есь, - спокойно сказал  я.  Мои  слова  произвели  на  него
мгновенное действие. Он прищурился от удовольствия, словно свинья,  учуявшая
полное корыто отрубей, и гадко улыбнулся, обнажив верхнюю десну.
   - Нет, товарищ. Я не беспокоюсь. Партия достаточно умна,  чтобы  оставить
безнаказанной смерть своего  представителя.  Я  не  беспокоюсь,  потому  что
уверен - наказание будет  страшнее  смерти.  Рад  был  убедиться,  что  наше
руководство прислало человека ваших способностей, товарищ.
   Я был так захвачен его словами, что даже не поблагодарил  за  комплимент.
Теперь мне становилось многое понятно, его  слова  приобретали  определенный
смысл. Только убийство может быть хладнокровным. Мертвы три  человека.  Один
еще не найден. Один найден, но неопознан даже по предполагаемому портрету. И
только один убит и опознан. Он являлся членом партии, а  я,  значит,  послан
найти его убийцу.
   О Господи, эти подонки решили, что я из КГБ! Руки мои  задрожали,  но,  к
счастью, я держал их в карманах. Этим убитым мог быть только  Чарли  Моффит.
Мой предшественник. Чертов комми. Ли должен  гордиться  своим  братом,  черт
побери. Один на один он вышел против такого человека и убил этого подлеца.
   И теперь я - орудие партии, сотрудник КГБ, прибывший сюда, чтобы заменить
Моффита и разделаться с его убийцей. Неудивительно, что они так боятся меня!
Теперь ясно, почему они не спрашивают моего имени и полагают, что я обо всем
знаю в деталях.
   Я с трудом сдерживал улыбку, настолько комичной  казалась  мне  ситуация.
Они думали, что умны, как черти!
   Все становилось на свои места, даже эта никчемная проверка,  которую  мне
устроили. Такая небольшая организация, как эта,  не  могла  стать  предметом
внимания человека из Москвы, если только речь не идет о чем-то серьезном.
   Теперь я знал, как вести игру. Правда, есть одно обстоятельство,  которое
необходимо обдумать. Существует настоящий агент КГБ, посланный разбираться с
этим делом, и мне следовало быть начеку. Во всяком случае, надо постараться,
чтобы он не узнал обо мне первым, а уж если я первый его  встречу,  то  буду
проворнее и мой пистолет 45-го калибра не промахнется.
   Я был так погружен в свои размышления,  как  даже  не  заметил  появления
целой группы новых людей. Вдруг до меня донеслось, что  Глэдоу  приветствует
кого-то  словами,  с  которыми  не   обращаются   к   рядовым   сотрудникам.
Повернувшись, я увидел полного коротышку, здорового  детину  и  человека,  о
котором довольно часто упоминали газеты. Это был генерал Осипов,  работавший
в русском посольстве в Вашингтоне. Его спутники все время только  улыбались.
Если какие-то мысли и возникали  в  голове  генерала,  то  по  его  широкому
невыразительному лицу определить это было довольно трудно.
   Не знаю, что сказал им Генри  Глэдоу,  но  все  три  головы  одновременно
повернулись в мою  сторону.  Двое,  скользнув  по  мне  взглядом,  мгновенно
отвернулись, и только генерал продолжал смотреть на  меня  пристально.  Наши
взгляды встретились, и я выиграл этот поединок. Генерал слегка кашлянул,  не
открывая рта, и спрятал руки в карманы пальто. Было заметно,  что  никто  из
троих не горит желанием познакомиться со мной.
   Затем поодиночке и парами с интервалом в несколько минут стали  подходить
люди. Не прошло и часа, как комната наполнилась. Собравшиеся  выглядели  как
карикатуры, которые помещаются в газетах на тему о красной демократии.
   Вскоре кто-то занялся установкой  рядов  из  стульев,  все  расселись,  и
собрание началось. Я заметил, что Этель  Брайтон  проскользнула  к  крайнему
месту в последнем ряду, я позволил ей поудобней усесться, а затем  устроился
рядом. Она сделала попытку улыбнуться мне, хотя на ее лице была та же  маска
страха. Я положил свою руку на ее и почувствовал, как она дрожит.
   Сначала говорил Глэдоу,  потом  помощники  генерала  и  сам  генерал.  Он
одернул свой смокинг, когда поднялся с места, и  обратился  к  аудитории.  Я
вынужден был сидеть и слушать.  Это  были  пропагандистские  выступления  по
самым последним материалам, полученным из Москвы,  и  меня  от  этого  всего
переворачивало  внутри.  Мне  захотелось  почувствовать   тяжесть   приклада
винтовки "М-1" на плече, нацеленной на этих подонков, сидящих в  президиуме,
и увидеть, как бы они корчились от ударов пуль.
   Допускаю, что можно провести один вечер, читая всю эту дрянь, которую они
везде рассовывают, чтобы посмеяться,  но,  поверьте  мне,  все  это  не  так
смешно.  Они  используют   каждую   возможность,   нашу   демократию,   наше
правительство, наши законы для подрыва того, к  чему  мы  стремимся  и  чего
желаем достичь.
   Речь генерала была  проста  и  ясна  до  предела,  вся  пропитанная  ядом
ненависти. Основная идея заключалась в том, что существует еще слишком много
людей, которые не исповедуют коммунизм, и не достаточно тех, кто ему предан.
Он предлагает план организации  работы,  задействованный  уже  в  тринадцати
странах. Один вооруженный комми стоит двадцати  невооруженных  капиталистов.
То же говорил и известный  всему  миру  диктатор.  Сильное  коммунистическое
правительство уже создано и готово занять свое место, как только  произойдет
большой переворот. По словам генерала, он должен скоро осуществиться.
   - Здесь, - сказал он, обведя  комнату  рукой,  -  присутствует  небольшая
часть этого правительства, готового к действию.
   Больше я не мог слушать его речь, еще немного, и потерял бы контроль  над
собой. Вдруг пальцы Этель Брайтон сжали мою руку. Я повернулся в ее  сторону
и увидел слезы у нее на щеках.  Вот  что  могут  делать  с  честными  людьми
генерал и его партия! Я внимательно всмотрелся в лицо говорящего, чтобы быть
уверенным, что не забуду его. Рано или  поздно  наступит  момент,  когда  он
будет проходить темной улицей или забудет закрыть дверь, отправляясь ко сну.
Вот тогда это будет его последний день.
   Собрание закончилось общим  рукоплесканием.  Участники  разошлись,  чтобы
набрать листовок и буклетов,  разложенных  на  столах  вдоль  стен,  для  их
дальнейшего распространения.  Затем,  собравшись  группами  в  разных  углах
комнаты, они возбужденно стали обсуждать услышанное.  Генри  Глэдоу,  Мартин
Ромберг и генерал стояли в президиуме, что-то обсуждая. В ответ на сказанное
генералом Генри отдал какой-то приказ одному из своих телохранителей, и  тот
стал надевать свою армейскую куртку. Мартин Ромберг выглядел озабоченным.
   Пока раздвигали ряды, я потерял из  виду  Этель.  Только  немного  спустя
увидел ее выходящей из туалетной комнаты. В  этот  раз  она  улыбнулась  мне
прелестной  улыбкой.  Я  было  собрался  подойти  к  ней  и  воспользоваться
переменой в ее настроении, но паренек лет двадцати пробрался ко мне, лавируя
между группами, и сказал, что генерал спрашивает,  не  найдется  ли  у  меня
времени переговорить с ним.
   Вместо ответа я направился  сквозь  толпу,  которая  расступилась  передо
мной, прямо к президиуму. Генерал стоял  один,  держа  руки  за  спиной.  Он
кивнул мне и что-то произнес на гортанном языке.
   Я показал глазами на людей, стоящих недалеко от нас,  давая  понять,  что
они могут нас услышать. Без всякого намека на почтение в моем тоне я  сказал
ему:
   - Только по-английски. Вы лучше должны знать почему.
   Он слегка побледнел:
   - Да-да. Я не ожидал встретить здесь кого-либо.  У  вас  есть  что-нибудь
сообщить мне?
   Я не спеша взял сигарету из пачки и закурил.
   - Когда у меня что-нибудь будет для вас, вы узнаете об этом.
   Он согласно кивнул, и я понял, что  имею  преимущество  перед  ним.  Даже
генерал должен опасаться КГБ. Меня это вполне устраивало.
   - Конечно, конечно. Но здешняя организация должна получить информацию.
   - Тогда скажите им,  что  я  занимаюсь  розыском.  Это  не  займет  много
времени.
   Генерал стал радостно потирать руки:
   - Думаю, вы должны знать. Курьер.., у него были документы? Где они?
   Я не сказал ни слова, только взглянул на  него  и,  к  своему  удивлению,
увидел  то   же   выражение   страха.   Он   мог   подумать,   что   слишком
разоткровенничался, даже не проверив меня. Узнай об этом  в  соответствующем
месте, и последует наказание. Генерал попытался улыбнуться:
   - Вы знаете, товарищ Глэдоу сказал мне, что все идет нормально.
   Я затянулся поглубже и выпустил облако дыма прямо ему в лицо, жалея,  что
это не иприт.
   -  Вы  скоро  все  узнаете,  -  резюмировал  я.  Оставив  его  стоящим  в
президиуме, я повернулся и пошел к Этель. Она как раз надевала свое норковое
манто, но, похоже, никому не  было  дела  до  того,  в  чем  она  пришла  на
собрание.
   - Собираешься домой?
   - Да.., а ты?
   - Я тоже не против.
   К Этель кто-то подошел, желая переговорить до ее ухода, она извинилась  и
отошла в сторону. Я воспользовался паузой и еще раз внимательно оглядел всех
собравшихся в комнате, чтобы как следует запомнить их лица. Придет время,  и
я разделаюсь с ними со всеми. В этот момент я встретился глазами с девушкой,
проверявшей  карточки  у  двери.  Она  взмахнула  ресницами,  словно   птица
крыльями. Ее взгляд заметался по комнате, снова и снова возвращаясь ко  мне.
При этом она покрылась краской смущения до самых корней волос.
   Я сдержал улыбку. Бедняжка думала, что я присматриваюсь ко всем по  долгу
службы. Или  нет?  Эти  переглядывания  могли  бы  быть  довольно  поэтичным
началом, если бы все не было столь комично. Она относилась к  типу  девушек,
на которых молодые люди обращают внимание в самую последнюю очередь.  Строго
говоря, может, и вообще не обращают.
   Казалось, природа была изрядно утомлена, когда лепила ее  лицо,  а  из-за
манеры одеваться трудно было что-либо сказать о прелестях ее фигуры.  Скорее
всего, там  не  было  ничего  примечательного.  Уверен,  что  любая  женщина
рождается с мыслью, что рано или поздно к ней проявят интерес. И  вот  вдруг
мужчина обращает на нее внимание.
   Я попробовал улыбнуться и подошел  к  ней.  Немного  ласки  может  иногда
сделать женщину полезной. Я положил перед ней на стол пачку сигарет:
   - Курите?
   Должно быть, это была ее первая сигарета. Она закашлялась, но  продолжала
улыбаться.
   - Спасибо.
   - Вы давно в организации, мисс...
   - Линда Холбрайт. - Она вся затрепетала. - О, уже  в  течение  нескольких
лет. Я стараюсь делать все, что в моих силах, для партии.
   - Хорошо, хорошо, - сказал я. - Вы мне кажетесь очень способной.
   Линда зарделась, глаза стали большими, круглыми, голубыми и одарили  меня
чертовским взглядом. Я ответил ей не  менее  красноречиво.  Что  тут  с  ней
стало! Она даже задохнулась от восторга.
   Я слышал, что Этель заканчивает разговор, и сказал:
   - Доброй ночи, Линда. Я скоро увижу вас. - И снова посмотрел  на  нее  со
значением. - Действительно скоро.
   Она немного поколебалась, затем обратилась ко мне прерывающимся голосом:
   - Я.., бы хотела спросить вас. Если будет здесь что-нибудь..,  важное,  о
чем вы должны знать.., где я могу найти вас?
   Я оторвал кусочек картона от спичечной упаковки  и  на  обратной  стороне
написал свой адрес.
   - Вот, пожалуйста. Квартира номер 5Б.
   Этель уже дожидалась меня, так что я пожелал Линде еще раз спокойной ночи
и направился за норковым манто к выходу. Мех  переливался,  когда  она  шла,
покачивая бедрами, и было увлекательно смотреть на эту живую гармонию. Я дал
возможность Этель выйти первой, затем вышел сам.
   Улица была довольно пустынна. Парень в армейской куртке по-прежнему стоял
возле двери и курил, держа сигарету в зубах. Было заметно, что  под  курткой
за поясом у него оружие. Когда-нибудь полицейские  заловят  его  за  ношение
оружия, и у него будут большие неприятности.
   Возвращаясь с собрания, Этель чувствовала себя  гораздо  лучше,  чем  идя
туда. Она живо болтала по поводу разных мелочей. Я попытался  было  изменить
наш разговор, сделав несколько замечаний о собрании, но  она  уклонилась  от
этой темы и быстро заговорила о своем.
   Не доезжая до места, я сказал ей:
   - Давай я выйду здесь, детка. Она повернула вправо и остановила машину  у
тротуара под фонарем.
   - Тогда спокойной ночи, - улыбнулась мне Этель.  -  Надеюсь,  ты  остался
доволен собранием?
   - Вообще-то все это с душком. У Этель от неожиданности даже открылся рот,
и я поцеловал ее в приоткрытые губы.
   - Этель, знаешь, что  бы  я  сделал  на  твоем  месте?  Она  отрицательно
покачала головой, непонимающе глядя на меня.
   - Я бы предпочел быть женщиной вместо того, чтобы баловаться политикой.
   В этот раз она не только раскрыла  от  удивления  рот,  но  и  вытаращила
глаза. Я поцеловал ее снова, и она пришла в себя. Взглянула на меня, как  на
неразрешимую загадку,  и  коротко  рассмеялась.  Мне  сразу  стало  легко  и
приятно.
   - Этель, разве тебе не любопытно узнать мое имя, ну хоть чуть-чуть?
   Ее лицо смягчилось.
   - Только для себя.
   - Мое имя Майк. Майк Хаммер, думаю, его несложно запомнить.
   - Майк... - нежно произнесла она. - После вчерашней ночи.., разве я  могу
его забыть? Я улыбнулся ей и открыл дверцу.
   - Мы еще увидимся?
   - А ты хочешь, Майк?
   - Очень хочу.
   - Тогда ты снова можешь увидеть меня, знаешь, где найти.
   Я тоже не мог забыть, как она лежала нагая на  медвежьей  шкуре  и  блики
огня играли на ее теле. Ни один мужчина не смог бы забыть этого. Я вылез  из
машины и, засунув руки в карманы и насвистывая, направился вдоль по улице.
   Я почти дошел до своей двери, когда заметил, что автомобиль,  стоящий  на
противоположной стороне улицы, вдруг  ожил.  Если  бы  парень  за  рулем  не
отпустил резко сцепление, так, что завизжали колеса  об  асфальт,  я  бы  не
повернул голову в сторону машины и не увидел бы дуло ружья, высовывающееся в
боковое окно. Не могу точно передать то, что произошло  потом,  буквально  в
считанные секунды. Я действовал не раздумывая и бросился вниз,  одновременно
выхватывая пистолет из кобуры. Из ствола  ружья  вырвалось  пламя,  раздался
гром выстрела, и пуля, лязгнув о стену  дома,  отскочила  рикошетом.  Машина
промчалась мимо, ревя мотором. Я перекатился по  мостовой,  когда  прогремел
второй выстрел и пуля выбила кусочек асфальта прямо  перед  моим  лицом.  На
этот раз мой пистолет 45-го калибра ответил.  Я  едва  успевал  нажимать  на
спусковой крючок. Мои пули оставили дырки  в  задней  части  кузова  машины,
затем, рассыпавшись на куски, на дорогу  вывалилось  заднее  стекло.  Кто-то
закричал в машине словно сумасшедший, и в следующий момент  машина  скрылась
за углом. Вокруг стали открываться окна, а я продолжал лежать  на  мостовой,
повторяя про себя: "Эти чертовы ублюдки. Они становятся умнее.  Эти  чертовы
ублюдки..."
   Женщина в ужасе закричала, что кто-то убит. Я поднял глаза и увидел,  что
она показывает на меня. Когда я поднялся на  ноги,  она  снова  закричала  и
упала в обморок.
   Не прошло и двадцати секунд, как  этот  автомобиль  скрылся  с  места,  а
полицейская машина уже выруливала из-за угла. Водитель резко  затормозил,  и
двое полицейских с револьверами в руках бросились из автомобиля, показывая в
мою сторону. Я попытался вставить новую обойму, когда  один  из  полицейских
закричал:
   - Брось пистолет, брось, черт побери!
   Я не стал ни спорить, ни сопротивляться, опустил пистолет вниз  и  разжал
пальцы. Он, скользнув по ботинку, мягко лег на  асфальт,  а  затем  я  ногой
отпихнул его. Другой полицейский поднял мой пистолет. Они приказали положить
руки за голову и стали рассматривать меня, подсвечивая себе фонариком.
   - Возьмите разрешение на ношение этого пистолета в моем бумажнике  вместе
с лицензией на право ведения частного сыска.
   Не теряя времени, один из них стал обыскивать меня, ища другое оружие,  а
другой вынул бумажник из кармана. Он скептически  копался  в  нем,  пока  не
увидел разрешение на ношение оружия.
   - О'кей, опусти руки. Можешь взять пистолет.
   - Все ясно? - Я сдул пыль с пистолета и положил его в кобуру.
   Постепенно собралась толпа, и один из полицейских стал ее разгонять.
   - Что произошло? - Он был немногословен.
   - Я возвращался домой, и  вдруг  началась  стрельба.  Может,  они  просто
перепутали меня с кем-то, кто встал на их пути.
   - А не лучше ли тебе все же пройти с нами?
   - Возможно, но пока мы с вами разбираемся,  черный  "бьюик"  без  заднего
стекла и с пулевыми отверстиями сзади направляется в ближайший гараж.  Кроме
того, я ранил кого-то в машине, и вы можете проверить ,у врачей.
   Полицейский  вперился  в  меня  взглядом  из-под  козырька  фуражки.  Мою
информацию передали по радиотелефону. Полицейские настаивали на том, чтобы я
поехал с ними в участок, и мне  пришлось  позвонить  из  полицейской  машины
Пату. Он сказал полицейским, что я имею особые  полномочия,  и  полицейские,
раздвинув толпу, дали мне пройти. Многие недоброжелательно смотрели на меня.
   Когда я уже стоял возле своей двери и доставал ключи, меня вдруг поразила
одна мысль. Мое маленькое любовное приключение с Этель  Брайтон  имело  свои
последствия. Мой бумажник на полу...  Он  оказался  утром  совсем  в  другом
месте, не там, где я уронил его. Когда она поднималась ночью за одеялом,  то
просмотрела содержимое  и  нашла  мое  удостоверение.  Сегодня  вечером  она
передала эту информацию.
   Можно считать, что я счастливо отделался,  раз  они  не  продырявили  мне
сейчас кожу.
   Этель. Я думал, ты маленький дикий дьяволенок. Ты так прекрасно выглядела
совсем нагая на фоне горящего огня. Может быть, я увижу  тебя  такой  снова.
Скоро. Когда же увижу, сниму ремень и отстегаю по ягодицам,  как  это  нужно
было сделать тогда, когда ты только начала играть в эти игры.
   По правде говоря, мне очень хочется скорее сделать это.

Глава 6

   Выпив почти два литра пива, я решил позвонить Вельде. Она  была  дома.  Я
поинтересовался, что ей удалось выяснить.
   - Не так уж и много, Майк. Хозяйка, у которой он  снимал  жилье,  назвала
его молчуном, по ее мнению, слишком глупым, чтобы говорить. Он никогда ни на
что не жаловался, и за все время проживания у него  ни  разу  не  собиралась
компания.
   - - Да зачем ему надо было много говорить, если он агент КГБ. По этой  же
причине он не водил и компании. Со своими друзьями он встречался по ночам  в
тайных местах, где-нибудь на окраине, в незаметных зданиях.  А  ты  была  на
фабрике, где он работал?
   - Была, но и там не  удалось  выяснить  ничего  значительного.  Последние
несколько месяцев он работал на доставке пирожков. Его начальник отозвался о
нем как о тупом парне, простачке, который все записывал, чтобы не забыть, но
свою работу выполнял довольно добросовестно. А  один  водитель  на  фабрике,
знавший его, сказал о нем пошлость  и  сделал  мне  предложение  встретиться
вечерком. Словом, парень вел себя расчетливо и не отличался умом, а люди  не
очень-то любят заводить знакомства с тупицами.
   - Когда водители выезжают с фабрики?
   - В восемь утра, Майк. Ты хочешь туда поехать еще раз?
   - Думаю, так будет лучше. Давай поедем вместе.  Мы  встретимся  на  улице
около конторы в семь часов утра, у нас будет время застать их и поговорить.
   - Майк.., а что такое важное связано с этим Чарли Моффитом?
   - Завтра скажу тебе.
   Вельда высказала свое недовольство и пожелала мне спокойной ночи.
   Едва я успел положить трубку,  как  услышал  шаги  возле  своей  двери  и
звонок. На всякий случай я вынул  из  кобуры  пистолет  и  переложил  его  в
карман, чтобы незаметно держать в руке наготове.
   Мои приготовления не понадобились. Это были ребята  из  газеты,  четверо,
среди них и  Марти  Куперман.  На  его  лице  играла  сардоническая  улыбка,
говорившая, что он заранее готов верить любым моим небылицам.
   - Так, четвертая власть! Заходите, но ненадолго.  -  Я  широко  распахнул
дверь.
   Билл Коуэн из "Новостей" ухмыльнулся и показал на мой карман:
   - Прекрасная манера встречать старых друзей.
   - Это не для ва