сделала? Разве  я  была  неискренней?  Почему  вы...  -  Она  слишком  долго
сдерживалась.  Слезы  показались  в  ее  глазах,  слезы  и   мольба.   Этель
разрыдалась чисто по-женски.
   - Этель.., перестань, пожалуйста.  Посмотри  в  зеркало,  и  ты  поймешь,
почему я позвонил  тебе.  Ты  женщина,  увидев  которую  однажды  невозможно
забыть. Ты слишком серьезна.
   Женщины всякий раз странно ведут себя со мной. Она перестала плакать  так
же внезапно, как и начала, а губы сжались в негодовании. Сейчас она смотрела
мне прямо в глаза.
   - Мы обязаны быть серьезными, и вы должны знать это лучше всех!
   Так-то лучше. Эти слова она говорила от себя, а  не  повторяла  заученные
фразы.
   - Ну, не все же время! - рассмеялся я.
   - Все время! - возразила она.
   Я продолжал улыбаться, и Этель хмуро сдвинула брови.
   - Хорошо, хорошо, пусть будет так.
   - Не понимаю вас. - Она немного поколебалась и вдруг  улыбнулась.  Улыбка
ей очень шла, делая ее лицо милым.  -  Вы  проверяли  меня?  -  заявила  она
требовательно.
   - Что-то в этом роде.
   - Но.., почему?
   - Мне нужна помощь. Я не могу обратиться за ней к любому,  знаешь  ли.  -
Это  была  правда.  Мне  действительно  очень  нужна  была  помощь,   причем
основательная.
   - Вы имеете в виду... Вы хотите, чтобы я помогла вам.., выяснить, кто это
сделал? - Как я хотел, чтобы она открылась. Мне было не по себе от всех этих
глупых игр, но я должен был подыгрывать ей.
   - Да, именно так.
   Видимо, ей это понравилось. Я заметил, как расслабились пальцы  ее  руки,
держащей стакан, и она сделала первый глоток.
   - Могу я задать один вопрос?
   - Разумеется.
   - Почему вы выбрали меня?
   - Люблю иметь дело с красивыми людьми.
   - Но мое происхождение...
   - Оно тоже меня привлекло. К тому же красота помогает в делах.
   - Но я не такая уж красавица, - возразила Этель, ожидая услышать от  меня
возражение, и услышала.
   - Я вижу открытыми только твои руки  и  лицо.  Они  красивы,  и  я  готов
поклясться, что и все остальное, чего я не могу видеть, так же красиво.
   Было слишком темно, и мне трудно сказать, покраснела она при этих  словах
или нет. Облизнув губы, она улыбнулась:
   - Вы бы хотели?
   - Что?
   - Ну, посмотреть, как выглядит все остальное? Нет, она не  покраснела.  Я
тихо засмеялся, и ее глаза зажглись блеском.
   - Да, Этель, именно этого я и хочу, а увидев, захочу большего.
   Ее дыхание стало глубоким и частым, на шее забилась жилка.
   - Здесь жарко, - сказала она, распахивая пальто. - Может, мы.., уйдем?
   Теперь она смеялась и вся светилась радостью.  Мы  оставили  наши  бокалы
недопитыми, нам было не до этого. Я чувствовал теплое  пожатие  ее  руки,  с
каждым шагом она преображалась, превращаясь в  живую,  молодую,  чувственную
женщину. Этель вела меня. Мы шли к ее дому  так  быстро,  словно  торопились
скорее насладиться предстоящим.
   -  А  если  твой  отец..,  или  кто-нибудь  из  знакомых  увидит  нас?  -
поинтересовался я. Этель пожала плечами.
   - Ну и пусть. -  Она  высоко  вскинула  голову.  -  Меня  это  ничуть  не
беспокоит. Последние чувства к моей семье исчезли несколько лет назад.
   - Но тогда у тебя нет чувств и ни для кого другого?
   - Нет, есть. О есть! - Она посмотрела мне  прямо  в  глаза.  -  В  данный
момент у меня чувство к вам.
   - А в другое время?
   - Я не должна вам этого говорить.
   В  нескольких  метрах  от  ее  дома  мы  остановились.  Здесь  стоял   ее
автомобиль. На всех машинах, стоящих рядом с ее, под  щетками  были  прижаты
парковочные билеты. На ее был только клубный знак.
   - В этот раз я поведу сама.
   Мы уселись в машину и поехали. Сначала шел  небольшой  дождь  со  снегом,
затем небо прояснилось и ярко засверкали звезды. По радио  звучала  приятная
классическая музыка, было тепло и уютно, как  дома,  в  то  время  как  наша
машина, рассекая воздух, мчалась по извилистому шоссе в сторону Хадсона.
   Мы остановились на съезде с хайвея в сторону  узкой  дорожки,  ведущей  в
заросли вечнозеленых деревьев,  взбегающих  неровными  рядами  на  холм.  На
вершине холма среди деревьев был виден  небольшой  коттедж.  Этель  за  руку
повела меня к дому. Это было ее убежище. Она взяла большие  восковые  свечи,
поставила их в тяжелые бронзовые канделябры и зажгла.
   Я был поражен изысканной простотой комнаты. Все говорило о богатстве,  но
не броским, навязчивым языком.  Кто-то  много  и  хорошо  потрудился,  чтобы
декорировать комнату. Этель кивнула в сторону небольшого бара, устроенного в
углу отделанной под хижину части комнаты.
   - Выпивка там. Не составит тебе труда приготовить  ее  для  нас?..  Потом
разожги огонь. Дрова уже в камине.
   Я согласно кивнул, и Этель вышла из комнаты, поглядев ей вслед, я занялся
делом. Открыл бар и обнаружил там богатый выбор напитков. Из лучших я выбрал
самый  лучший  и  налил  два  бокала,  не  разбавляя,  чтобы  не  испортить.
Попробовал из своего бокала и, решительно выпив все до дна, налил еще.
   Комми. Она была красной. Она  имела  все,  что  можно,  и  тем  не  менее
оставалась красной. На что она, собственно, рассчитывала? Неужели она за то,
чтобы правительство  приказало  ей  поделиться  всем  этим  с  народом?  Все
ценности при новом  режиме  приобретут  новых  хозяев.  Какой-нибудь  жирный
генерал, высокопоставленный чиновник из секретной  службы,  кто-нибудь  еще.
Уверен, прекрасно быть комми, пока ты на самом  верху.  А  из  кого  же  они
планируют сделать послушных идиотов?
   Как Этель могла влипнуть в это? Я еще немного  поразмышлял  о  непонятных
мне вещах, сохранившихся в  этом  мире,  и  бросил  спичку  в  камин.  Огонь
разгорелся, охватив сухие дрова. В этот момент  вошла  Этель.  На  ней  была
меховая накидка, распущенные волосы казались мягче.
   - Холодно?
   - Здесь да, но я скоро согреюсь.
   Я подал ей бокал, и мы чокнулись. Ее глаза излучали свет и тепло.
   Мы выпили с ней еще, и бутылка была  уже  почти  пустая.  Меня  подмывало
задать ей несколько вопросов, но не хотелось, чтобы она имела возможность их
обдумывать. Я решил чуть-чуть подпоить ее. Открыл бар и стал снова выбирать,
переставляя бутылки. Этель включила проигрыватель и поставила пластинку.
   Огонь бросал пляшущие блики на пол, мебель и стены комнаты. Этель подошла
ко мне, протягивая руки и приглашая на танец. Желание танцевать  смешивалось
во мне с другим желанием. Этель засмеялась:
   - Да ты пьян!
   -  Пьяный,  как  черт!  -  На   самом   деле   это   не   соответствовало
действительности.
   - И я тоже пьяна. Но мне  это  нравится.  -  Она  подняла  руки  и  резко
повернулась. Я вынужден был ее обнять, чтобы удержать от падения.
   - Давай сядем возле камина и будем наслаждаться его теплом.
   Она оттолкнула меня и, танцуя, пошла  к  софе.  Сдернув  медвежью  шкуру,
которая покрывала софу, бросила ее на пол около камина и повернулась ко мне,
приглашая сесть.
   - Ты спечешься в своей меховой накидке, - сказал я.
   - О нет! - Она странно улыбнулась и расстегнула накидку. Поведя  плечами,
она позволила накидке упасть на пол и осталась  обнаженной.  Затем  сбросила
туфли и опустилась на мягкий  медвежий  мех,  прекрасное  нагое  создание  с
плавными, округлыми линиями тела и великолепными распущенными  волосами,  на
которых, меняя их цвет, играли блики огня.
   Да, становилось слишком жарко. Я начал  раздеваться.  Бумажник  выпал  из
костюма, черт с ним, подберу потом. Не расстегивалась портупея, я порвал ее.
Этель не должна была делать этого, черт, не должна была. Я же  хотел  задать
ей несколько вопросов. Но теперь уже не помнил какие. Я сильно сжал ее тело,
но она не подала и звука. Губы ее, ярко-красные и влажные, манили меня.  Она
впилась ртом в мои губы, тепло  от  огня,  казалось,  слилось  с  теплом  ее
длинных ног и упругого, мягкого живота. Этель крепко обняла меня и прижала к
колышущейся восторгом любви груди.

Глава 5

   Я проснулся с зарей, во рту было сухо. Пытаясь собраться с мыслями, начал
вспоминать, что произошло вечером. Этель еще спала рядом со мной. Ночью  она
вставала, чтобы принести одеяла, когда потух огонь в камине.
   Я поднялся, стараясь не потревожить ее. Взял свою одежду, среди нее нашел
пистолет и портупею, пиджак валялся на полу. Я вспомнил,  что  выронил  свой
бумажник, и стал ощупью искать его. Бумажника нигде не было, меня бросило  в
жар. Я присел на софу  и  потряс  головой,  сгоняя  последние  остатки  сна.
Нагнувшись, стал искать тщательнее, но бумажника не было. Пошарив  ногой,  я
вытолкнул его из-под столика, куда, видимо, загнал в темноте вчера вечером.
   Этель Брайтон спала и улыбалась во сне, когда я уходил. Это была  хорошая
ночь, но приходил-то я сюда вовсе не за этим. Она  счастливо  засмеялась  во
сне и обняла руками одеяло.
   Я натянул плащ и вышел из дома. Облака вновь сгустились, но было  теплее,
чем вчера. За двадцать минут я добрался до хайвея, пришлось прождать столько
же, пока не подошел  грузовик,  который  подвез  меня  в  город.  Я  угостил
водителя завтраком, и мы разговорились о войне. Парень согласился  со  мной,
что мы повоевали неплохо. Он тоже был ранен и иногда, ссылаясь на  это,  мог
отпроситься на денек-другой.
   Я позвонил Пату из автомата недалеко от его офиса около десяти  утра.  Он
поздоровался и спросил:
   - Ты можешь подъехать ко мне, Майк? Для тебя есть кое-что интересное.
   - По поводу того случая?
   - Совершенно верно.
   - Буду минут через пять, не уходи.
   Снова, как и в прошлый раз, районный прокурор выходил из  здания,  но  не
заметил меня. Когда я  постучался  в  кабинет  Пата,  то  услышал  в  ответ:
"Войдите" - и открыл дверь.
   - Где, черт возьми, ты был? - спросил Пат, многозначительно улыбаясь.
   - Нигде, - тоже с улыбкой ответил я. - Если  я  правильно  оцениваю  твои
отношения с Вельдой, то тебе лучше стереть помаду с лица и побриться.
   - Что, так плохо?
   - Кроме  того,  даже  отсюда  чувствуется  запах  виски.  Вельде  это  не
понравится, - констатировал я.
   - Ни одной любящей женщине не понравится, - пошутил Пат. - Ладно,  хватит
об этом, Майк. У меня есть для тебя новости. - Он выдвинул ящик  письменного
стола и вытащил оттуда большой конверт из плотной бумаги  с  надписью:  "Для
служебного пользования". В нем лежали фотографии отпечатков  пальцев.  -  Мы
сняли их с останков прошлой ночью, - пояснил Пат.
   - Ты не терял времени даром.
   - Не могу себе этого позволить.
   Он раздвинул края конверта и вынул три скрепленных  листа.  Документ  был
отпечатан на бланке больницы, название которой я не смог прочесть,  так  как
Пат перевернул листы. На обратной стороне находились оттиски пальцев.
   - Это тоже отпечатки  Оскара  Демера  из  истории  его  болезни,  которая
хранилась у Ли.
   Даже непрофессионалу было ясно, что они идентичны.
   - Тот же парень, все в порядке, - заметил я.
   -  Никакого  сомнения  на  этот  счет.  Хочешь   посмотреть   медицинское
заключение?
   - Да я не очень разбираюсь во всей этой медицинской писанине.  Скажи  мне
сам вкратце, что они пишут?
   - Оскар был опасным психом, параноиком и еще целый ряд подобных терминов.
   - От рождения?
   Пат понял, о чем я думаю.
   - Ну, не совсем так.  Нет  никаких  причин  полагать,  что  это  семейная
болезнь и ею может страдать Ли. Оскар еще ребенком попал в аварию и  получил
серьезную травму головы, которая привела к заболеванию.
   - Что-нибудь просочилось в газеты? - Я передал листы Пату, и он убрал  их
в конверт.
   - К счастью, ничего. Конечно, мы изрядно поволновались,  но  ни  один  из
газетчиков не связал Ли и Оскара между собой. Удачным оказалось  и  то,  что
лицо Оскара было изуродовано, практически лица не было. В  противном  случае
скрыть ничего бы не удалось, и политики могли бы раздуть это дело.
   Я взял сигарету из пачки, постучал  ее  концом  о  подлокотник  кресла  и
спросил:
   - Каково мнение медицинских экспертов?
   - Черт, самоубийство, без всякого  сомнения.  Оскар  был  напуган,  страх
толкнул его на это. Он пытался убежать, зная, что в западне. Подозреваю,  он
боялся, что его вернут в сумасшедший дом,  если  поймают,  да  еще  убийство
Моффита... Он просто не смог этого выдержать. -  Пат  щелкнул  зажигалкой  и
поднес огонь к концу моей сигареты. - Полагаю, все закончилось чисто.
   - Уверен в этом, Пат, - подтвердил я. Пат принял официальный вид.  Передо
мной сидел полицейский. Вены на его  шее  вздулись,  губы  сжались  в  тугую
линию.
   - Я знаю, Майк, твои дела всегда связаны с убийством.
   - Это верно.
   - Между прочим, Майк, я так завязан с тобой, что если ты  попадешься,  то
за собой потянешь и меня.
   - Не попадусь.
   - Майк, сукин сын, на тебе уже убийство.
   - Даже не одно, а два, и будут еще. Взгляд Пата потеплел.
   - Если ты не расскажешь, я сам просмотрю все дела по последним убийствам,
одно за другим, и заставлю тебя признаться.
   - Думаешь, у вас нет ни одного нераскрытого убийства?
   Пат покраснел:
   - Ну, не за последнее время.
   - А как насчет того парня, которого выловили в реке?
   - Для нас - да... Для тебя - нет.
   Я удивленно посмотрел на него.
   - Видишь ли, я виделся с Ли, прежде чем прийти сюда. Он позвонил  мне,  -
объяснил Пат. - Во время разговора Ли с Оскаром по телефону  тот  на  что-то
намекал. Ли думает, что Оскар мог, кроме убийства Моффита,  приготовить  еще
какой-нибудь компрометирующий трюк. Мне пришлось сказать  Ли,  что  ты  тоже
имеешь свой особый интерес в этом деле, о котором не хочешь говорить даже со
мной. Ли подробно расспросил меня о  тебе  и  теперь  хочет  переговорить  с
тобой.
   - Я должен найти что-то оставшееся после Оскара?
   - Предполагаю, что так. В любом случае он тебе хорошо за это заплатит. Ты
будешь заниматься тем же, но не бесплатно.
   - Не возражаю. Я сейчас в отпуске.
   - Слушай, кончай эту песню. Придумай  что-нибудь  пооригинальней.  Что  у
тебя на уме? Это работа гангстеров. Тело до настоящего времени не  опознано.
Дантист пытается установить его личность по зубам. Другой возможности нет.
   - Думаешь, вам удастся установить его личность?
   - Надеюсь. У него один из искусственных зубов был сделан  из  нержавеющей
стали. Нам никогда раньше не приходилось с этим встречаться.
   У меня в ушах вновь  зазвенели  колокола.  Сигарета  выпала  из  руки,  я
нагнулся поднять ее,  кровь  бросилась  мне  в  голову.  Может,  Пату  и  не
приходилось слышать о стальных зубах, но не мне. Однако  я  не  стал  ничего
говорить, а только спросил:
   - Ли ожидает меня?
   - Я сказал ему, что утром тебя какое-то время не будет.
   - Хорошо. - Я поднялся, надел шляпу, собираясь уходить. - Еще одно,  Пат,
что это за парень, которого убил Оскар?
   - Чарли Моффит?
   - Да.
   - Тридцать четыре года, светлая  кожа,  темные  волосы.  Шрам  на  брови.
Воевал. Ни одного привода в полицию. Занимал  комнату  на  Девяносто  первой
улице, жил там больше года. Работал на фабрике по производству пирожков.
   - Где?!
   - Фабрика пирожков, -  повторил  Пат.  -  Ну,  выпекают  разные  пирожки,
булочки. Существует сеть небольших лавочек  под  вывеской:  "Пирожки  мамаши
Свитгер", для них эта фабрика делает пирожки.
   - Что, кроме зеленой карточки, при нем не было ничего?
   - Да нет,  кое-какие  мелочи  и  водительские  права.  Правда,  во  время
нападения один из карманов его пальто был оторван, но сомневаюсь,  чтобы  он
носил там что-нибудь стоящее. А в чем дело, Майк?
   - Ты что, забыл про зеленые карточки?
   - А какого черта тебя так волнуют комми? У нас есть  специальные  службы,
которые этим занимаются. Я смотрел в окно, где разгоралось утро.
   - Скажи мне. Пат, сколько, по-твоему, красных вокруг нас?
   - Пара сотен тысяч, думаю, - ответил он.
   - А сколько человек работает в той службе, которую ты упомянул?
   - Ну.., может быть, несколько сотен. А что можно с этим поделать?
   - Ничего.., просто поэтому я и беспокоюсь.
   - Ладно, забудь об этом. Дай мне знать, как ты договоришься с Ли.
   - Хорошо.
   - И еще,  Майк..,  будь  поосторожней,  ладно?  Всем  журналистам  хорошо
известна твоя репутация, и, если кто-нибудь пронюхает, что ты  работаешь  на
Ли, могут появиться вопросы, на которые трудно будет ответить.
   - Я замаскируюсь.
   Офис Ли Демера располагался на третьем этаже  довольно  скромного  здания
недалеко от Пятой авеню. Обстановка офиса, без особых претензий на  роскошь,
радовала только прекрасным ангельским личиком  девушки-секретаря.  Ее  голос
был так же  божествен,  как  и  ее  фигурка,  которую  она  скорее  пыталась
показать, чем скрыть. Но она жевала резинку, ворочая челюстями, как  корова,
и это сводило на нет все ее прелести.
   Стеклянная стена с небольшими окошками на уровне пояса отделяла  приемную
от машбюро. Две девушки сосредоточенно печатали на  машинках.  Мне  пришлось
согнуться чуть ли не пополам, чтобы  обратиться  к  ним.  Одна  из  девушек,
увидев мою неудобную позу, мило улыбнулась, встала и, открыв дверь, вышла ко
мне.
   Ей было чуть больше тридцати. Хорошо сшитый костюм отлично гармонировал с
ее фигурой, было приятно смотреть на нее и говорить с ней. Девушка с улыбкой
спросила меня:
   - Чем могу вам помочь? Невозможно было быть нелюбезным.
   - Мне хотелось бы увидеть мистера Демера.
   - Он вас ожидает?
   - Да, он передал, что хочет меня увидеть.
   -  Понимаю.  -  Она  постучала  карандашом  по  своим  зубкам  и  немного
нахмурилась. - Простите, а вы торопитесь?
   - Ну, про себя я бы так не сказал. Думаю, мистер Демер торопится.
   - Видите ли, у него сейчас врач. Он может немного задержаться, так что...
   - Врач? - удивился я.
   Девушка утвердительно кивнула, беспокойство появилось в ее глазах.
   - Мистер Демер показался мне таким расстроенным сегодня утром, и я решила
вызвать доктора. Последнее  время  шеф  чувствовал  себя  не  очень  хорошо,
недавно с ним случился приступ.
   - Приступ чего?
   - Сердечный. Несколько дней назад он имел очень  неприятный  разговор  по
телефону, после которого ему стало плохо. Он потерял сознание. Я была ужасно
напугана. Вы понимаете, никогда прежде этого не случалось и...
   - Что сказал доктор?
   - К счастью,  это  был  легкий  сердечный  приступ.  Доктор  рекомендовал
мистеру Демеру относиться ко всему  без  особого  волнения,  но  для  такого
темпераментного человека это почти невозможно.
   - Вы сказали, что ему позвонили и телефонный разговор привел его в  такое
состояние?
   - Уверена, что так оно и было. Анна подтвердила, что это произошло  прямо
после телефонного разговора.
   Должно быть,  звонок  Оскара  произвел  на  него  гораздо  более  сильное
воздействие, чем Пат и я могли предположить. Я собирался продолжить  беседу,
но дверь открылась, и на пороге появился доктор. Это  был  небольшого  роста
человек в старомодном галстуке.
   Он кивком приветствовал нас обоих и с улыбкой обратился к девушке:
   - Все будет прекрасно. Я оставил рецепт. Проследите за исполнением.
   - Благодарю вас. Я прослежу. Ему можно принимать посетителей?
   - Конечно. Мистер Демер все время думает о чем-то, что беспокоит  его,  и
это  оказывает  негативное  воздействие.  Как  только  он   перестанет   так
переживать, все будет в порядке. Всего доброго.
   Доктор попрощался  и  ушел.  Девушка  повернулась  ко  мне  с  еще  более
очаровательной улыбкой и сказала:
   - Думаю, вы можете пройти в кабинет. Но, пожалуйста, не волнуйте его.
   Я улыбнулся в ответ и дал обещание. Улыбка ей очень шла. Толкнув дверь  с
табличкой "Демер", я вошел в комнату.
   Хозяин поднялся, приветствуя меня, но я попросил его  не  вставать.  Лицо
Демера было слегка бледным, дыхание частым.
   - Вам уже лучше? Я видел доктора.
   - Гораздо лучше, Майк. Мне пришлось навыдумывать ему разное, не мог же  я
сказать правду.
   Я сел на стул рядом с ним, и он подтолкнул ко мне  ящик  с  сигарами.  От
сигар я отказался и вытащил свои сигареты.
   - Да, одно