ойно.
   Через несколько дней - и если вы утверждаете, что это было шестнадцатого,
значит, это было на шестнадцатый день луны, я оказался в том же  квартале  и
подумал, а что если пойти посмотреть, что же происходит в том  переулке?  Он
был безлюден, однако я увидел длинную ленту добротной ткани,  привязанную  к
окну мансарды. Вот белье, которое забыли снять, сказал  я  себе,  не  совсем
напрасно я сюда пришел! Приблизившись к стене,  я  тихо  потянул  за  ткань,
чтобы ее отцепить. Вдруг открылось окно. Над моей головой  я  услышал  тихий
женский голос, и веревка начала подниматься. Я сразу же понял, в чем дело: у
девицы тайное свидание с любовником. Мне надо  занять  его  место,  а  потом
своровать все, что понравится, потому  что  красотка  никогда  не  осмелится
поднять тревогу. И вот я схватился  за  тряпку  и  поднялся  до  края  окна.
Перешагнул его и оказался  в  комнате,  где  девушка  еще  подтягивала  свою
веревку.
   Хуан Сан остановился, чтобы игриво подмигнуть судье, а затем продолжал:
   - Малышка была совсем недурна. В этом было легко убедиться, учитывая, как
она была одета... или, вернее, раздета! Я не такой человек,  чтобы  упустить
подобную возможность, не воспользовавшись, поэтому,  закрыв  ей  рот  рукой,
сказал: "Не кричи, закрой глаза и вообрази,  что  я  приятель,  которого  ты
ждешь". Подумать только, она защищалась, как тигрица,  и  мне  потребовалось
время, чтобы добиться своего. И даже после  этого  девица  не  могла  сидеть
спокойно. Она бросилась к двери и начала вопить. Что вы хотите, пришлось  ее
придушить. Затем я подтянул кусок материи, чтобы быть уверенным в  том,  что
ее дружок не явится мне помешать, и все обшарил. С моим  обычным  невезением
мне надо было этого ожидать - во всей комнате ни одной монетки.  Только  эти
проклятые заколки! Вот и все. Теперь мне остается приложить большой палец  к
клочку бумаги, который ваш писарь  сейчас  заполняет,  и  нет  необходимости
перечитывать мне его писанину, я ему целиком  доверяю.  Что  касается  имени
девушки, можете поставить любое и дайте мне  вернуться  в  мою  камеру,  моя
спина болит!
   - Закон требует, чтобы преступник выслушал  свое  признание  прежде,  чем
оставит на нем отпечаток своего большого пальца, - спокойно  возразил  судья
Ди и приказал первому писцу громко прочитать то, что он только что  записал.
Когда преступник с раздражением признал, что все записано правильно,  бумагу
положили перед ним, и он приложил к ней свой большой палец.
   Судья торжественно произнес:
   - Хуан Сан, признаю тебя виновным в двойном преступлении -  изнасиловании
и  убийстве.  Нет  никаких  смягчающих  обстоятельств  твоего  исключительно
мерзкого деяния. Моим долгом поэтому является предупредить тебя, что  высшие
власти, вероятно, приговорят тебя к казни одним из самых суровых способов.
   Потом, дав знак стражникам увести заключенного, он вызвал мясника Сяо.
   - Несколько дней назад, - сказал он, - я  обещал  тебе  задержать  убийцу
твоей дочери. Ты только что слышал его  признание.  Божественное  проклятие,
сопровождающее эти золотые заколки, по правде, одно из самых ужасных. Твоего
несчастного ребенка изнасиловал и убил негодяй, который даже его не знал. Ты
можешь оставить мне эти страшные драгоценности. Я отдам их взвесить ювелиру,
и суд возместит тебе их стоимость серебром. У презренного преступника ничего
нет, и ты не сможешь получить цену крови. Но вскоре ты услышишь о  некоторых
мерах, которые я предприму, чтобы возместить тебе твою утрату.
   Мясник Сяо пустился было долго благодарить, но судья потребовал тишины  и
приказал начальнику стражи вывести к нему кандидата Вана. Его  пронзительный
взгляд остановился на студенте. Горе бедного юноши не ослабло от того, что с
него сняли обвинение в двойном преступлении. Пораженный ужасом от  признания
Хуан Сана, он тихо рыдал.
   - Кандидат Ван, - проникновенно заговорил судья Ди, - я мог  бы  наказать
тебя за совращение дочери мясника Сяо. Но ты  уже  получил  тридцать  ударов
кнутом. К тому же ты испытывал искреннюю любовь к жертве,  и  я  думаю,  что
память об этой ужасной трагедии будет для  тебя  значительно  более  суровым
наказанием, чем то, которое мог  бы  вынести  суд.  Однако  любое  нарушение
закона следует карать, а семье жертвы надлежит возмещение. Поэтому я  решил,
что посмертный  брак  соединит  теб"  с  Чистотой  Нефрита,  которая  займет
положение  первой  жены.  Суд  одолжит  тебе   средства,   необходимые   для
приобретения положенных обычаем подарков. В соответствии с обычаем пройдет и
церемония, где место супруги займет посмертная  табличка  с  именем  Чистоты
Нефрита.  После  сдачи  литературных  экзаменов   ты   равномерными   долями
возместишь  суду  эту  ссуду.  Каждый  месяц  ты  также  будешь  выплачивать
определенную  сумму  мяснику  Сяо,  размеры  которой  будут  установлены   в
зависимости от твоего официального  жалования,  пока  выплаты  не  достигнут
пятисот серебряных монет. Когда оба этих долга будут возвращены, ты получишь
право взять вторую жену. Но ни она, ни  какая-либо  другая  сожительница  не
смогут узурпировать титул Чистоты Нефрита, которая  всегда  будет  считаться
твоей первой женой. Мясник Сяо - честный человек, ты будешь  ему  служить  и
почитать его супругу и его, как почтительный зять.  Со  своей  стороны,  они
тебя простят и заменят твоих собственных родителей. А  теперь  ты  свободен.
Постарайся же все свое время отдавать учебе!
   Несколько раз, рыдая, простерся перед судьей кандидат Ван.  Рядом  с  ним
встал на колени мясник Сяо и благодарил судью Ди за мудрые решения,  которые
восстановили честь его семьи.
   В то время, как мясник и его  будущий  зять  поднимались,  секретарь  Хун
склонился к судье и прошептал ему  на  ухо  несколько  слов.  Легкая  улыбка
пробежала по губам начальника уезда.
   - Кандидат Ван, - сказал он, - прежде, чем ты  покинешь  этот  зал,  хочу
разъяснить один второстепенный вопрос. Твое показание о том, как  ты  провел
ночь  с  шестнадцатого  на  семнадцатое,   точно,   за   исключением   одной
подробности, которая впрочем, не ставит под сомнение твою честность. Уже при
первом ознакомлении  с  делом  мне  показалось  невозможным,  чтобы  колючки
кустарника оставили на твоем  теле  столь  глубокие  царапины.  Разглядев  в
неясном утреннем свете груды кирпичей и заросли кустарника, ты, естественно,
заключил, что свалился среди развалин старого жилища. Но на  самом  деле  ты
находился на площадке строящегося дома. Кирпичи предназначались для  внешних
стен, и каменщики установили ряды тонких бамбуковых шестов, обычно  служащих
креплением для внутренних перегородок. Вероятно, ты упал  на  шесты,  острые
концы  которых  и  оставили  царапины.  Если  есть  настроение,  поищи   это
строительство в окрестностях трактира Пяти Капризов, и я уверен, ты  найдешь
место, где провел ту страшную ночь. А теперь можешь удалиться.
   Высказавшись, судья Ди поднялся и вышел в сопровождении своих помощников.
Когда  он  переступал  порог  своего  кабинета,  по  залу   пронесся   шепот
восхищенной толпы.
   Глава 14
   НЕГОДЯЙ СОВЕРШАЕТ УЖАСАЮЩИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ. СУДЬЯ  ДИ  ИЗЛАГАЕТ  СВОЙ  ПЛАН
РАЗОБЛАЧЕНИЯ ЗЛОДЕЯ
   Оставшееся утреннее время судья провел за составлением подробного  отчета
об  убийстве  на  улице  Полумесяца.  Он  закончил  его  просьбой  к  высшим
инстанциям приговорить преступника к смерти.
   Без одобрения императора высшая мера наказания не применялась, а, значит,
казнь Хуан Сана не могла состояться раньше, чем через несколько недель.
   На полуденном заседании  судья  разбирал  управленческие  дела,  а  затем
пообедал в своих покоях.
   Вернувшись в кабинет, он вызвал секретаря Хуна, Тао Гана, Ма Чжуна и  Цяо
Тая. После того, как они его почтительно приветствовали, он сказал:
   - Сегодня я посвящу вас в дело  "Лян  против  Линь".  Попросите  принести
свежего чая и устраивайтесь поудобнее. Это надолго!
   Пока четверо его соратников  рассаживались  перед  письменным  столом,  а
затем принялись маленькими глоточками отхлебывать чай,  судья  Ди  развернул
свитки документов, полученных от госпожи Лян. Он аккуратно  разложил  их  на
столе, придавил нефритовым бруском и откинулся в кресле.
   - Вы услышите долгую историю свирепых убийств и часто  будете  спрашивать
себя,  как  небо,  как  Небесный  Владыка   допустил   столько   жестокости,
несправедливости и насилия! Лично я редко встречал нечто, оставляющее  стать
же гнетущее впечатление!
   Судья  замолк,  медленно  поглаживая  бороду.  Его  помощники  напряженно
сосредоточились.
   - Для большей ясности, - возобновил он свой  рассказ,  -  я  разделю  это
запутанное повествование на две части. В первую войдут возникновение истории
и се развитие в Кантоне. Во вторую -  события,  происшедшие  в  Пуяне  после
приезда сюда Линь Фана и госпожи Лян. По правде говоря, события первой части
выходят за пределы моей компетенции.  Постановления  об  отсутствии  состава
преступления были приняты в суде Кантона и судом провинции Гуандун, и  я  не
могу возвращаться к их приговорам. Но, хотя первая половина истории  нас  не
касается, нам надлежит в ней разобраться, потому что  она  позволяет  понять
то, что случилось в Пуяне. Я начну поэтому с краткого  изложения  событий  в
Кантоне, опуская юридические соображения, имена и другие несущественные  для
понимания предмета подробности.  Так  вот,  около  пятидесяти  лет  назад  в
Кантоне жил богатый купец по фамилии Лян. На  той  же  улице  жил  не  менее
богатый торговец, самый  близкий  его  друг  по  имени  Линь.  Оба  честные,
трудолюбивые, с великолепным  деловым  чутьем.  Их  торговля  процветала,  а
джонки бороздили моря вплоть до Персидского залива. У Ляна был сын, Лян Хон,
и дочь, которую он отдал за Линь Фана, единственного сына своего друга Линя.
Вскоре после  бракосочетания  старик  Линь  скончался.  На  ложе  смерти  он
торжественно заклинал своего  сына,  Линь  Фана,  поддерживать  и  развивать
дружеские узы, существующие между домами Лян и Линь.
   Но в последующие годы стало очевидным, что, если Лян Хон -  точная  копия
своего отца, то Линь Фан, напротив, распущенный, жестокий  и  жадный.  Когда
старый господин Лян отошел от дел, его  единственный  сын  Лян  Хон  успешно
развивал  здоровые  торговые  традиции  дома.  Линь  Фан   же   пустился   в
сомнительные операции в надежде быстро заработать деньги. Дом Ляна продолжал
процветать,  а  Линь  мало-помалу  потерял  большую  часть   унаследованного
богатства. По мере сил Лян Хон помогал Линь Фану, не скупился  на  советы  и
часто вставал на его защиту, когда другие торговцы обвиняли Линя в том,  что
он не выполняет договоров. Не один раз одалживал он ему значительные  суммы.
Увы, эта щедрость вызывала у Линь Фана  лишь  презрение.  Супруга  Лян  Хона
принесла своему  мужу  двух  сыновей  и  дочь,  жена  Линь  Фана  оставалась
бесплодной.  Презрение  бесчестного  купца  к  купцу  честному  после  этого
переросло в ненависть. Линь Фан стал видеть в  доме  Лян  первопричину  всех
неудач, и чем чаще приходил к нему на помощь Лян,  тем  сильнее  становилась
эта ненависть. Она достигла вершины в день, когда Линь, к несчастью,  увидел
молодую жену Лян Хона и мгновенно ощутил к ней неудержимую страсть. Как  раз
в это время провалилось одно из самых рискованных его начинаний, и он по ущи
увяз в долгах. И тогда, зная, что госпожа Лян-добродетельная,  не  способная
обманывать своего мужа  женщина,  он  подготовил  чудовищный  план,  который
позволил бы ему присвоить состояние и супругу Лян Хона.
   Линь только что узнал, что Лян готовится получить в  соседнем  городе,  в
основном  не  для  себя,  а  для  трех  других  кантонских   негоциантов   -
значительную сумму золотом. Преступные дела Линь Фана уже не  раз  вынуждали
его иметь дело с "дном" Кантона, и ему не составило труда нанять  для  услуг
двух бандитов. Он поручил им устроить засаду на Лян Хона,  когда  тот  будет
возвращаться домой, убить его и украсть золото.
   Судья Ди серьезно взглянул на своих помощников и продолжал:
   - Как только этот бесчестный замысел начал осуществляться, Линь  Фан  дал
знать госпоже Лян, что хотел бы ее увидеть по личному и срочному поводу. Она
его приняла, и он рассказал ей следующую историю:  на  ее  мужа  только  что
совершено нападение, и  перевозимое  им  золото  похищено.  Слуги  перенесли
раненного, но не опасно, Лян Хона в заброшенный храм в  северном  предместье
Кантона. Потом слуги обратились к нему. Линь Фану, чтобы проводить к  своему
хозяину, который тайно хотел с ним посоветоваться о  том,  как  лучше  всего
держать себя дальше. Желанием Лян Хона было, говорил Линь Фан, чтобы  о  его
несчастье не было лишних разговоров прежде,  чем  его  супруга  и  его  отец
смогут, продав часть состояния, найти достаточно денег для  возмещения  трем
негоциантам. При нынешнем  положении  вещей  разговоры  о  происшедшем  лишь
подорвали бы доверие к ним всем. Он хотел, чтобы жена в  сопровождении  Линь
Фана немедленно прибыла в храм, где они вместе смогут решить, что  следовало
бы  продать  в  столь  сжатый  срок.  Госпожа  Лян  поверила  этой  истории,
соответствующей осторожному характеру ее мужа и, покинув  дом  через  заднюю
дверь и никого не предупредив, отправилась с Линь Фаном. В  покинутом  храме
Линь Фан признался ей, что ее супруг убит грабителями, но добавил,  что  он,
Линь Фан, любит ее и не покинет  в  беде.  Возмущенная  этими  словами,  она
хотела сразу же убежать и донести на него, но он  принудил  ее  остаться,  а
ночью изнасиловал.
   Утром она иглой проколола себе палец и кровью на носовом платке  написала
письмо своему свекру. С помощью кушака она  повесилась  на  стропиле  крыши.
Линь Фан обыскал труп. Он обнаружил платок с последним посланием умершей,  и
его текст подсказал ему дьявольский замысел. В письме говорилось: "Линь  Фан
заманил меня в это пустынное место, чтобы  надругаться  надо  мной.  Принеся
бесчестие дому Лян, ваша раба, ныне оскверненная вдова, считает, что  только
смертью может искупить свое преступление". Линь Фан оторвал  правую  сторону
платка, где была написана первая фраза послания и сжег этот клочок ткани.  В
рукаве умершей он  заменил  его  обрывком,  на  котором  теперь  можно  было
прочесть: "Принеся бесчестие дому Лян, ваша раба, ныне  оскверненная  вдова,
считает, что  только  смертью  теперь  может  искупить  свое  преступление".
Вернувшись затем в Кантон, он застал старого господина Ляна  и  его  супругу
оплакивающими  смерть  своего  сына.  Прохожий  обнаружил  труп  и   сообщил
стражникам. Притворяясь скорбящим вместе с этими бедными  людьми.  Линь  Фан
осведомился  о  вдове.  Ему  сказали,  что  она  исчезла.  После  лицемерных
колебаний Линь Фан им сказал:
   "Моим долгом является сообщить вам, что у вашей невестки  есть  любовник.
Обычно она с ним встречается в соседнем заброшенном храме. Может  быть,  там
вы ее и найдете. Старый господин Лян незамедлительно отправился в  указанное
место и обнаружил свою невестку повесившейся на  стропиле.  Он  обнаружил  и
послание,  прочел  его  и   уверился,   что   несчастная   покончила   жизнь
самоубийством от  угрызений  совести,  узнав  о  смерти  мужа.  Не  в  силах
выдержать это новое потрясение старик тем же вечером отравился.
   Судья замолк и дал  знак  секретарю  налить  всем  чаю.  Отпив  несколько
глотков, он продолжил:
   - Начиная с этого дня, его вдова, старая госпожа Лян, ныне проживающая  в
Пуяне, становится главной фигурой этого  дела.  Умная,  энергичная  женщина,
прекрасно знавшая все,  что  касалось  семьи,  была  убеждена  в  испытанной
добродетели  своей  покойной  невестки  и   находила   самоубийство   крайне
подозрительным. Она приступила к делам, отдав приказ продать имущество  дома
Лян, чтобы возместить потери трем кантонским негоциантам, а затем  отправила
своего  управляющего  в  покинутый  храм,  чтобы  провести   там   небольшое
расследование. Так вот, чтобы написать письмо, молодая госпожа Лян растянула
свой платок на подушке, и кровь,  просочившись  через  ткань,  оставила  там
следы. Эти коричневатые легкие пятна  позволили  восстановить  первую  фразу
письма. Управляющий сообщил вдове о своем открытии, и она поняла,  что  Линь
Фан не только изнасиловал молодую женщину, но и подстроил убийство ее  мужа,
ибо оповестил свою жертву о его смерти еще до того, как труп  Лян  Хона  был
обнаружен. И тогда госпожа Лян обвинила Линь Фана в двойном  убийстве  перед
кантонским судом. Но Линь Фан,  в  руках  которого  была  часть  украденного
золота, сумел подкупить местного чиновника и  лжесвидетелей.  Один  из  них,
совершенно безнравственный юнец, назвал себя любовником умершей.  Дело  было
закрыто.
   Ма Чжун  хотел  вставить  слово,  но  судья  дал  ему  знак  помолчать  и
продолжал:
   - Примерно тогда же исчезла и никогда не была  найдена  жена  Линь  Фана,
сестра Лян Хона. Линь Фан изобразил невероятное горе, но  его  ненависть  ко
всем членам семьи Лян была известна, и очень многие подозревали, что он убил
несчастную и спрятал труп. Таковы факты, изложенные в первой бумаге из  тех,
что у меня находятся. Она была  составлена  двадцать  лет  назад.  А  теперь
обратимся к продолжению истории. Семья Лян сократилась до старой женщины, ее
двоих внуков и  внучки.  Хотя  она  и  утратила  девять  десятых  состояния,
репутация дома не пострадала, и его  отделения  действовали  нормально.  Под
твердым управлением госпожи Лян потери вскоре были  восполнены,  и  к  семье
вернулось былое  процветание.  В  то  время  Линь  Фан  организовал  крупную
контрабандную операцию, чтобы еще больше  увеличить  свое  нечестно  нажитое
состояние.  Некоторые  из  его  людей  были  схвачены,  и   местные   власти
подозревали о его роли во всем деле. Но они  не  были  правомочны  разбирать
подобные преступления, и Линь Фан отдавал себе  отчет  в  том,  что  рискует
предстать перед судом провинции, значительно  менее  к  нему  расположенным.
Поэтому он решил прибегнуть к дьявольской хитрости, чтобы  отвести  от  себя
опасность и окончательно погубить госпожу Лян. Подкупив портового служащего,
он  приказал  тайно  разместить  на  двух  джонках   семьи   Лян   ящики   с
контрабандными товарами, а затем кому-то заплатил, чтобы тот донес на старую
женщину. После того, как портовые власти обнаружили эту  тяжкую  улику,  все
состояние  дома  Лян  и  его  отделений  было  арестовано   и   конфисковано
правительством. Госпожа Лян вновь обвинила своего извечного врага, но он был
оправдан сначала уездным, а затем и провинциальным судом.
   Тогда старая женщина поняла, что Линь Фан не остановится и  перед  полным
уничтожением ее семьи. Она  решилась  искать  убежище  на  дальней  усадьбе,
принадлежащей  ее  родственнику.  Хозяйство  находилось  на  месте   древней
крепости, и одна из башен еще стояла. Ее использовали  для  хранения  зерна,
но, выстроенная из тесаного  камня,  она  все  еще  обеспечивала  прекрасное
укрытие,  если  бы  появились  нанятые  Линь  Фаном  головорезы.   Нападение
произошло через несколько месяцев.  Госпожа  Лян,  трое  ее  внуков,  старик
управляющий и  шестеро  преданных  слуг  забаррикадировались  в  башне,  где
запаслись водой и пищей. Разбойники попытались тараном вышибить  ворота,  но
они были железными и  выдержали  натиск.  Тогда  они  набрали  сухих  веток,
сделали из них связки, подожгли и начали забрасывать через бойницы в башню.
   Судья Ди остановился, чтобы от волнения перевести дыхание. Ма Чжун сжимал
огромные кулаки, а секретарь Хун в ярости подергивал усики.
   Начальник уезда возобновил рассказ:
   - Осажденные задыхались.  Им  пришлось  выйти.  Бандиты  зарезали  самого
младшего из внуков госпожи Лян, ее внучку, старика управляющего  и  шестерых
слуг, но, воспользовавшись сумятицей, сама госпожа Лян,  вместе  со  старшим
внуком Лян Кофа, сумела спастись. В своем отчете  главарь  шайки  утверждал,
чт