омната, ярко освещенная люстрой со стеклянными подвесками. Из комнаты -
дверь в спальню, где виднелась кровать с вроде бы наспех разобранной
постелью. В квартире сильно пахло свежим табачным дымом, а под потолком,
как показалось Антону, даже еще не успели раствориться сизоватые дымные
полосы. В спальне настойчиво звонил телефон.
  -  Вы одна? - спросил настороженную Тузкову Антон.
  -  Да-а-а. Что вам надо?
  -  В первую очередь - присесть.
  -  Говорите на ногах.
  -  Разговор серьезный.
  - Да-а-а?.. - Тузкова с неохотой повернулась к Антону спиной и пошла в
комнату. - Проходите.
  Пройдя за ней, Бирюков, опять же по привычке, прежде всего
сориентировался. В спальне так же, как в кухне, света не было. Балконную
дверь и широкое окно в комнате прикрывала плотная красная штора. Справа -
диван-кровать, на которой таращил глаза-пуговицы большой плюшевый
медвежонок, и в углу - телевизор на высоких черных ножках. Слева -
полированный шифоньер, а рядом с ним - выкрашенная в голубой цвет
двухстворчатая дверь, прикрывающая нишу платяного шкафа, где, по рассказу
Голубева, повесился Тузжов. Посреди комнаты - квадратный стол, возле него
четыре стула.
  Тузкова поставила один из стульев так, чтобы усадить Бирюкова спиной к
двери и к платяному шкафу. Сама села на диван-кровать, обхватила ладонями
локти. Тускло сказала:
  -  Садитесь...
  Бирюков сам выбрал место. Слева от него оказалась Тузкова и открытая
дверь в спальню, справа - полированный, как зеркало, Шифоньер и голубая
дверь шкафа, а прямо - выход в прихожую.
  Притихший на несколько секунд телефон зазвонил снова. Тузкова не
шелохнулась. Бирюков встретился с ней взглядом:
  -  Кто так настойчиво звонит?
  -  Хулиган какой-то.
  -  Разрешите успокоить?..
  -  Зачем?
  -  Он же поговорить нам не даст.
  - На лице Тузковой не дрогнул ни один мускул. Несколько затянув ответ,
она пожала плечами:
  -  Успокойте, если сможете,
  С самой первой минуты, как только Антон вошел в квартиру, его не покидало
предчувствие, что здесь, кроме самой хозяйки, присутствует еще кто-то.
Поэтому, входя в спальню, он приготовился ко всему. Однако спальня
оказалась пустой. Антон поднял телефонную трубку:
  -  Бирюков из уголовного розыска...
  - Игнатьич, она ни разу мне не ответила, - протараторил Голубев.
  - Вы не туда попали... Будешь хулиганить - я тебе позвоню! Понял меня?..
  -  Понял, жду, - мигом догадался Слава.
  Положив трубку, Бирюков мельком глянул на расправленную, но совершенно не
измятую постель. Когда он вернулся в комнату, Тузкова сидела в прежней
позе, обхватив ладонями локти, и тряслась, как в приступе малярии. Видимо,
стараясь унять эту лихорадочную дрожь, она крепко прижала к груди
лупоглазого медвежонка. Халат при этом высоко задрался, юбнажив полноватую
загорелую ногу, но Майя будто этого и не заметила.
  -  Температурите? - спросил Антон.
  - Не-е-ет... - протянула Тузкова. - Знакомые приходили, посидели
компанией. Только спать улеглась - тут вы...
  Вид у нее был не то больной, не то чуточку пьяный, - Бирюков решил не
тянуть время:
  -  Майя, знаете Андрея Барабанова?
  - Конечно, - спокойно ответила Туэкова. - Бывший муж одной нашей
лаборантки.
  И замолчала, словно никакой Барабанов не интересовал и не мог ее
интересовать. Пришлось Антону опять проявить инициативу;
  -  Когда вы с ним последний раз встречались?
  - С чего бы мне с ним встречаться? Я с Барабановым вообще не встречаюсь.
  -  А ведь дедавно вас с ним видели.
  -  Интересно, где?..
  -  В ресторане.
  Тузкова замешкалась, однако, видимо, решив перейти в наступление,
иронично усмехнулась:
  -  Там не один Барабанов был.
  -  Кто еще?
  -  Полный зал народу.
  -  Но вы-то с Андреем в ресторан пришли,
  - А вы-то за нами следили?! - передразнив, неожиданно вспыхнула Туэкова.
  Бирюков сдержался:
  - Мы, Майя, слежкой не занимаемся. Других забот хватает. Не пойму - что
вас обидело?
  - На каком основании я должна перед вами отчитываться? С кем пошла, куда
пошла... Вы разве муж мне?..
  - Я сотрудник уголовного розыска... - начал было Антон, но Тузкова грубо
оборвала:
  -  И это дает вам право задавать интимные вопросики?
  - Не раздувайте из мухи слона. Я пришел не ради амурного разговора.
  Тузкова, вероятно, осознав беспочвенность своего возмущения, тихо
проговорила:
  -  Ну, а чего Барабанова мне клеите...
  - В тот вечер, когда вы были с Андреем в ресторане, его крепко ударили.
Не знаете, кто?
  - Не знаю, - поспешно ответила Майя. - Барабанов вышел из ресторана
раньше меня. Когда я подошла к нему, у него уже был синяк под глазом.
  -  И вас это не заинтересовало?
  - Андрей сказал, что не разглядел, кто ему кулак припечатал. Все?
  - Нет, Майя, не все. Не слышали, как серебровский шофер Тропынин хотел по
телефону подшутить над Барабановым насчет покупки машины?
  Тузкова отвела взгляд в сторону:
  -  Не слышала.
  -  Ложный ответ.
  -  Хотите сплетницей выставить?
  - Хочу знать правду.
  -  А потом скажете Тропынину, что я на него наговорила...
  - У меня нерушимое правило: собирать информацию, а не распространять.
  -  Честно, Тропынин о нашем разговоре не узнает?..
  -  Не будем торговаться, не на базаре...
  Майя нахмурилась, прикрыла полой халата обнаженную ногу и стала
рассказывать, как лаборантка Вера и шофер из Серебровки Тропынин
безжалостно разыграли Барабанова. Сейчас Тузкову прямо-таки нельзя было
узнать. Антону даже показалось, что она всерьез подражает телевизионной
пани Монике.
  Слушая, Бирюков не мог избавиться от тревожного предчувствия и краем уха
стал ловить посторонние звуки. За стенкой крутили магнитофон, в подъезде
тоскливо мяукала кошка, на кухне тихонько журчала вода, бегущая из крана.
  - Вера и Тропынин звонили при вас? - спросил Антон, когда Тузкова
замолчала.
  - Не-е-ет. Сергей снял трубку, чтобы звонить, а я закончила анализ и ушла
из лаборатории.
  -  Но вы вроде как уверены, что они звонили...
  - Само собой, уверена, Верка на каждом шагу мстит Андрею.
  Бирюков хотел задать очередной вопрос, и вдруг показалось, будто то ли у
шифоньера, то ли у платяного шкафа скрипнула дверца. Он чуть-чуть скосил
глаза вправо и заметил, как одна из голубых створок ниши, начавшая было
раскрываться, медленно прижалась на прежнее место. Тузкова, видимо,
стараясь отвлечь внимание, капризно вздернулась:
  -  Собственно, что вам от меня надо?
  -  Шурупа знаете? - неожиданно спросил Антон.
  На лице Тузковой мелькнуло похожее на испуг недоумение:
  -  Кого-о-о?
  -  Бывшего "Шуровоза", Сашку Бабенко.
  - Сто лет не видала, - с усмешкой ответила Майя, но от Антона не
ускользнуло, какой силы воли стоило ей ответить спокойно. Придерживаясь
намеченного принципа неожиданности, он опять спросил;
  -  Кто у вас прячется в квартире?
  Лицо Тузжовой вспыхнуло так, словно ей влапили хлесткую
пощечину. На несколько секунд Майя даже онемела, затем ярост-
но швырнула медвежонка на пол и подскочила, как ужаленная:
  -  Перестаньте оскорблять!
  Бирюков тоже поднялся:
  -  Откройте шкаф.
  -  Хотите на мои платья поглазеть?
  - В женских платьях я плохо разбираюсь. Хочу увидеть Сашку Бабенко.
  -  Это произвол!
  -  Сейчас приглашу понятых...
  -  Вы рехнулись?
  - Нет, я в здравом уме и трезвой памяти, - Антон быстро прошел к
телефону. Краем глаза присматривая за дверью шкафа, набрал номер Голубева:
- Слава, срочно с опергруппой - на Целинную! Не забудьте санкцию прокурора
на обыск у Тузковой...
  -  Через десять минут жди! - выпалил Голубев.
  Бирюков бросил телефонную трубку и, по-прежнему не выпуская из вида шкаф,
громко оказал:
  - Выходи, Бабенко, говорить будем!
  Около минуты в квартире царило гробовое молчание. Затем дверные створки
шкафа с треском, словно их ударили изнутри, распахнулись, и оттуда, из-за
развешанных на плечиках женских платьев, неуклюже вылез похожий на цыгана
здоровенный детина с финкой в руке. Явно бравируя перед Тузковой, он
ощерился в улыбке:
  - Амба, начальник, добровольно сдаюсь. Пока твои не подъехали, давай
разойдемся мирно. Отваливаю тебе полторы тысячи. Больше нету, честное
слово,
  - Вот ты какой. Шуруп... - медленно проговорил Антон. - Легким испугом
отделаться хочешь?
  Бабенко, поигрывая финкой, набычился. Что произошло в следующую секунду,
Тузкова, видимо, не поняла. Реакция Антона на стремительный бросок Шурупа
была мгновенной - финка, сверкнув лезвием, звякнула в прихожей, а сам
Шуруп, утробно „кнув, будто перевернутый тяжелый мешок, глухо ткнулся
макушкой в пол. Перемахнув через него, Бирюков подхватил финку и мигом
вернулся в комнату.
  Наступила немая сцена. Антон издали услышал приближающееся завывание
милицейской сирены. По зашторенному окну мелькнул яркий свет автомобильных
фар, и тут же у подъезда дома захлопали двери оперативной машины. На полу,
приходя в сознание, шевельнулся Бабенко.
  Майя Туэкова, зажав ладонями рот, стояла возле дивана словно
заледеневшая. У ее ног непонимающе таращил пуговицы-глаза плюшевый
медвежонок...

                         20. КОНЕЦ "ЭКСПЕРИМЕНТА"

  Солнце заполняло просторный кабинет начальника райотдела поигрывая
бликами на длинном лезвии остро заточенного финского ножа, лежащего поверх
пухлой пачки денег. Разговор участников следственно-оперативной группы,
среди которых отсутствовал лишь следователь Лимакин, начал было переходить
на отвлеченную тему, но подполковник Гладышев вернул его в прежнее русло.
Посмотрев на деньги, он повернулся к Бирюкову и спросил:
  -  Значит, Бабенко рассчитывал взять у Барабанова больше?
  - Да, Николай Сергеевич, - ответил Антон. - Шуруп считал, что Барабанов
будет иметь при себе не меньше пяти тысяч, а у того наличными оказалось
всего полторы тысячи.
  Борис Медников, обращаясь к прокурору, невесело сказал:
  -  Храните деньги в сберегательной кассе...
  Подполковник опять спросил у Бирюкова:
  - Если, как ты рассказывал, Бабенко подбил глаз Барабанову, то почему
Барабанов так безоглядно подсел к нему на цыганскую телегу?
  - По всей вероятности, Андрей действительно тогда не разглядел, кто его
ударил у ресторана.
  - Ну, а чего этот... Шуруп бушевал с ножом, когда Ивану Екашеву руку
поранил?
  -  Сцену ревности Тузковой закатывал.
  - За секретаршу вымышленного председателя райпо по телефону говорила
Тузкова?
  - Да. Но об истинном замысле Бабенко она не знала. Майя рассказала Шурупу
"идею" Тропынина. Тот сразу за нее ухватился и стая уговаривать Тучкову
"подшутить" над Барабановым. Доказывая свою преданность, Тузкова
согласилась. Кстати, в Серебровке Бабенко не в первый раз появился. Сразу
после отбытия наказания он несколько дней тайком жил у Екашева - привет от
сына привозил, самогоном позабавлялся. Хотел узнать, где старик прячет
деньги, но безрезультатно. Даже убив Репьева и Барабанова, Шуруп не терял
надежды "колупнуть" старика.
  Судм„дэжсперт Медников покачал головой:
  -  Чем Репьев Шурупу насолил?
  - Пасечник припугнул Бабенко, что выдаст его в случае грабежа с
убийством, а такие угрозы, Боря, убийцы не прощают.
  - Непонятно, зачем он екашевский обрез до самой Крутихи под полой тащил.
  - Чтобы уничтожить свои отпечатки и не навести на след Екашева. Я уже
говорил: насчет старика у Бабевко были дальние планы.
  -  Разве Шуруп не мог без стрельбы покончить с Репьевым?
  - Репьев был не из тех, кого можно в открытую ножом прикончить,- сказал
Антон.- Бабенко это знал и решил бить наверняка. Кстати, за обрез он
заплатил Екашеву двадцать пять рублей - дешевле старик категорически
отказался продать.
  -  А Екашев говорил, за пятерку...
  - Что касается денег, Степан Осипович все значительно уменьшает.
  - Вот двужильный скряга! Меня очень интересует... Ну, допустим, накопил
бы Екашев миллион, и дальше что?..
  -  Ничего, так и жил бы нищим.
  - Нет, ты скажи: ну куда бы он сунулся с такими деньгами в нашем
непорочном обществе?
  - Никуда, Боря, успокойся. Миллионерам у нас путь заказан. Наше общество
предпочитает жить скромно-одинаково.
  - Эх-х-х... - сокрушенно вздохнул Медников. - Лучше бы мы жили
по-разному, но богато.
  Бирюков улыбнулся:
  -  "Разговорчики!" - как сказал бы участковый Кротов.
  - Это было бы смешно, если б не было так грустно, - флегматично
проговорил судмедзксперт и снова спросил Антона: - Как же Левкин нож
оказался у Шурупа?
  - Репьев в момент нападения на него вырезал свежие соты с медом для Розы,
и Шуруп после убийства пасечника прихватил этот нож, чтобы "подпустить
следователям тумана".
  Подполковник Гладышев протянул Медникову только что распечатанную пачку
"Казбека":
  - Закури, Боря, а то вконец замучаешь Бирюкова вопросами.
  -  Спасибо, Николай Сергеевич, бросил.
  -  В который раз?..
  -  Я такие пустяки не считаю.
  -  Не можешь жить без трудностей?
  - Древние философы говорили: "Жизнь есть борьба". До обеда с голодом
борюсь, после обеда - со сном. А насчет курева советую всем: бросайте
травиться никотином - станете здоровыми и находчивыми, как Бирюков, который
не занимается дымным делом.
  Через распахнутое окно кабинета с улицы донесся размеренный цокот
лошадиных копыт по асфальту. Прокурор, подойдя к окну, сумрачно
продекламировал:
  -  Цыгане шумною толпой покочевали в Серебровку,
  -  Чего они опять туда? - спросил подполковник.
  -  Заработанные деньги получать.
  Бирюков тоже посмотрел в окно. Мимо райотдела неторопливо цокала пегая
монголка. На телеге с тюками немудреного скарба величаво восседал бородатый
Козаченко и сутуло горбилась повязанная черным платком старуха. За телегой
степенно шагали мужчины в ярких рубахах, за ними тянулся гомонящий хвост
цыганок. Замыкал шествие кудрявый Ромка.
  - Что-то Левки с Розой не видно, - сказал Антон. - Так и не вернулись они
в табор?
  - Нет, не вернулись... - прокурор вроде бы хотел еще что-то добавить по
поводу цыган, но вместо этого обвел взглядом присутствующих и словно подвел
черту: - Итак, товарищи, будем считать расследование законченным. Ломакин
уже над обвинительным заключением работает. На днях передадим дело в суд.

  ...Степан Осипович Екашев скончался в районной больнице за неделю до
начала суда. Вскоре после его смерти в подполе обветшалого дома в
Серебровке нашли тайник с необычным кладом. Глубокий, выложенный старинным
кирпичом подкоп был плотно забит перевязанными навощенной дратвой пачками
денег. Половину из них сгноила плесень.