шурина знаете?
  -  Номер дома не помню. Да там все Костю знают.
  Бирюков подсел к телефону.
  Слава Голубев ответил так быстро, словно нетерпеливо ждал этого звонка и
обрадовался ему. Выслушав Антона, он скороговоркой прочастил:
  - Минут через двадцать буду у Кости Ляпина и, если Барабанов там, мигом
направлю в Серебровку.
  - Поговори с ним насчет пасечника, - подсказал Антон. - И вот еще,
Слава... Попроси Лимажина, чтобы выяснил у чубатого гитариста Левки, где
тот находился утром в день убийства. На работе, как стало известно, его не
было. О результатах сразу звони мне, буду в кабинете бригадира.
  -  Понятно!
  Бирюков положил трубку. Участковый поднялся и зашагал по кабинету.
Обращаясь к Гвозаареву, спросил:
  - Тебе известно, Витольд Михалыч, что Степан Екашев самогоноварением
занимается? Или тебе ничего не известно?..
  Гвоздарев насупился:
  -  Зачем Степану самогон? Он же непьющий.
  - За воротник льющий, - скаламбурил Кротов. - Приезжим шоферам по
выгодной цене продает. Ты понял, какие дела у нас под носом, можно сказать,
творятся?
  - За приезжих я - не ответчик, - Гвоздарев вроде с облегчением затянулся
папиросой, - А с Екашевым сам меры принимай.
  -  Вон как?
  - Что, вон как?.. В магазине у нас, можешь проверить, ни бутылки
спиртного нет, Степан же теперь пенсионер, мне не подчинен.
  -  И его предпринимательство тебя не тревожит?
  - У меня других забот - по самую макушку, - хмуро обронил бригадир. -
Надо хлеб в поле до последнего колоска убрать.
  -  Узко подходишь к делу.
  -  Это почему же?
  - Потому, что своим невмешательством потворствуешь самогонщику. Знаешь,
что за это может быть, если до районных властей докатится?..
  - Я знаю, что государству убыток будет, если хлеб под снегом оставлю. А
то, чем занимаются в селе пенсионеры, меня не щекочет.
  -  По-твоему, пусть Екашев безобразничает?
  -  На ликвидацию такого безобразия у нас силенок хватит...
  Гвоздарев бросил в пепельницу искуренную папиросу и достал новую. - Надо
сегодня же разгромить у Степана самогонный аппарат да штрафануть его для
острастки.
  - Штрафануть! Против Екашева возбуждено уголовное дело. Происшествие с
пасечником вот помешало вплотную Степаном заняться.
  - Ну, Михаил Федорович, это лишнее. Степану жить от силы полгода
осталось.
  -  Он еще нас с тобой переживет.
  - Нет, - бригадир, прикуривая, повел головой. - Совсем никудышным Степан
стал. Вчера его видел - кожа да кости. Говорят, в придачу к туберкулезу
старая грыжа открылась, а в больницу ни под каким предлогом ехать не хочет.
  -  Екашев - туберкулезник? - заинтересовался Бирюков.
  -  Уже много лет барсучье да собачье сало пьет.
  Антон быстро взглянул на Кротова;
  -  Не Екашев ли застрелил Букета?..
  - Полагаю, вполне возможно, - сразу согласился Кротов. - Кобелек у
Хлудиевокого был очень упитанный.
  За окном внезапно закудахтали перепуганные куры. Тут же послышался
приближающийся гул автомобильного мотора, и возле конторы, будто
наткнувшись на невидимую стену, остановился запыленный самосвал. Заметив
через окно всклокоченного шофера Тропынина, бригадир нахмурился:
  - Как с цепи сорвался, молокодав. Видать, оправдываться за новую флягу
приехал.
  А Тропынин между тем достал из кабины что-то похожее на ружейный приклад,
громко хлопнул дверцей и со всех- ног бросился к конторе. Ворвавшись в
бригадирский кабинет, он возбужденно оглядел присутствующих, резко протянул
Бирюкову перемазанную подсохшим илом куцую винтовку и выпалял:
  -  В Крутихе нашел, товарищ капитан! У мостика...
  Бирюков и Кротов стали рассматривать обрез. Это была старая винтовка со
стволом, расточенным для стрельбы дробью и отпиленным, примерно, на три
четвертых своей длины. Судя по ржавчине на месте отпила, сделан он был
давным-давно. Повернув рукоятку, Антон осторожно открыл затвор. В
патроннике тридцать второго калибра гильзы не было.
  - Кулацких времен оружие, - насупленно сказал Кротов.
  - Приглашай, Михаил Федорович, понятых. Надо это дело оформить
юридически, - проговорил Бирюков и посмотрел на Тропынина: - Расскажи,
Сергей Павлович, как ты эту штуку отыскал.
  - Просто, товарищ капитан. Радиатор у моего самосвала. немножко
перегревается, парит. Первым рейсом зерно сдал - возвращаюсь из райцентра.
Решил водички подлить, чтобы не запарился движок. Остановился у Крутихи,
где всегда воду беру, Спускаюсь под мостик, а там кто-то передо мной
черпал, муть со дна поднял. Прошел метра два к камышу. Присматриваю, где бы
поглубже место найти. Вижу - в прогалине между камышами приклад ружья под
водой. Там сантиметров двадцать глубина, не больше. Разулся, забрел в речку
- кулацкий обрез! Сразу - в кабину и к вам...
  Завязался оживленный разговор. Участковый привел двух понятых, и Бирюков
стал оформлять протокол добровольной выдачи Тропыниным ружья. Едва только
понятые расписались, зазвонил телефон. Бригадир Гвоздарев ответил и передал
трубку Бирюкову.
  - Антон Игнатьич, вот какое дело... - встревоженно заговорил на другом
конце провода Слава Голубев. - Барабанов не появлялся у Кости Ляпина.
  -  А уговор между ними был насчет денег?
  - Был, но Барабанов за деньгами не приехал. - Годубев вздохнул. - И из
райпотребсоюза никто в Серебровку не эвонил. Очередь Барабанова на машину
подойдет только через месяц.
  -  Ты, Слава, ничего не напутал?
  - Путать нечего. От Ляпина я сразу заехал к председателю райпо. Он всех
опросил, кто с машинами связан. Никто о Барабанове ни сном ни духом не
знает. Мигом позвонили на оптовую базу в Клещиху. И там Барабанов не был.
  - Подожди, Слава. - Бирюков повернулся к бригадиру: - Витольд Михайлович,
с кем из райпотребсоюза говорил Барабанов насчет машины?
  Гвоздарев встревожился.
  - Я сам разговаривал. Позвонила оттуда женщина, назвалась секретаршей.
Потом передала трубку будто бы председателю правления райпо. Тот мне все
рассказал, а я передал Андрею, что слышал. Барабанов сразу недостающие
деньги стал занимать по селу.
  -  Сколько денег он с собою повез?
  - Деньги у него в райцентре на сберкнижке лежали. Но, видво,
недостаточно. Тысячи полторы он в Серебровке занял. Я тысячу дал, да еще,
по-моему, у кузнеца Андрей пятьсот перехватил.
  - У куэнеца Андрюха четыреста взял, а еще сотню - у деда Лукьяна
Хлудкевского, - уточнил Тропынин.
  Бирюков, морщась, потер висок и сказал в трубку;
  - Слава, с другого телефона позвони сейчас в сберкассу: был ли там
Барабанов? Результат сразу мне. Я Жду.
  Вскоре снова послышался голос Голубева:
  -  Барабанов в сберкассе не был.
  - Вот что. Слава... - Бирюков опять потер висок. - Передай следователю
Лимакину, пусть немедленно возьмет Онищенко с Барсом, экспертов... Словом,
полностью оперативную группу. И, начиная от речушки Крутихи до серебровской
пасеки, прочешите весь березник глубиной метров на тридцать вправо от
дороги. Каждый кустик проверьте. Скажи следователю, я просил. Понял?
  -  А слева от дороги не надо? - уточнил Голубев.
  -  Слева - жнивье, там искать нечего.
  -  А в кустах что?..
  -  Что найдете, все наше будет.
  -  Понятно.
  Бирюков положил трубку и встретился взглядом с любопытно насторожившимся
Тропыниным:
  - Тебе, Сергей Павлович, срочно надо ехать к Крутихе. Дождись там
милицейскую машину и покажи оперативникам, где и как нашел обрез. Окажи, я
тебя прислал. Понял?
  -  Конечно!
  -  Давай, не трать время.
  Тропынин, запнувшись за порог, выбежал из кабинета. Насупившийся Кротов
тревожно спросил:
  -  Полагаете, организованное преступление?..
  - Кажется, Михаил Федорович, очень ловко ортанизованное. - ответил Антон,
  -  Каковы ближайшие планы?
  - Все будет зависеть от того, что обнаружит оперативная группа между
Крутихой и пасекой.
  -  Будем ждать результата?
  - Нет, сложа руки сидеть не будем. Сделаем осмотр жилых и хозяйственных
помещений Екашева. - Антон посмотрел на бригадира: - Витольд Михайлович,
вы, случаем, не депутат сельского Совета?
  -  Депутат, - ответил Гвоздарев.
  - Прекрасно. С понятыми и в вашем присутствии поищем у Степана Вкашева
самогонный аппарат. Быть может, при этом посерьезней что-либо найдем.

                         11. БАРС СВОЕ ДЕЛО ЗНАЕТ

  Тропынин подъехал к Крутяхе почти одновременно с оперативной грутюй.
Подробно рассказал все следователю и стал наблюдать за оперативниками. Те
что-то измеряли, высчитывали, фотографировали. Прошли через мост на другой
берег и опять начали измерять, подсчитывать, фотографировать. Тропынин
поскучнел и стал разглядывать красивую овчарку, которую держал за поводок
пожилой милицейский сержант. Не вытерпев, спросил:
  -  Много жуликов поймал?
  - Девять задержаний на границе и здесь двадцать четыре, - ответил
сержант.
  -  Ого! Знает свое дело, а?..
  -  Знает.
  -  А чего демобилизовало с границы?
  - По ранению, - сержант погладил на левом боку собаки широкий заросший
шрам. - Видишь, пуля прошла.
  Тропынин присвистнул. Восхищенно поразглядываа Барса, он поднялся на
подножку своего самосвала и крикнул разговаривающим на мостике
оперативникам:
  -  Эй. начальство! Мне зерно возить надо...
  Белобрысый молодой следователь махнул рукой - поезжай, дескать. Самосвал,
лихо развернувшись, запылил в сторону Серебровки. Резво спускавшийся с
пригорка встречный "Москвич" испуганно вильнул и осторожно проехал мимо
стоящих на мостике оперативников.
  Зеркальная гладь воды у мостика желтела редкими пятнами опавших листьев.
На одном из них растерянно елозила божья коровка с черными крапинками на
глянцевито-красной спине. Метрах в шести, раскачивая спелыми метелками,
шелестел густо затянувший речку белесый камыш, за которым скрывалась водная
прогалина, где Тропынин наткнулся на старый винтовочный обрез. Несколько
тонких камышинок перед ней надломленно склонили макушки. Приглядываясь к
ним, эксперт-криминалист Семенов сделал шаг в сторону по мосту и оказал:
  - Можно предположить, что вот отсюда бросили обрез в речку.
  Слава Голубев подошел к Семенову. Привщурясь, подтвердил:
  -  Точно, макушки надломлены прямо по траектории падения.
  Следователь Лимакин сделал пометку в блокноте. Судмедэксперт Медников с
сожалением заглянул в пустую сигаретную пачку и недовольно проговорил:
  - Меня зачем сюда привезли? Траекторию высчитывать, так я вам насчитаю...
  - Сейчас, Боря, лес начнем прочесывать, - ответил следователь.
  - Нашли чесуна, - Медников смял пачку и бросил ее под мост. - Петь, дай
закурить, кончились свои-то.
  Лиманин протянул "Приму".
  - Без фильтра куришь, не бережешь здоровье, - упрекнул его судмедэксперт.
  Следователь улыбнулся:
  - Ты, Боря, как тот "нищий с претензией". Заходит в хлебный магазин и к
продавцу: "У вас батоны есть?" - "Есть". - "Свежие?" - "Свежие". -"С
изюмом?" - "С изюмом". - "Подайте милостыню, Христа ради".
  Голубев засмеялся.
  - Чего смешного? - вроде бы обиделся судмедэксперт. _ Вот народ пошел;
дешевой сигареткой угостят и еще попрекают. Даже спасибо говорить не
хочется.
  Лимакин сложил блокнот:
  -  Кури, Боря, на здоровье, что дают.
  Осмотр березника начали от реки. Шли цепью - метрах в шести друг от
друга: Слава Голубев - у придорожного кювета, правее него - Медников,
дальше - криминалист, следователь, а в самой глубине леса - Онишенко с
Барсом. По шоссе медленно двигался милицейский "газик", мимо которого то и
дело проносились машины.
  Освещенные сентябрьским солнцем березки, роняя желтые листья, тревожно
лопотали на ветру. В глубине колков было сумрачно и тихо. Густую траву
покрывали матовые пятна утренней росы. От земли тянуло сырой свежестью.
Впереди, будто накликая беду, надсадно каркала ворона.
  - Вот это фрукт! - внезапно воскликнул Борис Медников а показал Славе
Голубеву ядреный, чуть не с фуражку, груздь. - Надо было корзинки взять, на
всю бригаду запаслись бы грибами!
  Опять пошли молча. Грузди попадались на каждом шагу. Целыми семействами
они нахально выпирали из травы, хотя, судя по обрезкам грибов, здесь уже
прошел не один отряд грибников. Видно, удачливый год выпал. Или место
оказалось такое.
  Выйдя с опушки очередного колка к шоссе, Голубев огляделся. От Крутихи
было пройдено уже больше километра. Столько же оставалось и до серебровской
пасеки. Вдали, параллельно шоссе. зеленый электровоз шустро тянул по
высокой насыпи длинный хвост грузового состава. В той же стороне среди
тополей виднелись покрытые красной черепицей крыши пристанционных домиков
разъезда Таежный. Через жнивье к разъезду черной полосой пролегала
накатанная проселочная дорога.
  Из колка вышел Борис Медников, подошел к Голубеву и показал на ладони
старую обгоревшую спичку:
  -  Вот нашел. Посмотри, по-моему, шведская...
  Голубев шутку не принял:
  -  Знаешь, Боря, о чем сейчас думаю?
  -  О чем, Сократ?
  - Вот с этого места убийца Репьева мог направить лошадь с порожней
телегой к разъезду Таежный, а сам - на попутную машину и - в райцентр...
Возможен и другой вариант. Сначала он направился на лошади до райцентра, а
когда утопил в Крутихе обрез, сообразил, что до Таежного ближе, и подкатил
на лошади прямо к электричке...
  Медников прищурился:
  -  А если на попутную машину, но - в другую сторону?
  -  Там сплошь деревни, нового человека сразу заметно.
  - Зато милиционеров нет, а в райцентре на вашего брата запросто
нарвешься. Что лучше?.. Кстати, тебя не заинтересовал серебровский шофер?
Мне, например, показалось, что обнаружить в камышах обрез можно только при
очень пристальном внимании.
  Оба задумались. Надсадно каркавшая ворона, ненадолго умолкнув,
раскаркалась снова. Близко, за колком. Там же длинными очередями
застрекотала сорока. Голубев повернулся к березняку:
  -  Что это птицы разговорились?
  - Кстати, о птичках. У бегемота... - Медников широко развел руки и
внезапно так и замер: из глубины колка послышался отрывистый лай Барса,
  Придерживая кобуру с пистолетом. Голубев бросился в колок. Грузноватый
судмедэксперт запыхтел следом. С березок густо посыпались жухлые листья,
под ногами захрустел валежник. Приостановившийся на шоссе милицейский
"газик", словно по тревоге, свернул в придорожный кювет, выбрался из него
и, оставляя в траве примятую колею, быстро помчался в объезд колка.
  Метрах а пятидесяти от шоссе, почти у самой опушки Семенов и Лимакин
смотрели на невысокую кучу хвороста. Тут же удерживал за поводок лающую
собаку Онищенко. А из-под хвороста нелепо торчали две ноги в черных
лакированных полуботинках. Бурые остатки раздавленных на корню груздей
хранили вмятины шипов, похоже, от подошвы кирзового сапога.
  -  Понятых?.. - спросил Голубев.
  - Конечно, - ответил следователь. - Выбеги на шоссе, останови
кого-нибудь.
  Минут через пятнадцать Слава привел в колок двух пожилых водителей. Им
объяснили суть дела и начали разбирать хворост.
  Убитый лежал на боку. Серый, в крупную клетку пиджак был расстегнут. Под
левой лопаткой виднелась прорезь, заполненная сгустком засохшей крови,
пропитавшей и пиджачную ткань.
  Подошедший - шофер милицейского "газика" молча протянул экспертам их
чемоданчики. Семенов сфотографировал труп с разных точек. После этого
Лимакин склонился было над трупом, но сразу выпрямился и просяще посмотрел
на Медникова:
  -  Боря, пожалуйста, обыщи карманы.
  - Нашел ищейку,- надевая резиновые перчатки, буркнул Медников,
  -  Не могу, запах...
  В карманах, кроме носового платка и тощего бумажника, лежали паспорт и
сберкнижка Барабанова Андрея Александровича. На сберкнижке числилось ровно
четыре тысячи рублей. Наличных денег не было ни копейки.

                           12. ЕКАШЕВ МУТИТ ВОДУ

  Просторный двор Екашева был так густо изрыт свиньями, что походил на
вспаханное поле. Все дворовые постройки, как и сам дом, почернели от
времени и вросли в землю. Возле покосившегося плетня, отгораживающего
огород, прогнулся старый амбар, рядом с которым возвышался сеновал с летним
загоном для скота. У загона на навозе копошились куры, а посреди двора
блаженно похрюкивали два разомлевших на солнце борова.
  Антон Бирюков вместе с Кротовым, бригадиром и понятыми прошел через
заполненные всякой рухлядью сени в такую же захламленную кухню с
потрескавшейся русской печью и широким обеденным столом. У стола на
низеньком сапожном табурете, обхватив руками живот, сидел небритый
сморщенный старик и раскачивался из стороны в сторону. Антон с большим
трудом признал Степана Екашева, так сильно он изменился. На приветствие
Екашев не ответил.
  - В чем дело, Степан? Оглох, что ли? - хмуро спросил бригадир.
  Екашев измученно уставился на него и заплакал:
  -  Загибаюсь я, Гвоздарев.
  -  Почему не едешь в больницу?
  - Чего там делать? Час мой пришел, к вечеру грыжа доконает. Папаша
родной, помню, таким же манером загнулся. Болезни-то, оказывают, по
наследству передаются.
  Бригадир огорченно вздохнул:
  -  Жадность у тебя, Степан Осипович, наследственная.
  - Побойся бога, Гвоздарев. Чего жалеть, когда все хозяйство порушилось...
  В доме сильно пахло перебродившей бардой. Участковый пригляделся к
Екашеву:
  - Да ты в нетрезвом состоянии, Степан!
  - Не скрою, выпил стакашек. Думал, облегчение боли наступит, а грудь,
туды-ее-нехай, еще больнее защемила.
  -  На каком основании самогон варишь?
  - Чего?
  - Самогоноварением, говорю, почему занимаешься? В избе от барды не
продохнуть.
  -  Не кати на меня, бочку, Кротов. Последний день доживаю...
  Бирюков исподволь огляделся. В доме было мрачно-темно. На полу у печи
громоздились черные чугуны, полные вареной картошки "в мундирах", видимо,
для свиней. Тут же, на лавке, стояла немытая посуда. Грязный некрашеный
пол, облупившиеся стены, засиженные мухами окна. Казалось, свет и то
меркнет, проходя сквозь них. Из всего, что окружало Степана Екашева,
Бирюков отметил единственное светлое пятно: на низком верстаке около печи,
среди обрезков и выкроенных лоскутов кожи, белела выскобленная деревянная
рукоятка сапожного ножа с широким косым дезвием.
  У порога переминались с ноги на ногу понятые. Бригадир, посмотрев на них,
спросил Екашева:
  - В доме у тебя стулья или табуретки есть?
  - Нету, Гвоздарев. Старые поизносились, а новых не завел. Рассиживаться
некогда было. Сыновья мои, как знаешь, непутевые удались, побросали
родителей. Как хочешь, так и загибайся теперь.
  - Иван-то ведь навещает...
  - Какая польза от его навещаний? Если б он деньгами старикам помог,
другое дело.
  -  Хозяйка-то где?
  - По грибы подалась.
  - Так вот, Степан, - начал участковый, - пришли мы, чтобы прикрыть твой
подпольный винзавод. Добровольно выдашь аппарат или поиски начнем?
  Екашев начал трезветь:
  - Какой у меня аппарат. Кротов? Помру сегодня к вечеру, тогда хоть весь
дом переверни.
  - Ты смертью не прикрывайся. У меня имеется официальное заявление, что
опаиваешь приезжих шоферов. Начальник милиции и районный прокурор разрешили
применить к тебе самые строгие меры. Что, будем искать?..
  - Ну, ищи. Кротов, ищи! - с неожиданной злостью выкрикнул Екашев. - Не
найдешь - я на тебя в суд подам.
  -  А найду?..
  - Тогда, что хочешь, со мной делай!
  - Так и отметим в протоколе: "Выдать самогонный аппарат добровольно
гражданин Екашев не захотел", - Участковый повернулся к Бирюкову: -
Полагаю, в первую очередь осмотрим надворные постройки?
  Антон утвердительно наклонил голову. Понятые облегченно вздохнули -
видимо, их смущала необычность положения - и торопливо вышли во двор.
  - Ты в доме, Кротов, ищи, в доме! - опять крикнул Екашев.
  -  Подсказывать, Степан, не надо, - строго сказал участковый.
  - Прошу выйти вместе с нами и присутствовать при осмотре надворных
построек.
  Екашев через силу поднялся. Обул у порога обрезки от старых валенок и,
еле-еле передвигая ноги, зашоркал позади всех. Увидев, что участковый с
понятыми первым делом направился к амбару, на дверях которого висел
здоровенный замок, он медленно опустился на прогнившее крыльцо и с натугой
выдавил:
  -  Кротов... Там нет аппарата...
  Участковый обернулся: