в котором хранились книги,  привезенные мною в багаже из Питера. Я до
них  давно  не  дотрагивалась,  а  Дарья  и  подавно  не  читала  по-русски,
предпочитая иврит и английский.
     Мой друг сосредоточенно изучал корешки, потом  вытащил один