как  учили,  и
прыгнула.  Может,  прыгнула  -  сильно  сказано.  Вывалилась.  Пару  раз
кувыркнулась через правое плечо и треснулась коленкой о поребрик, что не
помешало мне быстро вскочить на четвереньки и забраться в кусты. Впереди
гремело, полыхало и выло, но наблюдать все это желания не было.  Кое-как
поднявшись, я ощупала себя и  с  удивлением  констатировала  целостность
членов. Колготки свисали клочьями, дорогой  моему  сердцу  костюм  можно
было смело выбросить. Родной  город  вдруг  перестал  мне  нравиться.  Я
решила, что самое лучшее для меня сейчас принять  ванну  и  лечь  спать.
Однако в таком виде особо не разгуляешься, и домой я шла, выбирая  улицы
потемнее да потише, и потратила добрых полтора часа.
   В моей кухне горел свет. Я вздохнула, переминаясь  с  ноги  на  ногу,
прикидывая, что меня ожидает, потом обреченно зашагала к двери.
   Сумка с ключом осталась в машине, я позвонила. Дверь открыл Гиви.
   - Смотри-ка, живая, - вроде бы расстроился он.
   - Гиви, - спросила я, проходя мимо, - у тебя жена есть?
   - Есть.
   - А ты по ней не соскучился?
   Тут Павел появился.
   - Кончай базар. Собери, что нужно, мы уезжаем.
   - Кто это "мы"? Неужели я?
   - Ты едешь с нами.
   - Как жаль, - я вздохнула. - Всегда  удивлялась  гостям  из  столицы,
способным прожить у нас больше двух дней. Скука смертная.
   - Ты поедешь в драном костюме?
   - Я вообще не поеду.
   - А у тебя есть выбор?
   - В ванную можно?
   - Можно. Но быстро.
   Тут я кое-что заметила: например, Мишку, который замер слева от  окна
в кухне, и Витька, этот сидел на банкетке возле распахнутой в зал  двери
и пялился на входную. У обоих в руках были автоматы. Осел  поймет,  ждем
гостей.  А  у  меня  квартира  даже  не  застрахована.  В   ванную   мне
расхотелось, только из упрямства заскочила туда на пару минут.
   Дальше  пошли  вещи  еще  более  непонятные.  Вместо  прежнего  джипа
появилась "Тойота" с местными номерами, и приехали мы на ней на  турбазу
"Лесная", я здесь была пару раз, давно, правда, до того времени, как тут
ночной клуб открыли.
   Остановились возле дома в стиле русской избы под номером "семнадцать"
и вошли внутрь. Дорого, но неуютно. Я затопталась на месте.
   - Что делать-то? - спросила нерешительно.
   - Хочешь спать, спи, - ответил Павел. Всем явно было не до меня. И  я
пошла спать.
   Разбудил меня Мишка.
   - Поехали.
   - Куда опять? - пробурчала я.
   - В Африку, на сафари.
   - Лучше лягушек лови, ближе и безопасней.
   - А все ж таки съезжу я тебе по зубам.
   - Их и так скоро не будет. Сами выпадут. Уж больно весело живем.
   - Сейчас будет еще веселее, - утешил Мишка.
   Побрызгав в лицо воды, я появилась в  холле.  Павел  давал  последние
наставления:
   - Так, еще раз, три точки, по три минуты на  работу,  семь  и  десять
минут дорога. На все про все полчаса. И что б все было чисто. Понято?
   Хоть я и  сторонница  чистоты,  но  инструкция  мне  не  понравилась.
Конечно, о чем они, я не поняла, но запаниковала.
   - Слушайте, я здесь останусь. Я не сбегу.
   - Заткнись,  -  сказал  Павел  и  одарил  своим  особенным  взглядом,
естественно, я заткнулась. Что у меня, здоровья много?
   - Ляг на пол и не шевелись, - сказал Павел, садясь в машину.
   Я  выполнила  команду  почти  с  удовольствием.  Ночь  была   темная,
облачная, за окном фонари мелькали, ясно было: въехали  в  город.  Через
несколько минут двигатель заглушили и накатом поехали.
   - Три минуты, - напомнил Павел.
   Трое вышли, прикрывая оружие полами широких пиджаков.  Витек  остался
за рулем. Тут разом грохнули несколько автоматных очередей, я вжалась  в
пол и зажмурилась. Что-то здорово рвануло, ослепительно вспыхнуло, Витек
завел мотор, двери  распахнулись,  и  Павел  "со  товарищи"  оказался  в
машине.
   - Семь, - напомнил Павел, и  Витек  рванул  как  угорелый.  Мы  опять
остановились, и все опять повторилось. В третий раз я уже  и  в  пол  не
вжималась, правда, и  в  окно  пялиться  охоты  не  было.  Когда  мужики
вернулись, я, взглянув на часы, бодро заметила:
   - Идем точно по графику.
   И мы понеслись дальше.
   - Встань с пола, - сказал Павел. Я перебралась на сиденье,  выглянула
в окно и едва не лишилась речи от неожиданности: мы подъезжали к казино.
   - Ужинать? - поинтересовалась я и  не  удивилась,  не  слыша  ответа.
Охрана при входе выглядела вялой, останавливать нас даже не пытались,  в
зале никаких признаков веселья. Из больших  людей  присутствовал  только
Колеватых Сергей Владимирович, но выглядел тоже каким-то нерадостным.
   Через полчаса по залу точно ветерок прошелестел, и началось движение.
Особенно беспокоились крепкие ребята у входа,  которые  явно  к  чему-то
готовились. Тут в зале в неизменном сопровождении  трех  доверенных  лиц
появился Афганец, по залу вновь  прошелся  ветерок,  здоровяки  покинули
занимаемые позиции, зато Косой вдруг занервничал.
   - А вам не кажется, что нас сейчас убьют? - попыталась я  донести  до
Павла мысль, что дважды два - четыре. Мои усилия  оказались  напрасными.
Жаль, я уже начала кое-что понимать.
   - Пошли, - сказал Павел, и мы направились к выходу.
   К моему немалому удивлению, казино  мы  покинули  без  неприятностей,
начались  они  на  стоянке.  Откуда-то  сбоку  возникли  серые  тени,  и
шарахнула очередь. Я заняла привычную позицию:  хлопнулась  на  землю  и
закатилась под  чей-то  "Мерседес".  Не  самое  безопасное  место,  если
учесть, что по соседству со мной бензобак. Я  вертела  головой  по  мере
возможности  и  пыталась  оценить  ситуацию.  На  ум  лезли   пословицы,
например: как веревочка ни вейся... короче,  ничего  хорошего,  если  мы
по-быстрому не уберемся  отсюда.  Пожалуй,  я  бы  смогла  добраться  до
"Тойоты". Хотя шевелиться не хотелось. Я  решила  предать  себя  в  руки
Божьи,  и  тут  рядом  оказался  Витек,  больно  задев   меня   каблуком
здоровенных ботинок.
   - Полегче, здесь люди, - сказала я.
   - Это ты? - спросил Витек.
   - Уже не знаю.
   Он выстрелил пару раз, особенно не  целясь,  а  я,  чтоб  не  молчать
невежливо в приятной компании, бодро гаркнула:
   - Как дела?
   - Хреново. К машине не прорвемся. Надо уходить через казино.
   - Дай ключи, - наконец решилась я, - попробую подогнать машину.
   Он  бросил  мне  ключи,  видно  решив,  что  они  ему  все  равно  не
понадобятся, и откатился в сторону, а  я  на  четвереньках  бросилась  к
"Тойоте". Скорость развила прямо-таки фантастическую, хотя  этот  способ
передвижения был для меня еще внове.  Пару  раз  пришлось  повизжать  от
страха, но в общем-то на меня никто внимания не  обращал.  Бандиты,  те,
которые мои, исправно палили с четырех точек, и было им трудно. Все  еще
на  четвереньках  я  вползла  в   машину,   перекрестившись,   села   на
водительское место  и  завела  мотор.  В  общем  шуме  внимания  это  не
привлекло. Лихо развернувшись, я рванула вперед,  ориентируясь  на  свет
фонаря при входе. Слева возникли Гиви и Павел,  а  я  открыла  дверь.  В
общем-то, они крутые ребята и сработали не хуже каскадеров. Дальше  было
проще, теперь я думала только о том, как  вырваться  со  стоянки,  ну  и
голову уберечь, конечно. Мишку, то ли раненого в голову,  то  ли  просто
лицо  разбившего,  втащил  Павел,  а  Витек  запрыгнул   сам   и,   едва
отдышавшись, сказал:
   - Дай сяду за руль.
   Я головой мотнула.
   - Время потеряем. Я город знаю, а ты нет.
   Ворота успели закрыть, но и я успела разогнаться, и через три секунды
мы катили по проспекту. Конечно, тут и сирены завыли. Интересно, как это
они всегда умудряются опаздывать? Я собралась вздохнуть  с  облегчением,
но  тут  заметила  троечку  машин  сзади,  ребята  торопились   с   нами
пообщаться. У меня, естественно,  такое  желание  отсутствовало.  Сирены
кое-кого напугали, и палить прекратили. Это меня так воодушевило, что  я
исполнила что-то очень лихое, правда,  быстро  опомнилась  и  замолчала.
Ребята сзади были настырными, но водители так себе,  я  не  сомневалась,
что уйду. На перекрестке вдруг вынырнул темный  автомобиль,  отрезая  от
нас преследователей. Конечно, сразу  загромыхало,  но  мне  было  не  до
этого, потому что один сукин сын все ж таки прорвался, и теперь висел  у
меня на хвосте. Это стало действовать на нервы. В  общем-то,  я  человек
спокойный, но он мне надоел. Я набрала  скорость,  благо  что  пустынный
проспект это позволял, потом резко  развернулась  и  полетела  навстречу
своему преследователю.
   - Сворачивай, - заорал Мишка. Все-таки он парень невыдержанный.
   - Размажет, - выдохнул Витек, сжав кулаки, Павел и Гиви  молчали.  Мы
стремительно сближались лоб в лоб, однако нервы у паренька были  не  для
таких игр (видимо, пьет паренек), в последнюю секунду  он  не  выдержал,
рванул вправо, машину занесло, выбросило на тротуар, развернуло задом, и
парень полетел вниз с высоты пяти метров.
   - Отдохни, - сказала я. Я не  кровожадная,  но  в  эту  ночь  столько
натерпелась, что было мне его нисколечко не жалко. В конце  концов,  сам
напросился.
   В машине было тихо. Немного  успокоившись,  я  взглянула  в  зеркало:
Павел бледен, у Гиви лоб потный.
   - Припадочная, - сказал Мишка, Витек косился. Наверное, надо было  их
как-то подготовить.
   - На турбазу? - поинтересовалась я. Павел кивнул.
   Всю дорогу никто слова не произнес, это пугало больше недавних  гонок
на дороге.
 
*** 
 
   В доме мужики уселись в креслах полукругом и на меня  уставились.  Не
по-доброму. Я затосковала.
   - Ну, - сказал Павел.
   - Что "ну"? - вздохнула я. - Могли бы, кстати, спасибо сказать.
   - В вашем городе что, все училки рассекают на "Тойотах"?
   - Ну, не все.
   - Если ты за полминуты внятно не сможешь объяснить,  что  к  чему,  я
тебя сам под крыльцом зарою.
   - Вы как будто недовольны, - проворчала я, - вот и...
   - Время тянешь, - перебил Павел.
   - А чего мне его тянуть?
   - Давай начнем с "Тойоты".
   - Да мне все едино, "Тойота" или "Жигули".
   - Отлично. Может, объяснишь, почему?
   - Я могу ездить на всем, что, в принципе, движется. Муж  у  меня  был
автогонщик. Я с ним тренировалась. Штурманом ездила. Научилась кое-чему.
   - Для бабы у тебя железные нервы, - весомо заметил Павел.
   - Привычка. Я ж с детьми работаю.
   - А с чего это ты вдруг взялась помогать?
   - Сотрудничать. В разумных пределах.  У  меня  стойкое  отвращение  к
братским могилам. Может быть, вы когда-нибудь уедете.
   - Я ей не верю, - сказал Мишка. Если честно,  он  мне  успел  изрядно
надоесть. - Павел, с ней надо как следует разобраться.
   Вот ведь гад, жаль, что ему  только  рожу  поцарапало,  а  не  голову
оторвало.
   - Не надо со мной разбираться. Вы просто спросите, я отвечу. Я  ж  не
отказываюсь.
   - Автогонщик, это мент, что ли? -  спросил  Гиви,  видно,  мнил  себя
хитрецом.
   - Нет, конечно. Мой муж погиб пять лет назад. Ты ж в  шкаф  свой  нос
совал, - накинулась я на Мишку, - да или нет?
   - Ну да, - неохотно отозвался тот, - и все равно...
   Тут неожиданно вмешался Витек.
   - Мужа как звали?
   - Янис Тауринь.
   Витек слабо улыбнулся.
   - Конечно. А я все фотографию на телевизоре вертел и гадал,  на  кого
мужик так похож. Точно. Тауринь.
   - Ты его знал? - настороженно спросил Павел.
   Витек головой покачал.
   - Мне до него, как до луны. Но видел много раз... И тебя я  помню,  -
кивнул он, - хотя ты и здорово изменилась.
   - Слава Богу, разобрались, - вздохнула я, - теперь, может  быть,  мне
кто-нибудь и  скажет  "спасибо".  -  Все  молчали.  -  Нет  так  нет,  -
философски заметила я.
   Павел повернулся к Гиви.
   - Я хочу знать о ней все. Все, ты понял?
   Гиви кивнул, а я пожала плечами.
   - Мне что, узнавайте. Я ж не в розыске.
   Тут опять вмешался Витек.
   - Как он погиб? В газетах что-то писали, только я не помню.
   - Пьяный идиот вылетел на самосвале, а на тротуаре колонна  детей  из
детского сада.
   - Глупо.
   - Глупее не бывает.
   - Твой муж был крутым мужиком, - сказал он и добавил тише:
   - И хорошим человеком.
   Из комнаты меня выставили, и там началось что-то вроде  совещания.  Я
припала ухом к двери с вполне понятной целью, но  долго  так  стоять  не
решилась, потому услышала только, как Павел сказал:
   - Устрой мне встречу с Афганцем.
   Новость показалась мне любопытной. Я прошла в свою комнату и вознесла
благодарственную молитву Богу. По всему выходило, что мне сегодня дважды
крупно повезло. Мои отношения с Богом были сложными. Когда-то я  считала
себя любимым творением Божьим, о котором  пекутся,  проявляя  постоянную
заботу. В общем-то у меня был повод так думать. Везде  и  всюду  я  была
любима, всегда и во всем чуть лучше других и удачливее. Удача королевски
улыбнулась мне, когда я училась на втором курсе: к  подруге  приехал  из
Риги брат. Я до этого ни в  кого  серьезно  не  влюблялась,  а  его  как
увидела, так сразу и поняла - он. Было  в  нем  что-то...  Красавцем  не
назовешь, высокий, худой, длинноносый, а улыбнется, и любая неприятность
- так, пустяк, говорить совестно... Таким, как Янис, верят на слово и  в
долг дают, фамилии не спрашивая. Хотя в долг он никогда не брал. Был  он
почти на десять лет старше меня, но выглядел мальчишкой.  Через  полгода
мы поженились. И я горячо благодарила Бога за каждый  прожитый  день.  И
была счастлива.
   А потом Янис погиб. Забившись в угол больничного коридора, я  блевала
от ужаса и боли, билась головой о стены и вдруг сказала: "Господи, ты не
прав". И  замерла,  испугавшись,  что  кощунствую.  И  повторила,  теряя
твердость: Господи, ты не прав. Хотя прошло с тех пор пять лет,  но  тот
первый год после похорон до сих пор вспоминать страшно. Проще всего было
уйти, но был сын. Я хитрила с собой: протяни год, а  там  сделаешь,  что
хочешь. Время шло, а боль не отступала. А потом мне приснился сон:  Янис
сидел в своем кресле у окна и, пряча глаза, сказал очень грустно:  "Тебе
некуда идти. Это вранье, что после смерти люди встречаются. Здесь ничего
нет, и меня нет. Мне так жаль, что я не могу помочь  тебе.  Прости".  Он
встал, толкнул дверь и шагнул в никуда. А я проснулась в холодном поту и
с пустотой в сердце. Я всегда верила ему и теперь поверила сразу. Смерть
стала бессмысленной. Я вернулась в родной город и начала жизнь заново. У
меня был сын, была работа  и  была  жизнь,  которую  я  должна  прожить.
Понемногу все наладилось. Я  по-прежнему  усердно  молилась,  но  гибель
Яниса все изменила: Господь больше не был добрым, заботливым  отцом,  он
стал тем грозным библейским  Богом,  завистливым  и  жестоким,  которого
следовало опасаться и которому не следовало доверять. Впрочем, ладить  с
ним было можно, и мне  это  удавалось:  сегодняшний  день  тому  пример.
Потому  и  молилась  я  очень  усердно,   надеясь   что-нибудь   наперед
выторговать.
   Воспоминания меня расстроили, и я решила выйти на  крыльцо,  воздухом
подышать. Видно, та же мысль пришла и Витьку в голову.
   - Посиди, - сказал он, - соловья послушай.
   Все складывалось как нельзя лучше.  Витек  помолчал,  потом  спросил,
точно нехотя:
   - Мент твой гнилой мужик. Вот что.
   Про мента мне было неинтересно. Я молча кивнула. Витек еще  помедлил,
видно, слова подыскивал.
   - Как же ты после такого мужика за этого мента пошла?
   Я бы с удовольствием послала его к черту, и это было бы правильно. Но
маловыгодно. От меня  ждали  оправданий.  Я  пожала  плечами  и  сказала
грустно:
   - Так вышло... Мы с Валеркой в одном  дворе  росли,  в  одном  классе
учились. Когда  Янис  погиб,  я  сюда  вернулась,  и  он  тут  как  тут.
Заботливый. Гвоздь вобьет, полку повесит, звонок починит. С  Роландом  в
шахматы играет. Вот и женились. Не очень понятно, да?  -  на  мой  вкус,
вышло трогательно.
   - Да чего не понять, ясней ясного. Бабе тяжело одной, - он  помолчал.
- Машину водишь, класс. Школа. Пацан как, спортом занимается?
   - Учу понемногу. Он у меня стоящий парень.
   - Есть в кого, - кивнул Витек, - я мужа твоего уважал и тебе  зла  не
хочу, - решился он наконец. - Если ты каким боком в  этом  деле  увязла,
так скажи сразу.
   - Каким таким боком? - усмехнулась я. - Влезла по  самые  уши.  Вы  в
Москву вернетесь, а мне  здесь  жить.  Так  что  или  с  врагами  своими
замиряйтесь, или их с собой берите.
   Витек поразмышлял о чем-то, кивнул.
   - Смотри, дело твое. С Павлом шутить не советую.
   Я только вздохнула: какие тут шутки.
 
*** 
 
   Утром после завтрака Гиви, Витек и Мишка  куда-то  отбыли,  Павел  на
веранде смотрел видео и пило пил. А я подумала,  может,  чего  узнаю,  и
спросила:
   - Мы здесь прячемся или отдыхаем?
   - Отдыхаем, - ответил он. По его  тону  ясно  было,  что  я  уже  все
узнала.
   В  десять  ртуть  в  термометре  подскочила  до  тридцати,  я  решила
позагорать.
   Все ж таки у меня отпуск. Взяла покрывало и улеглась на  лужайке,  на
несколько часов  став  предметом  почти  неодушевленным.  Правда,  я  не
забывала переворачиваться со спины на живот, чтобы загар ровнее ложился,
а в остальном больше походила  на  бревно:  глаза  не  смотрят,  уши  не
слышат, и мыслительные процессы приостановились. Из  сонного  оцепенения
меня вывел голос Павла:
   - Пива хочешь?
   - Лучше чай, - ответила я, чтобы отвязаться. Через несколько минут он
опять позвал:
   - Иди, пей.
   Никуда идти мне не хотелось,  но  есть  предложения,  от  которых  не
отказываются, по моему мнению, это было из их числа.  Я  прошла  в  душ,
постояла под холодной водичкой, чтобы немного прийти в себя, и  вышла  к
чаю в  купальном  халате  и  полотенце  на  голове.  Чай  пили  чинно  и
практически молча.
   - Мы здесь надолго? - в пустоту спросила я.
   - Расскажи мне еще раз про Серегу.
   Я вздохнула и рассказала. Павел курил, думал.
   - Что-то здесь не то, - сказал наконец.
   - Что "не то"? - возмутилась я.
   - Мало на него похоже.
   - Господи, ты ведь не Господь Бог и не можешь знать о нем все.
   - Что-то не то.
   - Не знаю. Рассказываю, как есть.
   - Сомневаюсь.
   - Мне что, могу рассказать, как тебе больше нравится.
   - Что это ты из себя все дурочку строишь? Ты ж за  границей  жила,  в
Англии, например. И кое-что повидала.
   - Психологи рекомендуют разговаривать с индивидуумом на доступном ему
языке.
   - А, вон оно что. Выходит, это я дурак?
   - Это ты сказал. Я с тобой ссориться не хочу, - торопливо заверила я,
- сам говорил, запасной задницы у меня нет.
   - Хорошо, что ты это понимаешь.
   - Так вы сколько раз объясняли.
   Павел усмехнулся. Настроение у него  было  мирное.  Я  сидела,  ногой
раскачивала и вдруг поймала его взгляд: пялился он на мои коленки. Тут я
прикинула, что мы на турбазе, в уединенном домишке, где никому  до  меня
дела нет, и перепугалась по-настоящему. Когда я всерьез испугаюсь,  могу
такого натворить... я одернула халат и рявкнула:
   - Прекрати так смотреть.
   Он поднял голову и на меня вытаращился.
   - Что?
   - Прекрати на меня так смотреть! - храбро повторила я,  наверное,  со
мной все ж таки солнечный удар приключился...  В  таких  случаях  обычно
говорят: лишился дара речи, вот Павел его и лишился. Посмотрел  ошалело,
пошевелил губами и вдруг выпалил:
   - Да нужна ты мне... добра такого... У меня жена манекенщица, не тебе
чета...
   - А чего орешь-то? - успокоившись,  миролюбиво  спросила  я.  -  Всем
свойственно ошибаться. Показалось. Извини. А  то,  что  боюсь,  так  это
понять можно, кто б не испугался.
   - Лучше иди куда-нибудь, загорай, - махнул рукой Павел.
   Я ушла от греха, но купальник мне враз разонравился.  Береженого  Бог
бережет. Я надела платье, взяла книгу и устроилась в тенечке.  Павел  на
веранде остался, но не телевизор смотрел, а на меня поглядывал.
   После обеда появились остальные. Сидели на веранде и пиво пили. Павел
все хмурился. Может, по жене скучал? Я  по-прежнему  в  тенечке  сидела,
хоть и надоело мне это до смерти.
   - Пойду спать, - ска