с, входите.
   Они вошли и прямиком направились к холодильнику. Кроме неначатой  бутылки
виски, которую я приберегал для себя, в  нем  ничего  не  было.  Ее  тут  же
откупорили. Марти остался стоять около меня.
   - Мы слышали, в тебя стреляли, Майк?
   - Все верно, но они промазали.
   - Да, хорошего мало.
   - Какое тебе дело, Марти? В меня стреляли и раньше. Разве ты  занимаешься
полицейской хроникой?
   - Нет, я шел по своим делам, когда услышал, что случилось. - Он помолчал.
- Майк.., хочу выяснить только одно. Это связано с Ли Демером?
   Ребята на кухне  допивали  первую  порцию  виски.  У  меня  было  немного
времени, чтобы поговорить с Марти один на один - Марти, не волнуйся о  своем
идоле. Давай скажем так, что это случилось из-за того, что  я  влез  в  одно
дело, которое предположительно связано с Ли Демером. Он сам, в любом случае,
в этом не фигурирует.
   Марти глубоко вздохнул, повертел в руках шляпу и повесил ее на крючок.
   - Хорошо, я верю твоему слову.
   - Ну а если бы это было напрямую связано с Ли, что тогда?
   Он твердо сжал губы:
   - Мы обязаны знать. Они пытаются достать Ли любыми доступными  способами.
А нас не так уж много, тех, кто может им помешать.
   - Кого это нас? - хмуро спросил я.
   - Так называемой четвертой власти, Майк. Мы - твои соседи.
   В  этот  момент  с  кухни  вернулись  ребята  с  новой  порцией  виски  и
карандашами в руках, готовые записывать. Я пригласил их  в  гостиную,  и  мы
расселись.
   - Итак, ребята, что вам нужно?
   - Все про нападение, Майк. Стрельба на улице - это  хорошие  новости  для
газет, ты ведь знаешь.
   - Да, велика новость. Завтра моя  физиономия  появится  во  всех  газетах
вместе с еще одной статьей о том, как этот герой ведет личную войну на  виду
у всех на главной улице. Я тут же получу уведомление о выселении от  хозяина
дома, и от меня разбегутся все клиенты.
   Билл рассмеялся и одним махом выпил свою порцию виски.
   - У нас есть информация из полиции, но нам бы хотелось  все  услышать  из
первых уст. Черт, мужик, посмотри, как тебе повезло. Тебя готовы  выслушать,
и тебе есть что сказать для прессы, в то время  как  другая  сторона  лишена
такой возможности. Ну, давай выкладывай!
   - Подожди. - Я закурил и как следует затянулся. - Я шел домой и...
   - А где ты был?
   - В кино. Так вот, как только я...
   - В каком кинотеатре?
   Я оскалил зубы в кривой усмешке. На этот вопрос было легко ответить:
   - "Лауренс театр". Пошлое зрелище. Марти тоже осклабился:
   - О чем был фильм, Майк?
   Я начал ему рассказывать о картине  все,  что  мне  удалось  увидеть.  Он
остановил меня:
   - Этого достаточно, я смотрел этот фильм. Кстати, у  тебя,  случайно,  не
сохранился билет?
   Марти нужно было бы быть полицейским. Он прекрасно знал  привычку  мужчин
засовывать в карманы разные вещи почти бессознательно. Я  выгреб  содержимое
карманов и передал ему билет. Остальные  переглядывались,  не  понимая,  что
здесь происходит. Он позвонил  по  телефону  в  кинотеатр  и,  назвав  номер
билета, поинтересовался,  был  ли  он  продан  в  этот  день.  Ему  ответили
утвердительно, и он повесил трубку. Я облегченно вздохнул. Хорошо, что он не
догадался спросить, в какое время был продан этот билет.
   - Продолжай, - скомандовал Марти.
   - Это все. Я шел домой, когда из автомобиля  начали  стрельбу,  не  успел
даже их разглядеть.
   - Ты сейчас ведешь какое-нибудь дело? - поинтересовался Билл.
   - Если бы и вел, то все равно не сказал.  Что  еще?  Один  из  репортеров
сморщил нос от моих слов:
   - Послушай, Майк, можешь говорить что угодно, но  никто  без  причины  не
будет стрелять в тебя.
   - Знаешь, парень, у меня больше врагов, чем  друзей.  А  мои  враги  чаще
всего ходят вооруженными. Можешь проверить наиболее крупных уголовников и ты
найдешь людей, которым я очень не нравлюсь.
   - Другими словами, у нас никакой истории не  получится,  -  констатировал
Билл.
   - Хотите еще выпить? - предложил я. - Во всяком случае, это хоть какая-то
компенсация.
   Когда они допили бутылку до самого донышка, я  прекратил  их  шатание  по
квартире и собрал, чтобы кое-что сказать напоследок:
   - Пусть никто из вас не пытается болтаться возле меня, стараясь  получить
дополнительную информацию по этому делу. Если эта история будет раздута, вам
не пройдет даром.
   - Уф-ф, Майк!
   - Никаких "уф-ф"! Я не шучу, так что лучше вам мне не попадаться.
   Они вымелись из квартиры, Марти замыкал шествие. Он  печально  попрощался
со мной, моля взглядом об осторожности.
   Раздвинув шторы, я наблюдал за тем,  как  все  они  уселись  в  машину  и
уехали. Только после этого я  разделся  и  залез  под  душ.  Сначала  принял
горячий, затем холодный, почистил зубы, и в это время снова раздался  звонок
в дверь. Я не терплю некоторые  вещи,  и  репортеров  особенно,  потому  что
никогда нельзя быть уверенным, что ты  окончательно  с  ними  разделался.  Я
обернул вокруг пояса полотенце и, оставляя мокрые следы на полу,  отправился
открывать дверь.
   Она стояла в полумраке холла, не зная, пугаться ей, удивляться  или  быть
шокированной. Я сказал: "Проклятье!" Она неуверенно  улыбалась,  пока  я  не
предложил ей войти, а сам исчез, чтобы  надеть  халат.  Что-то  произошло  с
Линдой Холбрайт с тех пор, как я видел ее в последний раз.
   Когда я появился в гостиной вновь, она сидела в кресле, положив пальто на
спинку. Теперь она была одета не в мешковатое платье, и было видно,  что  же
она под ним скрывала. Это было нечто, полный набор всего, что может показать
женщина. Угловатость исчезла, и даже  волосы  выглядели  совсем  по-другому.
Прежде это были просто волосы,  теперь  же  густая  волнистая  масса,  мягко
спускающаяся ей на плечи. Она  по-прежнему  не  была  красавицей,  но  любой
парень не обратил бы никакого внимания на ее  лицо,  когда  перед  ним  были
такие прелести.
   Улыбка делала ее еще более привлекательной. Она, должно быть, побывала  у
хорошего мастера и позволила ему наиболее  эффектно  одеть  себя.  Ей  также
удалось очень удачно подкрасить лицо. К тому же под одеждой не  было  ничего
лишнего, что могло бы испортить эффект от природного богатства и красоты  ее
форм.
   Уж лучше бы она пришла до того, как я  узнал,  что  Этель  проверила  мой
бумажник и передала сведения своим друзьям...
   Линда попробовала улыбнуться, когда я сел напротив и закурил сигарету.  Я
улыбнулся в ответ и задумался над ситуацией. В  настоящий  момент  ее  можно
было рассматривать по-разному. Может быть, со мной затеяли хитроумную игру и
подослали Линду, чтобы она  разделалась  со  мной.  Может  быть,  они  хотят
выяснить,  какие  действия  я  собираюсь  предпринять   после   неудавшегося
покушения, и послали ее за этим.
   В любом случае, мне больше не было ее жаль. Я встал,  достал  припасенную
бутылку ликера, подошел к кушетке и позвал ее к себе.  Налил  ей  выпить,  и
похоже, это был ее первый  глоток  алкоголя  в  жизни,  она  поперхнулась  и
закашлялась.
   Я поцеловал ее, и судя  по  всему,  это  был  ее  первый  поцелуй.  Линда
страстно обняла меня, но вдруг  резко  отстранилась  и  взглянула  на  меня,
словно хотела удостовериться в реальности всего происходящего. Все  ее  тело
напряглось от боли и удовольствия под моими руками. Она  прикрыла  глаза,  и
сквозь узкую полоску было видно, как в них полыхает огонь.  Затем  она  чуть
шире открыла их и, увидев, что этот огонь начинает зажигать меня,  загадочно
улыбнулась.
   Если она собиралась  что-нибудь  выведать  у  меня,  то  это  было  самое
подходящее время, потому что любая женщина знает момент, когда она  получает
власть над мужчиной, когда он готов обещать и говорить что угодно. И хотя  я
сам прекрасно знал все это, ничего не  мог  с  собой  поделать,  потому  что
прежде всего оставался мужчиной.
   - Это в первый.., раз. - Дальше Линда не могла продолжать, слова застряли
у нее в горле. Я понял, что она ничего не знает о трюке Этель с бумажником.
   Я собирался предложить ей пальто  и  выпроводить,  посоветовав  разузнать
сначала, как следует вести себя в роли женщины. Но затем подумал и вспомнил,
что она была новичком в  этой  игре  и  не  знала,  когда  следует  задавать
вопросы. Даже если она и пришла за этим, я решил  продолжить  игру.  Поэтому
ничего не сказал ей. В это  время  Линда  что-то  сделала  руками  за  своей
спиной, одежда медленно упала вниз, и жаркая волна накатилась на меня.
   Она по-прежнему ни о чем не просила меня, кроме одного, чтобы  я  показал
ей, что значит быть женщиной...
   Линда не позволила мне позже проводить ее до двери. Хотела  побыть  одна,
растворившись в темноте. Ее легкие шаги прошелестели по ковру, и я расслышал
щелчок замка закрывающейся двери.
   Я налил себе выпить, сделал несколько глотков, а  остальное  выплеснул  с
раздражением. Я был прав,  ее  подослали,  и  снова  стал  чувствовать  себя
обманутым. Затем появилась мысль о том, что ее жизнь настолько  неинтересна,
и  она  вынуждена  искать  новые  встречи  для  разнообразия.   Я   перестал
чувствовать себя дураком, налил выпить и пошел спать.
   Будильник разбудил меня в шесть часов, и я успел принять душ и  побриться
перед уходом. За углом в закусочной перехватил яичницу  с  ветчиной,  сел  в
машину и поехал за Вельдой.
   Вельда была одета в плотный темный костюм и стояла в распахнутом  пальто,
уперев руки в бедра. Я подъехал и посигналил ей.
   - Поехали, дорогая.
   Она села в машину рядом со мной и, улыбнувшись, сказала:
   - Рановато, не так ли?
   - Чертовски рано.
   - Ты собирался мне о чем-то рассказать сегодня, Майк.
   - Я не сказал, когда именно.
   - Опять твои фокусы. Как ты умеешь выкручиваться! Она отвернулась от меня
и стала смотреть на дорогу. Я потянул ее за рукав, заставил повернуть голову
в мою сторону:
   - Извини, Вельда. Это нелегкий разговор, расскажу, когда мы вернемся.  Не
хочется говорить об этом сейчас, это для меня слишком важно. Понимаешь?
   Может, она уловила серьезность  моего  тона  и  мой  напряженный  взгляд.
Заулыбалась, согласившись со мной, включила приемник,  и  мы  стали  слушать
музыку, направляясь в Бруклин, где находилась фабрика мамаши Свитгер.
   "Мамаша  Свитгер"  оказался  крепко  сбитым  малым  небольшого  роста,  с
широкими бровями, которые при разговоре  опускались  и  поднимались,  словно
оконные жалюзи.
   Я попросил разрешения переговорить с его водителями, на что он ответил:
   - Если вы профсоюзный деятель, то  вам  тут  делать  нечего.  Мои  ребята
получают больше, чем состоящие в профсоюзе.
   - Я не из профсоюза.
   - Тогда что вам нужно?
   - Хотел бы кое-что выяснить о Чарли Моффите. Он у вас работал.
   - Этот дуралей. Он одолжил у вас деньги?
   - Не совсем так.
   - Хорошо, говорите с ребятами, только не мешайте им работать.
   Я поблагодарил его, взял Вельду под руку, и мы, обогнув здание, подошли к
машинам, которые загружались готовыми пирожками.
   Подождав, когда загрузится первая  машина,  мы  подошли  к  водителю.  Он
приподнял кепи  и  приветливо  улыбнулся  Вельде.  Она,  не  теряя  времени,
спросила:
   - Вы знали Чарли Моффита?
   - Конечно, леди. Что он сделал в этот раз, вылез из своей могилы?
   - Полагаю, он по-прежнему там, но вы не могли бы сказать, что он  был  за
человек?
   Парень хихикнул и тут впервые обратил внимание на меня.
   - А.., теперь понимаю, - сказал он. - У него были неприятности?
   - Как раз это мы и хотим выяснить. Так что он из себя представлял?
   Водитель облокотился на грузовик и, жуя кончик спички, начал говорить.
   - Чарли был чудаковатым парнем. -  Он  выразительно  повертел  пальцем  у
виска. - Не все дома.., знаете. Мы  проделывали  с  ним  разные  штучки.  Он
всегда что-нибудь терял. Однажды сумку, потом целый лоток пирожков.  Сказал,
что ребята позвали его сыграть в футбол и,  пока  он  играл,  растащили  все
пирожки. Вы когда-нибудь слышали о таком?
   - Нет, я не слышала, - рассмеялась Вельда.
   - И это еще не все.  Он  был  настоящий  паршивец,  хулиган.  Однажды  мы
засекли его, когда он пытался поджечь шерсть на кошке.
   Все это как-то не вязалось  с  тем,  что  я  думал  о  Чарли  Моффите.  Я
задумался об этом, а Вельда продолжала  разговор  с  водителем.  Другие  еще
кое-что добавили о нем, что совсем не соответствовало моим представлениям об
убитом. Чарли любил женщин  и  выпивку.  Он  приставал  к  детям  на  улице.
Какое-то время вел себя вполне нормально, а потом начинал пить и,  казалось,
впадал в транс. Тогда вел себя как ребенок. У него не все было в  порядке  с
головой, случались сдвиги. Хотя, безусловно, он всегда любил женщин.
   Мы вышли с фабрики и поехали назад  в  Манхэттен,  моя  голова  буквально
разламывалась от разных мыслей, я никак не мог  привести  их  в  порядок.  Я
машинально вел автомобиль, практически не отдавая себе отчета, куда мы едем,
следуя за потоком машин.
   Снова начали возникать звуки беспокоящей меня  дикой  музыки.  Я,  должно
быть, схожу с ума, потому что не в состоянии поверить в то, что складывается
в моей голове из всей этой отрывочной информации.
   Мои размышления прервала Вельда:
   - Мы приехали.
   Дежурный на стоянке махал мне, показывая место  для  парковки.  В  голове
моей гудели барабаны, и я ожидал, что вот-вот грянет эта  дикая  музыка,  но
все обошлось.
   Когда мы поднялись в офис, Вельда первым делом достала  бутылку  виски  и
передала ее мне. Я налил себе в стакан  приличную  порцию  и  выпил  залпом.
Вельда кивнула мне, чтобы я выпил еще, но я  отрицательно  покачал  головой.
Мне хотелось только посидеть в покое, отгородившись  от  всего  мира,  чтобы
успокоиться и прекратить эту музыку.
   - Майк! - Вельда пробежала пальцами по моим волосам.
   - В чем дело, детка? - спросил я не своим голосом.
   - Скажи мне, скажи, что тебя мучает, может, я смогу помочь тебе.
   Я открыл глаза и посмотрел на нее. Она сняла пальто, и  ее  грудь  высоко
вздымалась под блузкой. Она предпочла сесть в большое кресло,  вытянув  свои
длинные ноги, белизну и длину которых подчеркивал бледный свет, падающий  из
окна. Живые прекрасные ноги удивительно точных форм, каждый мускул  играл  в
них под эластиком. Было так легко получить эту женщину.
   Наверное, мне надо сделать это. Она была готова стать моей в любое время,
стоило мне только захотеть.
   Я снова закрыл глаза и так, с закрытыми глазами, рассказал ей по порядку,
эпизод за эпизодом, всю историю. Рассказал об убийстве на мосту, о  Марти  и
почти все об Этель. Я сказал ей все и теперь с интересом ждал ее реакции.
   Прошло около минуты, она молчала. Я открыл глаза  и  увидел,  что  Вельда
внимательно разглядывает меня. В ее взгляде не было ни  стыда  за  меня,  ни
страха. Наоборот, она верила в меня. Она сказала:
   - Во всем этом нет смысла.
   - Пока это так, - сказал я устало. - Но есть одно слабое место.
   - Да, Чарли Моффит.
   - Ты права. Человек без прошлого. Никто его хорошо не  знает.  Откуда  он
появился, что делал раньше? Он весь в настоящем.
   - Идеальный случай для агента КГБ.
   - Верно. Почти идеальный. Но где тогда  слабое  место?  Вельда  постучала
пальцами по ручке кресла:
   - Все настолько идеально, что в это трудно не поверить.
   - Вывод. Чарли Моффит был агент КГБ. Я думал  сначала,  что  эти  красные
приняли меня за человека, который заменил его. Я ошибался. Парень,  которого
я убил на мосту, был из КГБ. Пат намекнул мне, но я не уловил намека. У него
были металлические зубы, а зубы из стали делают только в СССР.  Этот  парень
имел полномочия следить за агентурой у нас и в случае чего убирать  агентов.
Человек с неограниченными полномочиями  решать  человеческие  судьбы.  А  ты
знаешь, как они установили, что он мертв?
   - Не по портрету в газетах. И не по отпечаткам пальцев.
   - Они и не могли их иметь, потому что я стер ему всю  кожу  с  пальцев  о
цементное покрытие пешеходной дорожки, перед тем как выбросить в реку.
   Вельда поджала губы и повела  плечами,  после  чего  мягко  произнесла  с
упреком:
   - Майк...
   - Нет, единственное, из чего они могли заключить, что он мертв,  это  его
внезапное исчезновение. Возможно, к ним попала информация о  проверке  Патом
всех неопознанных трупов в моргах, а также его запрос к дантистам по  поводу
металлических зубов. Последнее они могли увязать с его исчезновением.
   - Но ты сказал, что они уже знали о его смерти в следующую ночь.
   - 0-хо-хо. Выходит, у них существует какая-то система контроля,  и  когда
этот толстяк не появился в нужное время  в  определенном  месте,  это  могло
означать, что он мертв. Проверка у дантистов только подтвердила это.
   - Что они могли подумать? Почему... Я старался говорить сдержанно:
   - Опять эта чертова конспирация, они просто  помешались  на  секретности.
Считают себя самыми умными, никто не в состоянии их переиграть.
   Вельда  высказалась  по  этому  поводу,  используя  довольно  неприличные
выражения.
   Я продолжал:
   - На следующую ночь группа получила новое сообщение: что-то  случилось  с
их курьером,  пропали  документы.  Поэтому  они  очень  расстроились.  Черти
проклятые.
   Вельда поднялась, лицо стало напряженным.
   - Опять, Майк. Правительственные документы, двойной шпионаж. Черт подери,
Майк, почему происходят такие вещи?
   - Потому что мы слишком мягки, слишком добропорядочны.
   - Тебе сказали, что это были за документы?
   - Нет, но я понял, что очень важные.
   - Должно быть, так.
   - Вельда,  существует  много  важного,  что  можно  свободно  заполучить.
Знаешь, чем они занимались? У них была кипа  технических  журналов,  которые
свободно продаются в любом киоске. Они их микрофильмировали  для  пересылки.
Специалист в разведке может очень  многое  почерпнуть  из  этого  материала.
Информация собирается по частям - там немножко, здесь немножко, до тех  пор,
пока картина не становится ясной и законченной. Таким образом  они  получают
то, что мы стараемся держать в секрете.
   - Но документы, Майк. Это же государственное дело. Об этом  должно  знать
ФБР.
   - Да, конечно. Может, они и знают. Но могут и не  знать,  если  документы
были сфотографированы, а оригиналы не пропали. Главное,  что  они  завладели
информацией, содержащейся в этих документах. А я ничего  не  могу  поделать,
потому что они меня раскрыли. Теперь меня будут разыскивать  повсюду,  чтобы
свести счеты. Прошлой ночью меня уже пытались убить.
   - Майк!
   - Ты что, не знала об этом? Читай газеты! Целых шесть строк на  четвертой
странице. Даже не напечатали моей фотографии. После того  как  они  раскрыли
меня, началась охота. Каждый сам за себя. Если они мне попадутся в следующий
раз, первым начну стрелять я и не промахнусь.
   Вельда от страха прикрыла рот рукой, и было слышно, как стучат ее зубы.
   - Боже, ты попал в ужасную переделку! Умоляю тебя, будь осторожен! -  Она
готова была заплакать. - И ты никому  не  сказал,  что  находишься  в  такой
опасности, ты не хочешь попросить ни у  кого  помощи,  когда  она  тебе  так
нужна. Майк.., прошу тебя, пожалуйста... Ты должен позволить помочь тебе.
   Я почувствовал, как искривились мои губы.
   - Вельда, неужели я должен всем говорить, что хожу убивать людей?!  Легко
сказать, я ведь считаюсь человеком, который несет угрозу обществу. Я  такой,
какой есть, и не хочу меняться. Поэтому у меня свой путь, и общество  должно
принимать меня таким.
   Она смахнула слезы, катившиеся по щекам:
   - Он не должен был тебе говорить все это, Майк.
   - Кто?
   - Судья.
   Я грубо выругался в сердцах.
   - Ты собираешься.., продолжать расследование? Я утвердительно кивнул:
   - Косвенно, да. Ли Демер нанял меня. Вельда вскинула голову:
   - Майк, послушай...
   - Что?
   - Документы. Чарли Моффит мог быть тем курьером, о котором они  говорили.
Он нес документы в ту ночь, когда Оскар Демер напал и убил его. Должно быть,
Оскар и забрал их.
   - Дьявол! - вырвалось у