меня... одиноко стоящим
деревом...-  И  он  отвернулся.  Надо  сказать,  что  раздевались  мы  очень
нерешительно. Наши ощущения в  этот  миг  лучше  всего  определить  так:  'и
хочется, и колется'... Дед не поворачивался и молчал. Наконец мы  сообразили
и, встав лицом к лицу, начали раздевать друг друга. Это оказалось лучше.  И,
надо сказать - приятнее. Наконец мы решились идти в воду.
   - Все, все одежды совлеките...- не оборачиваясь, подал голос старик.- Так
же - помогая друг другу...- Видимо, чтобы снова не ждать нас целую вечность,
поспешил добавить он. Эта фраза нас почему-то приободрила,  и  Ал„на  уже  с
готовностью предоставила мне возможность  развязать  е„  купальник,  хотя  и
зарделась при этом... Нет нужды говорить, что было, когда она стащила с меня
плавки...
   - В воду, в воду скорее!- Прикрикнул, не оборачиваясь, старик -  затылком
он видел, что ли? Мы несмело вошли в ледяную воду ручья.
   - Окунитесь, присев,- продолжал старик,- а  затем  пусть  каждый  из  вас
омоет другого своими руками - черпая, когда нужно, пригоршнями воду...-  Это
было выше наших сил. Но старик поторапливал:
   - Быстрее, быстрее - а то  зам„рзнете...  И  удовольствие  превратится  в
сомнительное занятие выбивать зубами барабанную  дробь!-  Мы,  зажмурившись,
окунулись. Места было мало, и под водой я  вдруг  ощутил  рядом  е„  тело  -
нагое, упругое, т„плое... Впервые... Я прижался к  нему,  обнял  -  не  смог
устоять. Ал„на, дрожа - от холода ли? - вцепилась в меня.
   - Не спешите,- вдруг услышали  мы  исполненный  доброжелательности  голос
старика:- для этого у вас ещ„ будет время...- Мы поднялись из воды, встав на
ноги. Вода была действительно ледяной, но сверху это  как-то  не  ощущалось.
Только ноги начали замерзать.
   - Мойтесь, плескайтесь - быстрее, а то зам„рзнете!- Поторапливал  старик.
Мы несмело начали трогать  ладонями  друг  друга.  Стало  теплее...  Заметно
теплее... И вдруг - 'О, небо! Я не переживу такого позора!'- едва не возопил
я: мой член, который упорно стоял, как молодой дубок, с тех самых пор, когда
я начал развязывать купальник Ал„ны,  член,  который  вогнал  е„  в  краску,
выпрыгнув из плавок, когда она их снимала -  вдруг  забился  в  судорогах  и
белая струя обрызгала е„ бедро... Я, не  в  силах  оторваться  от  е„  тела,
обнимая е„, стал сползать в воду, пряча взгляд. Она дрожала от  возбуждения,
прижимая мою голову к своему телу. Опустившись на колени, но так и не  сумев
выпустить Ал„ну из своих объятий, я, продолжая прижимать е„ живот  к  своему
лицу левой рукой, правой стал смывать с не„ сперму...
   - Правильно, правильно...- Вдруг почти  ласково  сказал  старик.-  Только
смывай-то двумя руками: наобниматься  вы  ещ„  успеете...  Не  волнуйтесь  -
ничего страшного не произошло - вс„ в  полном  порядке.  Когда  ваши  соития
станут регулярными - вы уже не будете сливать  семя  на  землю:  оно  должно
попадать во чрево, и этому все очень быстро учатся...- Убаюкивающим  голосом
продолжал он.- Присядь и ты - омой его член проточной водой: и поостынет,  и
чище будет...- Обратился он к Ал„не. Послушно присев, она несмело взяла  мой
член в свою руку. Столь сладостной истомы я в жизни ещ„ не испытывал -  тихо
застонав, я просто сполз в воду.
   - Закати кожу - обнажи головку-то...- Улыбнулся старик.- Не  бойся  -  не
боги горшки обжигают...- Совсем ласково подбодрил он.- И  уж,  тем  более  -
делать детей людям всегда приходится самим...- Разрядил обстановку он. Ал„на
несмело заулыбалась. Мне тоже  стало  легче  -  я  как-то  перестал  считать
происшедшее неудачей. 'Разумеется - при ч„м здесь 'неудачи' - просто слишком
долгое воздержание, вот и вышло самопроизвольное извержение семени,- услышал
я в голове  голос  монаха.-  Это  вс„  совершенно  нормально...'-  Вслух  же
спокойно произн„с:- Как только смоете с себя  вс„  -  вытирайтесь:  нам  уже
пора.- И, подтащив наш  рюкзак  поближе,  бесцеремонно  вынул  из  него  два
больших махровых полотенца и положил сверху. Почувствовав, что замерзаем, мы
наспех обнялись под водой -  инстинктивно;  видимо,  решив,  что  так  будет
больше пользы - для омовения, разумеется... Монах только улыбался.
   - Не забудьте как  следует  омыть  промежность.  Друг  другу.-  Улыбаясь,
подсказывал он. Мы, краснея, не хотели противиться... Наконец, стуча зубами,
мы расхватали полотенца и стали вытираться.
   - Друг друга, друг друга!- С улыбкой подсказывал монах. Член мой,  омытый
нежными Ал„ниными руками, к  тому  времени  уже  принял  прежнее  положение.
Бросив на него короткий взгляд, монах улыбнулся.  'Вишь,  каков...  -  а  ты
боялся...  А  ведь  мог  и  поартачиться  с  полчаса...'-  'услышал'  я  его
комментарий. Тем временем мы закончили растирать раскрасневшиеся тела и  нам
стало жарко. Я откровенно любовался е„ телом, будучи  абсолютно  неспособным
отвести от него взгляд.
   - Не сотвори себе кумира - ни на земле, ни на  небе,  ни  под  земл„й...-
Медленно, с расстановкой произн„с монах.
   - О ч„м это вы?- Поинтересовалась совершенно пунцовая невеста.
   - О том, как  он  на  тебя  смотрит...-  Улыбнулся  старик.-  Плохо  быть
кумиром. Особенно - низв„ргнутым.- Вздохнул он.
   - Надеюсь, нам это не грозит?- Улыбнулся я.
   - Это  вс„  зависит  только  от  вас...-  Уклончиво  ответил  старик.  Он
спокойно, по-хозяйски, вынул из рюкзака наши тапочки и  поставил  на  берегу
ручья:
   -  Ополосните  ноги,  оботрите,  обувайтесь...-  Деловито  бормотал   он,
вытряхивая 'свадебные наряды'.
   - Облачи невесту-то...- Протянул он мне е„ наряд. От вида Ал„ны здесь, на
берегу этого ручья,  в  этой  полупрозрачной  ночной  рубашке  с  кружевами,
надетой на голое тело, можно было  просто  сойти  с  ума.  Монах  с  видимым
удовлетворением оглядел е„:
   - Хороша... Самое время...- Что именно 'самое  время',  он  объяснять  не
стал. Заставив надеть на себя все приготовленные одеяния, он  пов„л  нас  на
близлежащий холм. Мы всходили на  него  довольно  долго  -  минут  двадцать,
наверное. Признаться, именно тогда у меня впервые появилось ко  всему  этому
какое-то... Я бы сказал -  пренебрежительное  отношение.  Представьте:  идут
зачем-то на холм монах с клюкой, полуголая красавица, покрытая скатертью, да
изнывающий от вожделения молодой 'жеребец', укутанный в кусок  материи.  Оба
последних - в домашних тапочках. Бред! К тому же у 'жеребца' член уже  начал
побаливать... с непривычки-то к подобным мероприятиям... Наконец  достигнута
вершина холма. Впереди  -  обрыв.  За  ним  -  огромная  долина,  в  которой
раскинулись  с„ла,  луга,  пашни,   пруд,   небольшая   речушка...   Величие
настораживало: как будто над всем этим  нам  предстояло  воспарить...  Монах
расстелил неподал„ку два коврика:
   - Это для вас... Не рядом - чтобы вы думали о том, что будете говорить, а
не о теле, дышащем рядом...- Мы смущ„нно опустили очи долу.
   - Встаньте каждый посредине своего коврика на колени, лицом к обрыву... а
затем  согнитесь  в  поклоне,  вытянув  руки  как  можно  дальше  впер„д...-
Продолжал старик. Мы выполнили это - нельзя сказать, что  очень  охотно  или
сколько-нибудь серь„зно.- А теперь медленно поднимайте вытянутые  руки  так,
чтобы видеть кончики  пальцев...-  Продолжал  инструктировать  старец.-  Что
чувствуете?- Неожиданно спросил он.
   - Жуть...- Перед„рнула плечами Ал„на.
   - Брррр...- Вынужден был согласиться я.
   -  Вот  и  прекрасно,  улыбнулся  монах.-  Значит,  вы   оба   -   вполне
'коммуникабельны'. Раз почувствовали  'голос  места'...  Вы  придумали,  что
будете говорить?- Неожиданно быстро спросил он.- Не забудьте, что времени  у
вас - ровно минута. Минуту Раффа будет внимать вам, в миллисекунду обратится
он к Творцу за советом и осмыслит им сказанное; и, наконец, несколько секунд
понадобится  мне,  чтобы  узнать  ответ   Раффы.-   Мы   в   нерешительности
переглянулись. Заметив эти 'переглядки', старик вздохнул:
   - Так я и думал... Ладно, я буду говорить текст - тихо, чтобы не  сбивать
- а вы мысленно повторяйте - слово в слово. При этом, приняв 'позу  моления'
- с воздетыми кверху руками... или - смотрите сами, как вам самим  покажется
удобнее - представляйте себе, что вы на самом деле обращаетесь к  тому,  кто
несоизмеримо выше и сильнее вас - пусть он находится хотя бы и прямо  здесь,
в этом мире...- Мы не возражали. Старец встал между  нами  -  видимо,  чтобы
окончательно лишить нас возможности думать о вождел„нном, а не о Боге  -  и,
положив клюку перед собой, воздел руки к небу.
   - Слушайте...- вскоре тихо сказал он. Мы прислушались.- И  повторяйте...-
добавил он ш„потом. Мы едва не прыснули, вспомнив о том, что  только  что  в
ответ на его 'слушайте' оба ожидали услышать 'откровения свыше'.
   - О, вездесущий  Отче  наш!-  Начал  ровно,  без  надрыва  и  какого-либо
преклонения, но - с известной долей  какой-то  торжественной  искренности  -
говорить монах.
   - О, вездесущий Отче наш!- Молча вторили ему мы, воздев руки к небу.
   -  Обрати  взор  свой  на  взалкавших  счастия  Любви  отпрысков  своих!-
Продолжил монах, едва мы мысленно закончили предыдущую фразу. Я сказал 'едва
мы закончили' - это верно: я почему-то 'слышал' Ал„ну,  а  она  -  меня.  Мы
действительно 'говорили' хором, и, если кто-то запинался - другой  терпеливо
ждал. А монах ждал нас  обоих  -  чтобы,  едва  мы  выговоримся,  предложить
следующую порцию 'обращения'...
   - Защити Любовь нашу от всех, кто вольно или  невольно  может  или  хочет
разрушить е„ и дай нам силы жить в союзе до самой смерти...-  Здесь  мы  уже
начали проникаться серь„зностью момента. Жаль, что мы не могли  видеть  лица
друг друга - каждый был уверен, что в этот момент оба выглядели растеряно. А
потом на глазах каждого вдруг появились сл„зы...
   - Обещаем тебе, Отче, что мы  сами  не  посмеем  согрешить  против  Любви
своей, против взглядов наших сегодняшних, против  добра  и  счастия  в  мире
этом, ибо на чашу весов ставит каждый из нас и свою Судьбу, и  судьбу  своих
детей... Мы знаем, что жд„т всякого,  кто  не  сдержит  слова  своего,  тебе
данного, но не видим для себя сегодня никакой иной судьбы.  Мы  чисты  перед
тобой, Отче, в делах и помыслах наших, и не  грешим  против  совести  своей,
обращаясь к тебе... Миг, когда ты услышишь нас и соединишь навеки, мы  жд„м,
как самый желанный час нашей жизни... Аминь!-  Закончил  монах  и  несколько
секунд стоял, склонив голову, как бы к  чему-то  прислушиваясь,  сделав  нам
предостерегающий жест рукой, чтобы мы не мешали его мыслям. Куда  там  -  до
того ли нам было! Мы забыли  и  о  происшедшем  только  что  у  ручья,  и  о
полунаготе  своей  -  даже  член  мой  безвольно  повис,  как  будто  ничего
интересного для него совсем недавно и не было... Глаза застилали  сл„зы,  не
то - умиления, не то - радости, не то - вообще непонятно, чего...
   * * *
   ...Рассказчик ненадолго замолк и замер, глядя на море. Свежий бриз трепал
его кудри, о которых могли мечтать многие женщины. А он  стоял  и  только  с
тоской  смотрел  вдаль...  И  я  не  видел  в  жизни  более   переполненного
безнад„жностью взгляда... Наконец он, встрепенувшись, продолжил рассказ.
   * * *
   ...Вскоре монах закрыл глаза  и  поднял  взгляд  к  небу,  будто  чему-то
внимая, а спустя несколько секунд утвердительно кивнул.
   - Вам обещано покровительство Раффы.- Повернувшись к нам, просто и тв„рдо
сказал он. А потому - продолжим...- И, согнав  нас  с  ковриков,  он  быстро
расположил их рядом.
   - Исполним формальную часть обряда...- Просто сказал  он,  приглашая  нас
вновь встать на свои коврики.- Возьмитесь за руки,  друзья...  Ибо  с  этого
момента в судьбе каждого из вас  произойд„т  ряд  изменений...  Я,  исполняя
обряд, буду задавать вам вопросы, а вы будете на них отвечать 'да' или 'нет'
- обдуманно, взвешено, но - без иных  вариантов  или  каких-то  оговорок.  И
всякий раз,- старик выдержал паузу,- когда  вы  оба  ответите  'да',-  снова
пауза,- в вашей судьбе будет произведена  та  или  иная  коррекция.  Мною  -
сейчас я имею на это право. Многие из этих коррекций - необратимы. Так что -
слушайте  внимательно.  И  -   думайте,   прежде   чем   отвечать.-   Мы   в
нерешительности  переглянулись:  ещ„  не  улеглась  эмоциональность   самого
обращения, и теперь строгий и серь„зный тон монаха ставил наши  ощущения  от
происходящего почти на грань ужаса...
   -  Итак,  дети  мои...-  Неожиданно  ободряюще  улыбнувшись,  начал  он,-
слушайте и отвечайте... Готов ли ты, Гарри,  перед  лицом  создателя  своего
засвидетельствовать, что хочешь взять в ж„ны девицу  сию,  которую  за  руку
держишь? Можешь ли ты утверждать,  что  жаждешь  этого  более,  чем  свободы
своей, и готов ли ты отдать жизнь свою в полное е„ распоряжение? Отвечай!
   - Дд...А!- Запнувшись, почти выкрикнул я.
   - Готова ли ты, Ал„на, перед лицом создателя своего  засвидетельствовать,
что хочешь стать женою отроку,  которого  за  руку  держишь?  Можешь  ли  ты
утверждать, что жаждешь этого более, чем  свободы  своей,  и  готова  ли  ты
отдать жизнь свою в полное его распоряжение? Отвечай!
   - Да...- Тихо и просто, не задумываясь, сказала невеста,  светящимися  от
счастья глазами изливая бальзам на мою душу. Я был просто уверен тогда,  что
мне стало буквально физически теплее под е„ взглядом...
   - Готов ли ты, Гарри, перед лицом создателя  своего  засвидетельствовать,
что намерен беречь и хранить вновь обрет„нную жену свою  пуще  самой  жизни?
Можешь ли ты утверждать, что готов выкупить  жизнью  своей  жизнь  е„  и  е„
детей, если это потребуется? Отвечай!
   - Да.- Уже обретя уверенность под обволакивающим любовью взглядом  Ал„ны,
совершенно тв„рдо произн„с я.
   - Готова ли ты, Ал„на, перед лицом создателя своего  засвидетельствовать,
что намерена беречь и хранить вновь обрет„нного мужа своего всю свою  жизнь?
Можешь ли ты утверждать, что готова выкупить жизнью своей жизнь детей ваших,
если  такое  потребуется,  а  жизнь  его  будет  отдана  и  этого   окажется
недостаточно? Отвечай!
   - Да...- Нерешительно сказала  Ал„на,  видимо,  продолжая  вдумываться  в
изощр„нность формулировок.
   - Готов ли ты, Гарри, перед лицом создателя  своего  засвидетельствовать,
что намерен всю жизнь трудиться на благо вновь созданной семьи твоей -  даже
если угаснет любовь меж вами и это  понадобиться  только  для  детей  ваших?
Можешь ли ты утверждать, что  любые  невзгоды,  порожд„нные  несовершенством
отношений между вами, никогда не коснутся ваших детей? Отвечай!
   - Да...- Теперь уже нерешительно сказал я, а сам вдруг понял, что я  ведь
об этом раньше совершенно не задумывался...
   - Готова ли ты, Ал„на, перед лицом создателя своего  засвидетельствовать,
что намерена всю жизнь преумножать плоды труда мужа своего ради блага  вновь
созданной семьи твоей - даже если угаснет любовь меж вами и это понадобиться
только для детей  ваших?  Можешь  ли  ты  утверждать,  что  любые  невзгоды,
порожд„нные несовершенством отношений между вами, никогда не коснутся  ваших
детей? Отвечай!
   - Да...- Совсем неуверенно произнесла невеста.
   - Готов ли ты, Гарри, перед лицом создателя  своего  засвидетельствовать,
что намерен всю жизнь прощать жене своей вольные и невольные прегрешения е„,
как создатель прощает? Можешь ли ты утверждать, что любой проступок е„ может
быть прощ„н тобой, если  она,  раскаявшись,  прид„т  к  тебе  в  надежде  на
прощение? Отвечай!- Я хотел было сказать  'я  подумаю...',  но  под  тв„рдым
взглядом монаха не посмел, и, памятуя требование отвечать  только  'да'  или
'нет', с трудом выбрал 'да'...
   - Готова ли ты, Ал„на, перед лицом создателя своего  засвидетельствовать,
что намерена всю жизнь прощать мужу своему вольные и  невольные  прегрешения
его, как создатель прощает? Можешь ли ты утверждать, что любой проступок его
может быть прощ„н тобой, если он, раскаявшись, прид„т к тебе  в  надежде  на
прощение? Отвечай!
   - Да...- С не меньшими, видимо, колебаниями, выбрала Ал„на.
   ...Так он допрашивал нас, казалось, целую вечность. Если вначале мы  были
уверены, что легко ответим 'да' на любые вопросы - нам казалось, что  любовь
наша может служить тому порукой, то по мере перечисления им невзгод, которые
могут встретиться нам в жизни, мы постепенно теряли уверенность в этом...  И
вс„ же - на все вопросы мы упорно выбирали более или  менее  тв„рдое,  но  -
'да'. Иногда он на секунду замирал с прикрытыми глазами, как будто утверждая
про себя что-то, потом вс„ продолжалось дальше.  Казалось,  этому  не  будет
конца...
   - Что ж - я свою  работу  закончил.-  Наконец  устало  произн„с  монах  и
опустился на траву.- Повернитесь друг к другу, дети мои...- Мы с облегчением
выполнили его волю.
   - Теперь возьмитесь за руки... и встаньте так близко, что любое  движение
уже заставит вас соприкоснуться...- Мы с интересом выполнили и это.
   - Теперь, если в вас ещ„ осталось то чувство, которое привело вас сюда  -
вы можете поцеловаться...- Сказал  он.-  Только  -  очень  нежно...  как  бы
награждая друг друга нежностью за долготерпение...- Признаться, фраза  'если
в вас ещ„ осталось то чувство, которое привело вас  сюда',  озадачившая  нас
тогда, на самом деле была не столь уж бессмысленной:  мы  очень  устали,  мы
были просто измочалены 'перекр„стным допросом', который нам устроил старик и
деморализованы обвалом сведений об ожидающих нас жизненных трудностях...  Мы
были разбиты настолько, что нам и впрямь уже  было  не  до  любви...  Старик
пристально наблюдал за нами - пожалуй, он это заметил...
   - Притроньтесь висками друг к другу - так, чтобы не вы, а лишь  дуновение
ветерка от вашего  приближения  освежило  кожу  того,  кого  вы  держите  за
руки...- Неожиданно приш„л нам на помощь старик. Мы повиновались. И -  чудо:
постепенно, по мере овевания этим  'ветерком',  к  нам  начала  возвращаться
нежность... А за ней - скромно, нерешительно, с оглядкой - осмелилась  войти
в наш мир Любовь... Старик сидел и грустно улыбался...
   - Только смотрите - не коснитесь...- С улыбкой предостер„г  он.  Какое-то
время  он  наблюдал  за  нами,  изредка  бросая   короткий   взгляд   из-под
приспущенных век.
   - Ну, что - разобрались?- Наконец поднялся он.-  Целоваться-то  будете  -
или, может, домой пойд„м? Пока не поздно... Мы улыбнулись этой его нарочитой
простоте... и поцеловались. Так нежно, осторожно и несмело, как это не могло
быть и в первый раз.
   - Ну, слава Богу...- Вздохнул старик.- А я уже начал подумывать,  что  вы
струсили...- Мы смотрели на него, обнявшись, и улыбались. Он в  ответ  тепло
улыбался тоже. Наконец ему это надоело и он взглянул на солнце:
   - Пора, однако...
   - Что именно?- Буквально одним взглядом спросили его мы.
   - Приступать к завершающему этапу...- Улыбнулся он.- Итак - никто из  вас
не передумал? Не испугался?  Пока  ещ„  не  поздно  вернуться  назад,  чтобы
избежать проклятия Раффы...- Мы тогда подумали, что он  неудачно  пошутил...
Ну разве мы могли передумать? После всего того, что мы только что  пережили,
после того,  как  любовь  наша  буквально  угасла  и  вдруг  каким-то  чудом
возродилась вновь, обогатившись какой-то немыслимой, неизвестной раньше  нам
нежностью - разве могли  мы  остановиться  на  полпути?  Или,  тем  более  -
повернуть назад?
   - Мы готовы...- Тихо  сказал  я,  переглянувшись  мимоходом  с  невестой:
действительно ли готовы? 'Действительно',- подтвердила взглядом она.
   ...Старик снова отобрал у нас коврики и расположил  их  в  длину  -  так,
чтобы получилось подобие дорожки, в центре которой он расстелил  вынутую  из
рюкзака простынку.  Нам  велел  разуться  и  стать  лицом  друг  к  другу  у
противоположных е„ кра„в. Затем подош„л к Ал„не и, закрыв  ей  рукой  глаза,
спросил:
   - Любишь?
   - Да...- Прошептала она. Тогда старик убрал руку и сказал:
   - Сбрось с себя покрывало. Просто сбрось с плеч, чтобы  оно  соскользнуло
на землю...- Добавил он, видя е„ нерешительность. Ал„на