аже  не
подозревал бы о существовании  такого  бедняцкого  квартала,  как  тот,  где
находится улица Полумесяца. Он не был бы  в  курсе  тайных  визитов  Вана  к
возлюбленной, и еще менее вероятно, чтобы он занимался акробатикой на  конце
веревки! Оставался закоренелый преступник из низших слоев общества.
   Судья на мгновение замолк, а потом продолжал сурово:
   - Эти презренные негодяи бродят по городу, как изголодавшиеся  псы.  Если
на темной улочке им встретится беззащитный старик,  они  оглушат  его  из-за
нескольких монет, которые могут оказаться при нем. Если они  видят  одинокую
женщину в пустынном месте, то избивают ее,  пока  она  не  теряет  сознания,
насилуют, вырывают серьги из ушей и бросают  в  сточной  канаве.  Шныряя  по
бедным улицам, они набредают на плохо запертую дверь или  приоткрытое  окно,
забираются внутрь и крадут жалкую залатанную одежду или единственный  медный
кипятильник семьи. Разве не разумно допустить, что  такой  человек,  проходя
улицей  Полумесяца,  смог  обнаружить  ночные  похождения  кандидата   Вана?
Подобный негодяй сразу бы понял, что молодая женщина не осмелится закричать,
если он займет место ее тайного любовника. Но  Чистота  Нефрита  защищалась.
Возможно, она и кричала или же пыталась подбежать к двери,  чтобы  разбудить
родителей. И тогда это чудовище ее задушило, а затем, совершив свое  гнусное
дело, спокойно обшарило комнату жертвы и скрылось  с  единственной  скромной
драгоценностью, которая там находилась.
   Судья  остановился,  чтобы  выпить  вторую  чашку  чая.  Его  подчиненный
серьезно кивнул головой и заметил:
   - Слушая  ваше  превосходительство,  убеждаешься,  что  кандидат  Ван  не
совершил этого двойного преступления. Однако я не вижу,  какое  вещественное
доказательство мы сможем представить на суде.
   - Если тебе нужны вещественные доказательства, ты их получишь! Для начала
ты слышал показания лекаря. Если Ван удушил  Чистоту  Нефрита,  его  длинные
ногти оставили бы глубокие царапины на горле несчастной. Лекарь  же  отметил
лишь  слабые  следы  ногтей,  хотя  кожа  и  была  местами  поцарапана.  Это
заставляет вспомнить о  коротких  и  неровных  ногтях  бродяги.  Во-вторых,.
Чистота Нефрита защищалась изо всех сил, пока насильник овладевал ею. И  все
же ее стершиеся от тяжелой  работы  ногти  не  могли  бы  оставить  глубоких
царапин, видных на руках и груди Вана. Эти царапины к тому же  оставлены  не
колючками, как думает кандидат Ван, но к этому обстоятельству  я  вернусь  в
должное время. Да разве у  Вана  достало  бы  сил,  чтобы  удушить  'Чистоту
Нефрита? Приняв во внимание ее физический облик и выслушав описание  лекаря,
я убедился, что даже если бы кандидат Ван попытался что-то предпринять,  его
быстро  выбросили  бы  в  окно!  И  в-третьих,  утром  семнадцатого,   когда
преступление было обнаружено, на полу комнаты нашли тряпку, которая  служила
Вану, чтобы взбираться к возлюбленной. Допустим, что  Ван  был  убийцей  или
просто находился в комнате. Каким образом он бы выбрался оттуда  без  помощи
этой импровизированной веревки? Ван  отнюдь  не  гимнаст  и  без  содействия
девушки не смог бы вылезти через окно. Но сильный парень с опытом домушника,
если бы приходилось поскорее убираться, не стал бы использовать этот способ.
Он бы поступил совершенно так же, как Цяо Тай, ухватившись руками за решетку
окна, а затем соскользнув на землю. Секретарь Хун согласился.
   - Да, - сказал он со счастливой улыбкой, - как я  вижу,  ход  рассуждения
вашего превосходительства зиждется на надежной основе. Когда убийца окажется
под замком, у нас будет достаточно фактов, чтобы  смутить  его  и  заставить
признаться  в  своем  злодеянии,  в  случае   необходимости,   под   пыткой.
Несомненно, он еще находится в этом городе, потому что у  него  нет  никаких
причин для опасений и бегства. Весь Пуян знает, что судья фон был убежден  в
виновности кандидата Вана, и считает, что ваше превосходительство согласны с
его заключением.
   Судья Ди наклонил голову.
   - Конечно, - сказал он, поглаживая бороду. - И  преступник  выдаст  себя,
попытавшись продать заколки. Ма Чжун сумел  войти  в  контакт  с  человеком,
занимающим такое положение, которое позволяет ему сразу, как только  заколки
появятся  на  подпольном  рынке,  узнать  об  этом.  Никогда  преступник  не
осмелится обратиться к ростовщику или ювелиру, ибо суд немедленно  рассылает
всем этим людям  описания  украденных  вещей.  Он  будет  вынужден  попытать
счастья с такими же мерзавцами, как и он сам, значит" достойный Чэн Па будет
тут же, извещен, и Ма Чжун сможет схватить разбойника за шиворот.
   Судья отпил еще глоток чая. Взяв кисточку для красной туши, он  склонился
над лежавшей перед ним бумагой.
   Секретарь Хун поднялся, задумчиво подергивая концы своих усиков.
   - Мне остаются непонятными два обстоятельства, - сказал он,  -  Как  ваше
превосходительство узнали, что убийца одет странствующим  монахом?  И  какое
отношение к делу имеет эпизод с ночным дозором?
   Задумавшись над текстом, который изучал, судья молчал. Начертав на  полях
несколько иероглифов, он отложил кисточку и свернул документ.  Затем  поднял
голову и, глянув сверкнувшими из-под густых  бровей  глазами  на  секретаря,
пояснил:
   -  Любопытный  эпизод  с  ночным  обходом,  рассказанный  сегодня   утром
кандидатом  Ваном,  добавил  последний  штрих  к  портрету  убийцы,  который
мало-помалу вырисовывался передо мной. Ты же знаешь, что  преступники  часто
одеваются   буддийскими   или   даосскими   нищенствующими   монахами.   Это
превосходная маскировка, позволяющая им в любое время суток  расхаживать  по
любому району города. Вот почему во второй раз Ван услышал скорее  всего  не
колотушку ночного дозора, а...
   - ...деревянную погремушку нищенствующего монаха! - воскликнул  секретарь
Хун.
   Глава 9
   ДВОЕ МОНАХОВ ПРИНОСЯТ СУДЬЕ ДИ ВАЖНОЕ ПОСЛАНИЕ.
   СУДЬЯ ДИ ЧИТАЕТ СТАРИННУЮ БАЛЛАДУ ВО ВРЕМЯ УЖИНА, УСТРОЕННОГО СУДЬЕЙ ЛО
   На следующее утро судья Ди застегивал свой дорожный костюм, когда к  нему
в кабинет вошел первый писец.
   - Ваше превосходительство, - объявил он, - только что прибыли два  монаха
из храма Бесконечного Милосердия с посланием от своего настоятеля.
   Судья снова переоделся в официальное платье  и  уселся  за  стол.  Первый
писец ввел пожилого монаха, которого сопровождал монах  помоложе.  Пока  они
совершали коленопреклонения и трижды били об пол лбом, судья заметил, что их
желтые рясы сшиты из камчатного полотна с подкладкой из фиолетового шелка, а
бусины их четок выточены из желтого янтаря.
   - Наш почитаемый отец Духовная Добродетель, настоятель храма Бесконечного
Милосердия,  -  загнусавил  более   пожилой   из   монахов,   поручил   нам,
невежественным священнослужителям, передать  вашему  превосходительству  его
почтительнейшие приветствия. Наш почитаемый отец знает, какие важные  задачи
забирают драгоценное время вашего превосходительства, в  особенности  в  эти
первые дни вступления в должность. Наш почитаемый отец  поэтому  не  решился
сам нанести длительный визит вашему превосходительству, но надеется, что ему
будет оказана честь быть допущенным к вашему  превосходительству,  чтобы  он
мог  лично  воспользоваться  вашими  учеными  наставлениями.  Тем  временем,
опасаясь, что могут поверить в то, что  наш  почитаемый  отец  не  оказывает
всего уважения, которое ваше превосходительство вправе ожидать от  него,  он
умоляет   принять   этот   незначительный   дар   в   надежде,   что    ваше
превосходительство согласитесь оценить его не по ничтожной стоимости, но  по
почтительным чувствам, которые побудили его преподнести.
   Продолжая в том же духе, он сделал знак своему спутнику.  Тот  немедленно
поднялся и положил на стул  судьи  небольшой  пакет,  завернутый  в  золотую
парчу.
   Секретарь Хун ожидал, что хозяин отклонит подарок. Но к  его  величайшему
изумлению судья ограничился тем,  что  пробормотал  полагающуюся  по  обычаю
вежливую фразу о большой чести, которой он не  достоин  и,  поскольку  монах
продолжал  настаивать,  во  второй  раз  его  не  отверг.  Вставая,   он   с
достоинством поклонился и сказал:
   -  Я  прошу  вас,  соблаговолите  передать  почитаемому   отцу   Духовной
Добродетели мою благодарность. Скажите ему, что я очень ценю его внимание  и
что мое самое большое желание - в подходящий момент  ответить  ему  тем  же.
Скажите ему также, что, если я не иду путем, начертанным Шакьямуни, я тем не
менее испытываю живейший интерес к буддийской вере и  с  нетерпением  ожидаю
возможности ознакомиться с  ее  утонченными  концепциями  с  помощью  такого
авторитета, как почитаемый отец Духовная Добродетель.
   - Мы почтительно выполним указания, которые вы  соблаговолите  нам  дать,
ваше превосходительство, - ответил пожилой  монах.  -  Наш  почитаемый  отец
также поручил нам довести до сведения вашего превосходительства факт, сам по
себе незначительный, но  показавшийся  нашему  почитаемому  отцу  достаточно
важным, чтобы быть доложенным вашему  суду.  И  тем  более,  что  вчера,  на
вечернем заседании, ваше превосходительство были настолько добры,  что  ясно
заявили, что наш бедный храм находится под его высоким  покровительством  на
тех же основаниях, что и другие честные жилища уезда. И вот недавно наш храм
посетили  бесстыдные  мошенники,  которые  пытались  обобрать  трех   бедных
невежественных монахов, лишив их трех  связок  принадлежавших  храму  медных
монет, а кроме  того,  задавали  им  наглые  вопросы.  Наш  почитаемый  отец
Духовная  Добродетель   смеет   надеяться,   что   ваше   превосходительство
великодушно отдадите приказы, необходимые для того, чтобы обуздать  действия
этих бесстыжих проходимцев.
   Судья Ди наклонил голову, и оба монаха удалились.
   Судья был чрезвычайно раздосадован. Несомненно, Тао Ган занялся  прежними
своими фокусами, но, что хуже, монахи проследили его до здания  присутствия.
Со  вздохом  приказал  он  секретарю  Хуну  развернуть  сверток,  присланный
Духовной Добродетелью.
   Мастерски сложенная парча была раскрыта, и сверкнули три золотых  слитка,
сопровождаемые таким же количеством серебряных слитков.
   Приказав  их  снова  завернуть,  судья  опустил  сверток  в  свой  рукав.
Секретарь Хун видел впервые, что его господин принимает подарок такого рода,
явно предназначенный для оплаты  его  доброго  расположения,  и  был  крайне
огорчен. Но, припомнив недавно полученные приказы,  не  осмелился  высказать
никаких соображений по этому поводу, помогая судье  переодеться  в  дорожное
платье. '
   С задумчивым видом прошел судья в Большой двор. Его  сопровождающие  были
готовы. Дорожный паланкин ожидал у лестницы вместе с двенадцатью стражниками
эскорта. Шестеро из них должны были шествовать впереди, держа длинные  шесты
с табличками, на которых можно было прочесть: "СУДЬЯ ПУ-ЯНА".
   Шесть крепких носильщиков приготовились ухватиться за рукояти  паланкина,
а двенадцать слуг, сменяясь, должны были нести вещи.
   Найдя, что все в порядке, начальник уезда поднялся в паланкин. Носильщики
подняли рукояти на свои могучие плечи, кортеж медленно пересек двор и  вышел
через большие ворота, обе створки которых были распахнуты.
   Вооруженный  саблей  и  арбалетом  Цяо  Тай  верхом  следовал  справа  от
паланкина. Начальник стражи, также восседавший на лошади, занял место слева.
   Кортеж прошествовал по улицам Пуяна. Впереди бежали два гонца,  бившие  в
дорожные  гонги  и   восклицавшие:   "Дорогу!   Дорогу!   Приближается   его
превосходительство начальник уезда!"
   Судья заметил, что его появление не встречалось обычными  приветственными
возгласами. Бросив взгляд через решетку  оконца,  он  убедился,  что  многие
прохожие  смотрели  на  его  маленькую  группу  осуждающе.  Судья  вздохнул,
устраиваясь поудобнее среди подушек, достал из рукава  оставленный  госпожой
Лян свиток и принялся за его изучение.
   Покинув Пуян, кортеж вступил на дорогу, по которой в течение долгих часов
им предстояло пересекать огромное рисовое поле. Не видя,  смотрел  судья  на
однообразный  пейзаж.  Он  пытался  представить  все  возможные  последствия
поступка, который намеревался  совершить,  и  не  мог  прийти  ни  к  какому
решению.   Постепенно   равномерное   покачивание,    приданное    паланкину
носильщиками, погрузило его в глубокий сон. Когда уже в сумерках  он  открыл
глаза, кортеж вступил в город Вуий.
   Начальник уезда судья Пэн встретил своего коллегу в большом приемном зале
ямыня и устроил в  его  честь  ужин,  на  котором  присутствовали  важнейшие
знатные лица края. Он был на много лет старше судьи Ди, но два последовавших
один за другим провала на литературных экзаменах повредили его продвижению.
   Этот суровый человек обладал высокой  культурой  и  независимым  умом,  и
очень скоро  судья  Ди  понял,  что,  если  его  хозяин  не  смог  выдержать
экзаменов, то скорее из-за отказа следовать литературной моде  времени,  чем
из-за недостатка знаний.
   Угощение  было  самым  простым,  но  блистательные  речи   хозяина   дома
заставляли забыть о скудности стола. В  тот  вечер  судья  многое  узнал  об
административных проблемах провинции. Когда глубокой ночью гости  разошлись,
он удалился в отведенные ему покои.
   На другой день он очень рано распрощался со своим хозяином и направился в
Циньхуа.
   На этот раз  местность  была  более  разнообразной.  Посадки  колеблемого
ветром бамбука сменялись сосновыми холмами. Осенний день  был  прекрасен,  и
судья приказал поднять занавеси паланкина,  чтобы  лучше  насладиться  столь
волшебным зрелищем. Но очарование пейзажа не могло заставить его отложить  в
сторону свои заботы.
   В конце концов юридические тонкости дела Лян  утомили  его,  и  он  сунул
свиток бумаг в  рукав.  Однако,  как  только  растревоженный  мозг  забыл  о
несчастьях госпожи Лян, сразу же возник новый вопрос. Удастся  ли  Ма  Чжуну
легко найти убийцу Чистоты Нефрита? Не лучше ли было  бы  поручить  Цяо  Таю
продолжать поиски со своей стороны?
   Охваченный сомнениями в верности своих  решений,  судья  чувствовал,  как
портится его настроение. И - вершина несчастья! Его небольшой кортеж подошел
к реке в тот момент, когда паром  отошел  от  берега.  Эта  неприятность  на
добрый час задержала судью, и была уже ночь, когда он и  его  сопровождающие
вступили в город.
   Стражники с фонарями подбежали, чтобы помочь судье спуститься с паланкина
перед залом приемов.
   Начальник уезда Ло церемонно встретил судью и провел в  пышно  украшенную
большую комнату. Ло, думал судья Ди, прямая противоположность своему коллеге
Пэну. Еще молодой, невысокого роста, полноватый, он не носил бакенбардов, а,
как было сейчас модно в столице, - бородку и тонкие усики.
   Пока они обменивались обычными любезностями, до  уха  судьи  из  соседних
покоев донеслись приглушенные звуки музыки. Ло  рассыпался  в  извинениях  и
объяснил, что в честь гостя осмелился пригласить  нескольких  друзей.  После
того, как час его прибытия давно  миновал,  Ло  предположил,  что  судья  не
прибудет этим вечером, и все сели за стол. В заключение он предложил,  чтобы
они поужинали наедине в маленьком зале, где смогли бы спокойно  переговорить
об интересующих обоих административных делах.
   Несмотря на эти вежливые заверения, было нетрудно угадать, что  подобного
рода беседа не соответствует тому, что Ло назвал бы "приятным вечером". Но и
судья Ди не был в настроении вести серьезный разговор, а потому ответил:
   - Скажу вам честно, я немного устал, и, пусть это  не  покажется  слишком
легкомысленным, я бы предпочел сесть за стол  вместе  с  вашими  друзьями  и
познакомиться с ними.
   Ло выглядел приятно удивленным и поспешил провести своего  гостя  в  зал,
где шло пиршество. Там они застали трех любезных собутыльников, устроившихся
за богато накрытым столом и весело опустошающих чарки вина.
   Гости  тотчас  же  встали  и  поклонились,   а   Ло   занялся   взаимными
представлениями. Самого старшего из приглашенных звали Ло Пиньван.  Это  был
известный поэт, отдаленный родственник хозяина дома.  Вторым  был  модный  в
столице  художник,  а  третьим  -  молодой  студент,  только   что   сдавший
литературные экзамены и путешествующий по империи, чтобы  набраться  разума.
Было ясно, что все трое постоянные участники развлечений начальника уезда.
   Появление путника несколько охладило атмосферу, и после  обычного  обмена
любезностями разговор  постепенно  затих.  Окинув  присутствующих  взглядом,
судья Ди заставил их трижды наполнить вином чаши.
   Тепловатый напиток незамедлительно оказал  благотворное  влияние  на  его
собственное настроение. Им сразу же была продекламирована старинная баллада,
высоко оцененная обществом.  Ло  Пиньван  спел  несколько  своих  лирических
стихотворений, а когда чаши  были  наполнены  еще  раз,  судья  Ди  прочитал
любовные стихотворения. Начальник Ло пришел в совершенный восторг и захлопал
в ладоши.  По  этому  сигналу  из-за  расположенной  в  глубине  зала  ширмы
выступили четыре роскошно одетые певички. Они было  скромно  удалились  туда
при появлении Ло и его приглашенного. Две из них разливали вино  по  чаркам,
третья играла на серебряной флейте, а четвертая исполнила грациозный  танец;
ее рукава совершали  в  воздухе  плавные  движения,  оставлявшие  прекрасное
впечатление.
   Начальник Ло удовлетворенно улыбнулся и сказал друзьям:
   - Вы видите, братья, как мало можно верить столичным сплетням! Наш  судья
Ди пользуется там репутацией нагоняющего тоску человека. И вы же сами  могли
убедиться, какой он веселый сотоварищ!
   Вслед за тем он представил своему приглашенному всех четырех певичек. Они
оказались столь же образованными, как и красивыми,  вызвав  удивление  судьи
вкусом, с которым вспоминали стихи, точно соответствующие тем, которые читал
он. Кроме того, они обладали большим талантом импровизации,  подбирая  новые
слова к старым мелодиям.
   Время пролетело быстро, и  была  глубокая  ночь,  когда  гости  разошлись
небольшими  веселыми  группами.  Две  молодые  женщины,  разливавшие   вино,
оказались давними приятельницами Ло Пиньвана и художника  и  ушли  вместе  с
ними.  Молодой  победитель  литературных  экзаменов  обещал   танцовщице   и
флейтистке отвезти их на вечеринку в другой дом. И получилось так, что судья
Ди и его хозяин остались вдвоем за праздничным столом.
   Ло заявил, что отныне считает судью Ди  своим  лучшим  другом  и,  слегка
захмелев, предложил отставить этикет в сторону.  Теперь  он  будет  называть
судью  "старшим  братом",  а  тот  должен  его   звать   "младшим   братом"!
Свежеиспеченные  братья  решили  выйти  на   террасу,   чтобы   полюбоваться
великолепием полной луны и насладиться свежестью ночного  ветерка.  Сидя  за
мраморной балюстрадой на низеньких скамеечках,  они  скользили  взглядом  по
изысканному декоративному парку, а потом  между  ними  завязался  оживленный
разговор о сравнительных достоинствах милых певичек, которые их  только  что
оставили.
   - Хотя сегодня мы встретились впервые, младший брат, - сказал судья Ди, -
мне кажется, что я вас знаю всю мою жизнь! Позвольте же  мне  спросить  ваше
мнение по очень интимному вопросу.
   - Я буду счастлив вам его высказать, - ответил самым серьезным тоном  Ло,
- хотя мои лишенные малейшей ценности суждения вряд ли могут  стать  полезны
обладателю столь совершенной мудрости, как ваша.
   - Скажу вам правду, - продолжил, доверительно понизив голос, судья Ди,  -
радость всей моей жизни составляют вино и женщины. И должен добавить,  я  не
пренебрегаю разнообразием!
   - Трудно  высказаться  лучше,  старший  брат!  Я  полностью  одобряю  эти
исполненные здравого смысла слова. Самый вкусный  кусочек  приедается,  если
его каждый день находишь на своем столе!
   - К  несчастью,  младший  брат,  мое  нынешнее  положение  запрещает  мне
посещать "дома цветов и ив" своего уезда, чтобы  отобрать